Temerinda

- Плохо. Но не называйте ее так! Она это имя взяла не по праву. Мограна... Мограна это наш край, Могранское княжество. А это древний дух тьмы, зовут его Ксайнэ. Его привлекает колдовство и кровь. О, если бы у нас не колдовали столько, то не было бы и крови. Более трех сотен лет назад началось это - женщины Могранского княжества стали увлекаться колдовством, они связывались с мелкими духами пустоты и те исполняли их желания, а взамен забирали душу. Еще хуже то, что люди стали обращаться к ним. О, им казалось,что по уважительным причинам: вернуть любимого, привлечь деньги, узнать будущее. Даже сейчас многие девушки в Могране уверены, что без колдовства замуж не выйдешь. Они больше не верят в любовь, верят лишь в магические оковы. Всё это привлекло внимание Ксайнэ, одного из начальствующих духов тьмы, колдовство как бы открыло Ксайнэ путь к людям.

Но настоящую силу дух обрел сто лет назад, когда лилась кровь, много крови. Тогда Ксайнэ обрела призрачное тело и велела посвященым Ордена именовать себя Мограной. Уже очень многие люди поверили в то, что она - дух нашего края, само воплощение нашей страны. Они говорят, что кто не признает ее богиней, тот не любит свою страну. То же самое повторяют желтые птицы, изо дня в день.

Знаете, каким раньше был наш край? Богатым, цветущим. Ремесленники в городах делали чудеснейшие вещи, купцы везли их в дальние страны. Тролли торговали роскошными мехами редких зверей, которые ценились на вес золота. И золото текло

рекой, может это и испортило нас всех. Но к власти пришел Совет Посвященых. Сначала они запретили ткать ковры, потому, что на коврах аррилийские узоры. Потом запретили и многие другие ремесла, оставив лишь те, что необходимы для выживания. Мастера ушли в Аррилию, некоторые в Аркавию. Никакой торговли нет больше, мы стали нищей страной. Ксайнэ пользуется всем этим, обращает это в поклонение себе. Но она - дух тьмы и хочет разрушить здесь всё. Ледяную пустыню она хотела бы видеть здесь. Как дух тьмы она ненавидит жизнь.

А это и наш край. И нам больно, когда его убивают. Совет Посвященых разжег вражду между людьми и троллями. Они думали, что тролли испугаются и уйдут. Да, часть ушла, но малая часть. Все остальные ушли глубже в лес и выше в горы. Мы не покинем свой край! Мы должны спасти его и изгнать Ксайнэ, раскрыть её обман. Но мы пока неготовы к восстанию. Люди боятся друг друга. Каждый боится, что его заподозрят в измене, в недостаточном уважении к Могране. А такое обвинение может привести и в тюрьму, и на виселицу. В нашем, прежде свободном, крае поселился страх. Он живет в каждом углу, на каждой улице, в каждом доме. Люди боятся смотреть в глаза друг другу. Никто больше не доверяет никому.

Знаете сколько людей покинули пределы Могранского княжества? Люди бегут отсюда. Кто в южные города, кто в Аррилию, кто в Аркавию. А те, кто еще не бежал, мечтают бежать. Ушло очень много жителей, может быть четверть, а, может быть, даже треть. Да и все ушли бы, но не у всех есть золото, чтобы устроиться на новом месте.

Нам, троллям, легче. Мы не живем в городах, мы живем в лесах и в горах. Птицы ирих не льют нам ложь в уши целыми днями и соглядатаи Ордена не могут добраться до нас. Наоборот, мы и сами шпионим за Орденом. Люди, верные Аэбрину, белому городу, внедрились в Орден. Связные доносят до троллей всё, что там происходит. Наши глаза и уши везде. Вы ведь слышали о пророчестве? О том, что придет Арбенд?

- Да, много слышал об этом.

- Пророчество гласит, что либо придет Арбенд и покорит все сердца Могране, так же подымет островных орков, которые пойдут за ним и завоюет Аррилию и Аркавию, сожжет Аэбрин, либо тролли возьмут власть в Погранском княжестве и изгонят Ксайнэ, и наш край снова станет свободным. Опять зазвучат песни и люди больше не будут бояться друг друга. Мы ищем Арбенда. Был знак, что он родился. Ищет его и Орден. Орден ищет его чтобы посадить на трон, а мы - чтобы убить. Мы думали это Вы. Если бы дракон не увидел в Вас хмейчика, мы убили бы Вас.

- Мне повезло.

- Вас хранит сама Иэл. Вы не устояли бы перед чарами Ксайнэ, если бы Иэл не хранила Вас.

- У меня есть бутылочка с дыханием Иэл. Оттуда зазвучала песня, когда я был уже готов поклониться Могране... простите, Ксайнэ. Эта песня спасла меня.

- Молитесь, чтобы Орден не узнал об амулете. Иначе они похитят его у Вас и Вам конец.

- Бутылочку видела Ксайнэ. Разве она не может рассказать Ордену?

- О, нет. Она не может вымолвить имя Иэл и говорить о чем-либо, что с ней связано. Ксайнэ и хотела бы рассказать Ордену, но не может. Просто не показывайте никому бутылочку. Никому и никогда.

Руогвен направила Реана к связному троллей. "Он отведет Вас в горы, к нашим мудрецам, - сказала она.- Это недалеко от Зенитара, город Жгард. Там живет один из наших связных, там же рядом и горы. Вы ему скажите тот же пароль что и мне, и он поможет Вам».

Был вечер, Реан проделал уже большую часть пути до Жгарда. Конь устал и еле тащился. Реан тоже устал и проголодался, поэтому обрадовался, увидев дымок на

горизонте – значит, впереди жилье, наверное, какая нибудь деревня. Он не стал подгонять коня, но тот, неспеша, все же привез его в небольшую деревню. Реан заехал в первый же двор и постучался в дверь дома.

- Кого там несет? Мы уже спать ложимся. Дажрид, снова ты, опять напился? Иди домой!

- Нет, это не Дажрид. Пустите путника переночевать? Я хорошо заплачу.

- О, путник, путникам мы всегда рады.

Дверь открылась и в проем просунулась всклокоченная борода хозяина дома.

- Заходите, гость дорогой. Всегда рады, всегда рады, - и хозяин дома заломил такую цену за ночлег, что Реан присвистнул. Сговорились на половине суммы.

- Куда путь держите? Как Вас звать-величать? - спросил хозяин, когда они сели за стол. - Я Обок Гриссальд, а жену мою зовут Редбе, - на этих словах хозяйка, миловидная, хоть и немолодая женщина с черными  волосами улыбнулась.

- Меня зовут Реан Саальд, - сказал Реан, - еду из Ивека в Жгард по делам.

Глаза Обока недобро сверкнули... может, показалось? Да, похоже, что показалось. Вот он уже улыбается, да так ласково. Когда они поели, Обок сказал:

- А завари-ка нам твоего чая, Редбе, есть у тебя еще заварка?

- Есть, есть, - торопливо ответила Редбе и вышла. Через некоторое время вернулась с подносом, на котором стояли три дымящихся чашки. Чудный запах наполнил комнату, хозяйка расставила чашки на столе, Реану досталась красная с черной ручкой. Напиток был действительно очень вкусен... но что это? Стены вдруг поплыли и закружились, а потолок то ли падал, то ли улетал. Реан закачался на стуле, широко зевнул, веки его налились тяжестью и он провалился в забытье.

- Хорошо сработано, женушка, - сказал Обок, - ты правильно меня поняла.

- Этот дурак назвался настоящим именем, как было не понять?

- Гордестон говорил, что он умен, но, по-моему, он глуп как пробка. Я никогда не назвался бы настоящим именем на его месте. А денежка у него есть, как я погляжу. Думаю, братья Ордена не обидятся, если мы немного пошарим у него по карманам. Подсоби-ка, жена, перетащим его на лежанку.

И супруги перетащили бесчувственное тело Реана.

- Так-так, что тут у нас? Кошелек? - Обок вытряхнул содержимое. - Что-то здесь не так и много.  Редбе, сходи проверь, может еще один приторочен к седлу... о, а это что? - Обок вытащил из-за пазухи Реана бутылочку с дыханием Иэл.

- Что за странная вещь? Просто так бутылочки на шее не носят. Наверное, это амулет, обладающий магической силой. Это нужно отдать Гордестону, он любит такое.

В дом вошла довольная Редбе:

- Нашла! Тут много золота.

- Ух ты сколько! - произнес Обок, запустив руку в кошелек. - А я вот что у него на шее нашел. Если в этой вещице окажется сильная магия, может быть, Гордестон переведет нас из обычных членов Ордена в посвященые...

- Разогнался! - фыркнула Редбе. - Он не сделает нас посвященными даже за то, что мы изловили Реана Саальда.

- Ты не слишком ли много сонного зелья ему плеснула? Что-то он дышит странно, не помрет ли?

- Нет, что ты. Отмеряла в самый раз. Я же знаю, что он нужен живым. Проспит беспробудно двое суток, а после очухается.

- Золотая ты моя женушка!

- Служу Могране, муженек.

- До замка день пути. Повезем его прямо сейчас. Запрягай нашу лошадь, его конь устал.

- Не заблидимся ли мы ночью в лесу?

- Да, ты права. Повезем на рассвете.

Было раннее утро, окутанное вязким туманом, Обок сидел на лошади, а его жена в телеге, где лежал и Реан. Когда въехали в лес, там было еще довольно темно, но уже можно было разобрать дорогу. Поскрипывали колеса телеги и тяжело дышал Реан. Постепенно светлело, просыпались птицы, их осторожные голоса ворошили тишину.

Супруги не знали, что за ними из чащи наблюдают два зорких глаза. Мальчик-тролль, живущий в этом лесу, заслышал стук копыт и скрип колес, любопытство подтолкнуло его посмотреть кто это едет через лес в такую рань. Обока и Редбе он узнал сразу, тролли знали всех членов Ордена из деревни у леса. Их и было-то всего трое: Обок, Редбе и старик Туфред. Куда же это спешат члены Ордена? Мальчик залез на дерево, чтобы получше все разглядеть. Вот телега поравнялась с ним. Он увидел, что в телеге лежит спящий человек, его он не знал. Тут Обок заговорил:

- Подумать только, мы изловили самого Реана Саальда! Нет, жена, ты не права. Гордестон все-таки сделает нас посвящеными.

- Дождешься от него! - буркнула Редбе.

Мальчик-тролль чуть не упал с дерева. Скорее! Скорее сообщить другим троллям! Они везут Реана Саальда, того, кого тролли считают Арбендом, того, кого нужно убить. И мальчик, спустившись с дерева, во весь опор понесся по лесу.

- Скорее! Скорее! Там! Они Арбенда везут через лес! - крикнул мальчик-тролль троллям охотникам.

- Кто? Где? Говори толком.

- Через наш лес едут члены Ордена, по лесной дороге. У них Арбенд, Реан Саальд, - переводя дух ответил мальчик.

- Реан Саальд не Арбенд, пришла весть, что он хмейчик. Но он может написать гимн-заклятие. Нельзя допустить, чтобы в нем пробудили духа. В погоню!

И тролли оседлали кабанов.

Телега уже приближалась к опушке леса, когда сзади послышался топот. Обок обернулся.

- Тролли! Они что, за нами гонятся? Что им надо? - и стегнул лошадь. Она помчалась галопом, но тролли не отставали. Медленно, но неуклонно сокращалось расстояние между телегой и троллями - кабаны были очень быстры. Засвистели стрелы, одна пролетела прямо у уха Обока. И тут телега вылетела из леса на простор. Солнце ударило в глаза. Обок подстегивал и подстегивал лошадь, телега подпрыгивала, казалось, колеса сейчас отпадут и телега развалится. Звуки погони затихли. Обок снова обернулся и увидел, что тролли пытаются заставить кабанов продолжить свой бег, но животные наотрез отказываются выходить из леса.

- Ффух! Ушли! Что было нужно этим зеленым тварям? Я думал, их уже всех истребили, а они все еще водятся в наших лесах.

- А я говорила, говорила, что видела троллиху прошлым летом, когда ходила в лес по ягоды. Ты мне еще не верил, - сказала Редбе.

Голова Реана раскалывалась, во рту было сухо и щипало от жажды, еще был ужасный, отвратительный привкус. "Будто дохлую крысу съел," - подумал Реан.  Он попробовал пошевелить рукой, она плохо слушалась и во всем теле ощущалась страшная слабость.

- Смотрите, просыпается, - услышал он чей-то голос. Он попытался открыть глаза, но веки были будто склеены. Наконец его глаза открылись. Он увидел неясный силуэт, что склонился над ним, и еще один, дальше. Постепенно зрение прояснялось и Реан смог разглядеть лицо склонившегося над ним человека.

- Гор... Гордестон? - шепотом спросил Реан. Нормально говорить он не мог, его голос пропал. - Откуда Вы здесь? Что со мной?

- Всё хорошо, мой мальчик. Теперь все будет хорошо. Что стоишь? Принеси воды! - обратился Гордестон к брату Ордена.

- Что я? Где мы? Как мне плохо...

- Ничего, скоро все пройдет. Это был отвар ящеричной травы, совсем скоро ты будешь в порядке.

Реан осмотрелся. Это была та самая комната в замке Ордена, которую ему выделили тогда.

- Это замок Ордена? Почему я здесь?

- Сама Мограна привела тебя, она направила твой путь к членам Ордена, которые и привезли тебя сюда. Им пришлось опоить тебя сонным зельем.

В комнату вошел брат с большой деревянной кружкой в руках. С трудом Реану удалось сесть на кровати, голова кружилась. Он взял кружку и жадно пил, с каждым глотком воды становилось легче.

- Мы оставим тебя пока. Приходи в себя, - сказал Гордестон. - Еды тебе принесут. И даже не надейся бежать, комната охраняется.

Гордестон и брат Ордена вышли. Реан поставил кружку на тумбочку у кровати. Тошнило. Он снова взял кружку, зачерпнул рукой воды и умылся.

Итак, он здесь. В замке Ордена Крови. Хозяева того дома были членами Ордена? Получается так. И им было известно его имя, иначе как бы они его узнали. И это имя он сам им назвал. Идиот... Какой же он был дурак! Ну почему он не подумал об опасности и как последний простак назвал свое настоящее имя? И теперь он в замке. Орден сделает все, чтобы пробудить в нем духа. О, Иэл, светлый ангел, Иэл, дающая вдохновение менестрелям, сколько раз ты помогала мне, не оставь и теперь. Реан потянулся к амулету... что это? Бутылочки нет на месте! Нет и шнурка на шее. Нашли! Теперь он беззащитен. Не зазвучит теперь песня из скляночки и не развеет тёмные чары Ксайнэ. В нем пробудят духа! И он использует перо феникса для написания гимна-заклятия. Минальд навсегда останется заколдованной.

Реан застонал и обхватил голову руками. Вот и всё. Всё кончено. Это и есть месть Ксайнэ о которой она говорила? Свет, не оставь меня! Не дай мне написать этот гимн-заклятие.

Скрипнула дверь и в комнату вошел один из братьев. Он нес поднос с едой и бутылкой вина, поставил его на столик в углу.

- Выпей вина, - сказал он. - Это избавит тебя от недомогания.

- Мне всё равно, - прошептал Реан. И всё же, когда брат вышел, взял бутылку и стал пить прямо из горлышка. Тошнота сразу прошла, мысли стали яснее.

Реан лег и заложил руки за голову. Что делать? Окно слишком высоко, через него не выбраться. Меч у него отобрали, голыми руками он охрану не перебьет. А если бы и не отобрали, то в замке слишком много братьев, он один не справился бы с ними со всеми. Что же получается? Выхода нет?

Снова скрипнула дверь и один за другим в комнату зашли четверо посвященых в багровых балахонах. Последним вошел Гордестон, он был одет в белый балахон, а на голове у него была черная корона. Толстый глава Ордена выглядел бы комично, если бы не был так серьезен. Реан сел на кровати.

Гордестон достал мел и начертил непонятный знак на полу. Посвященые встали на краях знака, сгрудившись над ним. В центре знака глава Ордена поставил маленький подсвечник с одной черной свечой, один из посвященных зажег свечу от огнива. Посвященные запели, низкие голоса их гулко гудели и рокотали. Они пели на незнакомом Реану языке, что-то в этой песне было от рычания. Гордестон взял свечу с пола и стал чертить нею знаки в воздухе. Светящиеся знаки так и оставались висеть, голоса

посвященых становились все ниже, звучали как рокот подземных глубин. Воздух между знаками стал уплотняться, темнеть. Реан смотрел на это все и был не в силах пошевелиться. Воздух еще уплотнился и вот она, как живая, над полом зависла Ксайнэ в образе чернобровой красавицы. На ней ничего не было надето, острые груди торчали в стороны, черные распущенные волосы их слегка прикрывали.

- О, бесстыдный дух, живущий в теле этого человека, внемли мне, назови свое имя, - высоким и властным голосом произнесла Ксайнэ.

Против воли Реана губы его разомкнулись и произнесли: "Мое имя Варьят, что значит безумный".

- Варьят! Проснись! Восстань и снова влавствуй над этим человеком! - громко воскликнула Ксайнэ.

Тело Реана сотряслось, будто сквозь него прошла молния. Чужая воля, сильная, непреодолимая, подняла его на ноги.

- О, прекраснейшая, - сказал он, - ты - единственная. Я твой слуга. Мое тело и моя душа принадлежат тебе. Я готов пролить свою и чужую кровь во имя твоё. Повелевай же.

И Реан распростерся ниц перед Ксайнэ.

- Поднимись, мой верный рыцарь, мой раб, - произнесла она. - Ты предавал меня, но я принимаю тебя обратно.

Реан встал.

- Отрекаешься ли ты от Света?

- Я давно отрекся от Света, богиня.

- Иди же и исполни волю мою. Иди в пещеру с драконом, возьми перо феникса и напиши гимн-заклятие.

- Я все сделаю для тебя, богиня.

До самой ночи Реан просидел в библиотеке. Ни в одной книге он не нашел ничего о том, как снять заклятие с механического дракона. Книги писали что механическому дракону поведение задается один раз и навсегда. Он прочел историю о маге, который создал такого дракона для охраны мощного магического артефакта. Пропускал дракон лишь того, кто знал тайное слово. Но маг забыл это слово. Давно умер тот маг, а дракон по сей день охраняет магическую вещь и никто не может пройти к ней.

О хмейчиках Реан прочел, что если хмейчик и подавил духа, он все же может проснуться, но когда это произойдет, никому не известно. Сильные служители Света могут изгнать этого духа, но хмейчик избегает их.  Реан и правда старался держаться подальше от служителей, почему - он и сам не знал. Нужно чтобы кто-то третий привел служителя Света к хмейчику, но дух в этот момент может проснуться и убить обоих.

Нашел он кое-что и о хмейчиках-детях. Как и говорила Хлиция, было известно всего три таких случая. В ребенка может войти бесстыдный дух, который не стыдится его чистой души. Эти духи очень своевольны и лишь немногие маги могут призвать их. Служители Света изгнать такого духа не могут. Книга гласила что тролльские мудрецы могут знать как изгнать его. Но, перед тем как выйти, такой дух захватит власть над разумом хмейчика на неделю. За эту неделю он попытается натворить столько зла, сколько сможет, он будет убивать руками хмейчика людей и многие могут погибнуть. Значит изгонять такого духа опасно. Но что если попросить тролльских мудрецов заковать его в цепи на эту неделю? Реан обрадовался было найденному выходу, но на следующей странице книги было написано, что ни оковы, ни темницы не смогут удержать бесстыдного духа. Он пройдет сквозь любые препятствия и свершит свою месть. Но есть нечто, что может усыпить духа на эту неделю. Что это книга не сообщала. Реан взял книгу и поспешил в кабинет Хлиции.

- Что это может быть, провидица?

- Я же говорила, что наши книги не раскроют всех тайн. Но я попробую спросить у зеркал.

Хлиция обошла зеркала.

- Они молчат, - сказала она и достала хрустальный шар. Долго вглядывалась она в него и наконец положила его на стол:

- Нет ответа. Прости, Реан, но эта тайна сокрыта от меня. Но я знаю, что один раз удалось сковать духа, в одном из этих трех случаев тролльские мудрецы сумели как-то усыпить его и он не наделал зла. Тебе нужно к троллям. Но тролли Мограны не общаются больше с людьми. В Могранском княжестве жило много троллей. Они торговали с людьми. Они продавали нам шкурки пушных зверей, лекарственные травы и коренья, которые не мог найти никто кроме них. Но тролли неугодны богине. Совет Посвященных приказал убивать и изгонять их. Не знаю даже, остались ли еще у нас тролли.

- Что же делать? Пойду в Аррилию!

Хлиция покачала головой:

- Со знаком природного посвященного? Тебя не пропустит Иэл. Иди в южные города. Там никто не ссорился с троллями.

Было ясное искрящееся утро, когда Реан въезжал в Тенерис. Как же он рад был снова оказаться в этом городе! Широкие улицы, легкие светлые здания. Простор и свобода! Он далеко теперь от братьев Ордена, здесь нет их темного, давящего на душу культа, здесь все по-другому. Скоро Реан нашел таверну "Золотой Круг". Он вошел внутрь, ничего не изменилось с прошлого раза и даже тот же самый менестрель дремал у окна.

- Эй, друг, проснись, - легонько толкнул его Реан.

- А? У? Что надо? Я вчера пил на свадьбе, дайте поспать...

Реан взял две кружки свежего пенящегося пива.

- Я принес тебе кое-что, это снимет головную боль.

- А! Это ты! Это же тебе я рассказывал все о Могране и Аррилии.

- Да-да, это я.

- Как же тебя зовут, я забыл...

- Мы тогда не назвали наших имен, исправим же это. Меня зовут Реан Саальд.

- Реан Саальд? Я вроде где-то слышал это имя, не могу вспомнить где. А меня зовут Таир Динал. Вот и познакомились.

- Тебе же к Марери надо было, чтобы расколдовать жену, - говорил менестрель, отхлебывая пиво, - нашел ты у него то, что искал?

- Нет, - ответил Реан и рассказал Таиру обо всем, что с ним произошло. Глаза менестреля все расширялись и расширялись от удивления, казалось, они сейчас вылезут на лоб:

- Так ты посвященный? Природный посвященный? Ну и ну. Но в этом виноват тот дух, что сидит в тебе. Сам ты нормальный парень, я это сразу увидел. Значит тебе надо к троллям? Я отведу тебя к ним, у меня есть среди них друзья.

Реан и Таир углублялись в лесную чащу. В лесу было прохладно, оглушительно пели птицы. Наконец они выбрались на небольшую поляну.

- Пришли, - сказал Таир, - вон там, за поляной - хижины троллей. Шитар! - крикнул он, - Ты здесь?

Что-то зашелестело, задвигалось и из кустов высунулось озорное личико тролля-ребенка:

- Дяденька Таир! Здравствуйте. А папа на охоте, все на охоте. А Вам жилы для струн нужны, да? Идемте, я Вам продам.

- Да, жил прикупить будет не лишним. Но у нас еще дело есть.

Реан и Таир пролезли сквозь кусты и увидели аккуратные маленькие домики из бревен с крышами, покрытыми древесной корой - жилища троллей. Стройная женщина-тролль развешивала белье на веревке тихо напевая песню, белые волосы были убраны в замысловатую прическу, а зеленоватая кожа нимало не портила ее красоты.

- Альгея, здравствуй!

- Здравствуй, Таир. Давненько ты к нам не заходил. А Вы тоже менестрель? - спросила Альгея Реана.

- Нет, я к вам по одному делу. Я хмейчик и я слышал, что тролльские мудрецы могут изгнать любого духа. Во мне такой дух, которого не могут изгнать обычные служители Света.

- Да, наши мудрецы могут изгнать любого духа, они напрямую общаются со Светом. Но все наши мудрецы в Могране, в горах, куда им пришлось уйти.

- Я слышал что люди Мограны стали враждовать с троллями.

- Так и есть. Но наш народ не покинет родные земли. Мы всегда жили в мире с людьми. Придет час и власть Совета Посвященных падет и вернутся былые времена, Могранское княжество вновь станет хорошим местом.

- Не знаю, не знаю, - покачал головой Таир.

- Это обязательно будет, - сказала Альгея, - нужно только верить. А как Вас угораздило стать хмейчиком? - обратилась она к Реану.

- Этого я не помню. Говорят, я стал хмейчком еще в детстве, но я забыл свое детство и юность, я потерял память.

- Потерявший память? Уж не тот ли Вы природный посвященный о котором говорят наши разведчики?

- Да, это я и есть. Шустра у вас разведка, уже все знаете.

- Ну не все. То, что Вы хмейчик - это новость. Но мы действительно знаем многое, у нас есть свои люди в Ордене. Новость о том, что, возможно, нашелся Арбенд, всколыхнула весь тролльский народ. Если Арбенд взойдет на трон, он уничтожит весь тролльский народ, даже тех, кто бежит в Аррилию или другие страны. Но Вы хмейчик! Это радостная новость.

- Кто этот Арбенд? Мне в Ордене говорили что он должен стать кем-то очень великим.

- Арбенд... Арбенд рожден для Мограны. Никто не знает точно человек ли он. О нем говорят пророчества, они говорят о ребенке, с раннего детства преданного Могране. Кто он и откуда он возьмется не знает никто.

- Может... - с ужасом прошептал Реан, - может Арбенд это такой хмейчик, может это я?

- Нет, то что Арбенд не хмейчик и будет действовать собственной волей, указано в пророчествах. Это точно не Вы.

Реан выдохнул с облегчением.

- Но что мне делать, я обладаю силой льда...

- Да, мы знаем. От Вас Орден хочет одного - чтобы Вы написали ему гимн-заклятие. Они будут делать все, чтобы пробудить в Вас духа. Духа из Вас нужно изгнать и мы поможем Вам в этом!

- Скажите, Альгея, а могут ли ваши мудрецы что-то поделать с механическим драконом?

- Нет, это не в наших силах. Если бы мы могли! Если бы мы могли, мы бы давно уже похитили перо феникса.

- Что же делать? - проговорил Реан. - Без этого пера я не смогу расколдовать свою жену!

- Если Вы стали хмейчиком в детстве, значит в Вас живет бесстыдный дух. Такого духа нельзя изгнать сразу, он еще неделю остается в теле и творит всякое зло. Если бы удалось взять его под контроль! Мы бы отправили Вас прямо к дракону. С пробужденным, но управляемым духом он, возможно, и пропустил бы Вас. Но я не знаю возможно ли это. Знаю лишь, что однажды наши мудрецы смогли сделать такое. А, значит, надежда есть. Я дам Вам адрес одной женщины в Имбере, она получеловек-полутролль. Ее кожа цветом как у людей, лишь маленькие клыки выдают в ней полутролля. Если Орден еще не обнаружил ее, если она жива, она проводит Вас к нашим мудрецам.

- Спасибо, Альгея! Не знаю как благодарить Вас.

- Нам это тоже нужно. Если дух пробудится и Вы напишете заклятие, это будет крахом всех наших надежд. Мы тролли и мы любим наш родной край. О, как непереносимо видеть всё то, что происходит с ним! Люди говорят, что верят и в Свет и в Мограну, и не понимают что никак нельзя сразу служить и свету и тьме. Мы хотим чтобы все стало как раньше. Чтобы люди и тролли опять жили в мире, чтобы звучали песни. Мы, тролли, должны взять власть в Могране. И на нашу сторону станет множество людей, мы знаем это.

Была глубокая ночь когда Реан ехал по дороге, ведущей в Имбер. До города было уже недалеко. Вдруг Реан увидел хрупкую фигурку девочки, что брела по дороге. Он сразу ее узнал, это была Мограна в образе обиженного ребенка. Она быстро приближалась, это выглядело странно - ноги она переставляла медленно, но двигалась очень быстро, будто летела над землей. Повеяло холодом. Реан схватился за бутылочку с дыханием Иэл. Пограна поравнялась с ним и выставила вперед руки, будто останавливая коня.

- Прочь, - тихо сказал Реан, - прочь. Я не буду служить тебе.

Конь заходил под ним и зафырчал.

- Тебе совсем не жаль меня? - спросила Мограна.

- Почему мне должно быть тебя жаль?

- Разве ты не видишь? Я слабею, я истаеваю. Помоги мне! Приведи сердца людей ко мне. Неужели ты позволишь мне умереть?

- Зачем тебе их сердца, жадная богиня? Неужели ты без них жить не можешь?

Девочка покачала головой:

- Я завишу от людей. Лишь когда они отдают свои сердца мне, я обретаю силу. Я хочу быть живой!

- Тебе нужно поклонение?

- Да! Что в том дурного? Разве я зло? Почему бы людям не служить мне? Они бы обрели что-то большее, чем они сами.

- Если человек стремится к Свету, он находит нечто большее чем он сам. Ты не нужна для этого.

- Не говори, не говори так. Почему люди должны стремиться к Свету? Я лучше Света, им следует стремиться ко мне. Но многие не хотят, не хотят! Братья Ордена и Гордестон провели обряд и призвали меня. Они рассказали о духе, что спит в тебе. Пробуди его! Напиши гимн-заклятие.

- Чем же ты лучше Света?

- Не говори мне о Свете, - нахмурилась Пограна, - Свет жесток, он лишает меня силы. Он не хочет чтобы я расширялась. Ему нужны сердца, ему нужны души. Почему ему, а не мне? Почему? Чем я хуже? Я прекрасна и лучезарна, и я не требую от людей ничего, только признать меня. Я не запрещаю человеку самоутверждаться! Властвовать! А чего требует этот ваш Свет? Там отдай, здесь уступи, там прости. Он от вас требует идти против самих себя, против вашей выгоды. Растрачиваться, служить, отдавать себя... о, он ненавидит вас! Он хочет чтобы вы были рабами, подставляющими другую щеку. Я не такова. Я добрее, я не требую ущемлять себя и даю людям лишь одну заповедь: "твори свою волю". Признай меня своей богиней, Реан.

- Ты совершенно не понимаешь что такое любовь.

Мограна зашипела:

- Любовь... я хорошо понимаю что это такое. Это отказ, это рабство. Ненавидеть всех вокруг - вот путь к самоутверждению. Ну почему ты так упрям? Я всего лишь хочу чтобы ты стал могущественным, чтобы смог заставить других покоряться тебе и служить тебе.

- Ты дух тьмы.

- Разве это плохо? Разве тьма чем-то хуже света? Кто тебе вбил в голову этот Свет?

- Отойди от меня, темный дух.

- Ах, Реан, Реан Саальд, я всего лишь прошу о жалости. Посмотри на меня, я всего лишь страдающий ребенок. Каждый раз, когда я вижу кого-то, верящего в Свет, мне становится больно. Неужели тебе хочется издеваться над бедным несчастным ребенком? Пожалей меня, приведи ко мне сердца людей.

- Хочешь сказать, что я должен пожалеть тебя и не пожалеть людей?

- Что тебе люди? Кто они тебе? Они подлы, завистливы, горды, блудливы, жадны. Они исполнены всяческих пороков. Что их жалеть? Они этого не заслуживают.

- А ты заслуживаешь?

- Разве нет? Я чистая идея, я огонь. Я древний дух, достойный поклонения. Я мысль самоутверждения, существующая, чтобы покорять. Это и есть жизнь! Разве тебе никогда не хотелось поставить врагов на колени? Увидеть их жалкими и бессильными? Я могу дать тебе это. Ты вернешься в Сианну и заставишь морских разбойников служить тебе. Разве ты этого не хочешь?

- Мы отбиваем их атаки и без твоей помощи.

- Выбрось эту бутылочку, что у тебя на шее. Выбрось её.

- Нет, ведьма, нет. Не выброшу. Мне не по пути с тобой и ничего от тебя не нужно.

- Власть, богатство, разные волшебные вещи дающие могущество... о, ты даже не знаешь что у меня есть. Ты станешь самым могущественным из людей если согласишься служить мне. Я вознесу тебя, своего верного слугу, я подарю тебе все о чем можно только мечтать. Как ласковая мать, я убаюкаю тебя в колыбели всяческих наслаждений.

Реан вздохнул:

- Меня не интересует все это.

- А что тебя интересует? Знаю, знаю - твоя жена. Ты сможешь исцелить ее, если поклонишься мне.

- Гордестон уже пытался соблазнить меня этим. Нет, тёмный дух, в тот самый миг как я поклонюсь тебе, мне станет совершенно все равно что с моей женой.

- Я брожу по дорогам, я ищу тех, кто способен загореться моим огнем. Кто пойдет за мной? Мы разожжем пожар, о, разве не прекрасно бушующее пламя? Вы хотите мира, хотите уюта. Жалкие, слабые. Вам бы как наседкам сидеть по своим домам. Сталь и огонь, кровь и руины - о, вам не понять красоты всего этого! Когда смерть шумит косой и собирает урожай, вы падаете на колени и молитесь Свету. И лишь избранные души замирают в восхищении перед красотой разрушения!

- Твои слова для глупых, Мограна. Мудрый не увидит красоты здесь. Я воин и мне ли ты говоришь о трусости?

- Ненавижу воинов, - прошипела девочка. - Вы стоите на дороге у хаоса. Вы сдерживаете его яркий танец, вы мешаете смерти! Вы готовы отдать свои жалкие жизни лишь бы обыватели могли влачить свою презренную низменную мирную жизнь. Мне не нужны воины! Резуны - вот кто мне нужен. Верные и жестокие слуги, способные перепилить пилой ребенка, вспороть живот беременной женщине, вогнать топор в лоб немощному старику...

- Ты уродлива, темная тварь! Ты проклята! - воскликнул Реан. - Ты ли говорила о красоте? Уродство - вот твоя суть.

- Да! - с вызовом ответила Пограна. - Да, уродство. Разве оно не прекрасно? Все должны его принять и воздать ему честь.

- Безумный дух, кровожадный дух, разума нет в тебе...

- Я отвергаю разум! Во мне лишь страсть. Разум - это оковы, не позволяющие расцвести цветку страсти.

- Ты тьма. Ты пустота.

- Я тьма и я пустота. Я утверждаю свою власть. Все должны покориться мне.

- Я не признаю твоей власти!

- Световер... о, раб. Жалкий, поганый. Я отомщу тебе. Ты очень, очень пожалеешь, что не принял мои дары и не стал служить мне. О, моя месть будет ужасна!

- Ты ничего не можешь! - крикнул Реан, но Пограна уже растворилась в дымку и растаяла в воздухе.

Всё стало другим после встречи с Пограной. Тени будто темней и ветер суше. Скорей бы добраться до города. И Реан пришпорил коня.

- Нет, не хочу Вам верить. Вы говорите что я был... чудовищем.

- Да! Чудовищем! Молодым, сильным, опасным. Это ли не прекрасно? Ты был сама страсть, сама жизнь... жизнь это выражение воли к власти. Власть была твоей целью, твоей любимой игрушкой. Власть это утверждение, это расширение своих пределов. Всё живое стремится к власти. Лишь слабые... придумали себе веру в Свет, в то, что нужно быть милосердным. Что есть большим позором чем милосердие? Жизнь это борьба, жизнь это вечная война всех со всеми. Что же делает милосердный? Он уступает часть своего места под солнцем, он сам, добровольно, сокращает свои пределы... предает самого себя. Он слаб, он не может взять власть и выдумывает себе красивое оправдание для собственного бессилия. Жизнь это насилие, мальчик мой! Ты либо гнёшь и ломаешь других, либо они гнут и ломают тебя. Люди это всего лишь звери... так будь же сильным зверем! Покоряй! Завоевывай! Не считайся ни с кем, совесть это оковы для слабых. Слабого - уничтожь. Падающего - толкни. Утверждайся. Властвуй.

- Послушайте, Гордестон, я не таким стал. Я не хочу никого ни гнуть, ни ломать, ни уничижать. Я вижу в других людях таких же людей как я сам. И я не хочу причинять им зла. Напротив, я хочу защищать их от зла... от таких властолюбов, ломающих всех на своем пути, которых так восхваляете Вы. От тех, кто приходит поработить таких же как и он сам. По какому праву? Все люди рождены свободными, все рождены для счастья и я готов умереть, защищая мирную жизнь людей. Защищая их от таких как вы.

Гордестон скривился. Некоторое время он молчал и, наконец, заговорил:

- Ты стал световером, мой мальчик. Ты слабым стал и бессильным. Ты веришь в Свет? Я тебе скажу кое-что. Свет умер.

- Нет! Свет вечен.

- Он создал этот мир а потом... умер. Всё. Его больше нет.

- Это неправда и я могу это доказать.

- Докажи! Посмотрим что там у тебя за доказательства.

- Свет есть Любовь. Я видел людей которые любят. Я видел как друг в бою закрывает своего друга, спасая ему жизнь, и гибнет сам. Я видел как молодая прекрасная девушка отказывает своему любимому и не выходит за него замуж, потому что ей нужно ухаживать за своей больной матерью. Я видел как люди делились последним куском хлеба, я видел как мать бросалась в горящий дом, чтобы спасти своего ребенка, я видел как человек отдал все свои деньги бездомному, потому что у того не было теплой одежды на зиму. Я видел как люди поступают по любви а, значит, Любовь жива. Она живет в их сердцах.

Гордестон некоторое время буравил Реана взглядом. Потом спросил:

- Ну а ты? Любишь ли ты кого-нибудь? Живет ли эта слабость в твоем сердце? Изменил ли ты Могране... ты, посвященный ей с самого твоего детства? Стал ли предателем?

- Слава Свету, да! - воскликнул Реан. - Я люблю, а значит я живу. И это не слабость, это смысл жизни. Нет ничего сильнее Любви, сильней Света.

- Ох, ох, ох, - запричитал Гордестон, - световер. Злостный световер и предатель. По нашим законам, законам Ордена, ты должен быть казнен. Но на тебе красный знак Пограны. Поэтому тебя невозможно казнить. Вот же незадача!

- Давайте поговорим о другом, Гордестон. У Вас есть кое-что, что нужно мне...

- Да, я уже знаю. Перо феникса. Ты прибежал сюда из-за твоей любимой женушки... какая мерзость. Но я не могу его тебе отдать, даже если бы захотел. - развел руками глава Ордена, - Перо теперь охраняет железный дракон в пещере. Механический дракон, его создали маги. Никто не сможет убить этого дракона, потому что он и так неживой. Пропустит дракон лишь того, чье сердце верно Погране и кто при этом обладает силой льда. Ты обрел силу льда, Марери рассказал мне. Но твое сердце совсем не с Мограной. Так что дракон тебя не пропустит. Ты готов ради своей жены поклониться Могране?

Реан задумался.

- Но если я поклонюсь Погране, я изменю Свету и любовь уйдет из моего сердца. Значит, я и жену разлюблю. Я уже не буду стремиться спасти её.

- Умен, - сказал Гордестон, - слишком умен, поганец. Я так надеялся, что ты клюнешь, что ты пойдешь на все ради любимой женушки. Но ты понял где здесь подводный камень. Да, если бы ты поклонился Могране, вновь отдал ей свое сердце, ты использовал бы перо совсем для другого. Для того, для чего я его и взял у мага. Так что ты не сможешь спасти свою жену. Я бы сказал, что сожалею... если бы сожалел. Но сочувствие я считаю грехом. Грехом перед Мограной. Нет, я не сожалею, я, наоборот, злорадствую. Ты предал Мограну и теперь поплатился за это сполна. Ничтожный световер, червь, я рад твоим страданиям. Страдания - удел световеров. И это справедливо.

- Нелюди, - процедил Реан.

- Сверхлюди! - выкрикнул Гордестон. - Мы, посвященные Пограны - сверхлюди. И нам не нужны человеческие слабости.

- Для чего же вам это перо?

- Для того, чтобы верный слуга Мограны, обладающий силой льда, написал гимн-заклятие. О, этот гимн обратил бы к Могране многие сердца. Огонь и лед соединились бы в этой песне. Мы бы смогли привлечь сердца жителей южных городов и сердца тех предателей, что живут среди нас. Мы бы стали монолитным народом, верным Могране, и впереди нас ждали бы завоевания. Великие завоевания! Подумай еще раз, Реан, подумай хорошо. Ты бы возглавил нас, ты стал бы правителем Мограны. Самым великим завоевателем. Власть! Слава! Вот для чего ты нужен нам, обладающий силой льда. Вот для чего ты нужен Могране, поэтому она избрала тебя. Но на пути к величию и власти, к великим завоеваниям и славе, стоит твое глупое сердце, в которое ты впустил любовь и жалость. О, ты изменник. Я послал тебя в Аммар, к Аларкади, зная что он работает с пустотой, а, значит, где-то рядом с ним может появиться Тень. Я хотел чтобы ты обрел силу льда. Тем временем я искал перо феникса. И ты обрел эту силу, а я нашел перо. Весь мир лежит перед нами, мой мальчик. У нас есть все для того, чтобы покорить его. Все, кроме твоего сердца. Почему оно так мертво для жажды власти? Ты был совсем не таким, ты жаждал власти всем сердцем. Ты хотел, чтобы тебе все служили. И чем ты кончил? Тем, что сам стал служить другим. Презираю... презираю тебя.

- Где находится эта пещера с драконом?

- А зачем тебе знать? Дракон все равно не пропустит тебя.

- Ну хоть посмотреть.

- Ладно, я покажу тебе пещеру, туда ведет тайная горная тропа. Может быть, твое сердце еще вернется к Могране, тогда ты будешь знать куда идти.

Реан и Гордестон выехали из замка на рассвете. Их путь лежал к городу Цивен около которого находилась гора с пещерой. Всю дорогу Гордестон пытался убедить Реана встать на путь служения Могране, он называл ее светлой богиней. Но Реан не слушал его. Все его мысли были заняты одним: как обмануть дракона и добыть перо феникса.

Через несколько дней они приехали в Цивен, была уже почти ночь и они с трудом нашли ночлег. Уже засыпая, Реан услышал чьи-то шаги. К его кровати подошел Гордестон, в руках он держал маленький, светящийся ярким фиолетовым светом, кристалл. Луч падал прямо на глаза Реана. "Наверное снится", - подумал он и провалился в дремоту.

Он приснился себе мальчиком лет десяти, во сне он видел себя со стороны. Он стоял на коленях перед статуей, изображавшей Мограну. Статуя была золотой, солнечные блики бегали по ней будто резвые котята. Он чего-то ждал, а его душа была полна восхищением перед богиней. Она была для него всем и он готов был принести ей в дар все что угодно, даже свою жизнь. Или чужую. Это переполняющее, вызывающее яркий восторг чувство, полностью владело им. Богиня! Богиня! Поклоняться ей, служить ей, приводить к ней сердца других людей... при мысли, что на свете есть люди, которые не поклоняются богине, Реана охватили досада и гнев, ревность и обида. Как можно не поклоняться ей? Такой прекрасной, такой сияющей и величественной... не преклоняться перед таким светом и такой красотой может только совершенно испорченный человек, серый, оскотинившийся, с мертвой душой. Зачем такие и живут-то на свете? Они оскорбляют богиню, оскорбляют саму красоту и поганят собой этот мир. Мограна, сияющая и гордая, ты достойна того, чтобы каждый отдал тебе своё сердце. Всё, без остатка. Реан полностью принадлежал ей. Как можно не принадлежать ей? Это было бы гнусным предательством. О, Мограна, я живу только ради тебя. Ты - богиня, ты - всё. Он вспомнил, что существуют люди, верящие в какой-то Свет. Ненависть охватила его - какой еще может быть свет кроме Мограны? Считать так - значит хулить богиню! Мограна, раздави их, растопчи будто червей. Утвердись. Овладей всем миром. Все, все должны поклоняться тебе.

Тут лицо богини засветилось, засияло тысячами лучей. Голос, гордый, красивый, гулкий и одновременно звонкий, зазвучал откуда-то изнутри статуи:

- Ты ли грядущий, ты ли Арбенд, о котором говорит пророчество? Ты ли тот, кто прославит меня превыше всех других богов и богинь?

- Не знаю, не знаю, - выдохнул Реан.

- Не предашь ли ты меня?

- Нет! Нет! Никогда!

- Если ты когда-нибудь забудешь меня, вернется ли сердце твое ко мне?

- Если я тебя тысячу раз забуду, я тебя тысячу раз вспомню и тысячу раз принесу сердце свое тебе. Я твой верный служитель, богиня. Я принадлежу тебе весь, без остатка.

Мограна нахмурилась.

- Было время когда ты был световером. Видение будущего посетило меня, - произнесла она, - ты забудешь меня и полюбишь какую-то ничтожную женщину из крови и плоти. Ты предашь меня. Ты уйдешь в далекие страны, а в мои земли вернешься лишь для того, чтобы спасти ее.

- Такого не будет никогда! Я же знаю, что полюбить человека это грех перед тобою, богиня! Я никогда не дойду до такой измены, я буду верен тебе!

Пограна покачала головой.

- Я видела в своем видении, что ты не будешь мне верен. Ты возненавидишь меня, ты будешь гнушаться мною и станешь моим врагом.

- Нет! Нет! - закричал Реан так громко, как только мог.

- Но если ты предреченный Арбенд, ты все равно вернешься ко мне и принесешь мне в жертву ту жалкую женщину. Её кровь упоит меня и я получу огромную силу.

- Да, богиня! Да, я принесу тебе в жертву кого угодно. Если нужно, я принесу тебе в жертву весь мир!

- Помни же, что ты сказал мне сейчас. Поклянись мне в этом! Произнеси великую клятву.

- Клянусь жизнью и смертью, землей и кровью, светом и тьмой, клянусь своим первым и последним вздохом, клянусь временем и вечностью, что принесу тебе в жертву ту женщину и буду всегда верен тебе. Если же я нарушу эту клятву, пусть меня постигнет твоя кара, Пограна, пусть меня поразит твой гнев.

- Молодец, - сказала богиня, - помни же, что ты произнес сейчас. Когда ты забудешь меня, я приду к тебе во сне и напомню наш разговор.

Реан проснулся. В окно бил яркий свет, пели птицы. Что это было? Он помнил свой сон так, будто это всё было наяву. Он сел на кровати и обхватил голову руками. Так он поклялся убить Минальд? Он служитель богини и его сердце всё равно вернется к ней? Нет, нет, нет. О, нет, он вовсе не хочет служить жестокой ледяной ведьме. Он любит людей... во сне он говорил, что это грех перед богиней. Ему не нужна такая богиня! Она не истинный свет. Истинный Свет заповедал людям любить друг друга. Нет! Я отрицаю твою власть, злая богиня! Я - не твой. Мне не нужны твои кандалы, твоя обязанность ненавидеть. Никакой я не предреченный Арбенд, который должен прославить тебя, жди другого. Я отрицаю тебя! Ты ничто! Никто! Да, я твой враг, хвала Свету. И всегда буду твоим врагом. Золотая статуя, жадная кукла. Ты проклята и проклят всякий, кто служит тебе. Ты - тьма. Ты кромешная тьма, надевающая маску света.

"Я поклялся," - думал Реан, - "чтож, буду клятвопреступником. Если я поклялся тьме, то нарушить такую клятву - благое дело".

В дверь постучали.

- Все спишь? - спросил Гордестон, просунув голову в дверь. - Я не будил тебя, потому что тебе снилась богиня, ты разговаривал во сне, я всё слышал.

- Я клялся ей?

- Да. Ты клялся принести в жертву Погране какую-то женщину. Наверное, речь шла о твоей жене.

- Оо, - застонал Реан, - я помню сон. Глупый сон и ничего более.

- Глупый? Но твои уста произнесли клятву, нашу главную клятву, великую клятву посвященных. И не имеет значения произнес ты её во сне или наяву. Гнев Мограны настигнет тебя, если ты ее нарушишь.

- Ну и пусть, - сказал Реан, - мне плевать.

- Упрямый, - проворчал Гордестон. - Что же в силах тебя убедить?

- Ну уж точно не ваша кукла, не эта ваша алчущая ледышка.

- Не смей! - гневно рявкнул Гордестон. - Не смей называть ее так, слышишь?! Иначе я убью тебя, несмотря на то, что на тебе красный знак!

- Ну ладно, - хмыкнул Реан, - буду обзывать ее мысленно.

- Ах, тварь, серая тварь, - прошипел глава Ордена. - Ладно, пойдем к горе. Если ты тот, о ком говорит пророчество, ты все равно вернешься к Могране.

Реан и Гордестон подымались по потаенной тропе, камушки срывались из-под ног и улетали вниз, солнце било в глаза. Реан оступился, но ухватился за жесткий колючий куст, удержал равновесие. Он удивлялся  как легко и непринужденно подымается по крутой тропе Гордестон - эдакая жирная туша, боров-циркач.

Наконец восхождение закончилось, они достигли плоского каменного плато, в горе зиял узкий вход в пещеру.

- Ну что, пойдем. Может дракон сейчас сожжет тебя, изменника, я не знаю точно какое заклятие на него наложено, может сейчас Мограна и покарает тебя за предательство. Так что помолись своему Свету на всякий случай.

И они нырнули в проход. Довольно долго шли, минуя поворот за поворотом, солнечные лучи уже не проникали сюда и было темно. Впереди забрезжил мерцающий оранжевый свет.

- Дракон, - сказал Гордестон. -  Сейчас выйдем в большой зал и он будет смотреть на тебя, кто ты есть. Эта механическая тварь смотрит в душу.

И вот они вынырнули в огромный зал, оранжевый мягкий свет исходил от стен, то разгораясь ярче, то почти затухая. Исполинский крылатый змей спал посреди зала, весь покрытый железной чешуей, по которой пробегали оранжевые блики, острую, хищную голову он положил на лапы.

- Как он попал сюда? - Спросил Реан. - Он не смог бы пролезть в проход.

- Он весь из железа, из деталей и хитрых шестеренок. Маги собрали его прямо здесь и вдохнули в него некое подобие души. Он не сознает себя, это тупая тварь, но душу он видит насквозь.

Дракон пошевелился.

- Нет, он не проснется, пока мы не попытаемся пройти дальше, в маленькую пещерку за ним, где хранится перо.

- Пойдем же! - сказал Реан, и они двинулись. Как только они попытались обойти дракона, он тут же проснулся, встал на лапы и расправил со скрежетом огромные крылья.

- Кто вы? - прогремел его голос. - Стойте, я посмотрю на вас. Я пропущу только верного служителя Мограны, что обладает силой льда.

И желтые горящие глаза змея уставились на них, его взгляд взрезал разум как нож масло.

- Ты верен Могране, но у тебя нет силы льда, я не пропущу тебя, - сказал он Гордестону.

- А у тебя есть сила льда, но у тебя две души. Одна твоя и она бодрствует, она ненавидит Мограну. И вторая душа, чужая. Она спит, ты не чувствуешь ее. Она верна Могране. Я не знаю пропускать тебя или нет, так как условие и соблюдено и не соблюдено.

Дракон задергал головой, замигал глазами и стал раскрывать и складывать крылья.

- Я могу пропустить лишь одну из душ, что живут в тебе. Пусть уснет твоя душа и проснется та, другая. Тогда я пропущу тебя, - сказал наконец дракон.

- Хмейчик! Мне подсунули хмейчика! Проклятые световеры, они не смогли исцелить хмейчика и подсунули его мне! Я надеялся, что ты Арбенд, а ты... простой одержимый. Вот разгадка твоей необыкновенной ревности в служении Могране, просто ты хмейчик, - зло глядя на Реана говорил Гордестон.

- Хмейчик? Что это? - спросил Реан.

- Хмейчик - это одержимый. Не простой одержимый, которого лишь иногда схватывает дух и руководит его телом, но тот, кем либо всегда руководит дух, либо он подавляет духа и всегда руководит собой сам, но дух продолжает гнездиться в нем. Вот ты как раз такой. Когда ты был моим учеником, тобой просто руководил дух, это был не ты. Они обманули меня! Я увидел ребенка, чье сердце было полностью отдано Могране, я подумал, вот он, вот предреченный Арбенд. А это был хмейчик и я лишь зря потерял время. А тем временем настоящий Арбенд, может быть, бродит где-то ,даже не зная о своем предназначении.

- Могу я как-то освободиться от этого духа?

- Да можешь, можешь. Но я не скажу тебе как, потому что если дух что в тебе проснется, он вполне справится с задачей написания гимна-заклятия. У нас в Ордене половина хмейчиков, мы сами делаем их. В них живут духи верные Могране, она одна из начальствующих духов и они подчиняются ей. Но хмейчика-ребенка никто никогда не видел. О, световеры, подлые световеры - они догадались сразу. Они должны были попытаться изгнать духа из тебя, но у них почему-то не получилось. И они решили это использовать! Они подсунули тебя нам, прекрасно зная, что мы понадеемся на то, что ты и есть Арбенд. И упустим настоящего Арбенда! Подлецы, подлецы, - сокрушался Гордестон.

- Пророчество гласило, - продолжал он, - что среди световеров родится отступник, Арбенд. Еще ребенком он проявит необыкновенную ревность в служении Могране. мы подумали это ты. Тебе было лет пять. И мы никак не думали что ты хмейчик. Они обманули нас! Но откуда же в тебе взялся дух? Световеры не могли подселить его в тебя, эти чистоплюи не связываются с духами пустоты.

- Откуда бы он ни был, я хочу избавиться от него.

- А я хочу пробудить его в тебе! Хотя это будет сложно, ведь ты его полностью подавил.

- Ну я вам такой возможности не дам. Когда мы выйдем из пещеры, вы пойдете своей дорогой, а я своей.

- Нужно было заточить тебя в замке! Если бы я знал, что ты хмейчик, я так бы и сделал!

- Уже поздно, - усмехнулся Реан.

- Ничего, зато мы теперь знаем, что ты не Арбенд. Теперь мы будем искать настоящего Арбенда. Сколько мы вложили в тебя, в нашу пустую надежду. Мы растили из тебя великого правителя и великого воина. Будь ты Арбендом, ты бы возглавил наши полки и повел их в бой. Мы бы покорили Аррилию. О, мы никого бы не оставили там в живых. Уничтожили бы всех полуорков, всех троллей и гномов.

- Мне жаль вас, - сказал Реан.

- Что? Жаль? Почему? Мы счастливые люди, мы служим Могране. Самой величественной, самой прекрасной.

- Вы живете ненавистью и гордыней. Это не жизнь, это выжженная пустыня.

- Ради Мограны мы сжигаем свои души - разве это не прекрасно? Мы жертвуем своей сутью ради нашей царицы, нашей богини.

- Несчастные, - вздохнул Реан.

- Зато мы можем гордиться! - возразил Гордестон.

- Вы когда-нибудь лопнете!

- Зато мы лопнем гордыми, - ответил глава Ордена. - Ладно, я показал тебе дракона и я рад, что узнал нечто чрезвычайно важное. Пойдем отсюда, не будем мешать этой железной ящерице спать.

- Куда ты теперь? - спросил Гордестон, когда они спустились с горы. - Эх, в наш замок бы тебя.

Реан рассмеялся:

- Ну уж нет! Чтобы вы разбудили духа во мне?

- В Имбер поедешь, - задумчиво произнес Гордестон, - в библиотеке магов порыться.

- Вы проницательны. Именно об этом я и думал сейчас.

- Твои мысли легко угадать. А вот склонить на сторону Пограны почти невозможно. Разбудить бы духа в тебе! И ты стал бы завоевателем... да, ты не Арбенд. Но ты ничем не отличался бы от настоящего Арбенда.

- Соблазняйте этим кого-нибудь другого, Гордестон.

- Эй, мил человек, - обратился он к одному из прохожих, - не подскажешь ли как найти замок Ордена Крови?

- А тебе-то зачем? Такого бродягу оттуда метлой прогонят.

Реан поднял рукав и показал прохожему знак.

- Посвященный! Простите, простите меня, мессир, - залепетал тот, - но как же так, Вы, посвященный, и не знаете где замок Ордена?

- Так уж случилось. Долго объяснять. Так где он?

- Вам нужно в северную часть города. Там, за городом, где начинается каньон, там на скале стоит замок.

- Спасибо, мил человек, благослови тебя Свет!

- Что? Какой Свет? Мы верим только в Мограну, - тут хитрая улыбка расползлась по лицу прохожего. - Ах, так Вы подловить меня хотели, мессир? Будьте уверены, мессир, в городе нет ни единого человека, верящего в Свет. Мы все - верные рабы богини Мограны.

Еще около получаса Реан кружил по городу, настоящий город-лабиринт, прежде чем выбрался из него. Совсем рядом с городом располагался замок - огромный, тёмный, оскалившийся конусами острых крыш. Стрельчатые окна его глядели равнодушно и одновременно грозно. Обнесен он был зубчатой стеной. По центру высилась главная башня замка - донжон. Самая высокая, она была увенчана огромным гербом Мограны. Но где же здесь вход? Реан поехал вдоль стены пока не увидел огромные, оббитые железом, ворота. Не успел он и постучать в них, как ворота с протяжным скрипом отворились. Реан въехал в них и увидел пустой двор, нигде не было ни единого человека. С тем же протяжным скрипом ворота закрылись. Похоже, они приводились в движение каким-то механизмом.

- Эй, кто-нибудь! - крикнул Реан. Тишина, только какая-то тень метнулась в одном из окон.

- Есть здесь кто?

В окнах длинного приземистого строения, примыкающего к донжону, вспыхнул фиолетовый свет и тут же погас.

- Ворота впустили тебя, о, посвященный, - раздался глухой и утробный голос, идущий, казалось, отовсюду. - Ты присоединишься к шествию.

- К какому шествию? Кто Вы? Где Вы?

Тут  отворились двери приземистого строения и из них нестройной колонной стали выходить люди. Впереди шли в багровых балахонах, с капюшонами, надвинутыми на лицо, за ними шли в таких же балахонах, но черных. И те и другие держали в руках факелы. Молча шли они, казалось, не видя Реана. Но вот один из черных откололся от шествия и подошел к Реану, подняв вверх факел он сказал:

- Новый посвященный? Разве ты не знал, что сегодня шествие? Пойди внутрь, тебе дадут одеяния.

- Но я...

- Поторопись же.

Решив, что сейчас с ним разговаривать не будут, Реан вошел внутрь строения. Смешно семеня ножками, к нему подбежал маленький лысый старичок.

- Ворота впустили, да? - сказал он. - Значит, Вы новый посвященный, ведь все остальные посвященные уже здесь.

- А глава Ордена, Гордестон Гартольф?

- Нет-нет, его нет здесь и не может быть. Вы давно вступили в Орден? Разве Вы не знаете? Неужели природный посвященный? О, это было бы исполнением пророчеств. Впрочем, некогда, некогда. Маринот! - крикнул старичок, - Неси багровое одеяние!

Прибежала девушка, светловолосая и прелестная, совсем юная. Она протянула Реану багровый балахон.

- Что смотрите? Одевайтесь! Одевайтесь! - прокаркал старичок.

Реан натянул балахон, кто-то сунул ему в руки горящий факел.

- Во главу колоны! Посвященные - во главе!

Реан вышел во двор, там, перед воротами, уже стояли все. Он просто прошел и встал рядом с другими людьми в багровых балахонах.

- Новый брат? - сказал один из них. - Мы ожидали. Покажи свой знак на руке.

Реан показал.

- Красный знак?! - вскричал посвященный. - Красный?

Все тут же обернулись, вокруг Реана столпились, каждый хотел увидеть знак на его руке. "Красный знак, красный знак" - шелестел шепот вокруг.

- Что это значит? - спросил Реан.

- Потом, брат. Потом мы тебе объясним. После шествия.

Один из посвященных вышел вперед, в руках у него было два факела, подняв оба, он громким голосом провозгласил:

-  Дорар у ариоди фес илир люнот на Мограна!

"Фес илир!" - многоголосо прогремело собрание.

- Нирид аннаби вудизан фес илир!

"Фес илир на Мограна!" - взревели все.

- Нают анаби у ритол фес илир на Мограна!

"Фес илир!"

Ворота распахнулись и люди медленно пошли сквозь них, громко хором повторяя слова "Фес илир на Мограна!"

- Что значат эти слова? - спросил Реан у одного из посвященных.

- "Мограна - наша богиня" - ответил тот.

Шествие вошло в город. Уже смеркалось и огонь факелов стал ярче, со всех сторон ползли такие же огни - горожане с факелами присоединялись к шествию. "Фес илир на Мограна" зазвучало новыми голосами, становясь все раскатистее, все громче. Сколько человек уже присоединилось к ним? Тысяча? Две? Реан оглянулся и увидел, что реке огней нет конца. С боковых улиц в эту реку вливались новые и новые ручейки. Казалось, вышел весь город. Страшным рокотом, диким, угрожающим, яростным из сотен и сотен глоток рвалось "Фес илир на Мограна!". Фраза повторялась и повторялась, как вечно набегающая на берег волна, невозможно было ничего думать или чувствовать, это рычание поглощало. Странная сила, будто идущая из самых недр земли, чувствовалась в нем. "Фес! илир! на! Мограна!". Вся эта река людей казалась единым целым, будто огромный зверь выполз на улицу и рычит, рычит, заклиная реальность, раскачивая мироздание. Никогда еще Реан не слышал, чтобы люди кричали так яростно, с такой страстью. Эта энергия увлекала как водоворот, хотелось одного: слиться с толпой, кричать вместе с ними, забыться в едином порыве, раствориться в этом звуке, впустить в себя силу земли и ярость крови. Реан молчал. Огромных усилий ему стоило не разомкнуть губ, не закричать вместе со всеми. Знак на руке начал гореть, будто к коже приложили что-то горячее. Переложив факел в другую руку, он подтянул рукав - знак светился багровым светом.

"Фес илир на Мограна!" ревели посвященные рядом с ним. Он взглянул на их лица. Их исказило безумие, глаза пылали, на шеях вздулись жилы, а рты разрывались в крике. Он один здесь молчал, а вокруг... вокруг не было больше людей. Был лишь океан ярости.

Медленно процессия продвигалась к центру города, толпа лилась по узким улочкам, будто кровь по венам. Реан шел впереди вместе с другими посвященными и изумился, когда за поворотом улицы развернулась огромная площадь, таких необъятных площадей он еще не видел. В центре площади, на постаменте, стоял гигантский железный орел, крылья его были раскинуты в стороны, а в лапах он держал круг, в который был вписан герб Пограны. Огромные факелы были установлены по обеим сторонам от орла, яркий огонь и черный дым рвались ввысь. Перед орлом стоял огромный мраморный стол, белый, он выделялся в синеве глубоких сумерек. На столе что-то лежало. Когда процессия приблизилась достаточно, Реан увидел, что это девушка. Одетая в длинную белую рубаху, с распущенными пшеничными волосами в руках она держала болотные лилии. Девушка лежала совершенно неподвижно, лишь вздымающаяся грудь показывала, что она дышит. Посвященные выстраивались в ряд справа и слева от стола. Реан не знал куда ему. "Идем же!" - раздраженно шепнул посвященный рядом с ним и увлек его на правую сторону.

На площадь вливались все новые и новые огни, пока вся она не заполнилась людьми. "Фес илир на Мограна!" продолжали кричать они. Тут раздался страшный, воющий, пронзительный скрежет. Реан обернулся и посмотрел вверх - это орел поднял голову и издавал этот омерзительный и ужасный звук.

Толпа замолкла. Один из посвященных поднялся по маленьким ступенькам и стал на столе прямо над девушкой. В руках он держал двуручный меч.

- Народ Мограны! - гулко и торжественно прокричал он. - Сегодня снова решается судьба нашего государства! Здесь, на столе, лежит лучшая дочь нашего народа, посвященная Могране от самого ее рождения. Нет никакого изъяна в ней и никакой слабости. Никогда ее сердце не знало жалости, а душа милосердия. Сегодня сталь ударится о сталь, ибо, если эта девушка чиста, Пограна превратит ее кожу в сталь. Это будет означать, что еще целый год нет никакой опасности для нашего государства.

Посвященный замолк и стоял так несколько минту. Потом заговорил снова:

- Эрхала краут у венд саланг фес занир! - будто камни ронял он слова, - Марад сиу кэран фальт! Ниаз гэл транд у кнала! Мограна фау дэна, Пограна фес илир на!

Посвященный поднял меч над головой. Реан рванулся, чтобы остановить его, но его тут же дернули за рукав и вернули на место; "Спокойно! Не дергайся, дурень!" - зло прошептал ему сосед слева. "Не будь милосердным, не позорься" - шикнул сосед справа.

Со свистом опустился меч и с лязгом ударился о мрамор. Яркая фиолетовая вспышка ослепила на миг, а после все увидели вместо девушки огромную черную птицу. Багровое пятно под лапами птицы быстро расползалось, птица расправила крылья и захлопала ими. Кровь била прямо из камня и, когда птица взлетела, перелилась через край стола, жирными полосами стекая вниз.

То ли вздох, то ли стон прокатился по толпе. Посвященный с мечом замер, потом положил меч прямо на камень, кровь быстро залила его.

- Энх фес занир! - воскликнул он. - Мограна обратила свою дочь в птицу. Наше государство либо станет самым могущественным, покорив себе иные племена и народы, либо погибнет.

Он присел и опустил обе руки в кровь, потом вымазал ею свое лицо так, что оно стало похоже на красную маску.

- Эта кровь, - громко провозгласил он, - это кровь героев, положивших свои тела за Мограну. Это священная кровь! Мы должны исцелить тело Мограны, вернув под власть Имбера мятежные южные города. Как кровь струится из камня, так кровь будет заливать улицы южных городов. Мы накормим Мограну, принеся ей в жертву южных мятежников! Мы принесем ей эставах - полную жертву!

- Эставах! Эставах! - нестройным но мощным хором закричала толпа.

- Мограна станет самой великой! - продолжал посвященный. - Мограна сама поведет нас в бой и мы одержим победу!

- Фес илир на Мограна! - взревела толпа.

Кровь не переставала струиться из камня, вот она уже под ногами Реана. Посвященный рядом с ним присел и тоже вымазал свое лицо кровью, так сделали и другие.

- Ну а ты что? Умойся, - сказал ему тот что рядом.

- Это природный посвященный, она сама избрала его, и он, видать, еще совсем ничего не знает, - сказал другой. - Не напугай его, он и так смотрит на нас... как на каких-то уродов. Ты думал, мы не замечаем? - обратился он к Реану. - Ну ничего, ты узнаешь всё и поймешь. Ты будешь с нами. Не дичись, мы расскажем тебе где правда.

- Свет есть Правда, - ответил Реан. Лицо посвященного вдруг затряслось и задергалось, Реан не сразу понял, что тот смеется:

- Свет? Еще скажи, что ты веришь в Свет...  природный посвященный... ахахаха. Ты ничего, совсем ничего не знаешь. Но тебе суждено стать самым великим из нас. Уже более трех сотен лет не было ни одного природного посвященного.

Было уже далеко за полночь, когда Реан вместе с другими членами Ордена возвращался в замок. Страшное и гнетущее впечатление произвело на него шествие и то, что произошло на площади. Он будто коснулся тьмы, будто воющая пустота попыталась затянуть его в себя. Нечто мерзостное пыталось пролезть в его душу. Итак - он посвященный. Природный посвященный... что это может означать? И это связывало его с Орденом Крови, совсем не хочется иметь что-либо общее с этим страшным братством... он станет самым великим из них, сказали ему посвященные. Он не хотел быть ни великим, ни малым, ни вообще одним из них. Служители кровавой богини, всё, чего они хотят - это накормить свое обожаемое божество кровью, сделать его сильным, как можно более сильным и покорить ему иные племена и народы. Чернота. Расползающаяся голодная чернота, когти сухих деревьев, царапающие небо. О, он хотел бы оказаться сейчас в Тенерисе, просторном и светлом. Выпить снова с тем менестрелем, вдохнуть вольный воздух южных городов. Но он здесь, с ними. Потому что ему нужно перо феникса, а за ним он готов спуститься и в самый ад.

Вот показался темный хищный силуэт замка, факелы выгорели и светят тускло. Рядом шагают братья Ордена. Общая воля движет ими, властная, яростная. И они без остатка растворены в ней. Ворота со скрипом открылись и колона людей в балахонах прошла сквозь них.

- Отойдем поговорим, - сказал Реану посвященный, молодой парень с широкими черными бровями. Глаза его глядят приветливо и искристо, но что-то в этой сладенькой приветливости вызывает отвращение и хочется скрыться от его взгляда.

- Ты ничего не понял о нас, да? - будто читая мысли Реана сказал парень, - Смотришь волком на нас, а ведь мы теперь не чужие. Думаешь, мы безумцы?

- Не знаю, - ответил Реан, - я вижу вас ведет общая воля и вы подчинены ей.

- Так и есть. И это прекрасно, что может быть лучше этого? Мы служим чему-то большему нас самих, мы живем для Мограны, для ее прославления. Хочешь сказать, что лучше жить для себя? Заботясь о том, чтобы собственная задница была в тепле? Никогда не выходя за свои пределы?

- Нет. Я считаю, что можно жить для других. Я много лет охранял берега Сианны от морских разбойников. Мне были вверены жизни людей. И я делал все, чтобы защитить их. Чтобы каждое утро они радовались восходу солнца, чтобы смеялись дети, чтобы девушки пели песни, чтобы черная туча не закрыла небо от них. Чтобы ничья злая рука не касалась их привольной и мирной жизни.

- Ах, ах, - хмыкнул посвященный, - жить для других. Любовь к ближнему - это преступление перед государством. Это уже предательство.

- Что же, к счастью я ничего не должен вашему государству, я чужеземец.

- Ты никак не можешь быть чужеземцем! - воскликнул парень. - Не будь ты могранином, богиня не выбрала бы тебя. Где ты родился? В одном из южных городов, да?

- Не знаю. Я ничего не помню о своих детстве и юности, я потерял память.

- Значит ты могранин. Богиня приходит только к тем, в чьих жилах течет чистая могранская кровь. На обряд призыва богини мы никогда не берем с собой полукровок. Полукровки могут быть полезны для Ордена, если они преданны. Но богиня просто не придет, если на обряде присутствует кто-то из них. А тебе она явилась сама, без призыва. И оставила на тебе красный знак. Ты могранин и принадлежишь ты Могране. Любить кого-то кроме богини - предательство.

- Это та правда, которую вы хотели мне рассказать? Это то, почему я должен стать на вашу сторону?

- Да. И не имеет значения нравится тебе это или нет. Ты могранин, а это налагает обязательства.

- Можете уже считать меня предателем, - усмехнулся Реан.

- Богиня оставила свой знак на тебе и пробудить в тебе могранский дух - наша задача. Ты нужен нам. Неужели ты ничего не ощутил, когда шел вместе с нами факельным шествием? Разве твоя душа хоть на миг не возликовала?

- Она чувствовала омерзение.

Посвященный скривился и отвел взгляд:

- Любого другого мы убили бы за такие слова. Но на тебе красный знак, ты неприкосновенен. Благодари же богиню за это.

- Я бы мог притворяться и врать, если бы умел, - сказал Реан. - Возможно именно это было бы разумнее всего. Но у меня это плохо получается. Как ты думаешь, почему я пришел сюда, почему показал вам знак? Значит мне что-то нужно от вас.

- И что же? - заинтересованно спросил посвященный.

- Перо феникса, которое главе вашего Ордена отдал маг Марери. Оно может исцелить мою жену. А больше мне от вас ничего не надо.

- Ты , видимо, воин, ты груб и прям - это твой недостаток, - ответил посвященный. - Почему ты думаешь что Гордестон вообще отдаст тебе это перо? Оно зачем-то нужно ему самому. Возможно ты и добыл бы его, действуй ты хитростью. Но ты пошел напролом...  глупо.

- Ты прав. Уж слишком резок я сейчас. Очень уж после вашего шествия пакостно на душе.

- Душа... твоя душа принадлежит Могране. Ты должен, обязан осознать это и встать в наши ряды, отдав себя ей.

- И это ты мне говоришь, что я груб и прям? Ты и сам точно такой. Ты говоришь мне нечто, зная, что я с этим не соглашусь. Но ты упорно твердишь свое.

- Да, ты прав. Мы похожи с тобой. Как братья, - сказал посвященный. - Хотя по духу ты мне чужак. О, богиня, почему ты подсунула нам такого природного посвященного, который не хочет служить тебе?

Наступало утро. Рядовые члены Ордена и часть посвященных стали разъезжаться из замка. Каждый поедет в свой город и расскажет там о черной птице и о крови, что потекла из камня. Тревожную весть они принесут - невероятная мощь или смерть ждет Мограну. Мрачны и серьезны были братья Ордена. Толстенький пухленький посвященный точил меч. "Это он-то пойдет завоевывать чужие земли?" - усмехнулся Реан. "Белый, нежный, губки как у младенца." И отвернулся.

Ему выделили комнату в донжоне, на самом верху башни. Вчерашний лысый старичок распорядился, чтобы отправили почтового голубя к Гордестону с сообщением, что появился природный посвященный. Реан поднялся в комнату по винтовой лестнице. Там он обнаружил простую кровать и столик с едой.

Реан сам не заметил как уснул. Ему снилась орущая толпа с факелами, но у всех людей было лицо... Минальд. Ему снилась Минальд, но у нее было лицо Мограны, чернобровой красавицы. Ему снилось будто он идет в тумане и слышит как кто-то его зовет: "Реан! Реан!". И другой голос уже с другой стороны: "Реан!". И он не знает на какой голос идти. Он приснился себе маленьким мальчиком в пустой белой комнате без окон и без дверей. В комнате появилась женщина и он знал, что это его мать. Но у нее не было лица.

Проснулся он после полудня. Яркий солнечный свет, такой неуместный здесь, врывался в маленькое окошко. Он подумал, что зря рассказал тому парню о цели своего появления здесь. Теперь не видать ему пера. Наивный, он думал просто попросить у Гордестона перо феникса, но это явно не те люди, у которых можно что-либо просто попросить. Нужно было не выдавать себя, нужно было втереться в доверие... но он так не умел. Он был прям как его меч. Он и сам доверял людям и ему можно было верить, игры в ложь были не для него. Что делать когда сюда прибудет Гордестон Гартольф? Бухнуться на колени и умолять отдать ему перо феникса? А он скажет в ответ "Служи Могране." На том всё и закончится.

С этими невеселыми мыслями Реан спустился вниз. Во дворе, прямо на траве, сидел тот самый парень с широкими бровями и что-то писал на куске пергамента. Увидев Реана, он лучезарно улыбнулся:

- Что, брат, проснулся?

- Разве я тебе брат?

- Ну а куда ты денешься? Богиня отметила тебя, теперь всё, теперь ты с нами.

- Мне не нравится ваша богиня.

- А мне и самому не нравится! - рассмеялся посвященный.

- Как?! - удивился Реан.

- В этом-то всё и дело, - сказал парень. - Ты должен понимать, что Мограна - это тьма, смерть и уродство, но быть верным ей и служить ей. Не потому, что ты ее любишь, а потому, что ты признаешь ее власть. Ты должен ломать себя под нее. Для этого нужно ее не любить, ибо если любишь, то не придется ломать.

- Зачем же подчиняться ей, если она тьма?

- О, ты должен говорить, что она свет, понимая, что она тьма. Это и есть бескорыстие, понимаешь? Служить не потому, что ты любишь, служить не потому, что ты видишь правду. А служить, осознавая, что этим ты погубишь свою душу. Это и есть настоящая верность. Разве это не красиво?

- Служить уродству губя этим свою душу? Мне кажется, в этом не может быть ничего красивого, - ответил Реан.

- Мы приносим Могране всё. Свои души, свои жизни и жизни других людей. Убить или умереть ради Мограны - это высшее служение. Богиня тогда довольна.

- Но зачем? Зачем? Зачем так жить, объясни!

- Объяснить -  значит понять, чтобы понять, нужно осмыслить. Для этого нужно думать. А это не наше! Не могранское. Мы выбираем что-то одно - или разум или чувство. И мы выбираем чувство, отвергая разум. Слепую, всесожигающую, всеподчиняющую страсть. Мы выбираем власть крови. Кто думает, тот сомневается. Кто сомневается - тот предатель. А предатель достоин смерти. Служение Могране без размышлений, без оглядки на что-либо. Полное принадлежание ей - вот наша жизнь. Мы - это она, а она - это мы. Мы не находим в этом служении ничего хорошего. Именно поэтому мы поистине бескорыстны.

- С ума с вами можно сойти, - буркнул Реан.

- Да! - радостно воскликнул посвященный. - Именно это! Мы отказываемся от разума и отдаемся неразбавленной страсти. Вы... хомяки, вот кто вы, верящие в Свет. Свет дает вам закон... вы называете это совестью. И вы слушаете ее... а мы не слушаем! Мограна освободила нас от химеры совести. Мы способны на всё, а вы ограничены. В этом разница между нами. Тот, кто не готов погубить свою душу ради Мограны - предатель.

- Я даже не знаю, что ответить тебе, - сказал Реан, - я никогда не буду с вами.

- Уже! Ты уже с нами.

- Я верю в Свет, вы верите в Мограну. Нет, я не с вами.

- Свет... - прошипел посвященный. - О, разум ведет к вере в Свет. Поэтому мы и отвергаем разум. Ваша вера зрячая, а наша - слепая. Мы как маленькие звереныши, что вслепую находят сиську матери. Мы звереныши и способны на любые зверства. А ты слаб! Тебе слабо убить свою душу.

- Я не зеленый юнец, чтобы брать меня на слабо. Это смешно.

- У Мограны есть дары, у нее две груди и она питает нас ими. Один дар - это гордость. Мы горды тем, что мы могране. Лучше смерть, чем утрата этой гордости. Наша гордость вырастает до размеров, что превышают все видимое. Всех остальных, не могран, мы считаем просто за дерьмо. Это самоутверждение и в нем наслаждение. И второй дар - это ненависть. Мы ненавидим аррилийцев и поганых полуорков и троллей и аркавийцев и всех остальных, так, что готовы раздирать их голыми руками. Это страсть.

- Значит, вы не совсем бескорыстны, раз получаете от Пограны дары?

- Ты не понял. Это не дары принадлежат нам, это мы принадлежим им. Мы отдаем себя им. В этом и есть дар Мограны.

- Другими словами, вы рабы ненависти и гордости?

- Мы – рабы Мограны и мы кормим её нашими ненавистью и гордостью.
- Что ты пишешь здесь?
- Я пишу то, что птицы ирих должны внушать низшим.

- Низшим?

- Ну, всем остальным. Мы, члены Ордена, мы высшие. Только нам доступно служение, только нам доступна жертва ради Мограны и тот огонь, что горит в нас. Мы управляем путями страны, мы рыцари Мограны. Все остальные жители страны - низшие. Их дело думать лишь о том, как набить свое чрево да гордиться тем, что они могране. Их жизнь должна быть проста, как жизнь домашних животных.

- Это чудовищно. Вы отказываете людям в человеческом достоинстве, вы чудовища, - прошептал Реан.

- Да! - радостно согласился посвященный.

- Безумие, безумие, я никогда еще не слышал такого безумия, как то, что я услышал от тебя. Я сломал свой разум о твои слова.

- И прекрасно, - улыбнулся посвященный, - сломай свой разум и откажись от него.

- Разум - дар Света. И у меня нет никакого желания расставаться с ним.

- Ничего, ничего. Приедет Гордестон и убедит тебя. Он всех убеждает.

- Да ну вас всех... - печально произнес Реан и пошел в башню.

- Хорошо у вас тут.

- Угу, - мурлыкнул менестрель, продолжая играть.

- Я чужеземец, мне ваша страна Мограна показалась довольно странной...

- Мы не Мограна! Тенерис  вольный город.

- Прости, я не зналВыпьешь со мной?

- Не знаю, день же еще. А хотя да, спасибо.

- Мы, южные города, - говорил менестрель отхлебывая вино из кружки, - Тенерис, Элдарион, Сольгардия, Анлон, Эмару и Ванау, мы не Мограна, мы вольные города. Мы не подчиняемся Имберу, не платим дани, здесь не стоят могранские войска. Мы вольные земли. У нас тут свои войска и свои законы... не как у них. У них запрещено петь песни, знаешь об этом?

- Да. Я видел как менестреля тащили в темницу за то, что он спел аррилийскую песню.

- Там считают что песни, любые песни, воруют сердца людей у Мограны.

- Они называют Мограну живым существом...

- Это существо... древний дух и ему все равно как его называют. Он хочет поклонения и чтобы во имя его лилась кровь… пусть это имя будет "Мограна", о, он с радостью примет любое имя. Веками он спал, но кровь, пролитая в Салерготе, во время войны между вольными городами и князем Ардарейским разбудила его, напитала его, дала ему силы. Давно это было, но эхо того времени до сих пор с нами. Те, кто отдал свое сердце страху, оказываются под властью духа. Те, кто отдал свое сердце, лести тоже. О, лесть! Как мало тех, кто может устоять перед ней! Власти Мограны стали обучать птичек ирих. И те летали и льстили, льстили и льстили. Ну ты должен был слышать о чем они поют: "Могране самый великий народ, могране самый сильный народ, самый свободный народ." Лесть более страшное оружие, чем любые пытки.

После салерготского побоиша к  власти в Могране пришел Совет Посвященных. Это члены могущественного ордена, он называется Орден Крови. Посвященные Ордена стали распостранять всё это безумие при помощи желтых птиц.

Как я и говорил, лести трудно сопротивляться. И южные города поверили бы во все это, если бы мы не отказались подчиняться Совету Посвященных еще тогда.
А в Могране стали преследовать всех, кто поет песни.Многих из них убили или бросили в темницы, но на свободе осталось неизмеримо больше. Поэтому члены Ордена Крови так злы. Потому, что чувствуют свою слабость. Из-за этого они стараются держать народ в ужасе и устраивают публичные расправы. Чтобы каждый даже подумать боялся изменить их богине Могране. Вот такая у них свобода.

- Печальная история, - сказал Реан.

- Более чем... что ты мою лютню рассматриваешь? Умеешь играть?

- Немного.

- Сыграй что-нибудь, развеем эти тяжкие мысли.

Реан взял лютню. Мелодия вдохновляющая и прекрасная, воинственная и одновременно нежная полилась из-под его пальцев. Все в таверне обернулись, одобряющие улыбки озарили лица посетителей, а менестрель расширил глаза в удивлении:

- Ты знаешь гимн Аррилии?

- Это гимн Аррилии? Мои пальцы помнят много мелодий, но я не помню ничего о себе, я потерял память о детстве и юности и не знаю кто я и откуда я.

- Это гимн Аррилии. Значит, ты аррилиец! Ты и лицом на аррилийцев похож. Вот посмотри на меня и на себя - мы же похожи как братья! Оба высокие, одинаково волосы вьются, оба мы недурны собой. Ты аррилиец, брат. Точно тебе говорю.

- Да, я думаю это может быть правдой, - ответил Реан, - но у меня беда брат-аррилиец. Ты слышал о счастливчиках, что появились в Альянсе Королевств, в Сианне?

- Слышал что-то от купцов. Говорят, они очень странными становятся, эти счастливчики, не сочувствуют больше никому. И ненавидят красоту.

- Так и есть. Моя жена стала такой.

- Бедная! Что же делать?

- За этим я и приехал сюда. У мага, который живет в Тенерисе, его имя Марери, есть одна вещь, которая может помочь ей.

- Я знаю этого мага! Его многие знают. Это верный сын вольных городов, он помогает нам. Я расскажу тебе где он живет.

И менестрель объяснил Реану как найти дом мага.

- Удачи, брат! - крикнул менестрель, когда Реан выходил из таверны.

Придя к нужному дому, Реан постучал в дверь Марери. Тот скоро открыл. Такой, каким его и описывали - среднего роста русый человек со шрамом, пересекающим бровь.

- Приветствую тебя, маг Марери, - поздоровался Реан.

- Здравствуй, незнакомец. Я нужен тебе?

- Да, очень нужен.

- Ну проходи.

Реан прошел в комнату, утопающую в полумраке. Чего здесь только не было: вот на столе хрустальный шар, около него какие-то палочки, под потолком на веревках сушатся пучки разных трав, чучело енота в углу, повсюду какие-то приборы, понять назначение которых никак невозможно.

- Так что у тебя за дело?

- Я слышал, маг, что у тебя есть одна вещь. Эта вещь может исцелить мою жену, она стала счастливицей, если ты знаешь что это такое.

- Знаю, конечно. Что же за вещь?

- Перо феникса.

- Перо феникса? У меня его больше нет, я отдал его.

- Кому отдал?

- Этого я не могу сказать.

- Скажи, умоляю тебя! От этого зависит жизнь моей жены.

- Нет.

- Скажи, заклинаю Светом!

- Я не верю в Свет.

- Тогда я... тогда я всем в Тенерисе расскажу зачем ты здесь, я расскажу, что ты ищешь способ обратить сердца жителей Тенериса к Погране.

Марери замер, взгляд его стал острым и холодным. Некоторое время он стоял так и вдруг зарычал:

- Ах ты дрянь! Никому ты ничего не расскажешь! - и бросился на Реана, повалил его на пол. Реан схватил его руку и попытался выбраться из под него. Мужчины катались по полу, вот задели стул, он ударился о стол, хрустальный шар полетел вниз и брызнул тысячами сияющих осколков. Вот толкнули шкаф и на них с глухим грохотом полетели книги. Реан прижимал Марери к полу, он был явно сильней. Но маг извернулся ужом, схватил Реана за ногу и дернул. Теперь уже Реан распластался на полу а Марери прижимает обе его руки. Полотно на левой руке размоталось и сползло.

- Знак Мограны? - удивленно воскликнул Марери. - Незнакомец, почему же ты не сказал, что ты посвященный?

- Посвященный? - не понял Реан.

- На твоей руке герб Мограны, - отпуская его, сказал маг. Реан встал и отряхнулся.

- Прости меня, о, посвященный, я не знал. Если бы ты показал мне герб, я бы сразу сказал тебе кому я отдал перо.

- Так кому же?

- Главе вашего Ордена.

- Ордена Крови?

- Какого же еще?

- Но... я не состою в нем. Кто его глава?

Марери посмотрел на него так, будто увидел что-то в высшей степени несуразное, какой-то круглый квадрат.

- Не понимаю что ты говоришь, посвященный.

- Этот знак бывает только у посвященных?

- Только у них.

- Ну... тогда я, наверное, посвященный.

И Реан рассказал Марери о своей встрече с духом Мограны. Марери смотрел на Реана с огромным изумлением.

- Так она сама пришла к тебе? Сама богиня? То есть, ты хочешь сказать, что не участвовал в обряде призыва богини?

- Нет, я просто встретил ее на дороге.

- И она поцеловала тебя?

- Да.

- И не заморозила тебя насмерть?

- Как видишь.

- Любой, к кому дотрагивается богиня, мгновенно превращается в лёд. Кроме того... кто и сам обладает силой льда.

- Да, я обладаю ею. Однажды я встретился со страшной Тенью и победил ее, так я обрел силу льда.

- Сама богиня Мограна избрала тебя, о, незнакомец. Как твое имя? Я хочу знать имя избранного.

- Меня зовут Реан Саальд.

- Ты должен встретиться с главой Ордена, Реан Саальд, ты должен встретиться с другими посвященными.

- Где же искать его?

- Этого я не знаю. Никто не знает, где живет Гордестон Гартольф, глава Ордена. Он приходит и уходит, когда сам посчитает нужным. Он пришел ко мне и сказал, что Могране нужно перо феникса. И я отдал перо ему.

- Так как мне с ним встретиться?

- Тебе нужно отправиться в замок Ордена, покажешь знак на руке и тебя пустят. Гордестон сам придет, когда услышит, что появился посвященный, которого избрала сама Мограна. Замок находится в городе Зенитар, это почти у самой границы с Аркавией.

- У меня есть карта Мограны, одна колдунья в Имбере дала мне ее.

- Вот и хорошо, значит найдешь город... слушай, Реан Саальд, замолви там за меня словечко, а? Я очень хочу стать членом Ордена, я много лет верно служу Могране, я достоин того, чтобы меня приняли. Нет, я даже не мечтаю стать посвященным. Хочу быть простым членом Ордена, чтобы служить Могране еще лучше.

- Хорошо, маг, обещаю, я скажу им о тебе.

- О, как я благодарен, какая честь! Ты прости меня, что я накинулся на тебя, я же не знал, я же не знал.

В кабинете Хлиции было темно, лишь одна маленькая лампа, стоявшая в углу, разбрасывала скупые лучи по стенам, на которых висели большие темные зеркала. Сама Хлиция оказалась молодой и красивой женщиной очень маленького роста - вдвое ниже обычного человека:

- Что привело Вас ко мне? - спросила она.

Реан описал ей мага, которого он ищет.

- Ах, даже не придется спрашивать у зеркал, я знаю его, - сказала Хлиция. - Это племянник Хильдистея-отступника, его зовут Марери. Он не появляется здесь потому, что его дядя когда-то давно уехал из Мограны в Аркавию, а уехать из Мограны в другую страну - это, знаете ли, серьезный проступок - позор дяди ложится и на племянника. Марери теперь усердно служит Могране, чтобы смыть этот позор со своей семьи. Но он обречен быть одиночкой - никто не станет общаться с родственником отступника.

- Где же искать его?

- В Тенерисе. Будь Вы погранином, не нужно было бы и объяснять... но Вы чужеземец, ваш браслет не собъет меня с толку, я же прорицательница. Тенерис это город на юге... он полон предателями. Там все любят Аррилию, даже младенцы, едва научившись говорить, уже поют аррилийские песни. Проклятый город! Марери много лет работает над тем, чтобы привести сердца его жителей к Могране... пока что безрезультатно. Марери делает вид, что он такой же как они все - только это и сохраняет ему жизнь. Советую и Вам так сделать, когда доберетесь туда. Я дам Вам карту, по которой Вы и найдете город. В Могране небезопасно говорить, что Вы едете в Тенерис.

Реан поблагодарил прорицательницу и собрался было уходить, но она остановила его:

- Вы ведь ищете исцеления для своей жены, так? Зеркала показывают мне, что с ней случилось каке-то несчастье.

- Она стала счастливицей, Вы знаете что это?

- Знаю, конечно. Эту чуму навел на людей заморский маг Аларкади... зеркала показывают, что Вы как-то связаны с ним.

- Я был его помощником.

- Я спрошу у зеркал удастся ли Вам расколдовать жену, - и Хлиция, взяв лампу в руки, начала медленно обходить зеркала.

- Ответа нет. Каждое из зеркал вещает, что Вас ждет либо удача, либо неудача. Что именно - зависит от Вас.

Реан ехал по ночной дороге. Где-то ухал филин, вдалеке выли волки. Сегодня вечером он остановился у одних людей в городе Талве, была уже почти ночь, когда они заметили его браслет. Его попросили уйти. Они были вежливы, но дали понять, что им непереносимо его присутствие. Он пытался их расспросить почему герб Мограны так настроил их против него, даже признался, что он чужеземец. Ему не поверили и не стали отвечать на его вопросы. Искать новый ночлег было уже поздно и Реан решил продолжить путь. По карте следующим был город Мириж. До него еще далеко. В небе висит тусклая половинка луны, но света хватает чтобы видеть дорогу. Так ехал он довольно долго, когда заметил хрупкий силуэт посередине дороги... девочка лет десяти-одиннадцати. Что она делает в безлюдном месте ночью одна? Наверное, ребенок потерялся. Реан стегнул коня и тот перешел на рысь.

- Дядечка, дядечка, - тихо позвала девочка. Реан спешился. До чего худая! Кажется, её смог бы унести самый легкий ветерок - одни кости. Тонкие руки сжаты на груди, тельце дрожит. Её явно долго морили голодом, вот-вот упадет. Платьице изорвано и сползает с острого, как крылышко птенца, плеча. А что с лицом! На губах запеклась кровь, на левой щеке ссадина... Реан почувствовал как его руки сжимаются в кулаки - какие же чудовища поиздевались так над ребенком?!

- Кто тебя так, дитя? Кто твои обидчики?

- Аррилийцы, - чуть слышно прошептала окровавленными губами девочка, - я бежала из плена.

Ноги девочки подкосились и она осела на землю, Реан присел рядом с ней. Он достал из сумки кусок вяленого мяса и хлеб, протянул их ребенку:

- Покушай, не бойся.

Девочка вцепилась в хлеб тоненькими пальчиками и некоторое время смотрела на него, будто не в силах поверить, что у нее в руках еда. Потом принялась торопливо, с придыханием, есть. Реан понял всё. Понял гнев людей на менестреля, что спел аррилийскую песню... теперь он и сам бы прибил этого менестреля. Раздавил бы его, как слизня. Понял ненависть, с которой люди произносили слово "Аррилия", понял их боль и их страх. Кем нужно быть, чтобы издеваться так над малым дитем?! Ручки девочки дрожали, когда она уплетала хлеб и мясо, по щекам ее текли слезы.  Девочка доела и подняла на Реана огромные влажные глаза. "О, Свет, она глядит точно как побитый щенок," - подумал Реан.

- Дяденька, довезешь меня до Мирижа? - слабеньким голоском спросила она, - Там живет моя тетя.

- Довезу, конечно.

Реан посадил ее перед собой на коня... почему она такая холодная? Холод просачивался сквозь куртку, расползался по его телу. Наверное, она очень замерзла. Реан снял куртку и накинул на плечи девочки. Она уткнулась ему в плечо. "Откуда она здесь взялась?"- размышлял Реан. "Сбежала из аррилийского плена... но до границы с Аррилией, судя по карте, ещё очень далеко."

- Дядя, - сказала девочка, - давай поедем через лес, так быстрее.

- Но там темно, мы заплутаем.

- Не заплутаем, я знаю дорогу. Я возьму поводья коня и буду направлять его, так мы до Мирижа доедем еще до рассвета.

- Ну хорошо, - согласился Реан. Они пересекли поле и въехали в лес. Как она будет ориентироваться в полной тьме? Сейчас конь стукнется лбом о дерево или споткнется об пень. Конь зафырчал, будто услышав его мысли. Куртка стала как лед, от этой девочки исходит холод. Чернота вокруг и что-то холодное, прижавшееся к нему. Её дыхание... да его же нет! Только сейчас он понял почему ему казалось, что что-то не так. Тихо-тихо к нему подкрался страх, положил лапы ему на плечи. Спокойно. Спокойно. Он в темноте, в лесу и рядом с ним на коне... неизвестно что.

Тут девочка запела. Дрожащий тонюсенький голосок, как паутинка. Она пела о долгих и безрадостных веках, когда Аррилия оклдовывала Мограну, подчиняла ее волю, что, как птица, хотела вырваться и улететь прочь. О том, как аррилийцы пренебрегали Мограной и пытались уничтожить ее дух, о том, как люди забывали погранские песни и пели аррилийские, предавая Мограну, будто предавали свою мать. Она пела о том как аррилийцы и предатели-могране, ставшие на их сторону, отказывались кормить дух Мограны и он истаевал от голода. Пока девочка пела, конь медленно переступал в темноте. Песня закончилась.

- Как это... кормить дух? Разве духи едят? Чем его кормят? - спросил Реан.

- Кровью, - ответила девочка.

- Как кровью? Чьей?

- Кровью, пролитой во имя Мограны. Мограна питается кровью. Если ее не проливать,  Мограна истает, станет никому не нужной, исчезнет. Могране перестанут быть. Только кровь, пролитая за Мограну или во имя ее, соединяет могран в единый народ. Кровь кровь кровь...

- Кто ты?! - вскричал Реан.

- Узнаешь, - ответила девочка, - всему свое время.

Рука Реана будто сама потянулась к шнурку на шее. Скляночка с дыханием Иэл.

- Не трогай, - неожиданно твердым и громким голосом произнесла девочка.

- Почему?

- Не трогай!!! - голос девочки сорвался на оглушительный скрежещущий визг, будто сотнями иголок провели по стеклу.

И тут конь вывез их из леса на простор. Перед Реаном на коне сидела пышногрудая красавица в белой рубахе, черные волосы ее были распущены, на голове венок из болотных лилий, яркие брови вразлет и темные, тянущие в себя, глаза, алый рот чуть открыт, а белоснежная кожа будто светилась. Красавица прикоснулась рукой к щеке Реана... о, какие холодные пальцы, холод достает до костей и лёд покажется теплым рядом с этими пальцами.

- Кто ты?

- Это неважно, не спрашивай, - прошептала красавица кокетливо и маняще, - Поцелуй меня, милый. Сейчас, здесь, под этой луной. Стань моим, отдай мне свое тело и душу. Навсегда.

- Я не буду целовать тебя, у меня есть жена.

- Ах, забудь жену. Не принадлежи больше никому и ничему кроме меня, - и красавица стала медленно приближать свое лицо к Реану, положила руки ему на плечи, холодные-холодные и тяжелые. Реан отстранился. Тут красавица резко подалась вперед и впилась своими губами в его губы. Холод захлестнул его, холод будто хотел выпить его до дна, до последней капли, заставляя конечности застывать, замораживая самую душу... но этот поцелуй был почему-то приятен. Ядовитой змеей вползало наслаждение, преступное, острое. Да, да, отдать себя ей, служить только ей и никому больше. О, она королева и это ее награда... она чуть прикусила его губу и Реан почувствовал соленый вкус во рту. Теперь он стремился к ней, охватил ее холодную спину руками, льнул к ней. Безумие, что за безумие... пропасть в этом безумии, утонуть, погибнуть навсегда. Зависеть от милости королевы, стать ее послушным рабом. И всё. Больше ничего не надо.

Где-то далеко запел петух. Руки Реана вдруг провалились в пустоту, будто прошли сквозь плоть красавицы и наткнулись на что-то твердое, острое и под губами ощущение гладкой стали... оно куда-то исчезло. Реан открыл глаза. Перед ним скалил зубы скелет, безжизненно свисал, поддерживаемый руками Реана. На голове скелета шевелился под ветром венок из увядших болотных лилий, а из глазниц бил яркий фиолетовый свет. Что за наваждение? Петух пропел еще раз. Скелет рассыпался, превратился в тонкий фиолетовый светящийся прах, осел на спину коня, на аккуратно сложенную его куртку. Когда птица в третий раз прокричала приветствие Солнцу, ветер подхватил прах, развеял его и не оставил от него и следа.

Странно опустошенным чувствовал себя Реан. Странно и страшно. Будто опился ядом и этот яд проник его всего, его тело и его душу. Будто во всем мире не осталось ничего хорошего, чистого. Только гниющая зеленая скверна, частью которой теперь стал и он сам.

Болезненный  как похмелье, безымянный как смерть, просыпался серый рассвет. Седые лучи выхватили поле и город впереди. Что-то жгло Реана, какое-то неприятное ощущение. Он нащупал маленькую бутылочку на груди - дыхание Иэл. Медленно через голову стащил шнурок... бутылочка была как уголь в его руках. Выбросить! Поскорее избавиться от этой ужасной вещи! Прочь! Он замахнулся, но тут из бутылочки послышалась тихая-тихая песня. И каждый звук ее был наполнен светом и прекрасной, высокой и исцеляющей грустью. Реан замер. Два чувства боролись в нем. Одно хотело поскорее оглохнуть и не слышать этих звуков, которые безжалостно убивали память о поцелуе королевы. Другое ловило каждый звук, как утопающий ловит брошенную ему веревку. Слезы полились из глаз Реана. В памяти встало лицо Минальд - светлое, милое и родное. Как он мог! Как он мог забыть ее хоть на миг? "Простишь ли ты меня, любимая? Смоют ли твои объятия едкую, проникающую во все поры скверну? О, я больше не достоин тебя. Я, хоть на миг, но предал. Продал за ядовитое всепоглощающее наслаждение. Ведьма, ведьма. Не королева, а ведьма. Сама смерть, жадная и кровавая, алчущая тел и душ - вот кто она была. Она сделала все, чтобы стереть твой образ, всё, чтобы вынуть из моей души любовь. Чтобы закрыть собой Свет, как малая монетка закрывает Солнце, если держать ее перед самым глазом. Проклятая. Но я нарисую тебя заново, я восстановлю твой образ, Минальд. Я буду идти куда шел и пройду весь мир, лишь бы вернуть тебе душу. Несмотря на то, что и моя душа теперь повреждена, яд проник в меня, но я буду бороться с ним. Ради тебя. А главное - ради Света."

Реан надел скляночку на шею. Все еще опустошенный и оглушенный, но несломленный, он приближался к городу Мирижу. Он чувствовал себя полностью обессиленным. Поспать бы сейчас. В городе он остановился у людей, у которых на дверной ручке был выбит герб Мограны. Эти не прогонят его из-за браслета... а где браслет? Его не было. Какое-то странное колющее ощущение в левой руке, выше, чем был браслет. Реан приподнял рукав. На коже красовался герб Мограны, темно-красный, будто налитый кровью. Ведьма поставила на нем этот знак, догадался Реан.  

Скоро он забылся сном, некрепким и беспокойным. Ему снилась то Минальд, прежняя, еще не ставшая счастливицей, то ему виделась Фолинда, ее заливистый смех и ямочки на щеках. То врывалась в сон она... королева и ведьма. Яркая и смертельная. Он мычал во сне, гнал от себя ее образ, но темные глаза манили и околдовывали. Видел он во сне как сползала плоть с ее лица, обнажая смеющийся череп. Прочь! Прочь! И снова ему снилась Минальд.

Реан забрал свое жалование... он мало тратил и за эти годы накопилось довольно много денег. Путешествие предстоит неблизкое - пригодятся. И, хотя уже наступала ночь,  решил ехать прямо сейчас.

Светила полная луна, ветер шевелил травы, на дороге было видно каждый камушек. Реан вспоминал разговор с Аларкади. Высокое разделяет... да, так и есть. Разве не разделены люди ставшие счастливчиками и отказавшиеся ими стать?.

Через неделю Реан приехал в Тонтан. Город был очень красив - узкие улочки и белые стены домов, витые решетки окон сквозь которые свешивались цветы,  лепные узоры вокруг дверей и разноцветная черепица крыш.

Он остановился в одной из таверн. Там расспрашивал у людей есть ли в городе маги, но ничего толком не разузнал. Реан решил пойти к самому градоначальнику, тот уж должен знать о всех магах, которые живут или жили в городе. Слуга сперва не хотел пускать Реана к градоначальнику: "На всех путешественников времени не напасешься", но золотая монета быстро переубедила слугу и тот доложил о путешественнике у которого чрезвычайно важное дело.

- Зачем пожаловали? - спросил маленький бритоголовый старичок с лукавым и острым взглядом - градоначальник. Вид его показывал что визит Реана развлекает его.

- Я хотел бы разузнать о маге, который жил в вашем городе.

- О котором из них? Около рынка живет маг Альдегот, он предсказывает будущее за умеренную плату, волшебница Риогис умеет вызывать дождь...

- Нет, я бы хотел узнать о маге, который уже умер. Не знаю как его звали, но у него было перо феникса. Слышали о таком?

- Уж не знаю что там у кого было, но за последние годы у нас умер только один маг - Хильдистей. Вообще припоминаю, говорили что у него есть какое-то светящееся перо, понятия не имею феникса это перо или нет. После того как он умер из Мограны приехал его племянник, тоже маг. Он увез все его чудесные вещи к себе в Мограну.

- Как его зовут?

- Не знаю, но люди, которые купили у него дом, могут знать... если еще не забыли. Это дом прямо напротив таверны "Гальвайс и сын".

- Спасибо Вам  большое, пойду расспрошу их.

- Рад был помочь... а зачем вам это перо? Вы тоже маг?, - похоже градоначальник скучал и не спешил так уж быстро отпускать посетителя.

- Вы слышали о том, что происходит в Сианне? О том как люди слушают песню эгейн и превращаются в счастливчиков?

Градоначальник помрачнел.

- Конечно слышал. Эта беда добралась уже и до нас. На окраине нашей страны, которая граничит с Сианной, уже появились счастливчики. Мы выжигаем каруччу по всей стране.

- При помощи этого пера можно пробудить счастливчика.

- Всех?

- Кажется только одного. Моя жена стала счастливицей, поэтому я и ищу перо.

- Тогда желаю Вам удачи. От всего сердца, - произнес посерьезневший градоначальник.

Реан скоро нашел таверну "Гальвайс и сын", напротив нее стоял скромный одноэтажный дом, к черной двери была прибита медная ручка с кольцом, украшенным головой совы. Реан постучал кольцом по двери. Прошло совсем немного времени и дверь отворилась, высокая черноволосая женщина выглянула в проем.

- Вам кого?

- Ээ... Здравствуйте, Вы хозяйка дома? Мне только спросить кое-что.

- Да, я. Проходите в коридор.

- Мне сказали вы купили этот дом у племянника мага.

- Ну, купили.

- Понимаете, я ищу его. У него есть одна вещь, которая может спасти мою жену.

- Она заболела?

- Можно сказать и так. Скажите, тот у кого вы купили дом, он не мог случайно оставить чего-то здесь?

- Нет-нет, это никак. Мы не терпим никаких таких магических штучек,  да и он хотел забрать все вещи его дяди. Мы с ним вместе проверяли нет ли здесь тайников.

- Вы видели светящееся перо? Он забрал его?

- Вещи были уже упакованы, когда мы пришли смотреть дом, но перо... да, оно было. Он держал его в руках и не расставался с ним. Это и есть та вещь, которую вы ищете?

- Да.

- Уж не знаю даст ли он его Вам.

- Мне бы найти его. Как его звали, как он выглядел?

- Имя его не припомню.. то ли Арери, то ли Авери а, быть может, Магери. Выглядел он обычно, среднего роста, русые волосы, небольшая бородка. Ничего особенного, разве что шрам пересекающий бровь. Он из Мограны, туда он уехал.

- Да, я знаю. Вы себе не представляете как Вы помогли, теперь я хоть знаю кого искать.

Лил дождь, шумный, противный. Крупные холодные капли летели и летели с неба уже третий день не переставая. Реан вымок весь, вымокла лошадь, вымок, наверное, даже желудок лошади, когда Реан достиг земель Мограны.  Засеянные поля тонули в дожде, на горизонте слева виднелся лес, тяжелые бесцветные тучи нависали над ним. Скорей бы встретить какое-нибудь жилище, высушить одежду и согреться. Грустные подсолнухи покачивались на ветру и от них веяло какой-то безнадежностью. Наконец дождь прекратился, быстро разошлись тучи и засияло солнце. Вдали показалась мельница, медленно поворачивались ее руки-крылья. А там, за мельницей, виднелись белые низенькие домики под соломенными крышами - деревня.

Реан постучался в первый же дом. Ему открыл старик - носатый и сутулый, его светло-голубые глаза казались слепыми.

- Кто там? Чего надо?

- Пустите путника обогреться?

- А? Да? Заходи давай.

- Спасибо.

Внутри было прибрано и светло, вышитая красными нитками скатерть лежала на огромном столе. За ткацким станком сидела старая женщина, щурилась, поправляла тонкие как паутина волосы. Обернулась:

- Здравствуй, гость.

- Здравствуйте.

- Мокрый ты совсем, - сказал старик, - я тебе свою рубаху дам и штаны, одежду твою на печи просушим.

Из сундука старик достал вышитую рубаху, холщовые штаны и тканый пояс. Реан надел все это.

- Ты чужестранец, да? - спросил старик.

- Да. Я из страны что за морем, из Аммара. Но долго жил в Сианне.

- Сианна это хорошо, но не подпоясывайся так! Так подпоясываются в Аррилии. Тебе не стоит делать этого здесь, чужеземец.

- Это важно? Хорошо, сейчас сделаю по-другому.

Старик вертел в руках меч Реана:

- Знак Таэлина! Что-то много в тебе аррилийского, путник... уж не шпион ли ты?

- Да ладно тебе, Кайзунь, - сказала старушка, - откуда здесь соглядатаи Аэбрина, им нет дела до нашей маленькой деревушки.

- Но таэлинский меч...

- Этих таэлинских мечей везде полно, проклятые полуорки лучшие оружейники.

- Да, Хинна, ты права. Но я привык к осторожности.

- Так за каким делом ты здесь, чужеземец?

- Я ищу одного мага. Имя его то ли Арери, то ли Авери а, быть может, Магери. Среднего роста, русоволосый и со шрамом пересекающим бровь. У него есть перо феникса, мне нужно это перо.

- Про магов не знаю, не слышал. Их много у нас, за ними не уследишь. Тебе бы в столицу нашу съездить, в Имбер. Там есть академия магов, они все знают друг друга. Там ты сможешь расспросить о нем.

Рано утром Реан отправился в путь. Он расспросил у стариков как добраться до Имбера. "Едь пока по этой дороге, а потом у людей спрашивай. Так и доедешь", - сказала Хинна. Черные быстрые ласточки мелькали в небе над головой, поле подсолнухов казалось бескрайним, смыкалось у горизонта с небом. Желтые подсолнухи и голубое небо - это было похоже то ли на рай, то ли на пустыню.

К полудню, проехав еще две деревни, Реан приехал в небольшой городок. Невысокие двух и трехэтажные дома тонули в зелени деревьев. Хорошо бы пообедать.

- Вы не подскажете где здесь таверна? - спросил Реан у полного мужчины, что шел по улице.

- Таверна? Чужак, откуда ты к нам приехал? Это Мограна, здесь нет таверн. Нам не нужны таверны, потому что нам не нужны чужаки.

- Ну а пообедать здесь где-то можно?

- Купи себе пирог на рынке и обедай, - махнул рукой мужчина.

- А рынок где?

- Сам найдешь.

Ориентируясь на башню ратуши, которую, с ее часами, было видно отовсюду, Реан выбрался к центру города. Вот и рынок. Сушеная рыба, колбаса, слоистое, с мясными прожилками сало, разнообразные сыры, мед, ягоды, орехи - чего только не было тут. Реан купил небольшое кольцо ароматной, пахнущей чесноком колбасы, и мягкую свежую лепешку и пристроился поесть около пустого прилавка. Желтая птичка ирих, подергивая хвостиком, прыгала по земле.

"Любите Мограну, как небо любите. От полуорков ее защитите" - застрекотала птица.
" орды полуорков жаждут поработить тебя. Они осадят наши города и заморят их жителей голодом. Истощенные трупы будут валяться на улицах. Черные мухи слетятся на трупы, " "О, Мограна, ты не просто страна, ты – живое существо.. Смерть полуоркам и смерть чужакам." Реан почувствовал себя как-то неуютно. "Мограна страна живая, народ Мограны питается от груди ее. Родная Мограна, взрастившая самый великий народ, слава, слава тебе.»

Послышался какой-то шум. Двое солдат тащили упирающегося человека через рынок.

- Отпустите! Я ничего не сделал! - кричал он.

- Иди, иди. В темнице уже готово для тебя место, - говорили солдаты, подгоняя его пинками.

- Я всего лишь спел песню! Я не преступник!

- Ты спел аррилийскую песню, это преступление, а ты изменник.

- Ишь какой! - вскричала одна из торговок, - Аррилийцы хотят убить всех нас, а он их песни поет. На кол его!

- На кол! - вторила ей другая.

Подросток подбежал к менестрелю и ударил его ногой, какая-то женщина плюнула ему в лицо.

- Это была могранская песня! Могранская! - кричал менестрель.

- Не ври, - дал ему подзатыльник солдат.

Реан заметил, что часть людей смотрит на менестреля с гневом и презрением, а часть отводит глаза, будто не желая видеть происходящее.

- Скоты! Вы запрещаете все песни! - крикнул кто-то в толпе. Один из солдат метнулся было за ним, но человек быстро убежал.

Еще некоторое время после того, как солдаты и менестрель скрылись, рынок тихо, осуждающе гудел. Говорили о шпионах, лазутчиках Аэбрина, о том, что они повсюду. Об аррилийских песнях, которые могут убить в человеке могранский дух, околдовать его, превратить в предателя Мограны. "Сжигать таких менестрелей на площади, темница слишком мягкое наказание для них. Аррилийской отраве нужно протвостоять жестко." - говорил какой-то человек с горящим взором и седыми усами.
Вдруг чистый высокий голос прорезал гудение толпы будто птица, что крылом прорезает небо. Голос пел о небесной родине, откуда пришли все души, о тоске по ней, пел о Свете, в котором нет никакой тьмы, пел о любви, которая делает одного человека драгоценным для другого. Реан знал эту песню, она называлась "Молитва Свету", ее пели в Сианне, с немного другими словами ее пели в Аммаре, слышал он ее и в Аркавии. "Аррилийская песня!" - завопила какая-то старуха. "Ищи где поют! Ищи!". Люди забегали, оглядывались, смотрели туда и сюда. Звук шел с ратуши. На крыше стояла тоненькая девушка в белом платье и пела. Вот толпа окружила ратушу. "Заткнись!" - кричали. "Убьем! Аррилийская сучка! На нас не подействует твоя колдовская песня!" Выламывали дверь ратуши, несколько человек бросились наверх. Толпа орала и хрипела, но не могла заглушить звуков песни. Рядом с Реаном остановилась женщина. Он увидел, что по ее лицу текут слезы. "Они запрещают все песни" - прошептала она очень тихо, но Реан услышал.

Тем временем четверо мужчин уже поднялись на крышу. Вот они, пошатываясь, поднимаются к верху, а девушка будто не видит их, стоит и поет. Один из мужчин положил руку ей на плечо, только тут она как бы проснулась. Замолкла. Посмотрела на него. Как белый взрыв за  спиной у нее раскрылись огромные крылья и она взмыла в небо, продолжив петь.

- Иэл! Это сама Иэл! - закричал кто-то внизу.

- Заткнись! Не произноси это проклятое имя! - ответили ему, но весь рынок уже повторял "Иэл! Иэл!"

- Что это было? - спросил Реан у торговки.

- Что-что, опять ведьма прилетала. Будь она проклята. - ответила та.

- Не говори так, - попросила ее другая, - ведь это Иэл, она служит Свету.

- Заткнись, поганка, - прошипела торговка, - я давно знаю что ты предательница. Допрыгаешься, и тебя уведут в темницу рано или поздно, там то тебе и место.

- А ты что смотришь? - накинулась торговка на Реана.- Вот как могранин скажи, что ты думаешь?

- Я не могранин, я чужеземец...

- Чужеземцев тут не хватало! Таверны позакрывали чтобы тут чужаки не шастали, а они все равно лезут и лезут.

- Как же вы без таверн, разве ваши торговцы не ездят по стране?

- Ездят, у людей останавливаются за плату. Но тебе, чужаку, комнату не сдаст никто, будь уверен!

- Не слушай ее, сдадут, - успокоила Реана та, что заступалась за Иэл.

- Предатели сдадут... - тихо прошипела торговка и замолчала.

- Куда путь-то держишь, чужеземец? - спросила третья торговка.

- В Имбер мне нужно, в академию магов.

- Маг, что ли?

- Нет, просто ищу одного мага.

- До Имбера не один день пути, прикидывайся могранином и везде найдешь ночлег. Люди вовсе не ненавидят чужеземцев, люди их просто боятся, потому что многие чужеземцы друзья Аррилии, никто не хочет быть обвиненным в связях с друзьями вражеского государства. Купи у меня браслет с гербом Мограны и все будут думать, что ты могранин. Только помалкивай и никто не догадается ни о чем, - торговка протянула ему браслет, на котором был выгравирован замысловатый круглый знак.