Samuva

На чёрной-чёрной улице, рядом с чёрным-чёрным домом, в чёрном-чёрном дворе на чёрном-чёрном дереве сидели два чёрных-чёрных человека. Один чёрный-чёрный человек говорит другому чёрному-чёрному человеку:
- Эх, Фёдор Иванович! Зря мы с Вами резину жгли...

Друг, спаси меня от праздных дней,
Тоской унылою заволокло весь город.
И мягкий блеск твоих очей
Спасет мой страстный, но бездушный норов.

Никто не смертен в этой пьесе,
Однако смерть - её конец,
Мы спор рождаем в интересе,
А глупому возложим мы его венец.

Мы спать могли ночами, днями,
И лишь бы был у жизни вкус.
Судьба своими душит нас клешнями,
А мы не можем намотать на ус.

Проспать всю жизнь - простое дело
Но проще бодрствуя прожить.
Нас зеркало в парадный плащ одело
Корону нам успело возложить.

Нам наша меркантильность кажется игрою,
Циничность наша не серьёзней шутки.
Однако сильно забываемся порою,
Что мысли окружающих уж слишком чутки.

Всё видят в нас родители отчётливо детей,
А мы в родителях родителей не видим.
Нас взрослый жуткий мир уж не страшит игрой теней
Но забываем, что родных и близких мы обидим.

Зачем тогда любовь, заботы и печаль?
Зачем все слёзы за родных и близких?
Ведь если нам за меркантильность - почётная медаль,
То будет за заботу нам наградой прощальная записка.

Фильм довольно-таки серьёзный и видела я его очень давно. Там речь идёт о маленькой девочке, время действий - возможно начало двадцатого века. Я помню только то, что потеряв маму её привезли в большой особняк, где наверху была комната, то ли её мамы, то ли сестры мамы. Помню был эпизод с белыми маленькими слониками. Ну, знаете те, которых по росту выставляли на телевизоре в советские времени (хотя речь идёт не про СССР). Помню, ещё девочка там гуляла по саду возле этого особняка.

Подробнее не помню, но может кто-нибудь поймёт о чём я говорю.