Skiper75

Мечта это, что то эфемерное, бесхребетное. приземленное..

Но я мечтал, мечтал еще будучи загорелым светловолосым мальчишкой в Забайкалье, мечтал бегая на стрельбище и подбирая латунные гильзы от авиационных пушек, завораживающе пахнующие артиллерийским порохом и смотря на мрачные очертания самолетов в обвалованиях, мечтал когда мотаясь за отцом во время летних каникул, на степной аэродром ,мечтал когда за банку консервированных болгарских овощей производства фирмы Булгарплод отданных бойцу- водителю, вытащенных из семейных запасов,катался на тягаче вытаскивающием из капониров могучие МИГи.

Мечтал я и когда подрос - мы часто ходили с отцом на рыбалку на Чирчик,жили мы уже в Ташкенте, я отлично помню как отец расказыал мне сквозь гул заходящх на посадку ИЛов, что сейчас вот в кабине звенит пронзительным боем "проход" ближнего, а стрелки АРК проворачиваются на 180, я помню Отца...

Я помню его крепкие немного худые но сильные руки , запах табака и летного комбеза. Я помню его когда он прилетал из дальних и неведомых стран привозя диковинные фрукты, чудно пахнущее печенье и заграничные игрушки, помню как я боялся когда к нему приходили друзья, и они молча пили на кухне. Помню когда увидел первый раз Отца когда он плакал, я не понимал почему все заходя в клуб, где всегда было так весело, снимали фуражки, а женщины прижимаясь друг другу всхлипывая тихонько вспоминали Пашу и Андрюшку...

Я мечтал быть таким как мой Отец-сильным. красивым, веселым

Я ждал того времени когда же наконец от меня приходящего с полетов мои дети будут радостно и наперегонки ждать шоколад "Цирк", что бы угадать зверюшку под фольгой...

Мечтал я и в том момент когда в небе у нашего борта отказали генераторы и над океаном в полной темноте без приборов, без авиагоризонта и комплекса о том, что бы мы добрались до дома, я боялся, но равнялся на Отца, и делал свое дело без сбоев и мандража

Мечтаю я и сейчас сидя в собственном кабинете на огромном металлургическом комбинате и смотрю в небо и в глазах у меня глиссада-мечта...

я вижу "маленькие ТУшки" заходящие на посадку, вспоминаю Отца, детсво . молодость , службу

И мне становится немного грустно от того что такой прекрасной мечты как Небо больше нет...

Жаркое лето 1981 года. Монголия, аэродром Чойбалсан. Личный состав Краснознаменного Севастопольского ордена Кутузова III степени 43 авиационного полка истребителей-бомбардировщиков несет службу по охране воздушных рубежей Союза Советских Социалистических Республик и братской Монгольской Народной Республики. (А в те времена существовал приказ, гласящий о том, что части ИБА в тех местах, где поблизости нет частей истебительной авиации ПВО и ВВС, несут боевое дежурство по защите воздушного пространства от супостата проклятого).

Итак, лето, воскресенье, жара градусов под 40. На стоянке дежурного звена в капонирах стоят 4 Су-17М3, у каждого подвешено по паре ракет Р-60М. Дежурство несет основная пара на этот день в лице капитана (назовем его Петровым) (старший летчик) и его ведомого, ст. лейтенанта (назовем, соответственно, Ивановым). Время близится часам к шести вечера. А надо сказать, что истребитель-бомбардировщик Су-17М3, который состоял на вооружении 43 полка в то время, мог выполнять перехваты воздушных целей только днем в ПМУ (ибо бортовая РЛС на нем отсутствовала), а засим боевое дежурство летчиков длилось не полноценные сутки, а лишь с восхода солнца и до наступления темноты. А дежурство в воскресенье было вообще сродни отдыху. Можно было "втихаря" одному из летчиков и на Керулен на рыбалочку сбегать, можно было слегка и "горячительного" усугубить. Во всяком случае, до того времени, чтобы кто-то какую-либо тревогу в воскресенье объявил или ДЗ поднял в воздух, таких примеров даже самые старожилы припомнить не могли.

Надо вам сказать, капитан Петров был из этих, расп... прошу прощения, разгильдяев. Ну и, естественно, пьяница был и бабник. Но летал, в общем, если не как сам Бог, то, как минимум, как его заместитель по летной подготовке, если таковые у Бога имеются. Ну, а старлей Иванов... Если вспомнить старые русские традиции и пословицы "Яблочко от яблони...", "Скажи мне кто твой друг..." и т.п. Короче, если по летной подготовке тов. Иванову было еще и еще за своим наставником и ведущим, то по части спиртного и слабого пола он практически уже догнал своего товарища-аса.

Часам к шести вечера Петров с Ивановым уже немало "усугубили" "Монгол-архи" (водка монгольская, гадость необычайная) и тихонечко сидели в креслах летного домика, вытащенных на улицу и поставленных в тенек, обсуждая, как и положено после "усугубления", проблемы летной подготовки, полка, авиации в целом и всех советских Вооруженных Сил.

В это время по громкой связи диспетчер объявил, что из Читы в Чойбалсан идет транспортный Ан-12, на котором летит зам. командующего авиацией ЗабВо генерал-майор Грицына.

Ну летит себе и летит, секрета особого тут не было, все знали, что с понедельника начнется плановая проверка Штабом округа полка и частей обеспечения в Чойбалсане. Петров с Ивановым живо обсудили, как сейчас сядет "почтовый", Грицына этот со штабными своими прямиком в баньку, водочки "Столичной" (некоторая редкость в то время в тех краях, купить можно было только контрабандно у экипажей "почтарей") выпьют, расслабятся, а на утро начнут "драть" всех подрят от командира дивизии и заканчивая простыми летчиками.

А Грицына в это время возьми да и передай с борта "Ан-12" офицеру боевого управления: "Наша цель - контрольная, поднять истребитель на перехват". Ну, ОБУ естественно - "Дежурному звену - ВОЗДУХ", черед быть в готовности был у Петрова, он в кабину, запустил двигатель, вырулил на полосу и с ходу, на полном форсаже пошел на перехват. Офицер боевого управления в ту смену был толковый, четко вывел самолет Петрова на цель, и с первой же атаки он успешно перехватил контрольную цель. Далее все шло банально скучно, выработал топливо, произвел посадку, доложил, "усугубил" еще с ведомым остатки "Монгол Архи" и по окончании дежурства (с наступлением темноты) поехал домой спать.

А на следующий день начиналась проверка. Начиналась с всеобщего построения авиагарнизона. И вот, личный состав полка, части обеспечения стоят в строю, выходит зам. командующего округом , вызывает Петрова из строя и говорит что-то типа: "За высокие показатели в боевой подготовке, мастерское выполнение перехвата учебной цели, капитану Петрову объявляю благодарность." Ну, Петров, естественно, ответил, что положено, в строй встал и Иванова тихонечко так толкает, типа "А что было-то?". Тот ему :"Так ты вчера цель контрольную перехватил, Ан-12, на котором сам зам. командующего и летел". "Я-Я ??!!!" - чуть не заорал Петров. "Так вроде ты, я точно не помню, но технари говорят - точно ты" - это Иванов ему ответил.

Злые языки говорят, что после описанного случая капитан Петров перестал пить на боевом дежурстве, и вообще резко ограничил свое общение с "зеленым змием", через некоторое время стал зам. комэска, получил майора, а еще через некоторое время уехал по замене в Союз, где по слухам стал командиром эскадрильи.

Про слово "Самолёт"...

На втором курсе летали мы как-то на ФС по ВЦ, на самолёте L-29. Летит, стало быть, самолёт с инструктором, по прямой - он воздушная цель, а мы летаем вокруг него и обстреливаем из фотопулемёта. Воздушный бой.

В тот раз за цель летел комэск подполковник Сергей Кульков. Прекрасный лётчик, опытный инструктор, талантливый командир и просто хороший человек. А я летел с ним для налёта.

Запустил я, вырулил, взлетел. Дальше он сам, на повышенной скорости, а то мы в зону фотострельбы опаздываем. Прилетели, попозировали, т.е. постреляли по нам. Всё чин-чинарём. Задание закончили на привод, в круг, на посадку. Летим. Только как-то кривенько. Выпустили шасси, закрылки, зашли на полосу, подошли к высоте выравнивания, толком и не выровняв, плюхнулись на бетонку, катимся.

"Хреновенькая для подполковника посадочка! - Думаю. - Ой, тормозить надо, а то так и с полосы укатимся!"

Зарулил я на стоянку, остановил двигатель, отстегнулся, вылез и как положено:

Разрешите получить замечания?!

- Ты, что ж, твою мать, программу долётываешь, а сажать разучился!

- Товарищ п/полковник, так вроде ж вы пилотировали. Я и не сажал!

- Где ж это видано, что б подполковник курсанта возил! Я то же не сажал!

- А как же мы сели?!!!

- Курсант, самолёт потому называется, самолёт, что, если ему не мешать, то он сам летает.

Середина 70-х годов. В разгаре война в Анголе. Кубинских летчиков перебрасывают в Африку. Чтобы не ослаблять авиационную группировку на острове Свободы, Советский Союз по просьбе кубинцев решил послать туда наш летно-технический состав для создания видимости прежней активности полетов.

Из нашего полка была выделена авиационная эскадрилья. «Секретность» миссии была обеспечена следующим образом: всех летчиков одели в гражданскую одежду — одинаковые светлые плащи и такие же шляпы. Экипировка не соответствовала времени года и погоде и вызывала нездоровый интерес как у сотрудников милиции, так и у авиапассажиров.

Прибыли, разместились, изучили район и приступили к полетам. Продолжая усугублять военную тайну, радиообмен вели на испанском языке. Пытаясь как-то приспособиться, летчики писали на наколенных планшетах русскими буквами испанские слова и фразы. Большая проблема во взаимном понимании с землей возникала из-за того, что та отвечала на таком же «испанском».

Наверное, американские «коллеги» на ближайшей авиабазе заливались истерическим смехом, слушая ежедневные бесплатные шоу в эфире.

Несколько омрачало идиллию нахальное поведение американских самолетов-разведчиков SR-71 «Черная птица», которые, пользуясь тем, что на вооружении кубинских ВВС не было высотных перехватчиков, летали прямо над нашими головами на не доступной для фронтовых истребителей высоте. Те самолеты, на которых летали наши летчики, имели статический потолок - 18 км, а SR-71 обычно ходил на 22 - 24 км и чувствовал себя в полной безопасности — ощущение, которое так любят американцы.

Наши пилоты посовещались и решили проучить «зарвавшихся империалистов». Выбрали самолет с самым лучшим по тяге двигателем, сняли с него все, что только можно было снять, и даже что нельзя. Из вооружения осталось только нахальство. Все эти меры привели к тому, что грозный истребитель превратился в «голубя мира», но с прекрасными летными характеристиками.

Лететь решил сам командир эскадрильи. Весь личный состав собрался на командном пункте наведения, где можно было не только видеть на экранах локаторов будущий поединок, но и слышать радиообмен американских «коллег».

«Черная птица» появилась, как обычно, с севера и шла на высоте 24 км прямо на наш аэродром. Команда на взлет — и наш серебристый «голубь мира» на полном форсаже стремительно пошел в набор высоты. Почти сразу оператор американского пункта наведения ленивым голосом предупредил пилота SR-71 о взлете перехватчика.

Наш истребитель, достигнув более чем двукратной скорости звука, в точно рассчитанный момент резко пошел вверх.

— Джон, я — Фокстрот-125, перехватчик пошел на тебя.

— Пусть идет, у меня 72 тысячи футов (~ 24 тысячи метров).

Полет продолжался, операторы американского радара ленивыми голосами сообщали своему пилоту удаление до нашего истребителя и его изменение высоты через каждую тысячу метров. До 18 тысяч метров тон их голосов не менялся, но потом, когда они увидели, что темп набора высоты перехватчика не снижается, их доклады быстро стали сначала тревожными, а потом уже паническими.

— Джон, я - Фокстрот-125, быстро уходи, уходи, он уже выше тебя!

А наш «голубь мира» уже вышел по гигантской параболе за счет потери скорости на высоту под 30 тысяч метров и оттуда со снижением и разгоном стремительно настигал «Черную птицу».

SR-71 уже вывел двигатели на максимальный режим, но из-за инертности разгона скорости на такой высоте быстро уйти не мог. Куда только подевался самоуверенный тон радиообмена американцев. В эфире уже был крик:

— Джон, немедленно уходи, уходи, он тебя догнал!

— Не могу оторваться, двигатели на форсаже!

Наш комэска для подогрева ситуации доложил на КП на чистом «испанском»:

— 738! Цель в захвате, к пуску готов!

«Черная птица», наверное, икая от страха, на форсаже удирала со снижением в сторону океана, а наш «голубь мира» почти без топлива, снижаясь по крутой спирали, пошел на посадку.

Победа была полная!

После этого случая в течение месяца американские самолеты-разведчики вообще не летали в нашу сторону.

Видимо, все это время их спецслужбы работали над загадкой: что за секретный самолет появился на Кубе и как он мог так легко добыть их «Черную птицу»?

КОРОТКИЙ МАРШРУТ

Надо заметить, что работа военных авиаторов – это тяжёлый, изматывающий нервы труд, абсолютно незаметный и непонятный непосвящённым. Казалось бы, что здесь такого – отсидел в кабине некоторое время ничего не делая, ведь самолётом управляет железный лётчик – автопилот? На самом деле всё гораздо сложнее. Взять тот же Ту-95. Полёт на боевое дежурство занимает от 12 до 18 часов. Всё это время экипаж сидит на парашютах, а отнюдь не мягких банкетках. Туалета нет, вместо него, простите за натурализм, – мочеприёмник или бутылка с пробкой. И, что самое тяжкое, экипаж готов в любую секунду применить оружие мощностью в несколько Хиросим, находящееся на борту, погибнуть в результате атаки перехватчиков вероятного противника, разгерметизации и чёрт-те чего ещё, что может случиться в полёте. Причём, надежда на парашют, как средство спасения, невелика. Сколько случаев, когда благополучно покинув терпящий бедствие самолёт и штатно приземлившись, экипаж погибал в холодной воде, в горах, в тайге? Ведь служба спасения далеко – не успеют… Я уж не говорю о такой вещи, как дозаправка в воздухе, когда командир экипажа теряет за считанные минуты несколько килограммов веса – куда там гербалайфу!

Были времена, когда боевое дежурство в воздухе было неотъемлемой частью работы дальней авиации. Наши стратегические бомбардировщики летали по всему миру, защищая интересы СССР и напоминая всем, что дядя Сэм – не самый главный на планете. Налёт у экипажей был немалый. Уставали, конечно, как черти. Обычно после возвращения и послеполётной подготовки домой никто не расходился. Что бы скинуть напряжение собирались у кого-нибудь в гараже и принимали «русское лекарство от стресса». Соблюдалось это неукоснительно. Жёны были крайне недовольны – кому понравится, когда благоверный, слетав в Скандинавию и проболтавшись там около суток, возвращается домой подшофе?

Вот на этом фоне и произошла история, которую рассказал мне дядя Серёжа. Он в ту пору летал в экипаже майора Квинихидзе – грузина по национальности и атомной бомбы по темпераменту. Майор был женат на русской женщине, которые, в отличие от кавказских женщин, мужу в рот не смотрят и своё мнение при себе не держат. Поэтому майор после каждого полёта на боевое дежурство вынужден был выслушивать выступления жены на тему: «Сколько можно пить и дома не бывать?» Как же он любил жену, если, с его-то горячей кровью, ни разу не позволил себе слова худого в ответ сказать, не говоря о том, чтобы поднять руку? Но всему есть предел. И в какой-то момент нервы доблестного авиатора не выдержали. Он сгрёб жену в охапку, привязал её к стулу офицерским ремнём с портупеей и, со словами: «На большой маршрут я тебя не пошлю, а вот на короткий – слетай!»(попробуйте прочитать эту фразу с грузинским акцентом), – ушёл в гараж. Часа через четыре несчастная женщина кое-как добралась до входной двери и стала звать на помощь. Её вопли услыхала жена замполита эскадрильи, который жил в квартире напротив…

Когда майора нашли, он был изрядно навеселе и на возмущение замполита беспечно заметил: «Подумаешь – пять часов, да она ещё береговую черту не пересекла!»

Говорят, что молодые пилоты эту историю рассказывали своим боевым подругам в качестве назидания. Не все верили, но вопросов: «Чем вы там занимаетесь?»– старались не задавать.

1986 год.

Это не только Чернобыль, а и славное время советского футбола.

Сборная СССР - это киевское 'Динамо', ослабленное игроками из других команд - играет в далекой Мексике. Играет хорошо, все болельщики обсуждаю игры и с нетерпением ждут, как высоко наши поднимутся.

А Юра Караулов, двухгодичник из Москвы, болельщик московского 'Спартака', решил что, хоть мы и не в Мексике, а надо и самим играть в футбол и организовал в полку свой маленький чемпионат. Технари сбросились, купили мяч и стали играть в обеденный перерыв, прямо на аэродромной траве, между вертолетами.

В тот момент, когда на стоянку зарулил перелетный Ан-26, Юре выпало право стоять на воротах, которые представляли собой две вертолетные тормозные колодки. Именно к нему и пошел из прилетевшего самолета некто в летном комбинезоне с радостной улыбкой на лице.

'Опять будет спрашивать где ближайший вино-водочный магазин...' - подумал Юрик, и еще больше сосредоточился на игре.

Но подошедший поздоровался и, не убирая голливудской улыбки спросил:

-Слушай, а ты не знаешь, где сейчас Вовка Ш.?

Вопрос явно был неудачным. Володя Ш. год назад погиб в авиакатастрофе, когда в небе столкнулся гражданский Ту-134 и наш Ан-26. Но отвечать все равно надо...

-Так ведь это... Погиб он в прошлом году... В катастрофе нашей, когда командующий погиб...

-Да ты что!?.. Бляха-муха!.. Какой парень был... Эх.. Да...

Отбив удар по воротам, Юра посмотрел на перелетчика. Тот задумчиво смотрел вдаль, думая о бренности жизни... Жалко друга...

Но после паузы спрашивающий опять подал голос и с надеждой спросил:

-Слушай, а Серега В. в том экипаже был?

-Нет.. - тихо ответил Юра.

-А ты не знаешь, где он сейчас? - спросил повеселевший летчик.

'Какого хрена я на ворота встал!' - подумал Юрик

Если первый вопрос был неудачным, то второй вопрос был очень неудачным. Серега В., замкомандира эскадрильи, на почве семейных неурядиц и пьянства два месяца назад повесился...

И опять надо было отвечать...

-Так ведь... Как тебе сказать... Это, значит... Повесился он... из-за баб...

-Как повесился?!

-Просто... На веревке...

Игра тем временем оживилась, атаки стали идти на юркины ворота одна за другой. Юра отбивал, вкидывал мяч в поле, кричал на защитников. И только когда атака наконец-то перешла на другую половину, Юрик оглянулся. Но перелетчик все еще стоял за ним. Правда, уже без улыбки и с опущенной головой.

Увидев, что к нему обернулись, он поднял голову и, решившись, обратился к Юрику:

-Слушай, а... - начал он и замолчал.

И посмотрел Юре в глаза.

А Юра посмотрел в его глаза.

И несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

Молча.

-Да ну тебя на хуй!!! - крикнул летчик, и развернувшись, пошел к своему самолету.

Такова жизнь...

И футбол продолжился дальше.

В. Хорошилов

Взлетели.

Стало привычно закладывать уши.

Земля, сначала еще иногда мелькавшая в разрывах облаков, окончательно скрылась в серой пелене.

Наконец, Ан-26, натужно ревя движками, забрался на свой эшелон 3000 и в кабину экипажа, приоткрыв дверь, засунул свою голову шебутной бортмеханик Петруха, фактически исполняющий в полете обязанности стюардессы.

-Слыхали, - не обращаясь ни к кому сказал он - как при взлете снаружи стучало!?

Автопилот был уже включен, поэтому все, кроме штурмана, одновременно посмотрели сначала на Петю, а потом на борттехника Комарова. Капитан Комаров внимательно и спокойно посмотрел на приборную доску, повернулся к Пете и скептически спросил:

-И где это у тебя стучало?

-Да не у меня, - обиделся Петруха - а справа внизу. При разбеге так гремело, что даже пехота волноваться стала.

Пехота - командующий округом и его свита - уже пила в салоне успокоительный чай.

-Сейчас уже не стучит?! Ну… Похоже, что на тормозном диске колодку оборвало… Ничего страшного. В Киеве при посадке послушаем, пощупаем, понюхаем! - подытожил Комаров, и, давая понять что тема закрыта, без паузы продолжил - Кстати, Петруха, а почему мы до сих пор чай не пьем?!

Чем ближе подлетали к Киеву, тем сильнее казалось Пете, что в самолете что-то не так… Но за кофейно-чайными заботами было не до этого. И только когда до посадки осталось несколько минут, он понял в чем дело.

На привычном месте у дверей не было входной стремянки!

'Спрятали! Ну, подкольщики хреновы!' - зло подумал Петя и рванул в кабину экипажа.

-Отдайте стремянку, суки, посадка ведь скоро! - крикнул он. Но только он закончил свою фразу, как понял - спрятать-то стремянку в небольшом Ан-26 просто некуда!

-Какую стремянку?! - повернувшись, удивленно спросил Комаров, но увидел только спину удаляющегося механика.

Позаглядывав в маленький иллюминатор входных дверей и не увидев там ничего, кроме облаков, Петя виновато поплелся назад.

-Петя! Еб… Твою… Мать!!! - раздельно сказал уже догадавшийся Комаров. И, на удивленный взгляд командира, пояснил:

-С неубранной стремянкой во Львове взлетели, командир. Она-то при взлете и гремела…

В небольшом украинском селе дед Панас закончил точить косу и, подняв голову, посмотрел в небо. Силы уже не те, восемьдесят годов уже… Дети разъехались кто куда, и им со старухой с каждым днем все трудее было управляться самим по хозяйству.

Все чаще по вечерам дед Панас молился Богу перед иконой в горнице. Для себя ничего не просил, только повторял: 'Прости, Господи, грехи наши…' и читал дальше 'Отче наш'.

А однажды попросил для старухи. В курятнике сгнила и окончательно разломалась маленькая лестница и уже три дня старая не могла собрать в там яйца. Сделать новую лестницу дед уже не мог, да и досок для этого не было. Сын же обещал приехать только через две недели.

Поэтому и попросил старый помощи у Бога.

А на следующее утро, когда дед давал корм свинье, в огород, возле бахчи, упало что-то с неба. И когда Панас, отправившись поглядеть что-же там свалилось, увидел маленькую желтую лестницу, лежащую среди арбузов, то он упал перед ней на колени и заплакал…

Вспомнив это, дед тихо сказал: 'Спасибо, Господи!', и снова посмотрел в небо влажными от слез глазами.

А высоко в небе гудел пролетающий самолет…

В. Хорошилов