cactusbobo

Душераздирающую историю о многочасовой госпитализации отца в Севрыбу прислала наша подписчица.

Мой папа заболел. В анамнезе – перенесенный в возрасте 2-х лет полиомиелит, парез левой ноги, сахарный диабет 2 типа и инсульт, произошедший чуть больше года назад.

После последнего восстановился настолько, что передвигался по квартире с ходунками, сам кушал, смотрел телевизор, пытался заново освоить компьютер, мог минимально обслуживать себя. Но 29 января 2020 года что-то случилось. Папа вдруг ослаб, руки и ноги перестали слушаться его, пришлось вернуться к использованию памперсов.

Я попыталась связаться с участковым неврологом, чтобы выяснить, не вызвано ли ухудшение состояния моего 69-летнего отца с отменой лекарственного препарата, который он принимал. Это оказалось непросто. Специалисты на вызовы к лежачим пациентам не ходят и консультаций озабоченным родственникам по телефону не дают. Чтобы получить ответ на вопрос, нужно было либо вызвать на дом фельдшера, который передаст вопрос специалисту, либо во время приема пробиться к врачу лично. Я сделала и то, и другое. Сделала вызов и отправилась в поликлинику.

Пока я была там, на дом к папе пришла фельдшер и выписала направление на госпитализацию. Основание – повышенное артериальное давление и подозрение на повторный инсульт. Конечно, мы тут же вызвали скорую. Это произошло в 11-16 30 января.

Оператор колл-центра предупредила, что вызовов много и нам придется подождать. Мы ждали. Хотя не сказать, что долго. Медики по приезду измерили давление и температуру, уровень кислорода и сахара в крови, сделали ЭКГ. Решили госпитализировать. Сахар 10,8 (он только что кушал, поэтому сахар повышен) Температура 38,2. Давление в норме.

Вызываем МЧС. Сами транспортировать отца с третьего этажа в машину скорой помощи ни мы, ни бригада не в силах. Через 20 минут мы уже едем.

В городскую больницу прибываем примерно в 13-00. Папа, заботливо завернутый в голубое покрывало с медвежатами, тепло одетый по поводу 23-градусного мороза, несколько ошарашен. Машины скорой помощи только со стороны выглядят удобными и надежными. На деле даже мне, здоровому человеку, ехать внутри крайне некомфортно. Представляю, что чувствует при транспортировке немолодой, плохо себя чувствующий лежачий пациент.

В городской за нас берутся одновременно невролог, хирург и терапевт. Быстро исключают все самое страшное. И предлагают отправится в инфекционную больницу, поскольку температура держится и отца лихорадит. Из неприятного: перемещение по больнице неходячего пациента – дело сопровождающих. Я старательно толкала каталку с отцом (периодически ко мне присоединялась санитарка), послушно раздевала и одевала его в каждом кабинете. А в рентген-кабинете держала папу в положении «на боку», прикрытая защитным фартуком. И меня не спросили, нет ли противопоказаний для этого, например, беременности.

Для нас вызывали очередную скорую. Ждем. Напомню, мой отец диабетик. Кормить таких пациентов необходимо регулярно, чтобы сахар в крови не скакнул вверх. С собой захватили только хлебцы, ими и кормим. Мама тоже сорвалась с работы, но ей нужно вернуться до конца рабочего дня. Скорой нет уже часа полтора.

Иду в регистратуру, чтобы напомнить о нас. Мне отвечают: «Мы-то вызвали, но вы звоните сами, это обычно ускоряет дело!». Звоню. Время 16-32. Мне объясняют, что перевозка пациента из одной больницы в другую – плановая. Ждите, приедут. Прошу поторопиться ссылаясь на то, что человек немолод, что его нужно покормить, да и от лежания на неудобной каталке без подушки папа стал чувствовать себя хуже. Температура держится, его лихорадит. На отца надели маску. Мы находимся в боксированной палате приемного покоя.

В 16-57 звоню на «горячую линию» Фонда ОМС. Меня трижды переключают с одного оператора на другого. И вот что странно – чем удаленнее от меня оператор, тем он вежливее. Специалист из Мурманска повышает голос, сообщая, что 2 часа – это норма для данного случая и машину для нас взять негде.

Пока мы общаемся, приезжает бригада. Снова 2 девушки. Кто-то из работников «Скорой помощи» сказал мне, что в Мурманске нет мужских бригад. И таскать больных приходится женщинам.

Приехали в инфекционную больницу примерно в 17-20. Уже нечищенный от снега пандус натолкнул на мысль, что маломобильным пациентам здесь не очень рады. Отца перекладывают на кушетку. Я переживаю, боясь, что мы его не поднимем. Каталок и лифта в больнице нет.

Врач осматривает папу. Ничего не находит. При мне заглядывает ему в горло, подсвечивая себе своим мобильным телефоном и не надев перчатки. Это в инфекционке-то! Температура 37,4, озноб, слабость. Врач предполагает, что это почки. Говорит, что анализ мочи не очень хороший. Отправляет в нефрологию больницы «Севрыба». Вызывают следующую бригаду для перевозки. Наученная предыдущим опытом, минут через 10 набираю «103». Время 18-32. В это же время приезжает бригада. Отпускаю маму на работу.

Переложить папу на каталку непросто – она выше сантиметров на 30, вес отца 82 килограмма. В бригаде 2 девушки. Помог водитель. Около 19-00 прибываем в «Севрыбу».

Каталку с папой ставят у стены в коридоре, я иду оформляться. Специально подхожу к дежурному доктору, прошу осмотреть отца как можно скорее. Кажется, меня услышали.

Вспоминаю нашу прошлую госпитализацию в июне: переезд из городской в «Севрыбу», 7-часовое ожидание, споры с врачами. Предполагаю, что и сегодня быстро и просто не будет. Время пересменки. Перед нами 2 пациента. Жду. Кормлю папу хлебцами. Созваниваюсь с родственниками. Судорожно соображаю, как буду транспортировать отца домой, если нам откажут. Стоимость «социального такси», в котором от социального только название – от 2500 рублей. Другой альтернативы нет. Или я о ней не знаю.

После 20-30 ко мне выходит доктор, только что заступивший на смену. Радостно сообщает, что у папы банальное ОРВИ и мы едем домой лечиться. Я возмущена – как можно поставить диагноз пациенту, которого никто в данном лечебном учреждении не осматривал! Да что там осматривал, температуру никто не померил! Выяснилось, что диагноз поставлен на основании предыдущих осмотров. И в заключении из инфекционки черным по белому доктором приемного покоя написано, что у отца «красное горло». В подтверждении своих слов врач достает из кармана резиновую перчатку, наматывает ее на палец, просит пациента открыть рот, придерживает нижнюю челюсть пальцем и радостно сообщает, что горло действительно красное и это ОРВИ. А значит - домой. «А то он мне тут всех пациентов перезаражает!».

С диагнозом я не согласна. А слабость откуда? И почему горло стало красным только сейчас, а все предыдущие осмотры этого не показали? Возможно потому, что мы уже трижды таскали по морозу ослабленного человека, который с июня месяца не покидал стен своей квартиры! И что странно – врач инфекционной больницы четко проговорила, что все хорошо, а написала обратное! Я прошу о госпитализации. Я не знаю, что мне делать и чего ждать. Я прошу разобраться!

Доктор немолод. И, как мне показалось, очень держится за свое место. Мне его жалко. А ему моего отца – нет. Он подвластен системе. Лежачий человек 69 лет от роду с непонятным диагнозом больнице не нужен!

Я плачу. Мне страшно и я устала. Но я молода и относительно здорова. А мой отец, лежащий на каталке в коридоре больницы и укрытый голубым покрывалом с медвежатами – нет. Я знаю, что если я привезу его домой, то максимум, чего добьюсь – прихода фельдшера и очередных отписок. Я знаю, о чем говорю. Ему таким образом инвалидность оформляют уже второй год. Приходят, делают анализы, забирают выписки из стационаров, теряют их и снова приходят. И консультаций по телефону не дают.

Доктор пригласил для консультации еще одного врача, на сей раз женщину. Изучив бумаги (а опять не пациента), она повторила свой вердикт: причин для госпитализации нет. Давление в норме, температуры нет. Вот тут-то и выяснилось, что никто нам ничего не мерил – ни давление, ни температуру. К нам вообще не подходили. Только через стойку регистрации забрали документы для оформления.

Принесли градусник. 37,7. Опять ушли совещаться. Через 10 минут сообщили, что отца кладут в терапию для дообследования. Я снова плачу.

В палате на 12 этаже 5 человек, папа 6-ой. Это странно при диагнозе ОРВИ и опасности «всех перезаражать». Бойкая санитарка помогает мне провести все гигиенические процедуры, приносит воду. Кормлю папу. Раскладываю вещи так, чтобы он мог дотянуться. Хотя понимаю, что зря, он и руки поднять не может, но вдруг!

Больницу покидаю в 22-17. В свежеотремонтированном холле встречаю девушек со «Скорой», которые транспортировали нас из городской в инфекционку. Они удивлены. Не знаю, чему именно, но вопрос «Вас госпитализировали?» прозвучал с искренним недоумением.

Я еду в полупустом троллейбусе по красиво освещенному главному проспекту города. Я плачу. В троллейбусе слезы хотя бы не замерзают на щеках. Мама плачет в трубку на другом конце города. У нас общая причина для слез. Мой папа заболел.

Вся эта история произошла с нами 30 января. На следующий день мама пришла проведать отца. Он все так же слаб. На тумбочке рядом с кроватью стоит склянка с таблетками с надписью «УТРО». Почему не проследили, выпил ли пациент лекарство? «А он что, сам не может?»

Я не хочу никого обвинять. Я не жалуюсь. Я хочу получить ответы на несколько вопросов.

Первый – существуют ли нормы времени при оформлении в больницу после вызова «Скорой помощи»? Где эти нормы прописаны и кто контролирует их действие? Куда экстренно обращаться, если нормы не выполняются без объективных причин?

Второй – существует ли бесплатная или более доступная альтернатива «социальной перевозке маломобильных граждан»? Как доставить лежачего пациента из стационара домой, не потратив на это львиную долю пенсии? Ведь чаще всего клиенты «социального такси» - именно пенсионеры. Стоит эта услуга, напомню, от 2500 рублей. Зависит от веса пациента, этажности и расстояния от больницы до дома.

Ну и третий – возможно ли все осмотры маломобильных пациентов проводить в одном месте, не подвергая нездоровых людей дополнительному стрессу и нагрузке?

P.S. не мое, в группе в контакте девушка выложила этот пост, хочу сказать, что у меня папа так же перенесший инсульт лежал дома ходить не мог, скорую вызывали часто, с каждым разом ехали все дольше и дольше, потом я узнала что адреса записывают ,так сказать делают пометку. Умер в этой больнице.