gorodgeroy

-Расскажи мне, что было там на самом деле! Я хочу знать.
-В новостном листке ведь была информация о происшествии.
-Вот кому ты сейчас мозги пудришь! Родному деду!.. На работах которого, между прочим, основано твоё исследование.
-Расскажу — не поверишь.
-А ты не ври, глядишь, поверю.
-Ну хорошо. Погоди только, налью коньяку. Тебе тоже?
-И давно ты пьёшь по утрам?.. Я не говорил, что не буду.
-Значит, вот как дело было. На китайской базе кончились резонаторы.
-Вот так, взяли и кончились? Отдел планирования рассчитывает расход материалов на квартал вперёд, это и мне, сухопутной, кхм... планетарной крысе известно.
-Последняя партия оказалась сплошь бракованной — нарушены условия транспортировки.
-Узнаю Skycargo.
-Как ты догадался?
-Только идиоты доверят доставку ценных грузов иностранной дешёвой шарашке. А в Управлении сидят идиоты.
-Дед, опять ты за свое! Они уже лет десять как кусают локти, что не поддержали в свое время твою программу по синтезу дешёвого топлива. А теперь все корабли на нем летают.
-Я и говорю, идиоты!
-Ну так вот. Понадобилось отправить к китайцам грузовик. Пилота, механиков да рабочих кое-как нашли, а врача - хрен...
-И тут в Управлении вспомнили про твой диплом.
Именно. Лететь всего дней десять и сумму пообещали неплохую. Надбавки за полет через условно-безопасный сектор.
-Который теперь признан опасным.
-Теперь признан, а тогда-то нет. Иначе я бы туда не полез.
-Но полез... И что же?
-Первую неделю всё как по маслу. Мне как врачу — полный расслабон: сиди книжки читай, да с завтрака, обеда и ужина пробу снимай. Народ на подбор здоровый.
-Кроме тебя, вечно соплями гремишь.
-Неправда, это только в детстве было.
-А как будто вчера...
-Ну так вот. Самое большое происшествие — один их работяг траванулся каким-то пойлом, и где они его берут в открытом космосе?..
-«Расслабон, пойло, траванулся»... Поднабрался скабрезных выражений... А чем, как ты думаешь, внешние контуры инвертора охлаждают? Эх, салага!
-Извини, забыл, что ты в юности ходил практикантом на сухогрузе. Промыли бедолаге желудок — и вечером готов к труду и обороне. А вот под утро восьмого дня... Дед, как там написали в инфолистке?
-Где же очки?.. Вот они, их Багира со спинки кресла скинула. Беспокойная особа.
«Около 4 часов утра в секторе Олуны произошёл мощный выброс нейтрино, спровоцировавший временный выход из строя электроники находящегося поблизости грузового корабля Паломино, лишив его связи с навигационными станциями примерно на четверть часа. По истечении этого срока связь с кораблем была восстановлена и тот прибыл в порт приписки по расписанию». Ну давай, внук, удиви меня.
-Пыжишься: экой я, мол, холодный, да невозмутимый, а сам помираешь от любопытства.
-Не без того, не без того.
-Под утро восьмого дня - тревога. Просыпаюсь от того,что сирена ревет, красные лампы мигают. Я натягиваю комбинезон и к двери. Дверь заперта. Поворачиваюсь к иллюминаторы - темнота. Звёзд нет.
-Так не бывает.
-Но так и было. Ни огонька. Только зеленоватая дымка - на расстоянии вытянутой руки от иллюминатора. На такое расстояние хватало света из каюты.
-...
-Это ещё цветочки. Я по каюте туда, сюда - и вспомнил про вентиляцию под койкой.
-Такой широкий лаз, по которому в художественных фильмах инопланетные твари лазят.
-И я.
-Что “и я”?
-Твари лазят и я полез. Там и винтов-то нет, решётка на четырёх защелках, на такой вот случай.
-Вероятно.
-Ползу я на брюхе,пыль собирая, а пол туннеля подо мной какой-то не такой.
-Мокрый что ли?
-Хуже. Мягкий.
-?!
-Пол просто прорвался под моим весом. Как бумага.
-И ты оказался в трюме.
-Нет… Вместо трюма я на полу коридора, стены из здоровых таких камней, с рдной стороны тупик, с другой почти темно, только от стен слабый зеленоватый свет.
-Всё это занятный сон.
-Не сон. И ты скоро в этом убедишься.
-Я весь внимание.
-Я не очень сильно удивился. А ещё не очень удивился тому, что должен нажать четыре кнопки чтобы вернуться домой.
-Какие кнопки кнопки? Включения маршрутного автомата, выбора точки назначения, подтверждения и “Старт”?
-Почти. Как будто перед глазами всплыло равенство “четыре кнопки = вернуться домой”.
-И… что же это оказались за кнопки?
-Я не знал и просто пошёл по коридору. Он скоро свернул направо, потом налево и я очутился в небольшой комнатке, из такого же камня. А посреди комнаты…
-Жаба?
-?
-Анекдот вспомнил… Продолжай.
-Посреди комнаты что-то вроде алтаря, кубик такой, а сверху пламя горит. А в огне…
-Кнопка.
-Откуда ты?..
-Знание законов жанра.
-Гм. Я оглядел комнату - никаких других выходов нет. И кроме алтаря - ничего нет. Даже пыли на полу, я специально проверил.
-И что же?
-Я снял ботинок и стал жать на кнопку. Она не поддавалась. Я жал все сильнее -без толку. Но я заметил странную штуку - огонь пару раз касался моей руки - а как будто и нет. Словно туман, а не огонь.
-И тогда?..
-И тогда я бросил ботинок и стал давать руками - кнопка нажалась неожиданно легко. Стены задрожали, алтарь ухнул куда-то вниз и на его месте открылся квадратный проем с каменными ступеньками.
-А камень такой же как стены и пол?
-Верно. Никакого разнообразия. Лестница оказалась короткая, внизу - такая же комната.
-С алтарем? Со светильником на нем?
-С. Без. Проход наверх сразу закрылся, автоматически. А на алтаре вокруг кнопки - шипы. Ржавые такие. Я пальцем потрогал - палец насквозь проходит, как и сквозь огонь. Пугают только. Опять нажал, опять лестница вниз.
-Две нажал, две осталось. А внизу снова такая же комната.
-Да. И алтарь точь-в-точь как второй. Я сразу кнопку нажимать.
-Алтарь вниз, открылась лестница...
-Нет. Шипы воткнулись в руку. Настоящие. Я дергаюсь назад, они ещё глубже. Я кричать. Из последних сил надавил все-таки на кнопку. Шипы тут же убрались обратно. Кровь сразу остановилась, раны затянулись. Но шрамы на запястье остались, рука плохо слушается. Гляди, Фома неверующий.
-О-го! Немаленькие были гвозди! И где такие нашёл?..
-Дед, я тебе сказал где. Внизу комната. Без алтаря. И без других дверей. Как я в нее спустился, люк на потолке закрылся. Я стою, стены легонько светятся и тишина. Нет четвертой кнопки. А потом снова вспомнил.
-Вспомнил?
-Как будто вспомнил. Четвертая кнопка -внутри. Я сел на пол, к стене прислонился и стал эту кнопку представлять. Представилась большущая квадратная, вроде той, что на кораблях пожарную тревогу включают. Я ее зафиксировал в сознании и мысленно положил на неё руку. И тут я снова лежу на кровати, ревёт сирена. Я вскакиваю, бегу к двери, не одеваясь - открыта. В коридоре народ суетится. А через несколько минут тревогу выключили, дали экипажу объявление про то, что был, мол, нейтринный выброс и т.д. и т.п. Не волнуйтесь, мол. И дальше полёт шел размеренно и скучно.
-Значит, после того как ты нажал на воображаемую кнопку, все стало как прежде?
-Дед, тут не так просто. Я не нажал ее. Я только положил на неё руку. В воображении. И с этого момента меня словно стало двое. Один разговаривает с тобой, другой все стоит в той комнате, с рукой на кнопке. Месяц уже стоит.
-Хм. А ты можешь как-то с ним общаться?
-Что значит общаться?! Это Я стою, понимаешь, Я! Стою там, и сижу с тобой здесь. Одновременно! И когда я сплю - то полностью оказываюсь там. И жду 7-8 часов пока проснусь здесь. Или не проснусь. Я просто стою восемь часов и думаю. Есть, пить и спать мне не нужно. Вообще ничего не нужно. И я понимаю, что если умру тут, то там останусь навечно!
-Ты пробовал все же нажать ту кнопку?
-Я миллион раз пытался заставить себя это сделать. Но я боюсь. Сейчас я в порядке хотя бы пока не сплю, и я не знаю, я очень боюсь того, что может случить после того как я нажму эту проклятую кнопку.
-Мне кажется, эта кнопка - твое последнее испытание чтобы вернуться домой.
-Я тоже так думаю и когда-нибудь непременно решусь... Я бы теперь руку дал на отсечение, чтобы точно быть в этом уверенным.

«Расскажи мне, что было там на самом деле! Я хочу знать!», - ныл в тот вечер Маленький Огр. Большой Огр неспешно почесал бороду, высморкался и стал рассказывать о случае, надолго взбудоражившем Болотную деревню. Он всё видел своими глазами и немало тем гордился.
В ночь праздника Жатвы всё взрослое мужское население битком набило собой таверну. Всё женское население чинно сидело по домам, выбирая подходящие скалки и сковороды для неприлично загулявших мужей. Надо сказать, что сила тех дам уступала разве что длине их роскошных саблевидных клыков, украшенных медными кольцами и благородной резьбой. В таверне дым стоял коромыслом, народ пел, плясал и конечно же пил крепкий добрый эль, а добрый лёгкий эль никто и не пил потому что всякому известно, что огр тем лучше, чем более крепкое питье и табак потребляет. Среди честной огровской публики за дальним столом один-одинёшенек сидел сухонький человеческий старичок (а люди в этот край заходили очень редко, только по важным делам и поскорее спешили восвояси) и всё бы ничего, но из батареи пустых бутылок, заполнившей его стол, следовало, что он пьёт уже восемнадцатую пинту! И когда он ненадолго отлучался в расположенную на заднем дворе будочку, его ни капельки не шатало! Всё это ужасно не понравилось Большому Грыху, главному пьянице и хулигану и он захотел немедленно вызвать старичка на Дуэль Славных Выпивох. Тот и не думал отказываться. Толпа окружила соперников, кто-то пробормотал насчёт Ордена Отложенного Похмелья... Хозяин принёс два огромных кувшина Чёрного Головолома и состязание началось. На середине кувшина силы покинули Большого Грыха и он... В общем, ему стало нехорошо. Не в силах стерпеть такого ужасного позора, Грых бросился на старичка, размахивая кувшином. Но тот ничуть не испугался, и, уклонившись от смертоносного кувшина, легонько щёлкнул хулигана по лбу. Бабах! Голова Большого Грыха разлетелась на тысячу кусков! Старичок встал, кое-как отряхнул свои одежды и при гробовом молчании публики покинул заведение.
«Папка там сам был и всё-о видел!», - гордо закончил рассказ Большой Огр.
-Но пап, как же старичок разбил Грыху голову?
-Когда много пьёшь, потом трещит голова. Станешь чуть постарше, сам узнаешь, хе-хе! А хитрецы из Ордена Отложенного Похмелья знают заклинание как откладывать головную боль на потом и мало того, насылать на своих врагов. Говорят, на Грыха обрушилось похмелье от целой тысячи кружек, тут немудрено, что голова бедняги и в самом деле раскололась как гнилая тыква.
-Ох папка, надеюсь к нам такие колдуны больше забредать не будут!
-Да, я теперь тоже клык дал бы на отсечение, чтобы быть в этом уверенным...

Здание Загорского музея встретило холодным гранитом. Какой бы зной не царил на улице, внутри музея всегда царил прохладный полумрак. Александр показал седой вахтёрше пропуск, одними губами поздоровался и спустился в подвал, где размещался запасник и его, Александра, рабочее место. Снял рюкзак, достал из него очки, зажёг неяркую лампу и уселся за свой не столько старинный, сколько старый стол. Достал из кармана портсигар — он ненавидел когда сигареты мялись — и закурил, хотя правилами это, конечно же, запрещалось. Окон не было и дым синими космами стелился в неподвижном воздухе. Александр думал. Покурив, он отодвинулся от стола. Долго звенел ключами, отыскивая нужный. Большим чёрным ключом он отпер дверь склада. В узком, но длинном помещении , освещённом люминесцентными лампами, вдоль серых стен стояли пронумерованные стеллажи. Сверившись со списком, Александр подошёл к стеллажу за номером 18 и снял небольшой деревянный ящик. Номера на ящике пока не было — сегодня предстояло классифицировать его содержимое и занести предмет в каталог. На ящике лежала пластиковая папка с пояснительной запиской, гласящей, что «Образец доставлен из Чёрных руин Йосской пустыни. Примерный возраст 4-4.5 тысяч лет.»

Вскрыв ящик, Александр обнаружил тщательно упакованные продолговатый чёрный камень примерно с ладонь диной, с поблёскивающими в свете ламп круглыми вкраплениями — всего три камня. Александр взял освобождённый от упаковки камень и бережно понёс его к своему столу. Положив камень на стол, Александр приступил к осмотру. Цвет чёрный. Поверхность матовая, без блеска. Да что там блеск, камень словно поглощал весь направленный на него свет, не давая ни единого отблеска. По все длине через равные промежутки шли вкрапления ярко-желтого цвета, напротив отражающие свет так ярко, словно светились сами, общим числом семь штук. Вкрапления шли только по одной стороне камня, противоположная же сторон была плоской. Далее в ход пошли электронные весы — вес камня составил ровно 1043 грамма. Довольно много для его размеров. О происхождении камня можно было строить любый, даже самые смелые предположения — никто не знал кто оставил Чёрные руины, очень уж непохожи они были на архитектуру Йоссов, да и, если на то пошло, чью либо ещё архитектуру. Наиболее смелые умы предполагали даже внеземное происхождение, что так же не имело сколько-нибудь достоверного подтверждения.

Руины и открыты были совершенно случайно — вблизи одного из проходящих пустыне шоссе ветер просто сдул песок, скрывавший небольшую каменную беседку, являющуюся входом в обширные подземелья. В полу «беседки» обнаружился люк, и длинная узкая винтовая лестница, насчитывающая 389 ступеней вела вниз, в мрачные глубины. Внизу находился настоящий лабиринт каменных коридоров квадратного сечения, примерно два на два метра. Шероховатые стены были того же чёрного, поглощающего свет цвета, что и рассматриваемый камень. Никаких рисунков или барельефов на них не содержалось, равно как и на полу с потолком. Все коридоры соединялись между собой с геометрической точностью, всегда под углом в девяносто градусов. Некоторые коридоры заканчивались тупиком, некоторые квадратной ямой, скрывавшей под собой сужающиеся шахты различной глубины. Иногда в эти шахты спускались археологи, иногда они находили предметы непонятного предназначения — каменные торроиды, цилиндры. Эти образцы не представляли интереса — за исключением того, что камень, из которого они были сделаны, не удавалась ни поцарапать, ни отколоть даже самого крохотного кусочка. Сперва эти артефакты прошлого наделали немалую сенсацию, но постепенно интерес к ним угас и к ним стали относиться не более чем как к научному курьёзу. Многие музеи мира выставляли артефакты как памятник неизвестной цивилизации, но мало кому было интересно глазеть на матовые куски черного камня. Камень, отличающийся от всего ранее найденного и находившийся сейчас в руках Александра был обнаружен случайно и вот как это произошло.

В одном из дальних коридоров Чёрных руин российский археолог-искатель решил покорить особенно глубокую шахту. Спуск длился добрых полтора часа и, когда в свете налобного фонаря показалось дно, Васильченко, а именно такова фамилия археолога, был порядком измотан. Сделав неловкое движение, он скользнул не скрытым перчаткой запястьем по грубой поверхности камня и ссадил кожу. Несколько капель крови упали на дно шахты, до которого оставалось не более пяти метров. Что случилось с этими каплями, археолог не заметил, но через мгновение после этого кусок одной из стен, до этого совершенно однородный (или так казалось с высоты), вдруг рассыпался в пыль, открыв неглубокую нишу. Наскоро завершив спуск, Васильченко обнаружил в нише небольшой тяжёлый камень. Тот самый камень, что отправился позднее в Загорский музей.

Внезапно в здании погас свет. Александр чертыхнулся и, подсвечивая сотовым, поковылял в щитовую, что располагалась в том же самом подвальном помещении. Пощёлкав рубильником, Александр понял, что, очевидно, проблема на подстанции. Вернувшись к столу, Александр увидел, что на нём что-то поблёскивает. То светились жёлтыми огоньками кружки на поверхности камня. Александр осторожно тронул пальцем один из огоньков. Лёгкое тепло, ничего больше. Зная, что так поступать не следует ни по каким правилам, Александр, тем не менее решил продолжить осмотр камня дома. Он бережно закутал камень в носовой платок и сунул во внутренний карман пальто, поднялся в холл. За то, недолгое время, что он пробыл в подвале, полуденный зной сменился грозой; тучи настолько плотно затянули небо, что, казалось, наступил вечер. “Долго вы сегодня, Александр Иваныч”, - в шутку погрозила пальцем вахтёрша, - “как заперся в своей каморке, так до ночи-то и просидел!”.

“Но я же пришёл час, край - полтора часа назад”, - пронеслось в голове Александра. Но часы в холле никогда не врали - “21:17”, и всё тут! Наскоро попрощавшись с любезной Анной Серафимовной, Александр вышел в ливень. Холодные струи моментально пронизали одежду, холодя тело, но это не причиняло неудобства, а вместо того наполняло душу странным ликованием.

Улицы городка были пусты, дождевые потоки прогнали всех по домам. Освещение не работало и полумрак то и дело нарушался мистическим белом светом молнии, в котором на миг словно замирали стрелы струй и катящиеся по тротуарам потоки. Раскаты грома смешили, отдаваясь комариным писком в ушах. Внезапно, молния ударила точно в столб, мимо которого шагал Александр. Верхушка столки и подключённые провода окутались сетью мелких синих разрядов. Завороженный, Александр смотрел на электрическую пляску разрядов. И тут, словно огромная плеть, огромный разряд оторвался от верхушки и дотянулся до груди Александра. С громким криком боли Александр, обжигая пальцы, достал камень, ставший горячим, словно вынутый из горна. Камень выскользнул из пальцев и зашипел в луже, остывая. Столб уж не изображал из себя катушку Тесла и только лишь тлел. Ливень постепенно унимался. превращаясь в морось Убедившись в отсутствии серьёзных ожогов - кожа на груди и ладонях лишь покраснела - Александр бросился за камнем. Тот остыл неправдоподобно быстро и был холоден, как раньше в музее. Спрятав драгоценность снова за пазуху, Дрожащий более от возбуждения, чем от холода Александр потянулся к карману за сигаретами. “Спички-то промокли наверняка! А покурить бы сейчас неплохо” подумал он, но всё же проверил. Коробок был сух, как будто лежал не в мокрой одежде, а был спрятан в целлофан. Не искушая судьбу, он прикурил и продолжил путь домой. Становилось холоднее, и он прибавил шаг, добравшись до родного подъезда скорее трусцой, чем шагом. К этому моменту энергоснабжение восстановилось, и дома загорелся уютный свет. Раздеваясь у вешалки, Александр ещё раз рассмотрел камень. Огоньки продолжили гореть, но что это! Один из них погас. Шесть продолжали мягко светить. Об этот стоило подумать. Чем и Александр и занялся во время принятия горячей ванны. Уже после ванны, сидя в махровом халате, вспомнился неожиданно сухой коробок. А ещё - сказка о золотой рыбке. Почувствовав сильный голод, Александр словно в шутку, сказал вслух “По щучьему велению, по моему хотению, желаю сытно отужинать!” Он искоса поглядел на камень. Так и есть: одно и из пятнышек замерцало и погасло. На столе, впрочем, ничего нового не появилось. Озадаченный, Александр пошёл на кухню, приготовить скромные бутерброды. Открыл холодильник и.. поразился обилию деликатесов. Удивления почти не было. Александр открыл банку копчёных миног и принялся думать о камне. Личное обогащение он отмёл сразу - дух учёного в нём всегда был сильнее тяги к наживе. От идей вроде “Счастья всем и даром” он также отказался - глобальность пугала. И тогда ему пришла в голову отличная идея - узнать о создателях Чёрных руин. Хотя, это может подождать. Сперва узнать про камень - как он работает? Зачем ему исполнять желания?
“Зачем тебе?”, - сперва про себя, а затем вслух вопросил Александр, “Зачем тебе?”

Лампочка замерцала и погасла. Перед глазами Александра всё поплыло. Затем всё вокруг пропало. Александр стал камнем.Он лежал в нише, положенный туда непонятными для каменных мозгов Йоссами. Его достал из ниши Васильченко. Его привезли в музей. Музейный работник отнёс его домой. Спросил “Зачем тебе?”. И камень снова стал Александром. На всё это ушёл ровно 4421 год, шесть месяцев, два дня, один час и пятьдесят минут. Снова став собой, Александр поздно понял, что его губы всё ещё шепчут “Зачем тебе?”. И четырёх с половиной тысячелетний цикл снова повторился. И будет продолжаться вечно. Потому что нельзя играть с таинственными артефактами забытых племён здесь, в Сумеречной зоне.

Сейчас стоит благодатная пора, которую принято называть бабьим летом. Ласковое солнце, томный шелест желтеющей листвы, поцелуи теплого ветра… Не дайте им себя обмануть. В самый яркий день всепоглощающая тьма окружает нас, и всё что стоит между нами и ней — это тончайшая пленка, которую мы привыкли считать нашей реальностью, такой прочной и незыблемой. На самом же деле за пологом реальности царит вечный мрак, и избавь Господь всех живущих от возможности узреть таящихся там тварей. И мне, Гюнтеру Прину довелось помимо моего желания открыть эту ужасающую истину.
Зимним погожим утром я получил заказное письмо. Мой приятель Эрих Топп написал мне впервые за пять лет, что мы с ним не виделись. Письмо было сбивчивым, что совершенно не походило на Эриха, слывшего изрядным педантом. Он извинялся за долгое молчание и почти в приказном тоне предлагал мне проследовать в его особняк, где он, по его словам, стоял на пороге некоего открытия. О характере проводимых Эрихом исследований мне было известно мало, но, по некоторым данным, его занимали некие необычные опыты с электричеством и светом. Он рассматривал свет не просто как движение заряженных частиц, но как нечто большее, исполненное мистическим смыслом. Будучи несколько оскорбленным не вполне учтивым тоном письма, но в гораздо большей степени заинтригованным, я решил принять приглашение, благо сколько-нибудь важных дел в ближайшие недели у меня не предвиделось. Путь к уединенному особняку занял у меня четыре дня и несколько утомил меня. От железнодорожной станции предстоял путь ещё в полтора десятка миль и я ждал экипаж, долженствовавший отвезти меня к конечному пункту моего путешествия. Ждать пришлось долго, успело стемнеть и чёрная стена леса обступила мое временное убежище на станции. Наконец, появился чёрный старомодный автомобиль. Водительская дверь бесшумно отворилась и из неё вылез угрюмого вида высокий человек с вытянутым лицом. Сухо поздоровавшись, он назвался Карлом и, убрав мою дорожную сумку в багажник, помог мне устроиться на заднем сидении.
Путь тянулся утомительно-долго, автомобиль с видимым трудом преодолевал засыпанную недавно выпавшим снегом дорогу. Потихоньку я задремал и проснулся лишь когда мы остановились у кованых ворот в каменной ограде. Верх ограды венчали длинные кованные же шипы и через равные промежутки были размещены сферической формы фонари, дающий ровный синий свет Слуга вынул из кармана металлическую коробочку, повернул на ней рычажок и створка ворот плавно отъехала в сторону. Двор трёхэтажного викторианского особняка, стены которого были обиты листами блестящего металла, также был превосходно освещён. Вблизи стало видно, что металл не просто блестит, но зеркально отражает всё вокруг. Благодаря этом особняк виделся сплошной глыбой света. Благодаря небольшому наклону листов, свет не отражался за пределы обнесённого изгородью участка и потому не был виден на значительном удалении от дома. Когда мы подъехали к порогу, из дверей навстречу нам вышел сам хозяин дома. Он тепло приветствовал меня и отправил Карла препроводить меня в отведённую мне комнату на втором этаже, где я мог бы привести себя в порядок и немного отдохнуть после долгой дороги. Приняв горячую ванну и сменив платье, я спустился вниз по лестнице, где меня ждал сытный ужин - и взволнованный хозяин дома. Расспросив меня о ходе моих дел, он начал рассказ о своих изысканиях, всецело поглотивших его в последние годы. Как считал он, свет - это не только видимое глазу свечение, но особая материя, из которой, в конечном итоге состоит всё сущее. Эта теория уже помогла ему изобрести светильники, что я видел во дворе - как оказалось, к ним не вели никакие провода, но вместо этого они могли преобразовывать в свет любое вещество! В качестве источника питания он использовал небольшие кусочки свинца, которые несложным устройством преобразовывались в свет нужной цветовой температуры и таким образом фонари могли непрерывно светить месяцами. Но это - не самое главное. Эрих считал, что весь наш мир представляет собой сложно структурированный поток света, который некоторым образом возможно “отклонить в сторону” и увидеть нечто, находящееся за пределами нашего с вами мира. И он уже разработал методы и создал необходимый для этого прибор. Работу над изобретение он закончил несколько недель назад, и он ожидал только моего визита, что бы провести наконец небывалый опыт. Мне льстила честь стать свидетелем такого необычайного зрелища, и я, не задумываясь, согласился присутствовать, благо я был заверен в полной безопасности предстоящего действа (да и что может случиться от световых лучей!). Сразу же после ужина Эрих, с помощью Карла, приступил к приготовлениям. Я же в это время ожидал в комнате, любуясь видом ярко освещённого двора. Наконец, уже ближе к полуночи, Карл постучал в дверь и, когда я отпер её, пригласил меня в занимавшую целое крыло особняка лабораторию. Мы очутились в огромном зале высотой в два этажа. Вдоль стен стояли огромные трансформаторы, светились зелёными лампочками реостаты. Большую часть комнаты занимало свисающее с потолка сложное нагромождение разнообразного размера ламп и зеркал, снабжённых рычагами, связанными с сервоприводами, что, очевидно позволяло изменять форму конструкции, выстраивая лампы и зеркала в произвольном порядке. Как я понял из рассказа изобретателя, в конструкции чередовались как лампы, не нуждающиеся в электричестве, там и электрические, чьи колебания должны были искривить потом Мирового Столпа, как он назвал совокупность световых излучений, формирующих нашу вселенную. В самом центре конструкции располагалась площадка размером примерно два на два метра, куда нам и следовало встать во время опыта. Эрих зафиксировал в журнале время - 23:55 и пригласил меня на площадку. После этого он повелительно взмахнул рукой и Карл привёл диковинный механизм в действие. Загудели трансформаторы. Почти бесшумные моторы (также оригинальной конструкции) привели в движение зеркала, они повисли вокруг нас в геометрическом порядке, лампочки замигали различными цветами. Как пояснил мой друг, это проходила калибровка прибора, настраивающего самого себя таким образом, чтобы Мировой Столп “обтёк” нас, не задевая. Чуть позднее конструкция с зеркалами стала чуть компактнее и начала вращаться вокруг площадки, окружив нас сияющим кольцом. “Уже скоро”, - шептал мой друг, до пределе возбужденный. Внезапно кольцо распалось на отдельные зеркала и лампы и те резко метнулись в нам, заставив меня вздрогнуть. Но те, не достигнув нас, замерли, идеально плотно, стык в стык соединившись вокруг нашей площадки, образовав герметичный кокон, внутри которого были мы, а так же все лампы, мерцающим облаком заполнившие внутреннее пространство кокона. Гудение трансформаторов нарастало и нарастало. Запахло озоном. Откуда-то из другой комнаты раздался бой часов, возвещавший о полночи. И в тот же самый моменты все лампы ослепительно вспыхнули, заставив меня зажмуриться, раздался удар, стократ сильнее грома и всё пропало. Наступила тишина. Я решился открыть глаза. Устройство исчезло, да и лаборатория тоже пропала. Мы стояли в белой дымке, скрывавшей наши ноги по колено. Всё пространство было залито молочно-белым светом. Под нашими ногами с трудом угадывался металл площадки.
-Молоко! Вне нашей Вселенной только молоко!, - исступленно вскричал Эрих. Его голос словно увяз в вате тумана. Но этот возглас словно расколол тишину. Со всех сторон послышался… мне трудно описать этот звук. Это был словно шёпот, но не шёпот человека, а словно шёпот крыльев засушенного мотылька или шелест истлевшей кожи. Эрих, озираясь вокруг, подошёл к краю площадки. Глаза его светились восторгом - его теория была блестящим образом подтверждена! Я же уже думал о том, как нам вернуться домой в привычную реальность. Наконец, я решился задать этот вопрос, но что Эрих практически отмахнулся от меня, продемонстрировав коробочку пульта, долженствовавшего вновь сделать нас частью Великого Столпа. Тем временем шёпот усиливался, но, казалось, Эрих его не замечал. Он решился сойти с платформы, что бы проверить на чем она стоит. Дальше произошло то, что я хотел бы забыть, но упрямая память не желает упускать свою добычу. Туман у ног Эриха словно завихрился и из белого стремительно стал непроглядно-чёрным. Очевидно, тьма представляла из себя живое существо - она начала неровно пульсировать. Внутри её скрывалось что-то, что я не могу описать никакими словами. При одном положении головы мне показалось, что я вижу чудовищный, чернильно-чёрный глаз, чуть сместив взгляд я уловил мгновенное движение какой-то органеллы, напоминающей щупальце. Когда я чуть наклонил голову. тьма начала странным образом меняться, уступая место какой-то чудовищной пляске всех доступных человеческому глазу цветов, лишая меня воли и какой бы то ни было способности к движению. Завороженный, я пошёл в направлении существа и не слышал оклика Эриха. Он схватил меня за руку, пытаясь оттащить, а другой рукой нащупывал на пульте кнопку. В этот самый миг тьма, вытянувшись в чёрную струну, клюнула Эриха в грудь. В тот же самый момент он повернул рычаг и вновь чудовищный грохот заставил меня зажмуриться. Когда я вновь открыл глаза, Я лежал на площадке, которая вновь вернулась на своё место в лаборатории. Большая часть зеркал была разбита, от чудовищной перегрузки воспламенилась часть трансформаторов. Рядом без признаков жизни лежал мой бедный друг с лицом, перекошенным от поистине нечеловеческого ужаса.

Казалось бы, на этом и стоит завершить историю о моей безрассудной поездке, если бы не одно обстоятельство. Иногда, когда небо особенно безоблачно и солнце щедро освещает всё вокруг, на самой границе моего зрения мелькает небольшой клочок тьмы. Совсем небольшой, но если постараться, можно разглядеть в нем щупальце. Или глаз. Который неотрывно наблюдает за мной из мрачной изнанки Вселенной и знает, что рано или поздно я вновь окажусь в его власти, потому что нет такой тьмы, где не было бы крупицы света, и нет такого света, чью сущность бы не составляла бы глухая, непроглядная тьма.