markshkoda

И я тоже смотрю через тусклые стёкла.

То ли ждёт пересадки варёная свёкла,

То ли донор отдал своё сердце-отросток

И кричит за стеклом что-то тихо, невнятно,

На столе режет скальпелем Павел-апостол,

Только что — мне, увы, не понятно.

И мне тоже от Бога пришла телеграмма,

Только код не поймёт никакая программа.

Как вода заливает потухший костёр,

Как в толпе неразборчивая молва,

Как следы по пустыне,

Что ветер затёр,

Мне в письме непонятны слова.

Ощущение такое, что весь перевод,

Словно свет,

Где-то там, где горит небосвод,

Остаётся вверху,

Ну а мы, в темноте,

В пересохших колодцах наделали гнёзда.

И карабкаемся, как мечтатель к мечте,

И глядим на далёкие звёзды.

Осень,

Входи,

Мы подводим итоги.

Знаю,

Ты здесь,

Ты стоишь на пороге.

Помощь нужна!

Отвечай мне, рожай!

Где искать по полям и считать урожай?

Видишь, сеятель сеет?

А в тернии я

Потерялся в земле,

И под ливнем, гния,

Повстречал тебя снова, холодняя осень.

Выброшен август под номером восемь.

Зябко и грязно,

И мы под дождём.

Листопад, ОРВИ.

Постоим, подождём.

По ночам замерзают бездомные кошки,

Мы на кухне

Под вытяжкой

Чертим дорожки.

Сдавит дыхание от сентября,

Осень — по лёгким,

Зима — по ноздрям.

Полетели, давай!

Но я так и не понял.

Эти дети, что в парках катают на пони,

Это может быть, мы?

Лезем на карусель

И в столовке глотаем невкусный кисель?

Осень.

Ветер холодный, и я окружён.

Окна закрытые,

Пар изо рта,

Капюшон.

Спасибо всем, кто дочитал до конца

ГЛАВА 5

Скоро все наши ёмкости оказались заполнены.

— Давайте быстро перекусим на дорожку, — Сергей достал пластмассовый контейнер. — Есть пять сухарей.

Мы сели в ряд на край багажника и стали грызть сухой хлеб. Я смотрел на небо. Несмотря на все эти ужасы, хотелось сказать спасибо за то, что у меня остались хотя бы такие моменты. А теперь появилась ещё и надежда.

Пять сухарей оказались удивительно сытными, хватило на всех.

Я устроился на заднем сидении. Через пару минут фары наткнулись в темноте на человека, который шёл в сторону берега. Он замахал руками.

— Остановимся?

— Ага. Сфера какая-то в руках у него, или что это?

— Да это яблоко так отсвечивает.

Я успел почувствовать что-то неладное, но успел ничего сказать. Всё произошло слишком быстро. Когда мы остановились, странник выхватил оружие.

Два выстрела, два очень громких хлопка. Сергей больше не двигался. Дима тоже, и до его пистолета было не добраться.

— Вылезай.

Делать нечего — твёрдая рука нацелила дуло на мою голову. Хотелось броситься к друзьям, но вариантов не оставалось.

— Развернись и иди отсюда.

Шаг, ещё шаг. Через несколько секунд послышался голос.

— Тебе повезло, что у меня больше нет патронов. Хотя после восхода тебе так и так конец.

Убийца скинул трупы на землю, сел в машину и уехал. Парни лежали с остекленевшими глазами. Сергей хотел быстро — пожалуйста. Жаль что я не могу их похоронить — лопата и всё остальное осталось в машине. Хорошо, что шкатулку я сунул в карман шорт. Можно, кстати, забрать ствол.

Только вот вряд ли я доберусь до побережья.

************

С восходом из-за горизонта просочился мучительный солнечный жар. Вот сейчас наши защитные костюмы были бы как нельзя кстати. По моим подсчетам, когда я выбился из сил, до берега оставалось ещё километров десять.

Песок раскалился, изображение рябило, лёгкие не хотели дышать.

Как Надя справится без воды?

Ближе к обеду я упал на спину. Было много мыслей, но воспользоваться диминым пистолетом я не решился. В глазах темнело, и на секунду привиделось, что солнце померкло. Где-то мелькнул диск Луны, но не дал света, а звёзды попадали вниз. Каким будет моё последнее желание? Тело трясло, и казалось, что колеблется небо.

ГЛАВА 4

Машина двигалась сквозь чёрный город.

— Сети, вёдра, лопата, фонари. Вроде ничего не забыли.

— Пистолет?

— Взял, — Дима похлопал себя по боку. — Пригодится, если опять встретим этих фанатиков.

— Что это за секта вообще такая?

— Называются “Чёрный огонь”. Есть у них какой-то таинственный основатель. По слухам, объявил себя то ли великим пророком, то ли ещё каким-то лидером и спасителем. Набрал себе банду отмороженных, все они на него молятся и ждут, что он остановит Солнце.

— Неужели страх смерти настолько уродует?

— Интересно, как это произойдет? — начал Сергей, и я уже успел пожалеть о том, что спросил про сектантов. — Иногда я думаю, что это может случиться в любой момент. Последний ужин, последняя сигарета. Последний сон.

К счастью, никакие неприятности нам не встретились. Постепенно мы выехали за город и повернули на трассу, ведущую к морю. Точнее, к тем местам, где раньше было море.

— Не хочу гореть, — не унимался Сергей. — Пускай лучше мы просто ляжем и умрем от духоты. Или пусть нас всех испепелит в один момент, а мы ничего не почувствуем. Чтобы быстро, без мучений.

За всю дорогу от Калининграда до побережья мы встретили всего несколько машин. Это так непривычно — высохшее море, превратившееся в пустыню. И в этой пустыне осталось только несколько маленьких оазисов. Граница между пляжем и дном Балтийского моря стерлась. Нам всем здорово повезло, что Дима ездит на внедорожнике — по-другому сюда не попасть.

Ещё недавно мы бывали тут на выходных. На подходе к пляжу переодевались в сланцы, чтобы в кроссовки не набирался песок. Стелили старые пледы и пили холодное пиво. Хорошо было расхаживать в чёрных очках, нырять в приятную прохладную воду и играть в мяч.

— Раньше я не думал, что на морском дне столько мусора.

— Ты, главное, помнишь, куда ехать?

— Да, тут немного левее. Скоро доберёмся.

Фары пронизывали чёрный экран двумя жёлтыми лучами. Примерно через час Дима объявил:

— Должно быть где-то здесь, странно.

На поиски нашего солёного озера пришлось потратить ещё немного времени. Воды почти не осталось. Живой рыбы не было. Зато сбоку из лужи торчали какие-то доски.

— Похоже на обломки корабля. Дерево мокрое, поросло морским мхом. Ещё несколько часов назад всё это было под водой.

Среди обломков валялась маленькая шкатулка. Я отстегнул железную скобку и открыл. Внутри оказалась кучка прозрачных сверкающих камешков с отблесками серого оттенка.

— Смотрите, чего нашёл.

— Обалдеть. Тут лежали?

— В этой шкатулке посреди досок.

— Дай взглянуть. Когда я работал в мастерской, у нас по соседству сидел знакомый ювелир. Один раз ему повезло с богатым клиентом, и он работал то ли алмазом, то ли с бриллиантом. Тот камень был очень похож на эти.

Сергей посветил фонариком на камни с разных сторон.

— И свет так же странно преломляется.

Сердце забилось отчетливо и громко. Неужели это настоящие драгоценности? Надо скорее добраться до квартиры и звонить Олегу. Голова закружилась, и я сел на песок.

— Макс, ты как себя чувствуешь?

— Если...если это реально драгоценные камни, есть шанс, что я смогу отправить Надю на Глизе.

В небе ярко мерцали звезды.

— Тогда быстро набираем воду и рвём до дома.

ГЛАВА 3

Чёрный потолок, звук будильника, экран телефона. Вечером я проснулся в поту. Щупаю руками в темноте — мокро. Как будто мы долго болели и пили жаропонижающее.

— Надя, проснись. Постель вся мокрая. Давай перестелим белье.

— Что? О... да, мокрая вся.

Мы сняли бельё, я отнес его и повесил на сушилку.

— Хорошо, что матрас сухой.

— Какой комплект хочешь?

— Давай тот, который с виноградом.

Я взмахнул простынёй, и она стала планировать на кровать, словно парашют. На льняной ткани раскинулись виноградники с изгородью и башней.

— Во сколько за тобой заедут?

— Примерно через час. Когда спадёт до пятидесяти.

Телефонный термометр показывал пятьдесят семь.

— Какой у вас план?

— Поедем на ближайшую лужу. Рыба, наверное, вся передохла, но должна была остаться какая-то вода. Ты меня не провожай, спи.

— Ладно. Когда вернётесь?

— Не знаю. Ночью.

— Мне всегда страшно, когда ты уходишь.

Ты ещё не видела того, что происходит в городе.

— Не переживай, мы же не первый раз. Быстро доедем до берега, потом немного по морскому дну. Ложись.

Я помог Наде закутаться в свежее сухое одеяло. Моя жена, самый дорогой человек, неужели нам осталось смотреть друг на друга только несколько дней?

Говорят, близкие люди могут уловить твои мысли.

— Кругом только и разговоров о том, что мы вот-вот сгорим. А я не хочу, чтобы всё заканчивалось. Знаешь, почему мы не выбираем имя для сына? Потому что в этом нет смысла. Он не родится. Ты на заберёшь нас из роддома, мы не положим его в кроватку и не споём “Спи моя радость, усни”. Ты не покормишь его с ложечки, не отведешь в детский сад. Никто не узнает, какого цвета его глаза. Макс, скажи, за что нам всё это?

Прозрачные ручейки потекли по вискам, исчезая в волосах.

— Не переживай. Мы ещё обязательно увидимся. Даже после того, как всё кончится. Не знаю, где и как это будет, но точно увидимся. Я, ты и наш малыш.

Я принёс с кухни надины любимые синие салфетки. Мягкая бумага впитала слёзы.

— Не плачь. А то снова придётся менять наволочку.

— Я так долго их выбирала. Помнишь? Думала, что буду печь пироги и кексы, а потом приглашать гостей и красиво накрывать на стол.

— Помню.

Последние лучики уходящего дня падали на обои, изображавшие пастухов со стадами скота. В проеме между штор загорелась первая яркая звезда.

— Постарайся ещё поспать, хорошо?

************

Мы давно привыкли обходиться без душа. Первым делом надо вскипятить чайник и смешать кипяток с комнатной водой в большом тазике (очень экономно, чтобы не транжирить). Потом можно ставить таз в ванну, брать в руки ковш и начинать. Намылился — смыл, намылился — смыл.

После этого — завтрак на закате.

Тушенки, которую мы натаскали из заброшенных супермаркетов, хватило бы ещё на несколько месяцев вперёд. Печенья тоже. Вот и сегодня насущных хлеб состоял из этих двух блюд.

Скоро в дверь постучали, и в глазок я увидел две оранжевые фигуры — в защитных костюмах друзья были похожи на одновременно на космонавтов и пчеловодов.

Сергей молча помахал рукой, Дима быстро расстегнул молнию, снял капюшон и взволнованным голосом сообщил:

— Эти поехавшие из “Чёрного огня” пробили нам колесо, придётся менять. Они пытаются перекрыть улицы и стреляют по всем без разбора.

— Домкрат есть?

— Есть. Только нужен ключ, чтобы гайки открутить. Надо у тебя в подвале посмотреть. Ты сам поел, готов?

— Сейчас пойдем.

Я надел свой комплект и отправился на выход. Сквозь дверное стекло в детской горели зарядившиеся за день звёзды.

Когда-то мы ждали лета. Ветви деревьев становились мягкими и пускали листья. Все видели это и чувствовали, что перемены близко. Наверное, где-то за порогом. На улице термометр показывал сорок восемь, внутри комбинезона было душно.

Нужный ключ быстро нашёлся в ржавом ящике с инструментами, на замену колеса ушло почти сорок минут.

— Фух. Макс, давай поднимемся и попьём воды.

— Конечно, пойдемте все. Дима, пошли.

Надя уже проснулась и открыла шторы.

— Колесо прокололи? Я видела вас во дворе.

— Да, хорошо что у нас в подвале гаечные ключи лежат.

Я запретительным взглядом посмотрел на друзей. Надеюсь, никто не станет озвучивать, что именно случилось у них по дороге. Ни к чему, чтобы жена лишний раз переживала.

— Может, снимем костюмы? Сорок пять градусов, в багажник закинем и всё. В принципе, уже терпимо. Ну и пекло, даже поздним вечером, — Сергей залпом осушил свой стакан. — Можно ещё?

— Я, кстати, взял нам воды в термостойкой фляге.

— А я приготовил в поездку сухарей.

Мы втроем понимающе переглянусь.

— Ну что, поехали? — Сергей и Дима стояли в прихожей под искусственным светом.

ГЛАВА 2

Зелёные корки улетели в мусор, Сергей посидел с нами ещё минут пятнадцать и ушёл. За окном рассвело, и Надя отправилась спать. Я закрыл все окна в квартире двумя парами плотных штор, помыл тарелки и решил немного посидеть в одиночестве.

Фоном работал телевизор. Утреннюю тишину царапал уверенный голос ведущего.

— По последним прогнозам учёных, человечеству на Земле осталось жить не больше восьми дней. Сегодня днём среднеземная температура достигнет семидесяти по шкале Цельсия, и каждые сутки будет повышаться примерно на четыре с половиной градуса. Солнечное излучение, вызванное увеличением количества гелия в ядре звезды, продолжит усиливаться и приведёт к взрыву.

Ведущий, конечно, таким новостям не улыбался, но выглядел отлично. Удивительно, что телевидение ещё работает и выпускает новый материал. Магазины-то уже давно пустуют — заходи и бери, что хочешь. Эти журналисты настоящие профессионалы. Наверное, так и сгорят — с камерами и микрофонами в руках.

Ладно, что там ещё.

Второй, третий и четвертый каналы не показывают. По пятому спокойный и радостный голос читает поверх меняющихся кадров с грядками и теплицами.

— На светлой стороне Глизе 581 существуют все условия для выращивания земных и местных культур. Фермеры-колонизаторы получили в распоряжение миллионы гектаров земли. Также продолжаются опыты по разведению местных животных. Мясо кардока, которого уже прозвали “глизейским оленем”, легко усваивается человеческом желудком, а рыба их ледяных озёр….

Я выключил.

У нас тут ещё осталась своя рыба. Правда, в последний раз мы вытащили из Балтийского моря (а точнее, из его остатков) только пару мальков. Хочется верить, что грядущая поездка окажется более удачной.

Надо же, на Глизе уже снимают ролики и сюжеты! Для чего вообще их нам показывают? И так уже достаточно народу посходило с ума. Особенно в бедных странах, где нет защитных костюмов, теплопоглощающей плёнки, светоотражающих штор и прочего. Многие просто не успели подготовиться, другие не захотели ждать.

Хотя, может быть, с помощью этих роликов нам хотят показать, что человечество будет жить дальше, в своём новом мире? В другом, за двадцать световых лет отсюда?

Удивительно, даже перед солнечным геноцидом человек остался корыстным. Ведущие специалисты быстро рассчитали, сколько нужно агрономов, землепашцев, скотоводов, строителей, врачей, политиков, учёных в разных сферах и прочих-прочих специалистов, чтобы с нуля построить жизнеспособное общество на новой планете. В итоге же с Земли всё равно улетают самые богатые. Те, кто смогли “проплатить” себе билет в жизнь. Причем доллары, рубли, юани и биткоины уже никого не интересуют — богачи тащат с собой золото и другие драгоценности.

Ещё одна из востребованных категорий — беременные женщины. Если бы я только мог отправить на Глизе Надю с малышом!

С золотом никаких проблем бы не было. Олежа Саталин рассказывал, что они сами присылают вертолет за нужными специалистами, будущими мамами т.д. И вертолёты эти летят прямиком на космодром “Плесецк”.

В студенческие годы мы с Олегом любили документальные фильм про космос и выставки с современными летательными аппаратами. Кто же знал, что всё повернется именно так.

Хотя, кажется он как раз из тех, кому не жалко Землю. Не жалко миллиардов, обреченных на финальные объятия с небесным огнём. Олег всегда грезил о путешествиях по Вселенной. Для него всё это — одно большое приключение. Сотрудники космодрома имеют гарантированное место в последней капсуле. Взамен на это они хладнокровно не допускают того, чтобы вместимость межпланетного транспорта была превышена. И покрывают богатеньких “пассажиров”.

От волнения пришлось одёрнуться. Надо иди спать. И почему, когда стараешься не шуметь, паркет скрипит в три раза громче?

Напротив кухни ждёт своего часа детская. Точнее ждала, а сейчас просто существует и обрастает пылью. И вряд ли когда-нибудь зазвучит карусель-колыбельная над кроваткой и наполнятся игрушками пустующие полки. Мы приготовили для сына всё, что смогли. Серёга тогда еще подрабатывал плотником, и принёс мне чертежи шведской стенки. В подвале я сам распиливал доски, отрезал лобзиком лишние куски, шлифовал наждачной бумагой.

Однажды, в один день из той, старой и спокойной жизни, с большими планами на семью и на счастье, мы были в детском магазине. Там я увидел набор светящихся звёзд и планет.

— Надя, смотри.

— Что это?

— “Космические наклейки из пластмассы для потолка”. У тебя в детстве не было таких? Днём они заряжаются от света, а потом постепенно гаснут. Как раз когда засыпаешь.

— Я плакаты с принцессами из мультиков собирала.

— Если будет мальчик, наклеим всю Галактику.

Мы смеялись.

Надя дышала ровно. Тёплая, как и всегда. В ушах — жёлтые беруши, так мы прячемся от гула кондиционеров. Через узкий просвет между штор комнату разрезает тонкий лучик света. Будильник сработает в восемь вечера.

************

По воде ходит лёгкий ветерок, мы с братом курим у берега. На земле стоит сдутая резиновая лодка. Одной ногой жму воздушную педаль насоса.

Вдох.

Выдох.

— Я так понимаю, накачивать будем долго.

— Ты торопишься? Можешь левую ногу подключить. А потом я тебя сменю.

— Сменяй сейчас. Я пока сапоги принесу.

— Погоди.

Брат подошёл ближе и вытянул руку куда-то в сторону противоположного берега.

— Видишь заросший островок? А напротив выступ земли, небольшой такой? Предлагаю там и ставить, рыба будет огибать берег и попадётся.

— Вроде так и планировали. В том месте метра три глубины. То, что надо.

В кармане звенели ключи от машины, высокие сапоги вязли среди ила и песка. Блестящая резина глотала грязь, пока мы выталкивали лодку на реку. Брат сел на вёсла, недалеко от острова я начал закидывать сети.

— Стой, стой! Смотри, там кто-то ждёт у воды.

За ветками, метрах в тридцати, за нами спокойно следил незнакомец.

— Здравствуйте!

— Здрасьте, вы бы не кричали особо, мы тут рыбу ловим.

— Как успехи? Что тут водится — судак, лещ?

— Карась ещё бывает. Иногда сазан.

Он подумал несколько секунд.

— Идите за мной, и будете ловить кое-что покрупнее.

Мы переглянулись. Ещё через несколько секунд брат дёрнулся и замахал вёслами, толкая нас в сторону одинокого человека.

— Что ты делаешь?

— Я, кажется, знаю, кто это. Он был тогда, на той свадьбе. Я понял.

— Что ты понял?

Мы полетели вперёд.

ГЛАВА 1

— И всё-таки я сомневаюсь, что они выдержат сотню градусов.

— Я тоже. Давай поставим пока.

Мы c Сергеем опустили коробки на потрескавшуюся лестничную площадку. Кончики пальцев нащупали в кармане железную связку — ключи от верхнего и нижнего замков, от подвала, подъезда, почтового ящика и дачи. Кажется, всеми ими я когда-то пользовался.

В утренних сумерках сверху по ступенькам спускался Андрей Иванович — сосед с девятого этажа. Как всегда спокойный, приветливый и рассудительный. Старец из Достоевского.

— Привет! — мы пожали руки. — Накупили консервов, всё надеетесь протянуть подольше?

— Да вот, удалось достать защитные костюмы.

— Поздравляю конечно, но ты в курсе, что они совсем не спасают?

— Эти другие. Не знаю точно, как работают — что-то связанное с терлоновыми волокнами и ещё каким-то защитным полотном. Но говорят, что выдерживают до ста градусов. Последние три штуки со склада пожарных.

— Макс, я восхищаюсь твоей находчивостью, но ты бы себя так не мучал. Чем носиться по раскалённой земле, лучше бы с беременной женой посидел последние дни. Сам знаешь — чему быть, того не миновать. “Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную ” — слышал такое?

Старик посмотрел на меня добрыми глазами. Тишину нарушил Сергей.

— А как же миссия на Глизе 581? К ним прилетит Иисус и будет судить? Расставит всех по левую и правую руку? Когда там тоже начнёт припекать.

— Мальчик мой, ты думаешь, они долго протянут? На Глизе даже миллион человек не успели перевезти. Сынки олигархов будут выращивать картошку на чужих планетах? Это смешно. По телевизору только и крутят ролики о программах Роскосмоса и НАСА, сколько они с собой берут семян, воды и бла-бла-бла. Толку столько же, как пить витамины против СПИДа.

— Ладно, Андрей Иванович, надо идти, — я щёлкнул замком и открыл входную дверь.

— Передавай Наде привет.

— Спасибо, Андрей Иванович, до свидания.

— До свидания.

Квартира встретила гулом кондиционеров, горячий сквозняк щекотал шею и колени. Ещё несколько месяцев назад, когда всё начиналось, мы установили две сплит-системы: одну — в спальне, другую — в гостиной. Наружные блоки кондиционеров обтянули теплоотталкивающей плёнкой, ею же вместе с соседями обшили фасад дома. Возможно, только поэтому и смогли дотянуть до этих дней.

На улицу Земцова переехали примерно полгода назад, после известия о том, что у нас с Надей будет ребёнок. Долго ходили с риелтором по разным местам. В итоге поменяли “двушку” на “трёшку” с доплатой и сделали ремонт в детской. На УЗИ сообщили, что родится мальчик.

Надя, в домашнем с сарафане, который уже давно перестал скрывать выпирающий живот, встретила нас у порога. Зелёные глаза с интересом задержались на коробках.

— Ого, это они самые?

— Да, сразу три! Один будет мой, один — серёгин, ещё один для Димы.

Несколько месяцев назад произошла первая супервспышка на Солнце, и когда дневная температура стала невыносимой, мы перешли на ночной режим. В принципе, как и все остальные. Теперь жизнь развернулась на 180 градусов — утром мы ложимся спать, ставим будильник на вечер (я обычно встаю в восемь). И идем заниматься своими делами.

Дел обычно бывает два — достать воду и достать еду.

— Тяжёлые, — Надя повертела в руках оранжево-белые рукава.

— Лучше посмотри, что лежит на дне ящика.

Этот сюрприз я готовил почти неделю.

— Маакс, да ну? Настоящий арбуз? — Надя крепко обняла меня, и по щеке прокатились мягкие чёрные кудри. — Я думала, ничего такого уже не увижу.

Надя исчезла на кухне.

— Зайдешь? Посидели бы полчасика.

— Ну, только если на полчасика, — Сергей тоже крутил в своих длинных мускулистых руках нашу драгоценную находку.

В ванной пахло солью, мы терли руки мылом и смывали всё морской водой. На таком “топливе” существовать приходилось уже давно, и моя жена большую часть времени занималась тем, что превращала солёную воду в пресную. Для этого мутную жижу приходилось выпаривать, а потом, с помощью металлических трубок, собирать конденсат в разных ёмкостях. Там накапливалась почти прозрачная жидкость, которую можно пить.

— Надеюсь, от нашего моря ещё что-то осталось.

— Думаю, успеем. Я слышал, что из глубокой земной коры всё время высвобождаются остатки водных запасов. Только это уже, наверное, больше похоже на грязь. Посреди большой лужи.

Розовый арбузный сок липко стекал по шее и подбородку, сладкие волны попадали в трещины сухой кожи и щипали. Ели молча. Скоро около каждого стояла тарелка с горой огрызков, а посередине остался последний кусочек.

— Давайте поделим его на всех.

— Давайте.

Я впился зубами в краешек, наплевав на косточки. Это был самый вкусный ужин из всех, что я запомнил.