ksenobianin

И так, работал я тогда значит на молокозаводе оператором холодильных установок, обслуживал пять невъебических размеров агрегата которые охлождали несколько охуенных размеров морозильных комнат. Денег получал ясен хуй мало, и чтоб как то компенсировать недоплаченную зарплату приходилось пиздить продукцию этого завода. Ничего зазорного, тащили все, и все об этом знали но закрывали на это глаза. Иногда денег вообще не давали, компенсировали талонами на питание в местную столовку, где можно было неплохо отовариться. Кроме того, молочные продукты всегда можно было обменять на рыбу в соседнем рыбзаводе, а в ближайшем городе на мясокомбинате переконвертировать в мясо, точно так же как и с хлебозаводом. С едой вопросов не было, жрачки было навалом, которую в случае необходимости с легкостью можно было обменять на самогон или какие либо услуги. Вобщем я со своей девушкой жили довольно безбедно.
На заводе была проходная с охранником, которая существовала только для того, чтобы не спиздили какой либо агрегат или станок типо сепаратора. Работали мы сутки через трое, то есть, ночью оставались только я и охранник. Был еще мастер - редкостный гандон, доебывался до всех постоянно сука такая, но справедливости ради надо заметить, что никогда не ругал за пьянку, приходил к нам выпить, зачастую угощая нас сам.
Однажды выяснелось, что неразговорчивый, непьющий охранник с моей смены оказался наркоманом и у него свистанула фляга. Он схватил валенок, начал его жечь и раздувать дым - объясняя это тем что черти боятся паленой шерсти, а он их отпугивает. Был бы он там кочегаром каким на такую обыденную хуйню никто и внимание не обратил бы, но человеку с оружием гонять чертей не гоже, короче уволили к хуям. На его место пришел молодой паренек Санька, с ним я сразу скентовался. Как выяснилось, ранее он учился в институте исскуств на художника до третьего курса, а потом проникся культурой и начал искать свое направление, что то как я понял между Малевичем - Пикассо и Ван Гогом. На доебы преподов говорил - "Живопись действия наш приоритет! Вы нихуя не понимаете!" Доподлинно известно, что однажды на задании по изображению композиции геометрических фигур, он изобразил призму в виде хуя, сферу в виде сиськи и пизду пирамидкой. После зашел в деканат и произнес - "Мы супрематисты, бросаем вам вызов! Спешите! Ибо завтра можете не успеть!" А после добавил - "Вперед товарищи авиаторы! Я порвал синий абажур цветных ограничений и вырвался в белое!" Ясен хуй после такой подачи его коротко подстригли и отправили на пару лет изучать военное ремесло.
И вот, вернувшись, он оказался здесь. По вечерам мы часто собирались у меня в каморке и пили Анапу, пиздели о том сем, интересно. Но была у него такая хуйня, все пиздят с работы по одной сумке, а он по две, а то бывало и по три, за что мастер его неоднократно ругал, озлобился и точил зуб. Мастер - Петр Васильевич всегда ходил в замызганых майках, руки у него были волосатые и усеяны наколками, что обращало первое внимание.
На проходной, еще с советских времен висел большущий плакат на котором было изображено очертание завода, молоковозка, а на переднем плане огромная рука с авоськой, в которой лежали молочные продукты и надпись - "СТОЙ НЕСУН!". Как я уже писал, Санька обладал хорошими художественными способностями, незаурядным живым умом и фантазией. Он с точностью перенес наколки Петра Васильевича на руку с плаката. За совокупность этих поступков был уволен. С Санькой мы после неоднократно встречались, он сильно переживал что потерял хорошую работу, и мы вместе обсуждали какой же пидор этот Петр.
Тем временем мастер нашел следующую жертву во мне, однажды лишил меня премии и всячески доебывал. Я начал разрабатывать план мести. Подруга у меня работала фармацевтом в аптеке, и обратился к ней.
- Танюх, а у тебя есть Пурген?
- Есть, а тебе зачем?
- Да дело такое, на работу надо, понимаешь, проверяем утечку амиака, намачиваешь таблетку, ведешь вдоль трубы и там где она становится розовой - там утечка.
- Все верно! Это же индикатор - фенолфталеин!
Она так обрадовалась моим медицинским познаниям, до этого думала, что из лекарств я знаю только презерватив, зеленку и градусник.
Следующим днем я был обладателем пяти стандартов пургена. Размельчив один стандарт в порошок, я приготовился к мести, как на тот момент я думал безобидной. В лучших традициях фильмов, подмешал в портвейн Петру Васильевичу порошок.
Тут отступлю, машинное отделение находилось внизу, а моя коморка на втором этаже, куда вела почти отвесная лестница без перил, в небольшой люк на подобие подполья.
Выпив стакан, мастер спустя минуту привстал, побежал, но не успел и начал срать, спеша уебался с лестницы, но все еще подолжал громко пердеть, стонать и вонять. Обосрался и поломал руку. Вызвали скорую конечно, увезли, врачи понятно дело приохуели слегка, но внимания не придали. Перелом оказался не опасным, в приемном покое наложили гипс, сполоснули от говна и отправили домой.
Дядя Петя жил на пятом этаже, он все еще хотел срать, поэтому шел по лесенке аккуратно сосредоточенно, сжимая очко. Вернувшись раньше с работы и зайдя домой, он обнаружил, как незнакомый мужчина тычет хуем в его голую жену. Ах ты блядина - заорал он, но тут же замолчал и сосредоточился на очке чтоб не обосраться. Баба пользуясь паузой выбежала в подъезд, а Петр Васильевил за ней, размахивая гипсом. На уроне третьего этажа, осознав, что отстает, он применил хитрый ход и спрыгнул в межлестничное пространство. Жену он обогнал, но в результате падения сломал ногу и еще раз обосрался.
Я безбожно совру, если скажу, что врачи охуели. Через 20 минут в отделение приемного покоя был доставлен тот же обосраный мужик с другим переломом. Ну делать нечего, отмыли от говна, загипсовали и в палату положили.
Слух о том, что мастер в больнице разлетелся очень быстро, я чувствовал себя скверно, и желая как то загладить вину вызвался его навестить. В лавке купил два яблока, два апельсина и бутылку водки. Пришел вобщем в палату, от дяди Пети несло говном, видимо по этой причине он был там один. Достал фрукты, водку, налили, выпили. Мастер поведал мне вышеописанную историю, выпили по три стопаря, он начал плакаться, а меня такие разговоры угнетают шопиздец, к тому же он опять обосрался апельсинами. Оставив 3/4 водки, я ушел, пожелав скорейшего выздоровления.
Петр Васильевич допил пузырь, в нем появились новые силы и он задумал план побега и мести жене. Связав простыни, прицепив к батарее он вылез из больничного окна третьего этажа и как следовало ожидать пизданулся, поломав оставшиеся конечности, повредив голову и обосравшись еще раз.
Люди мечтают о дорогих машинах, домах на берегу моря, красивых любовницах, полетах в космос, но я сука и по сей день бля, многое бы отдал чтобы увидеть в тот момент врачей! Не в каждой медицинской практике человек в течении 4-х часов получает трижды переломы и яростно срется.
Но вернемся к нашему заводу. На место Саньки взяли нового паренька Олега. Простоватый такой, по началу не общался, но вскоре познакомились и так же бухали у меня в коморке. Но помимо всего, кроме бухла он каждую смену приводил с собой двух девок, которых мы ебли всю ночь. Заебачее время было! Идешь на работу через проходную, а он жестом показывает - все заебок, готовься! Жаль парня... Однажды притащив очередных пилоток, он решил выебнутся, достал наган (не револьвер, именно наган, с клеймом и дореволюционными надписями с Ъ), вставил патрон, покрутил барабан, приставил к башке и вынес мозги на стену. Поебстись с бабами в тот день не удалось, но менты меня дрючили по отделениям еще долго, а когда все всплыло меня уволили с работы.
Положение спас Санька, к тому времени устроившийся на новую работу. Предложил поработать, платили там еще меньше, но выхода небыло и я согласился. С первых дней мы стали искать что бы спиздить. Выход был найден - настоящая золотая жила, в виде огромных танков с солярой которой заправляли катера. Проблема была лишь в том, что кранчик могла открыть только одна смазливая бабенка. В прочем с ней мы быстро нашли общий язык. Катя оказалась вечно недоебаной нимфоманкой, и сказала примерно следующее - я согласна вам сливать соляру, но ничего не делается бесплатно, а поскольку денег у вас нет я потребую услугу. За каждую палку буду давать 20 литров. В ходе переговоров сторговались на 25 литров обещая ебсти ее качественно, что и продемонстрировали, получив тут же свои 50 литров. Обычно в день мы наебывали по 100 - 150 литров, но однажды пришел заказ на 500 литров, которые надо было предоставить к утру. Работать пришлось сверхурочно, но наебсти удалось только на 250, на этом мы обессилили. Клиента подставлять мы не могли, и пришлось на помощь звать друга Лешу. Объяснили в кратце задачу, пообещали денег, он удивился но без лишних вопросов бросился помогать. Общими усилиями к утру мы наебли недостающие 250 литров. Денег получили много, расслабились, стали вырабатывать по 50 в смену.
Сидим в гараже, звонит Катюха - забирайте сотку приезжайте! Мы - за что типо? Ну типо Леха приезжал, поеб ее значит. Забрали конечно, пришлось Леху на полставки в долю брать. Бизнес попер в гору, и через пол года скопив денег мы уволились с завода, открыв свое дело, которым кстати занимаемся по сей день уже больше 12 лет. А завод тот обанкротился, молоканка закрылась, там сейчас спорткомплекс построили. Леху и Катьку мы не встречали, мож изъеблись досмерти хуй знает.
Вот так вот в жизни можно достичь успеха! Автор — Treponema pallidum.

Сложилось в моей жизни однажды так, что я остался без работы. Приехал к другу в дремучую северную деревню порыбачить, о жизни попиздеть да и вообще отвлечься от городской суеты. А у него тоже хуево все, жена ушла, бухает, денег нет, рыбу меняет на бухло. Так и прожил у него с неделю. И тут он мне говорит, а поехали в экспедицию в пизду к волку еще дальше на север работать. Ну я поломался, ибо не очень представлял что там будем делать, но он меня убедил. И вот мы уже стоим, ждем транспорт, подъезжает танкетка, садимся, едем, а едем очень долго, часов наверное 10 ехали, и поспать не получается, трясет, дорог нет, какимито неведомыми тропами мы все же прибыли в геологический поселок.
Первое что я сделал выйдя из танкетки - пизданулся поколено в лужу грязи, и с этого момента понеслись злоключения нашего дальнейшего пребывания. Встретили, проводили в домик, сказали что тут еще один парнишка живет, и мы будем с ним. Посоветовали не играть с ним в карты и не бухать очень много. К тому времени было уже темно, а в доме холодно, была кирпичная печь, но дров небыло. И я отправился на поиски печного топлива, попутно думая, как далеко придется их искать, но нихуя! Выход был найден прямо под ногами, и оказалось это ничто иное как коксовый уголь разбросаный повсеместно. Собрав с ведерко, я притащил, засыпал в печь, разжег, и мы стали неторопливо рассуждать о наших дальнейших перспективах. Стало тепло, приятно и комфортно, через минут 10 стало жарковато, еще через 5 минут нам пришлось открыть одно окно, потом еще одно, потом все окна. Вскоре жар был такой, что мы переместились на подоконник, но и там было так горячо что пиздец. До входа пройти мимо печки не представлялось возможным, создалась угроза пожара. Схватив ведро я выбежал на улицу, черпанул с лужи воды и ебнул в печку, эффект был непредсказуем, печка развалилась на несколько частей и угли повалились на пол. Туши ебана!!! Я сделал еще несколько рейсов от лужи до дома и в итоге нам удалось потушить ебаное жерло вулкана. В доме стоял полный пиздец, и пришлось пол ночи убираться, выеблись, но спать хотелось очень сильно, на том и уснули.
Утром пришел паренек картежник, посмотрел на остатки печи, и нихуя не сказал, познакомились вобщем.
Собрались, пошли к начальнику всей этой таежной поебистики. Речь держал Вовка. Штукатурами? Да конечно! Мы с ПТУ лучшие были, опыта имеем! Все сделаем, не переживайте! Ни он ни я понятия не имели о этом технологическом процессе. Неподалеку строили еще такие же домики, и нам выделили один для внутренней отделки. Зайдя в дом, первое что мы увидели - огромное корыто, которое сука мешало шопиздец. Было решено выкинуть его на улицу, но тут возникла проблема, ни в дверь ни в окно оно не пролезало, хуй пойми как оно вообще тут оказалось, но избавляться от него надо. Пол дня мы потратили на то, чтобы разьебать его топорами в щепки, и надо сказать, это было сложно, сделано оно было на совесть и оббито железом.
Сидим курим, приставили лестницу, развели раствор на полу кучей конусной, я взял мастерок, зачерпнул этого говна и полез штукатурить. А хуй там, раствор упал мне в глаз и я переебся на пол. Пошли говорит Вовка в соседний дом, опыта наберемся.
А там мужичек ловко так ебенит по стенам и потолку, и корыто такое же на полу стоит. Помоги говорим, научи нас. Заходим в наш домик, он за голову хватается, вот пидарасы вандалы, то окна побьют, то намусорят, а тут такое корыто хорошее поломали, ну ничего, вы не волнуйтесь, я вам завтра свое дам, показал пару мазков, говорит тренеруйтесь и ушел.
К тому времени мы подустали, взяли водки, выпили, и к концу трудового дня пришли домой, так нихуя и не сделав.
Утром следующего дня мы были настроены решительно, но опять были разачарованы. Та куча раствора, что мы замесили на полу схвалилась, и отъебенить ее не представлялось возможным. Похуярив с пол часа ломами, мы поняли что безсильны. Взяли водки, выпили, думаем сидим...
А ну его нахуй Витька! Давай в порт устроимся работать?
Делать нехуй говорю, давай в порт, только бы порядочек хоть немного навести, ну хотяб там окна помыть... И с этими словами во все окна из наших рук полетели кирпичи.
Уходить с пустыми руками не хотелось, и мы спиздили упаковку стекла, которую несли пол дня до порта, там ее продали, и тут же обмыли удачную сделку.
В порт нас приняли сразу, без вопросов, там мы работали хорошо, и даже не косячили, но спиздить там было особо нечего. Через неделю в порт приехал начальник таежной геологической поеботины, посмотрел на нас совершенно по доброму, попросил помочь выгрузить пакеты со стеклом, которые так же ловко как и мы продал, дал нам немного деньжат от сделки и уехал. В дальнейшем он появлялся довольно часто, и впаривал различные стройматериалы не забывая делиться с нами за то что мы помогали разгружать.
А с Вовкой мы потом уплыли обратно на сухогрузе. Там тоже было много интересных историй, но о них я возможно еще когда нибудь напишу позже.
Автор — Treponema pallidum.

Здрасьте! Народ, реально столкнулся с безвыходной ситуацией. Подскажите, если можете, есть ли здесь выход? Амбула:

Живу на 1 этаже. Под окнами квартиры находится подвальное окно. В подвале живут кошки. Вот лично я ничего против кошек не имею, я их даже люблю в глубине души... Где-то очень глубоко (с). А вот в квартирах, расположенных как в моем подъезде, так и в соседних, а так же в окрестных домах живут люди, преимущественно пожилые, которые очень, нет, ОЧЕНЬ любят кошек. Их много, их реально, ОЧЕНЬ много! Людей, которые любят кошек больше, чем людей. Их, наверное, можно понять, кошки им наверняка ничего плохого не сделали, в отличие от людей. Короче, в результате проявлений этой беззаветной, бескорыстной и, сука, очень надеюсь, безответной любви между этими прекрасными, по-своему, людьми и не менее прекрасными представителями семейства кошачьих, под моими окнами постоянно находится хуева туча различных помоев.

Кормежка кицунек начинается примерно с шести утра, сопровождается шипением, кыс-кысканьем, мяуканьем, разговорами по душам между млекопитающими обоих семейств и продолжается, с небольшими перерывами (видимо на обед) часов до 10-11 вечера. Каждый, сука, день. Помоев за это время под окнами скапливается такое количество, что бедные киски не успевают все это переработать на удобрения. И дворник, очень, кстати, старательный и трудолюбивый, правда очень плохо говорящий (понимающий) по-русски, тоже. Не успевает, в смысле.

Я, как человек, в некоторых ситуациях, особенно связанных с пожилыми людьми, исповедующий непротивление злу насилием, пытался решить сложившуюся ситуацию путем переговоров. Я поведал им, к примеру, о том, что кошки скоро не смогут выползти на улицу через подвальное окно (и это, блять, нихуя не гипербола!). Я рассказывал им про запах помоев, царящий в квартире летом, стоит только открыть окно, про невозможность спать с открытыми окнами из-за кыцкыцанья в шесть утра.
И по-плохому пытался, и даже по-хорошему, но знаете, что удивительно? Мои доводы этими прекрасными и, сука, интеллигентными с виду людьми, не воспринимаются абсолютно. Более того, я, как и прям скажем, немногочисленные, а главное, живущие преимущественно на первых этажах, и поэтому сочувствующие мне соседи, вызываем у этих, видимо, не чуждых проявлениям любви людей лютую, я бы даже сказал, жгучую ненависть.

Собственно, вопрос: Как сделать так, чтобы и овцы кошки были целы сыты, я не стал бы бараном, довольствующимся запахом помойки Раскольниковым? Короче, не готов я (пока еще) мочить старушек.

У Антона пропала собака. Он позвонил другу Лехе, который жил рядом, и тот сказал, что собаку сегодня казнил Миша-Архиепископ.
- Я сам видел, он ее палкой по голове – хлоп! – и одним разом прибил. Я хотел тебе сразу позвонить, но, думаю, ты на рейсе, ты людей живых возишь. Я бы, конечно, на твоем месте башку бы ему оторвал.
Мужская дружба – лучшее, чем вообще живы люди. Не считая, конечно, любви мужчины к женщине. К жене. Потому-то, считал Антон, всякие иные и нежелательны на земле, что у них все наоборот.
Архиепископ к иным не относился, но он пускал в улицу канализацию, громко слушал по вечерам иеромонаха Романа, портил поселковые дороги Камазом, пел в церкви на клиросе, сутками резал и варил кузова легковушек, отчего у нескольких улиц падало напряжение в сети и отключались в домах газовые котлы, заставлял молиться своих пятерых детей, брил наголо череп и не брил бороду. В поселке его боялись, как боятся крыс, крови или мертвецов.
Выслушав друга, Антон махнул полстакана водки и пошел к Архиепископу.
- А ужинать-то? – позвала его жена.
- Я скоро, - ответил он с порога.
- Пап, а в пьяншет игиять? – позвал четырехлетний сын.
- Приду, включу, поиграем, - сказал Антон.
Февральский мороз сперва остудил его, и он, лишь выйдя за калитку, хотел было махнуть рукой и отложить поход до завтра, но завтра – Антон хорошо знал себя, - ярость сменится вялым, бессильным стыдом. Станет стыдно за все битвы, которых Антон так много избежал, и особенно ярко вспомнится тот страшный вечер, когда его друг Леха остался один среди троих, а разрядник по бегу Антон мимолетно умчался домой.
Года три-четыре прошло с того вечера, но прощать себя Антон не собирался. Ну да, четыре года назад это было, потому что жена Антона как раз лежала в роддоме. И они с Лехой сидели в летнем кафе. Друг поздравлял его с отцовством и задирался на соседние столики. Он со школы задирался на все человечество, и его никогда не били только из-за его неживой худобы. Никогда. Вплоть до того вечера.
А вот и дом Архиепископа… Не теряя ни секунды, Антон спрятался за Камазом. Присел за колесом и замер, потому что явился тот обычный страх, который и в жизни, и во снах туго упеленывал Антона, как грудничка, и не давал ни с кем драться.
«И чего я тогда пришел? – подумалось ему. – Огрести опять или сбежать? Так и жизнь пройдет».
И надо же было именно сейчас вспомнить давнишний разговор с местным участковым, когда тот, качая головой, сказал: «Да, повезло вашей улице с новым соседом. Вы хоть знаете, кто он вообще и откуда взялся?» Участковый поведал, что Архиепископ (впрочем, это потом его так прозвали местные) раньше звался Лютым. Из бандитов он, из отъявленных бандитов, которые насильственно завершали ХХ столетие. Ведь черт знает, может быть, так и тянулся бы этот уставший от великих дел век, если бы не пришли беспородные рыцари с первобытной моралью и не сокрушили последние его святыни – мир, труд, май, товарищество, братство.
А в новом веке Лютый вдохновился стать капиталистом-фабрикантом. Он купил пустые цеха бывшей ткацкой фабрики, завез новые ткацкие станки, сновальную машину, набрал людей и вскоре прогорел. Вездесущий товар китайцев оказался дешевле того, который производил Лютый. «Вот он умом и поехал, когда разорился, - заканчивал рассказ участковый. – Стал в церкви петь, детей в детдоме набрал, здесь вот поселился, в поселке вашем…»
Заурчала Дарья, волкодав Архиепископа. Антону сначала почудилось, что завелся Камаз, такая была глотка у псины.
- Иди сюда, тварь! – вскочил вдруг Антон.
Впервые в жизни он разорвал на себе пелены страха и впервые почувствовал в плечах силу, в кулаках тяжесть, а в сердце священную отвагу. Это оттого, что перед его глазами сама собой появилась картинка: сын кувыркается в снегу с собакой, они оба визжат и обожают друг друга, как могут обожать друг друга только дети.
Сын с собакой. Сын. А Антон - его отец, недостойный так зваться. Ну разве можно быть отцом человеку, если ты трус? Братом можно быть, дядькой - да, но не отцом.
Дарья захлебывалась в ненависти к невидимому за железным забором чужаку. Забор стоял высокий, ни одной собаке не перескочить его.
- Иди сюда, тварь! – заладил Антон, покинув убежище. – Иди сюда!
Ему казалось, что волкодава он сможет сейчас взять и придушить. Другие не смогут, а он возьмет и придушит.
- Зачем Дашку дразнишь? – спросил Архиепископ.
Он стоял у себя в огороде и высокий железный забор доставал ему всего-то по грудь. Его бритый череп отливал лунным сиянием, а в бороде его скопилось больше черноты, чем бывает самой черной ночью в самом густом лесу.
- Вот так да! – звонко усмехнулся Антон. – Иди-ка сюда, чего скажу.
«Что с голосом? За голосом надо следить…»
Архиепископ вышел за калитку и дальше не двинулся. Видимо, ждал, что гость приготовил огнестрельный секрет. Сам он, кстати, ничего в руках не держал и в одежде не мог прятать, потому что из одежды на нем что и было, так это дырявая, дыра на дыре, футболка с выцветшим терминатором, дырявое же трико от спортивного костюма и банные сланцы на ногах. В мороз-то минус двадцать.
Антону сделалось неуютно в ста одежках. Он расстегнул на груди пуховик, сбросил с головы на землю шапку и зашагал на врага.
Враг заулыбался… И до того искренне и до того умильно, будто знал про Антона что-то забавное. Например, что тот с пятнадцати лет не перестает верить в свою встречу с Милой Йоович. Ее земное существование Антон время от времени ощущал на расстоянии полусогнутой руки.
- Это ты?! – выпалил он в обширной лоб Архиепископа.
- Ну, скажем, я, - улыбнулся тот, отгоняя ладонью дыхание Антона.
«Зря водки выпил, отупила только. И этому не нравится».
- Я про другое, на тебя-то мне наплевать, что ты вообще есть такой, такой муд… - «не надо спешить ругаться, спокойно надо». – Короче, сам признаешься или помочь тебе?
«Сколько слов! Надо было заранее подготовить, чего говорить…»
Архиепископ смотрел на Антона с еще большим умилением. Затем он поднял правую руку – «вот и все, сейчас смахнет мою голову с плеч, я даже не пойму ничего» - и величественным движением показал вдоль дороги.
- Иди домой, - сказал Архиепископ ласково.
- Да ты, оказывается, баран тупой! – взорвался Антон. – Совсем тупой! Баранище! Что тебе собака сделала, а? Что? Я вот думаю, откуда вообще такие, как ты, появляются? Вроде, мы все в одни школы ходили, одни стихи учили, про что такое хорошо и что такое плохо, а ты ведь ничего не усвоил. Ты вон вместо того, чтобы хоть немного соображать, в церковке поешь. О, как! Спел и прекрасно! Можно канализацию качать на дорогу, убивать всех. Ты зачем, позорник, собаку убил?