Matrosov.D

Гуляя по торговому центру вдали от родных мест, мой внутренний ценитель русской литературы был в восторге, узнав что шведы читают Глуховского

I

Резкая вспышка света, грохот, и я крича подрываюсь с кровати как ошпаренный. Боль по всему телу. Кажется, что его пропустили через мясорубку и не в силах сдерживаться я начинаю глухо стонать. Что это? Боль начинает стихать, и я сижу в кровати тяжело дыша.

Ну, это уже через чур, таких снов у меня еще не было. Наверное, такие припадки даже имеют медицинское название.

Последние капли непонятного сна уходят вместе с ночью на ужин к лангольерам, а я начинаю приходить в себя.

Почему я один? В недоумении провел рукой по пустой части кровати. Почему так раскалывется голова?

Ведь я даже не помню, как попал домой. Мысль больно врезается в сознаине.

Помню, как мы уезжали с фестиваля, отчетливо помню, как скулил и просился на улицу Джим, и нам пришлось останавливаться, дабы он мог сделать свои собачьи дела. Помню, как стояли на заправке и пили кофе. И все. Далее сплошной мрак.

Нехотя я вылез из-под одеяла, и поежившись побрел на кухню. Джим спящий на коврике под окном, поднял голову и усердно завилял хвостом, радуясь, что хозяин проснулся и теперь даст покушать.

- Жди, Джим, жди. Мне нужно сначала привести в порядок свою голову.

Я осмотрелся. На столе стояли пустые бутылки с под водки, пива и вина. Кипа грязной посуды Эверестом украшала мойку и становилось тошно от одного взгляда на нее.

Да, похоже после приезда мы решили продолжить выходные и сделать это у меня дома. Но где же Нина?

Хоть убей, я не могу вспомнить ничего из вчерашнего вечера. Чертовы пьянки. Вероятнее всего это и есть причина по которой сегодня я проснулся в кровати один.

Последний раз мы поссорились с Ниной, когда я на несколько недель ушел из реального мира, полностью погрузившись в рисование, а закончив, собрал всех друзей и отмечал. Она довольно резонно заметила, что ей кажется будто картины и друзья, для меня важнее чем она, и ушла к подруге, забрав с собой, все что я нарисовал за эти дни. Сказала, что будет ждать пока я не решу, что же мне нужно вернуть. Картины или ее. В тот же вечер я купил себе десять бутылок красного вина и опять не выходил из квартиры много дней.

Как же она не понимает, что мои картины появляются только из-за нее, думал я. Думал и заливал все это красным сухим, дабы приостановить мыслительный процесс и забыться сном.

Ее полное имя было Нинетта. И я любил, шутя называть ее Нэта. Такое имя носила одна из старших муз в мифологии. Само имя уже говорило о том, что нам судьбой предначертано быть вместе.

А она всегда отвечала, что не верит в судьбу, и что если я буду продолжать, вести себя как козел, то буду искать себе другую музу. Но на самом деле каждый раз я знал, что она тает от этих слов, и гордиться тем что я не могу творить без нее.

За то время пока она была у подруги я не нарисовал ничего. Кроме огромного полового органа на стене кухни, в порыве злости и отчаянья. Пришлось покупать фотообои с изображением какого-то тропического пляжа.

В итоге я высунул голову из задницы и пошел к ней. Сказал, что пришел забрать картины. Спустился под подъезд и начал их поджигать. Полностью сгореть успела только одна, пока Нина не выбежала и не принялась их тушить. Она сказала, что я идиот, и соседи вызовут полицию, из-за огня под окнами. Но мы оба понимали в чем настоящая причина. В ту же ночь она убирала в нашей квартире, и причитала о том, что если бы не она, то я умер бы либо от голода, либо от алкоголизма. И я не спорил с ней.

Но почему она ушла вчера? Что же я натворил. Нет, попытки вспомнить вчерашний день приводили лишь к жестокой мигрени. И я решил на время оставить попытки.

Три стакана холодной воды резво ушли по моей глотке даря целебную влагу и прохладу изможденному организму. Достал пакет корма, и Джим, виляя хвостом как безумный дворник метлой, зарылся мордой в миску, как только я закончил сыпать корм из пакета.

Я взял со стола пачку сигарет, и с грустью обнаружил что она пуста. Ну уж нет, так дело не пойдет. По очереди открывая все тумбочки на кухне я наконец-то нашел «дежурную» пачку. Отточенное движение, чирканье кремня зажигалки и я выпускаю облачко дыма в морозное зимнее утро через окно. Покурил, подумал. Я не могу ничего решать пока я не знаю в чем проблема. Нужно как минимум позвонить Нине, и уповать на то что она возьмет трубку и наорет на меня, чтобы я понял в чем именно провинился. Телефон я обнаружил в ванной, с напрочь разбитым экраном.

Да, никудышные дела.

Я подошел к стационарному, набрал по памяти номер и начал слушать гудки. Слушая их уже третий раз так и не дождавшись ответа, я начал подозревать, что расчитывать на разговор мне скорее всего не стоит.

Джим уже доел и смотрел на меня, в ожидании, когда же я скажу, что мы идем на улицу.

- Да, Джим, скоро пойдем. – Вздохнул я. – Напомни мне что нужно купить сигарет.

Я сдернул курточку с вешалки в прихожей, сунул в карман кошелек, и отворил дверь, пропуская Джима вперед. Только вышел из подъезда и уже пожалел об этом. Ну и холод же здесь, кажется пробирает до самых костей. Джим уже побежал по снегу оглядываясь иду ли я за ним, а я потер руки и двинулся следом.

Что же у нас с Ниной произошло, размышлял я, шагая по нечищеным от снега тротуарам, людей будто совсем нет. Улицы пустые и тихие, будто первого Января. Живем мы в тихом спальном районе, здесь никогда не бывает шумно, но все же сегодня это нагнетало еще больше, невольно заставляя сильнее прятать голову в плечи и ежится от холода.

Ничего, сейчас зайду в магазин, там и теплее, и Люда за прилавком. Сейчас должна быть ее смена. Живое общение со знакомыми людьми. Я чувствовал, что мне это необходимо.

- Джим, ко мне! – Пес резво подбежал, бросив грызть какую-то палку что отрыл в снегу. – Чем ты там занимаешься? Пойдем в магазин.

Скрипучая дверь, обклеенная рекламой пива и сухариков десятилетнее давности, пропускала нас внутрь теплого помещения, и мы оба струсили с себя снег, пред тем как войти.

Нас сразу же встретил неприветливый взгляд какой-то дамы лет пятидесяти – шестидесяти, с копной начесанных бордовых волос и огромной бородавкой на шее.

- С собаками нельзя! – Плюнула та слова в нашу сторону.

Джим обижено заурчал, и я, немного растерявшись, придержал дверь, чтобы он мог выйти назад на улицу.

- А где Люда? – Спросил я, смотря на абсолютно не знакомую женщину.

- Нету здесь никакой Люды. Рано ей еще.

- Что вы имеете ввиду рано? – Я машинально потянулся, за телефоном чтобы посмотреть на время, но тут же вспомнил о разбитом в дребезги экране.

Огляделся по сторонам, ища часы.

- Парень, ты пришел сюда чтобы взглянуть на время? Выбирай что тебе нужно и проваливай.

У меня даже глаза округлились от такого хамства. И в магазине становилось довольно жарко. Я расстегнул курточку.

- Бутылку красного сухого, один батон и пачку сигарет. – Я ткнул пальцем в прилавок с сигаретами и положил, отсчитав, ровно ту суму, которая понадобится.

Женщина нехотя поднялась со стула, и медленно перекатываясь с ноги на ногу заковыляла, по вино и хлеб. Не говоря ни слова, она выложила все на прилавок, сгребла деньги, не пересчитывая и уселась обратно на стул, тупо и молча смотря мне в глаза. В магазине будто стало еще жарче, и несмотря на это меня все равно пробрала дрожь. Я сгреб свой «успешный» набор покупок и поспешил ретироваться из магазина.

Джим полностью разделял мое мнение и мы, не теряя времени двигались в сторону дома. Не доходя до подъезда метров двадцать, я остановился возле урны, и дал ему еще немного побегать по снегу, а сам снова достал пачку, но уже полную, и почиркав кремень зажигалки задубевшими на морозе пальцами, наконец-то выдохнул облако дыма вперемешку с паром. Держа сигарету в одной руке, пальцами второй я нажал себе на закрытые глаза и подержал несколько секунд.

Куда же катится жизнь, если Нина ушла от меня, а я даже не помню почему. Каково же мое состояние было вчера? Почему она не берет трубку? Ну пускай наорет на меня, пускай все выскажет, и я буду знать, что делать. Но это гордое молчание. Какой от него прок если теперь я даже не знаю в чем проблема. Нужно пробовать ей позвонить, если не возьмет трубку – подругам, если не ответят и те, завтра же беру машину и еду искать.

Успокоив себя немного таким решением, я подставил лицо падающим вниз снежинкам, и машинально перевел взгляд на свои окна. Спальная зашторена, а в кухне окно открыто чтобы выветривался запах дыма. Мое внимание привлекло движение в соседнем окне, я непроизвольно взглянул и увидел тучного усатого мужчину в красной клетчатой рубашке. Казалось он смотрел прямо на меня. Мы глядели друг на друга буквально несколько секунд, после чего его лицо перекосило толи от боли толи от злобы, и он отступил за занавеску.

Ну вот. Видно у нас появились новые соседи, и уже с первых дней я зарекомендовал нашу квартиру как «гнездо разврата» и пристанище дебоширов любящих громкую музыку. Я-то знаю, как мы обычно отдыхаем.

Джим, домой! – Я затушил бычка о край урны и двинул ко входу в подъезд.

День проходил, как говорится, мимо меня. Первым же делом я навел порядок, перемыл всю посуду, убрал бутылки, сделал себе макароны по-флотски. Поел в тишине, глядя в окно, и снова помыл посуду. Настроение было хуже некуда. Чувство полного одиночества и тотальной грусти.

Подкурил очередную сигарету, выкурил половину, и яростно затолкал ее в самодельную пепельницу из-под жестяной банки.

Нет. Я не могу вынести без нее даже одного вечера.

Решительно направился к телефону. Результат тот же. Но помимо ее номера, теперь мне отвечали гудками номера всех, к кому она могла пойти и чьи номера я смог вспомнить.

Ну не может быть, чтобы она предупредила всех, не брать от меня трубку. Может просто телефон сломался? Я тупо уставился на трубку, но ответа я от нее не услышал.

Взял пульт со стеклянного столика, и «упал» в широкое мягкое кресло, так и не открывая штор. Так, посмотрим, чем нас порадует телевидение. Нажал на круглую красную кнопку, и уставился в белый шум на экране. Одно нажатие, два, три. Безрезультатно, сколько бы я не давил в кнопку переключения программ, телевизор показывал одно и то же: черно-белую рябь, сопровождаемую надоедливым звуком.

Шикарно.

- Дионис, твой выход. – Сделал я неопределенный жест в воздухе и подхватил со стеклянного столика бутылку вина.

Звук открытой пробки в полной тишине квартиры был как выстрел из пистолета.

Джим тихо лежал на своем коврике в кухне, за окном было темно, телевизор не работал, и время разбилось в дребезги. Мне казалось, что не прошло ни минуты, и в то же время будто я уже целую вечность сижу в своей личной «темнице».

Я посидел в кресле. Я постоял у окна. Опустошив половину бутылки, я полежал на полу в позе эмбриона. Мне не казалось, что я пьян. Мне казалось, что я истощен. Из меня будто выжали всю энергию и глаза полностью состояли из песка.

Еще один поход к телефону. Еще один сеанс прослушивания гудков. Бутылка подходила к концу, и мне уже казалось, что гудки идут не так как обычно, а будто в другом ритме. С другой интонацией. Они насмехались надо мной.

Нина. Нинетта. Моя Нэта. Почему?

Все что я смог это стать у подъезда облокотившись плечом на стенку, и подождать пару минут пока Джим исполнит свой вечерний ритуал. Потом вернулся в квартиру, добрел до кровати, с бутылкой в руках, и не раздеваясь, упал лицом в подушку.

II

Я открыл глаза, и увидел слюнявую морду Джима, который почти уткнулся носом в меня и ждал, когда я проснусь. Несколько секунд чтобы осознать где я и почему одет. Лучше бы не осознавал. Безысходность тут же дала о себе знать, сконцентрировавшись гнетущим чувством в животе.

- Давай, друг, беги на кухню, сейчас дам покушать.

Пес тут же довольный побежал из комнаты, а я с трудом поднял свое тело с ватными затекшими руками.

Дал псу поесть и тут же повторил ритуал с телефоном, уже даже не надеясь услышать что-то кроме гудков. Так и случилось.

Ну все, ты напросилась сама. Не хочешь по телефону, пускай. Теперь я объеду всех твоих подруг, завалюсь в квартиру к каждой, проверю все комнаты. Но я тебя найду.

С приливом некой агрессивной решительности я резко распахнул шторы, а потом не так резко, но также широко распахнул глаза. Снаружи все было белым бело. Изначально мне показалось что у меня что-то с глазами. Снег. Все было в снегу. Я не готов был с уверенностью сказать глядя сверху, но казалось, что даже выйти из дома будет проблематично.

Такое вообще возможно?

Ну вот и канули в небытие мои планы. Я развернулся и обессилено осел в кресло.

Пульт, кнопка, белый шум. Я тупо уставился в помехи на экране и просидел так, наверное, минут десять. В голове всплывали на поверхность и обратно тонули самые разные мысли. Но одна поднималась к поверхности сознания несколько чаще других. С каждым разом она крепла и формировалась. И вот я уже не могу думать ни о чем кроме этой мысли.

В голове был молодой бармен из ресторана, в котором работала Нинетта. Этот сморчок подбивал клинья с первого дня. Мы с ней всегда шутили с этого. Она прекрасно знала всех девушек моего окружения, которые проявляли симпатию ко мне, и знала, что я всегда отвечу тем же, но никогда не стану ей изменять. Знал и я всех парней, пускающих слюни при виде ее ножек в черных чулках и обтягивающей юбке, и ни единого раза не переживал из-за этого. Ей они не нужны. Как бы она не жаловалась на то что мои картины для меня важнее, я улыбался, потому что знал, если бы не они, то не было бы и нас. Ее влечет мой талант, ей нравится быть музой, мне нравится быть безумным художником зависящем от своей музы.

Но однажды в разгар ссоры, она сказала: «Ты доиграешься, и бедный бармен наконец-то получит то чего так жаждет. Я поеду прямо к нему, и будь уверен, он будет целовать мне пальцы, он будет ходить предо мной как собачка и делать все что я скажу».

После этих слов я просто промолчал, забрал со столика в прихожей бумажник, накинул курточку и вернулся только под утро с перегаром, разбитыми руками и синяком под левым глазом.

- Мое счастье, что с тобой? – Кинулась она с порога на меня. Похоже так и уснула на пуфе у входа. Нина целовала, и гладила мое лицо. Проводила по волосам своими нежными пальчиками.

И вот сейчас я представлял. Очень четко представлял. Как тот сопляк целует эти ее пальчики. Как она садится на кресло, немного поднимает юбку и указывает ему пальцем, а он покорно и с энтузиазмом подчиняется.

Казалось, что мои глаза застилает красная пелена. Я не видел ничего перед собой, злость поднималась из глубин души, пока не достигла своего предела. Лицо перекосило от ярости и безысходности, и ни в чем не повинный пульт от телевизора с размаху полетел в стену. Осколки пластмассы разлетелись в разные стороны и батарейки покатились по полу. На шум прибежал Джим, и вопросительно перевел взгляд с катящихся батареек на меня.

- Да, Джим, все не просто. – Опустил я голову на грудь и положил руку Джиму на голову, ритмично почесывая за ушами.

Поднялся и пошел выключить телевизор кнопкой под экраном.

И тут раздался звук, который будто разорвал всю вселенную. Он казался оглушающим. Звонок телефона. Я резко оглянулся и ударив по кнопке отключения телевизора, поспешил снять трубку.

- Я слушаю! – Чересчур поспешно выпалил я. – Да, говорите, я слушаю, кто это?

В трубке был какой-то шум, но не было голоса.

Я стоял и ждал. Что-то показалось. Голос, или все еще шум? Точно это голос:

- Алло, алло, ты меня слышишь? – Уже отчетливо произнес собеседник, а шум ,казалось, отошел на второй план.

- Алло, да, слышу. Андрей, ты?

- Значит ты все-таки здесь. – Толи спросил, толи сказал голос по ту сторону трубки.

- Ну а где же? Ты погоду видел, куда же я денусь из дому.

- Ну да, есть такое. – Протянул Андрей. – Слушай, насколько я понимаю, сегодня ты никуда не собираешься. Ты не против я зайду?

- Андрюха, - улыбнулся я в трубку, - ты же знаешь, только за. Но как ты собрался ко мне добираться? Спрошу тебя еще раз, ты в окно вообще смотрел?

- Не парься, главное желание. – Заявил он. – Взять что-то?

- Нет, ничего не нужно. – Сказал, но потом подумал и добавил. – Подожди, сейчас посмотрю.

Положил трубку на столик и пошел заглянуть в кухонный шкафчик. Взял оттуда бутылку и увидел, что прозрачная жидкость заполняет ее всего на треть.

- Водки бутылку возьми.

- Заметано. Жди, как стемнеет – буду.

Я хотел добавить еще что-то, но не успел, уже услышал короткие гудки.

Я взял курточку и свистнул Джиму:

- Пойдем, попробуем тебя выгулять.

У выхода из подъезда было вырыто некое подобие ступеней из снега. Про такое я только слышал в детстве из старых рассказов деда, когда они шли в соседнее село по снегу, который доходил до крыш, потому что школа была только там.

Благо темнеет зимой рано, и мне не пришлось долго скитаться привидением по пустой и мрачной квартире. Погулял с Джимом, попытался починить пульт, тщетно, и принял душ. Только вышел из душа, как услышал стук в дверь. Ну вот и мое спасение, пусть Андрей расскажет, хоть что-то из того вечера.

В дверях стоял лысый как колено парень, с острыми чертами лица и улыбаясь держал бутылку водки и круглую пластиковую упаковку с селедкой в масле.

- Андрюха, как же я рад тебя видеть.

- Что ты тут? С ума не сошел?

- Почти, друг, почти. Проходи, кинь куртку на батарею. – Предложил я и сам двинул на кухню.

- Пошли на балкон, сначала перекурим.

Я уже доставал с полки тарелки и рюмки, поэтому просто махнул свободной рукой:

- Открывай окно, кури тут. Я же сегодня все равно сам.

- Ну да, прости, не подумал.

- Да не переживай, ты же не знал. – Успокоил я его, ставя тарелки с рюмками на стол.

Или знал? Может ссора была при всех.

Я взглянул на Андрея, и он будто хотел что-то сказать, но встретился со мной взглядом и передумал.

Мы сидели за столом и уже выпили по рюмке.

- Слушай, - поднял я глаза на своего собеседника, - расскажи мне хоть ты, что позавчера было на этой чертовой пьянке?

- Позавчера, на пьянке? – Искренне удивился Андрей.

- Ну, когда мы вернулись с фестиваля, мы пошли ко мне, я так понял, потому что вчера утром я ничего не мог вспомнить, в доме был беспорядок, куча бутылок, а в голове ужасная мигрень.

- Ах, ты об этом. – Немного сник Андрей, казалось, что его что-то расстроило. – Прости друг, но я не пошел. Я…

Он запнулся не на долго, но потом договорил:

- Я был дома. А что именно тебя тревожит?

- Нина меня беспокоит. Где она? – Я развел руками в разные стороны. – Я проснулся сам и не могу понять почему мы с ней в соре. И вообще все как-то наперекосяк. Телефон разбил, погода эта, телевизор даже не работает, опять же из-за погоды, наверное.

- Да… - Протянул Андрей и посмотрел на меня. Потом перевел взгляд в окно, вздохнул и налил нам еще по рюмке.

Мы выпили, я закинул кусок селедки в рот, а он лишь приставил кулак к носу и шумно втянул ноздрями воздух. Потом поднялся достал из кармана пачку сигарет, достал одну себе, протянул другую мне, а саму пачку не закрывая кинул на окно.

- Ну, товарищ дорогой, рассказывай лучше ты мне, если уж я не могу прояснить тебя ничего.

Я крепко затянулся, облизал губы и начал свою повесть.

Уже часа через три, когда водка была почти допита, а в пепельнице высился холмик из окурков. Андрей вдруг поднялся и сказал, что ему уже пора.

- Когда забежишь в следующий раз?

Место ответа он обнял меня, потом отстранился и сказал:

- Не заморачивайся. Просто потерпи. Скоро все изменится. Я это понял, скоро поймешь и ты.

Мы выпили еще по одной не садясь, и уже через пять минут я, закрыв за Андреем дверь, побрел мыть посуду в меланхолических размышлениях.

III

Я перевернулся с живота на спину, потянулся, и открыл глаза. Встал с кровати, отдернул шторы и тут же зажмурился от яркого солнца. Я осмотрелся, небо было чистым, хотя снега не поубавилось.

Может Андрей был прав. Может все изменится. По крайней мере погода больше не вызывала устойчивой депрессии. Безысходность сменилась чувством спокойной апатии. И я будто человек, который уже перешел грань, не мог больше не злиться не расстраиваться. Я просто делал то что должен без лишних мыслей. Покормил пса, выгулял его, приготовил кушать себе. Все казалось таким привычным, будто я делал это не третье утро подряд, а уже целую вечность, каждый день одно и то же.

Еще раз навел порядок по всей квартире. Это вязкое настроение располагало к тому чтобы чем-то себя занять. В поисках развлечения при отсутствии рабочего телевизора я нашел старый магнитофон и коробку кассет.

Вот это настоящая находка. Я улыбнулся и стал доставать одну за одной кассеты, и читать надписи на них.

Да, это было то что нужно. Я поставил магнитофон на столик перед креслом, а в приемник уютно устроилась потертая кассета с надписью на пластмассовой коробочке «Чайф. Лучшее». И заиграла первая песня из сборника.

Я закрыл глаза и с удовольствием откинулся на спинку кресла, наслаждаясь ностальгией. Старая песня подействовала как катализатор для сознания. И я один за одним вспоминал все приятные моменты из жизни, начиная с самого детства.

Потеряв счет времени и песням, в конце концов, встал и подхватил с подоконника бумагу. Развернулся к шкафу и выудил старую деревянную подставку, вслед за ней шкаф покинул набор обычных карандашей и несколько ластиков. Устроившись в кресле поудобнее, я начал водить карандашом по бумаге, несколько раз стирал линии, рисовал по-другому, отводил листок подальше, смотрел с разных сторон, продолжал наносить линии на бумагу, порою резкими и размашистыми движениями, порою аккуратно выводя маленькую деталь.

Через пол часа я с удовольствием отвел рисунок на вытянутых руках и с улыбкой посмотрел на самое любимое лицо всей своей жизни. Зарисовка портрета Нины получилась хорошо, как никогда. Даже когда я ухлестывал за ней, и рисовал ее портреты, чтобы произвести впечатление, не получалось так изыскано. Вот только выражение лица получилось от чего-то грустным. Но это придавало рисунку атмосферы, и я доволен своей работой, отложил бумагу на стол, возле магнитофона.

Встал, размять ноги, и взглянул в окно. Солнце медленно, но уверенно покидало наши края.

У меня появилось чувство дежавю. Не успел я выйти из ванной, как услышал настойчивый стук в дверь. Обмотался ниже пояса полотенцем и поспешил открыть. Кто бы это мог быть?

Вот кого-кого, а этого человека я не ожидал увидеть. В дверях стоял тот самый усатый сосед в клетчатой рубашке. Мне он показался злым. Может пришел ругаться из-за шумного вечера. Но почему только сегодня, чего ждал?

- Здравствуйте, на сколько понимаю вы наш, новый сосед. – Нарушил я неловкую тишину. – Меня зовут…

- Да знаю я кто ты. – Оборвал меня мужчина. – Да, сосед.

Он будто ненароком заглядывал через мое плечо в квартиру, и как-то рассеяно протянул:

- Мне бы соли у вас одолжить. Найдется?

- Конечно, - немного сконфузился я, - проходите, сейчас я вынесу.

Я указал рукой на диван в зале, а сам зашагал на кухню по соль. Мужчина прошел и уселся прямиком на мое кресло, бесцеремонно взяв с пола коробку с кассетами и начал разглядывать содержимое.

Набрав полный стакан соли, я вернулся в зал и поставил на столик перед ним, рядом с магнитофоном. Он посмотрел на мои руки, потом поднял глаза и не понятно зачем произнес:

- Какие тонкие у тебя руки. Как думаешь, не сладко бы тебе в тюрьме пришлось?

- В какой тюрьме? – Я в замешательстве смотрел на странного мужчину.

- В той куда убийц сажают.

- Я не уверен, что…

- Не уверен он! – Опять перебил гость, но уже повышенным тоном. - В чем ты, сопляк, не уверен?

Он кинул коробку на пол. И вероятнее всего не ждал от меня ответа. Так как сразу же встал с кресла и огляделся в комнате. Джим лежал на своем коврике, и насторожено подняв голову смотрел на нас.

- А это псина твоя? Хорошая тварь. Не укусит?

Он развернулся к Джиму лицом и немного нагнувшись спросил:

- Что ты псина, не укусишь?

Джим глухо зарычал.

- Ну все, все. Не напрягайся. – Разогнулся гость и выставил руки в примирительном жесте.

- Я думаю вам пора. – Меня начинала злить эта ситуация.

- Мне уже никуда не пора, благодаря тебе. – Сообщил усатый мужчина, шагая вокруг кресла, заложив руки за спину.

Тут он заметил портрет Нины и тут же изменился в лице. Казалось, что по нему прошла судорога и она стало злым.

- Что у тебя делает рисунок моей жены? – Заорал он. – Для чего ты ее рисовал? Ты больной что ли, у тебя с головой все в порядке? Зачем ты это сделал, если даже не видел ее никогда. Ты все нарисовал неправильно, не так как нужно.

Гость схватил рисунок со стола, ластик, карандаш и кинулся к подоконнику. Он что-то чертил карандашом, остервенело тер ластиком, продолжал рисовать, потом резко развернулся и ткнул мне рисунком в лицо:

- Вот так она выглядит, а не те каракули что ты нарисовал. Было совсем не похоже.

На меня смотрела с листка совсем незнакомая женщина, рисунок был неаккуратным, он не смог полностью стереть прежние линии, поэтому лицо было будто грязным. Но на рисунке явно была не Нина. Другая форма скул, носа, ушей и даже бровей. Я не понимал кто эта женщина.

- Ты меня понял? – Крикнул еще раз усатый. – А потом осел в кресло, с таким видом, будто в один миг из него выкачали всю агрессию.

Я в замешательстве смотрел на незваного гостя, а тот провел руками по лицу, и вдруг совершенно спокойным голосом произнес непонятные слова:

- Ладно, это я так, погорячился. Понимаю я. Не виноват ты. Случилось так как случилось, дорога есть дорога, тем более зимой. – Потом поднял на меня глаза, которые теперь показались добрыми и грустными. – Может у тебя водка есть?

Не говоря ни слова, я поднялся, и через минуту вернулся, сняв со столика магнитофон и поставил недопитую бутылку с двумя рюмками. Налил нам по полной, и мы опрокинули их как по команде. Я уселся на диван, а мой гость взял бутылку и налил нам по второй. Также молча мы выпили и их. Чуть посидев он налил себе половину рюмки, поднял бутылку, поколотил круговыми движениями оценивая количество оставшегося на дне напитка, и налил половину мне. Теперь бутылка была пустой.

Мы выпили по третьей и у меня еще не прошел жар в пищеводе, как мужчина поднялся, пожевал губами смотря в никуда, и повернулся ко мне.

- Ну, пора мне, спасибо тебе за хорошую компанию. – И крепко пожал мне руку.

Мужчина вышел из квартиры самостоятельно, так и не забрав со столика соль.

Ситуация переходила все грани. Я чувствовал легкое головокружение от выпитой водки, и за окном уже успело стемнеть.

- Джим, сейчас оденусь и пойдем проветримся, потому что мне кажется, что моя голова взорвется.

Пес бегал по снегу в свете фонарей, а я стоял у подъезда, затягивался сигаретой и в который раз не мог думать не о чем кроме моей Нэты, даже после такой ситуации.

Мы с Джимом поднялись на нужный этаж. Я вышел из лифта, и с удивлением заметил, что дверь в мою квартиру приоткрыта. Неужели мой усатый гость, решил выяснить еще какие-то вопросы касающиеся его жены и тюрьмы?

- Джим, тсс. – Показал я ему, чтобы сидел. А сам подошел к двери и прислушался.

Это было уже слишком. Я услышал голоса двух детей. Было не разобрать, о чем те говорят, но я был уверен, что слышу детей.

- Джим. – Махнул ему рукой показывая, чтобы заходил в квартиру, и распахнул дверь.

Войдя кинул курточку на вешалку, а Джим сел в пороге и тихо заскулил, не желая идти дальше.

Что это с ним?

Шагнул в зал и увидел двух детей, лет семи, мальчика и девочку, которые сидели на диване свесив ноги и что-то обсуждали. Мальчик засмеялся, а девочка кивнула головой в мою сторону. Мальчишка увидел меня, перестал смеяться и встав с дивана сказал:

- Все, уже пора.

И я все понял.

- Джим пойдет, со мной?

- Если ты хочешь.

- Хочу.

Мальчик кивнул головой, в знак согласия, и девочка тоже поднялась. Они прошли к входной двери, Джим уже не скулил, а подбежал ко мне и стоял у правой ноги виляя хвостом. Пришло полное понимание, что и правда пора.

Я потянулся за курточкой, но девочка уже выходя из квартиры, развернулась ко мне, улыбнулась и произнесла:

- Не нужно. Там весна.

***

Высокая девушка, с черными как ночь волосами, что доходили до плеч, стояла лицом к кровати и медленно снимала черное платье. Как вдруг в соседней комнате зазвонил лежащий на столике телефон.

- Я не выдержу еще одного такого звонка. – Произнесла она пустой комнате и закрыла руками лицо.

Но потом собралась с силами, глубоко вдохнула и пошла к телефону.

- Здравствуйте, это Сергей, я по поводу плакатов для кофейни, мы с вами обсуждали это примерно месяц назад. – Отозвалась трубка.

Девушка с трудом проглотила ком ставший в горле и все-таки смогла ответить:

- Простите, не звоните больше по этому номеру. Он погиб в автокатастрофе три дня назад.

Мужчина по ту сторону растеряно замолчал, а девушка нажала на кнопку окончания вызова и не в силах даже плакать, просто осела в мягкое широкое кресло возле стеклянного столика, и шумно выдохнув закрыла глаза.