M0RDOK

4. Сквозь горелый лес

Робкий рассвет застал нас вяло бредущими по редколесью. Несколько часов быстрым ходом сквозь густой подлесок значительно измотали нас. Зато моя обувь, основательно промокшая при форсировании первой и пока единственной водной преграды, практически просохла. Если бы не усталость, с каждым шагом добавлявшая груз на мои плечи, это обстоятельство порадовало бы меня своим скромным комфортом. Но увы, апатия отторгала все радости.

Еще в предрассветной темноте, прогнавшей обе луны с небосвода, ощутили мы легкость пути. Эльфийка и так уверенно избегала сложных мест, но тут вдруг отпала необходимость в постоянном лавировании. Маршрут стал явно прямее. "Подлесок пропал", - равнодушно отметил я про себя. Когда же нежные утренние краски неспешно стали прорисовывать местность вокруг, я разглядел, что идем мы по погорелому лесу. Многие леты назад здесь было великое пожарище. Подлесок выгорел до тла и не спешил расти заново. А тысячелетние горелые деревья, что не попадали от ветров, стояли редкими величественными памятниками.

Так и шли мы сквозь это кладбище деревьев, невысоко поднимая легкий пепел своими ногами. Десяток раз с начала пути я сверялся по компасу и сквозь редкие просветы пытался углядеть знакомые созвездия, так, для самоуспокоения. Аста-даша, действительно, вела нас точно к моей цели и не пытаясь отклониться. Единственно, в густом лесу петляла сильно между буреломов, но общее направление держала строго. Сейчас же, выйдя на "оперативный простор", и вовсе шла как по линейке в сторону Паруньо.

Просыпающийся день все увереннее снимал с природы платье ночи. Я уже видел не только спину проводницы перед собой, но и вполне сносно различал окружающий мертвый пейзаж на десяток локтей вокруг. К моей печали свет утра совсем затмил загадочное мерцание звезд. Мне же оставалось только уповать на то, что компас не соврет, пока взойдет светило, по положению которого можно будет определиться.

Последние несколько часов, с момента нашего спора о печати, мы молчали. Сначала в чаще было неудобно разговаривать, теперь, значительно уставши, не было желания. Уже некоторое время я подумывал о необходимости привала. Так долго мы... по крайней мере я (не буду за эльфийку говорить)... не вынесем. Необходим короткий отдых, возможно даже сон. Смотря окрест, искал я место поудобней для стоянки, но не лежала душа отдыхать в этой мертвой части леса. Да и расположиться безопасно вряд ли здесь удастся нам. Ну что ж, привал устроим, когда вновь войдем в "зеленку". Там-то уж точно есть укромные местечки, где выдохшийся путник сможет оставить свою усталость.

Обыкновенно в эти часы лес уже оживает птичьим щебетом и другими привычными для него звуками после краткого предутреннего затишья. Нас же окружала мертвая тишина. Я бы даже сказал - "гробовая". Уши как заложило ватой. Пепел, поднятый нашими ногами, неторопливым шлейфом ложился обратно на землю, бесследно припорашивая пройденный нами путь, и стирая даже звук наших шагов. Не слышно было ни единого дуновения ветра. Но последние минут пять я ощущал Нечто. Это Нечто пока не идентифицировалось мною, не имело конкретных проявлений, лишь создавало неосязаемый эффект присутствия в киселем разлитом вокруг нас воздухе. Эльфийка тоже стала заметно нервничать. Это чувствовалось даже со спины.

- Аста, постой, - тихо сказал я, легко коснувшись ее плеча.

Также как и в первый раз, эльфийка моментально остановилась, воспринимая мои слова как команду. Она медленно повернулась вокруг, будто пытаясь что-то разглядеть за редкими черными стволами. Я напряженно осмотрелся, но не заметил никакого движения среди мертвых деревьев. Зато теперь, когда мы стояли, я наконец-то понял, что начало меня тревожить. Воздух! Да-да, воздух. Былая тишина чуть отодвинула свою завесу. Разлитый вокруг нас кисель едва-едва дышал. Загадочные вздохи раздавались тихо-тихо то тут, то там. Я осторожно покрутил головой, пытаясь определить источник звука. Заметив что-то краем глаза, долго вглядывался в пепельное пространство. Но - ничего. Эльфийка судорожно сглотнула, сама испугавшись своего же звука. Как я, она вокруг крутилась на каждый едва слышный вздох:

- Смотри-смотри-смотри! - быстрым шепотом привлекла она мое внимание.

Я тут же развернулся, но, видно, опоздал. Лишь пепел невысокой длинной змейкой оседал на землю в указанном направлении.

- Кто был там? - в ответ также зашептал я, - Я не заметил никого.

- Да ты не понял! Смотри на пепел! - отозвалась Аста.

И действительно, кое где с земли внезапно легким облаком взмывали невесомые частицы того, что уж давно сгорело. Будто в такт со вздохами порывы ветра вздымали слабую волну и, прокатив мгновение, тут же к ней теряли интерес, позволяя вновь опасть седым плащом на свое место. Иной раз так на улице листвой играет ветер. Но здесь движения воздуха не ощущалось вовсе. "Что же за место тут такое?" - возникла тревожная мысль.

- Ты понимаешь, что вокруг творится?- продолжал шептать я, - Известно ли тебе чего про этот погорелый лес? - не дожидаясь ответа, задал второй вопрос эльфийке.

Девушка не отвечала, она завороженно смотрела на игру пепельных струй на земле. Тем временем дыхание вокруг нас стало чаще и как-то явственнее. Вздохи имели разную тональность. Переплетаясь друг с другом они образовали некий непостижимый ритм. Гармония звука напоила плотный воздух. Седые волны зачастили, пространство меж деревьями вкруг нас исчертили пепельные змеи и струи. Серая взвесь уже не успевала ложиться на землю и так и висела мелким туманом над ней. А мы стояли в этом коконе из звука, до середины голени утопая в волнующемся пепельном тумане.

Однако в гармоничном ритме стали проскальзывать ноты угрозы. Они нарастали неторопливыми волнами, тревогой заползая в душу. Мне стало очень неуютно здесь.

- Убиенные Убийцы, - выдохнула Аста-даша.

Я сразу вспомнил эту легенду, хотя узнал ее в своем новом бытие одной из первых. С тех пор лавина свежих впечатлений мой мозг промыла и, думается, предание это забыться уж должно было. И все ж таки неведомая опасность подхлестнула память.

Еще в первой встреченной деревне сдружился я с гвоздарем. Занятным человеком он оказался и умелым кузнецом. Не только гвозди мог ковать, а и чего сложнее. Виртуозный мастер своего дела, он по моим наброскам отковал мультик, которым я и пользуюсь по сей день, и который сослужил службу на поляне гоблинов. За три месяца моего пребывания в том поселении мы много с ковалем общались. Тогда я только познавал этот чудный мир и для меня рассказы гвоздаря давали бесценный опыт. Ему же интересны были идеи, обыденные для моей голубой планеты, но совершенно незнакомые здесь. Так вот, беседуя, кузнец поведал, что в этом поддвухлунном мире пойманных убийц казнят, как в моем средневековье колдунов и ведьм, - сжигая. Привяжут их к столбу, побольше дров и - запалят. В тех редких случаях, когда невозможно поставить столб, душегуба вяжут к дереву, сжигая вместе с ним. "И эта казнь имеет вековые корни, как и одно предание", - сказал коваль, приведя меня однажды на холм за деревней к выгоревшему кругу земли с обугленным столбом по центру. "Здесь-то казни не вершились уже многие лета", - продолжил мой сказитель, поведав, что во времена Великой Смуты, с полвека до Истового Замирения, развелось лихих людишек тьма-тьмущая. Сбились они в банды вместе с тварями злобными, да нечестивыми, и лихоимствовали на дорогах, проходу доброму люду не давая. И ведь не просто грабили, а измывались над невинными душами, в муках живота лишая. До того их бесчинства зашли, что позволять себе ироды стали в малые деревни заглядывать, вырезая те подчистую. Озаботились тогда правители, да наместники многочисленных на то время государств-княжеств и иных земель. И сумел их объединить один царек - Самвон VII. Беда-то общая была - для лихоимцев тех границ не существовало, бродили они по свету, всем досаждая. Собрал Самвон ловчие команды числом большим, да стал засады и ловушки хитрые разбойному люду чинить повсюду. И за полгода почти всех душегубов попереловил и в свой острог свез. Суд скорый учинил Самвон над ними и, учитывая их великое число, повелел в лесу место выбрать с буреломами сухими, да и вязать там к деревьям людишек тех лихих вместе с другой пойманной нечистью. И запалить тот лес наказал. Так и сгорели в одночасье тысячи душ лютых, нераскаявшихся. Поверье же гласит, что отказался Творец их забирать к себе, и души эти, потеряв в огне свое земное вместилище и не обретя нового хозяина, так до сих пор и мечутся, прикованные к погорелому месту. И горе тому путнику, что забредет невольно на их территорию! Выпьют его до дна там обезумевшие души иродов...

Одним ярким мазком пронеслись мгновенно воспоминания эти у меня в голове. Я всеми фибрами своей души ощутил, насколько мне претит идея быть выпитым какими-то древними тенями безумных душегубов. Безмерная жажда жизни наполнила мое сознание до краев, заставив извлечь из дальних закоулков памяти один, казалось бы незначительный нюанс. В сказании упоминалось, что еще при жизни бесстрашен был разбойный люд, но звуки посторонние могли их отпугнуть. Не крики о помощи, те наоборот тешили слух убийц коварных. А вот звуки колокола, звук набата, собиравший и войска, и ополченцев - тот отгонял лихие банды.

Конечно колокол с собою я не таскал, ведь шел-то налегке, не взяв даже оружия простого. Зато у меня в кармане лежал варган, который напоследок по моей просьбе мне изготовил тот же коваль. А инструмент нехитрый этот также вибрацией воздух наполняет. Тона, конечно, не совпадают, но по сути схоже. На что мне варган? Это еще из прошлого моего воплощения. В своей юности ходил я заниматься в разные музыкальные кружки. Чуток играл в школьном ансамбле на ударных, слегка освоил бас-гитару. Потом, после небольшого перерыва, пошел в студию классической гитары. И все те годы параллельно мучил фортепиано, стоявшее в гостиной с моих младых ногтей. Много воды утекло с тех времен и забылись детские увлечения, но, перешагнув в зрелости какой-то рубеж, стал испытывать я некую тягу к музицированию, избрав объектом выражения своих стремлений хомус. Не скажу, что хорошо его освоил, но для души поигрывал иногда, выводя несложные ритмы. Даже собрал небольшую коллекцию разнотипных идиофонов. Попав же в этот мир, понятное дело, меня периодически накрывали волны ностальгии. Вот под влиянием одной из них я и уговорил своего приятеля-кузнеца изготовить по моему описанию сей не шибко сложный музыкальный инструмент - подобие вьетнамского дан мои. Теперь, ностальгируя, я прижимал его к губам и извлекал вибрирующие звуки, сплетая нехитрые мелодии.

Пока воспоминания эти галопом проносились в моей памяти, обстановка вокруг нас неуловимо менялась. Туман из пепла, взволнованного движением бестелесных тварей, поднялся уже выше наших колен. Мелкодисперсные частицы прозрачной вуалью заполнили пространство вокруг и много выше наших голов. Но эта-то взвесь и позволяла видеть насколько тесно нас окружили бесплотные сущности. Эти твари находились в постоянном движении, оставляя за собой извилистые шлейфы дрожащих в солнечном свете частичек пепла. В их вздохах сквозила уже неприкрытая угроза. Иные из этих неприкаянных душ обнаглели безмерно, нет-нет пролетая настолько близко к нам, что мы ощущали их ледяные прикосновения. То руку заденут, то проскользнут по волосам.

Во взгляде эльфийки явно проступал ужас. И мне, и ей известна была суть поверья про Убиенных Убийц: душа выпитой ими жертвы навеки попадала к иродам в жуткую кабалу! Кто из живущих захочет такой участи?

Внезапно сотни ледяных игл пронзили мой мозг, заставив покачнуться. Одна из тварей не снизив хода, как через вату, просочилась сквозь мою голову. "Вот они как!" - с угрозой, но вяло подумал я.

С этого момента то одна, то другая неприкаянная душа отделялась от основного хоровода, заключившего нас в свою середину, и, оставляя за собой реактивный след, устремлялась к нам, навылет пронзая трупным холодом наши тела в разных местах и вновь возвращаясь к общему танцу смерти. Не знаю, что чувствовала эльфийка, а во мне эти непрекращающиеся проникновения разливались жидким азотом. Сознание замедлялось, угасая. Желания истаяли. Я уже равнодушно наблюдал кружение неведомых злых существ.

Внезапно одна из тварей насквозь проскочила девушку где-то под сердцем. У эльфийки подкосились ноги и она мягко опустилась на колени, уронив голову на грудь. И замерла так на несколько мгновений. Я еще ничего не успел предпринять, как она плавно завалилась на бок, неестественно подломив руки и потихоньку скрываясь в стелющемся пепельном тумане.

Это зрелище прикосновением каленого железа вернуло меня в реальность, выжегши из сознания и сердца лед апатии. Я выхватил из кармана хомус. Смешно, конечно: что есть бурло, а что - варган... но мне уж точно было не до смеха. Все одно, ни иного оружия против этих существ, ни мыслей про то, у меня не было. Дан мои, как колокол, - быть может не ахти, но попытаться стоит. Ведь и при небольшом навыке возможно с помощью варгана воздух вокруг вибрациями напоить. Главное - умело использовать ротовую полость, горло и язык в качестве резонатора. Про неудачу я думать не хотел. Желание жизни для лежащей у моих ног хрупкой девчонки, да и для меня, конечно, тоже, двигало мною.

Лишь первые колебания язычка хомуса отдали воздуху звук басовой струны, вокруг что-то стало неуловимо меняться. Во-первых, две твари, стремительно направлявшиеся с разных сторон к телу упавшей эльфийки, почти укрытому пепельной взвесью, мгновенно изменили направление своего движения и резво удалились. Во-вторых, зловещая гармония страшного хоровода стала нарушаться пока еще отдельными хаотичными движениями иных проклятых сущностей. В-третьих, набирающий силу в моих пальцах хомус все сильнее заполнял вибрирующим звуком пространство вокруг, совсем заглушив собою шелест дыханья неприкаянных душ.

Я выкладывался по максимуму, напрягая свои рот, язык, горло, носоглотку. Подыгрывал дыханием, стараясь придать моему ритму басовитый угрожающий тон. Вокруг меня царил хаос, гармония покинула движения мерзких тварей. Они бессмысленно сновали с разных сторон, заметно освободив от своего присутствия пространство рядом со мной. Пользуясь их замешательством я подхватил бесчувственное тело эльфийки на плечо и понесся сквозь погорелый лес, стремясь скорее его покинуть. Не мог тогда поверить я, что вытащив девицу практически изо рта оголодавших монстров, вполне материальных при этом, какая-то бесплотная гадость так легко сможет ее сгубить! На бегу я еще как-то пытался извлекать из своего варгана звуки, уже не заморачиваясь их ритмом и тональностью. Главное - чтобы вибрации, отпугивающие эту нечисть, не прекращались. Делать это на ходу, одной рукой обхватив и придерживая Асту на плече и одновременно прижимая Дан мои к губам, другой - пытаясь попадать по язычку хомуса, было почти невероятно.

Не знаю сколько я так бежал. Время перестало существовать для меня. Я жил одной лишь целью - покинуть проклятое место. Однако про себя вел счет. Рефлекторно. Если сердце девушки остановилось, важно знать сколько минут прошло и имеет ли смысл выбравшись пытаться оживить ее.

Наконец, свершилось: пепел под ногами сменили робкие зеленые травинки. Вот уже дерево живое, а чуть далее и парочка кустов. А главное - сопровождавшие мой бег проклятые души, не оставлявшие надежду утолить свою жажду за наш счет, как натолкнулись на стеклянную стену, потеряв возможность и далее двигаться за мной.

Заметив краем глаза их замешательство, я притормозил и повернул голову, убеждаясь в правильности мимолетного впечатления: мерзкие твари остервенело пытались достигнуть нас, но каждый раз наталкивались на невидимую преграду и отскакивали обратно, поднимая клубы пепла на своей стороне. У меня не было времени анализировать происходящее, я принял это как данность и лишь огляделся, поняв, что нахожусь посередине широкого прогала, полукругом охватывающего пожарище и отделяющего его от живого леса. Отметив про себя отсутствие "ваты" в ушах, заметное по слышимым вдали птичьим переливам, и сделав еще несколько шагов от жуткого места, я остановился и осторожно опустил свою драгоценную ношу на траву. Коснувшись пальцами одной руки артерии на шее эльфийки, с тоской осознал, что пульса нет. Но верить в ее смерть я не желал. Казалось, что бежал я целую вечность, однако счет закончил на трех тысячах ста семидесяти двух. Значит менее трех минут прошло! Плюс какие-то мгновения с момента падения девушки до начала моего бега. Есть, есть еще шанс!

Стряхивая с плеч котомку, только сейчас заметил, что в пальцах другой руки все еще сжимаю варган, оказавший такую неоценимую услугу. Убрав его в карман, я распустил пояс на талии эльфийки, выпростал Асту из рубахи и, скатав из нее валик, подложил под шею, удобнее укладывая девушку и запрокидывая ей голову. Более не мешкая, начал реанимационные мероприятия, стремясь вернуть эльфийку к жизни. Сам я еще ни разу искусственного дыхания не делал, да и видел всего однажды... в раннем детстве постоянно отдыхал с бабушкой на Рижском взморье и как-то собирая ракушки вдоль линии прибоя увидел плотную группу людей. Мне стало интересно, я пробрался ближе к центру... на песке лежал мальчишка. Примерно мой ровесник, но весь какой-то синюшный, даже синий. Взрослые женщины вокруг с горестными лицами обсуждали произошедшее, и я понял, что это утопленник. Над мальчиком склонились два медика в халатах, наверное работники пляжа. Рядом стоял открытый медицинский кофр... липкой патокой тянулось время, а я с каким-то щемящим чувством смотрел на парнишку, как медицина пытается вдохнуть в него жизнь... Спустя минут двадцать один из медиков накрыл мальчика простыней, а второй пытался утешить бьющуюся в истерике женщину... тогда им не удалось спасти ребенка...

Дернул головой, отгоняя неприятные воспоминания. Так, нос зажать, два глубоких выдоха ей в рот. Ага! Грудь приподнялась, значит воздухпопал в легкие, слегка воодушевился я. Привстал, нависая над девушкой. Раз, два, три... Тридцать быстрых и сильных толчков через грудину, стараясь запустить ее сердечко. Снова глубокий вдох и сразу за ним - второй, склонившись к лицу и выдыхая Асте в рот. Привстать, и опять тридцать интенсивных нажатий. Два выдоха, толчки в грудь, выдохи, толчки, выдохи, толчки. Нет пульса... Еще толчки, снова два вдоха. Еще и еще. Главное - не останавливаться, не думать о плохом... Вообще, не думать! Дышать и толкать - в этом смысл жизни! И моей, и ее!

- Кха, - сквозь наши прижатые друг к другу губы, коротким кашлем попыталась Аста сделать первый выдох.

Я еще не успел обрадоваться, как девушка внезапно открыла глаза. Не знаю, что она там подумала в первый момент, но, как потом размышлял я, моя поза действительно была довольно двусмысленна. Одна ладонь меж ее обнаженных грудей, губы вонзились в беспомощные уста. Взгляд девичьих очей из-под моей ладони, пальцами которой я зажимал эльфийке нос, просто испепелил меня. Я тут же попытался отстраниться. "Бум!" - взорвалось в моей голове. Лежа навзничь я разглядывал сквозь прогал в листве кружевные облачка, вальсировавшие в голубой дали неба, и слушал постепенно утихающий звон в ушах. Легкая тошнота бродила недалеко от выхода, но я не хотел ее поощрять.

- Прости меня, пожалуйста, - нежно коснувшись моей щеки прошептала Аста, - Я... я... не специально... Но ты так стоял, а я без одежды... - она, уже облаченная в рубаху, склонилась над моим лицом.

Слух постепенно возвращался вместе с негромким птичьим щебетом. Легкая и теплая слезинка упала мне куда-то на подбородок.

- Спасибо, что вынес меня, не оставил этим тварям! - эльфийка махнула рукой куда-то в строну.

"Ну и ручка у девочки!" - проплыло в моей голове: "Еще чуток, и меня откачивать надо было бы!" Похоже девичья пощечина отправила меня ненадолго в нокдаун.

- Но зачем ты раздел меня и целовал беспомощную?! - видя, что я прихожу в себя, Аста-даша слегка гневно задала глупый, по моему, вопрос.

Я чуть приподнялся, опираясь на локти. Голова еще кружилась и тошнота никак не хотела отступать. Попытался вникнуть в суть вопроса:

- Целовал?

- Да! - утвердительно качнула она головой, - Пока я была без сознания!

- Аааа... - осознав ее несведущность в медицине первой помощи, я пояснил, - Ты умерла...

- Что? - глаза эльфийки стали похожи на анимэшные.

- Ты не была без сознания, а находилась в терминальном состоянии. И апноэ и асистолия были явно выражены и мне пришлось провести сердечно-легочную реанимацию, - сыпал я незнакомыми девушке терминами, тем более на латинском-греческом да в русском произношении, так как в местных известных мне наречиях аналогов не наблюдалось. С удовольствием созерцал беспомощно хлопающую ресницами мордашку Асты, прелестную в своем непонимании.

Надо сказать, что ранее за мною склонности к языкам не наблюдалось. Ну русский - это понятно. Знания же иностранных, в том числе и латыни, ограничены были у меня десятком-другим слов и парой фраз на каждом: там "хендэ хох", "май нейм из Вася" или "я, я, натюрлих". Ну и в этом роде. Попав же в этот мир я память сохранил, иные воспоминания даже ярче стали, а бонусом - знание полутора десятков местных диалектов, как людских, так и существ волшебных.

Минуту спустя мне удалось сесть и дотянуться до своей котомки. Вытащив небольшую фляжку, младшую сестрицу емкости для воды, с удовольствием сделал глоток обжигающей пищевод жидкости. Результат незамедлил сказаться - туман в моем сознание начал рассеиваться. Протянул флягу эльфийке, но, видя ее ступор, спокойно заткнул сосуд с бесценной влагой и любовно убрал его обратно в заплечный мешок.

- У тебя остановилось сердце и отсутствовало дыхание, - пояснил я, глядя в непонимающее девичье лицо, - Такое состояние называют клинической смертью. То есть - обратимой. Хорошо, что оно продлилось недолго, и твой мозг не успел умереть окончательно. Мне удалось вернуть тебя к жизни, - я облегченно вздохнул: вроде удалось разъяснить Асте произошедшее между нами. На всякий случай продолжил, - Чтобы заставить твое сердце биться, я часто нажимал тебе на грудь, а выдыхая через твой рот, наполнял легкие воздухом. Хвала великому Ортоку, что мне удалось оживить тебя! - закончил я свой длинный монолог.

Девушка молча сидела на земле, осознавая услышанное. Я же, немного прийдя в себя, встал и осмотрелся. Видимо мы значимо растревожили это осиное гнездо. Проклятые сущности огромным роем клубились подле незримой стены. Пепел по ту сторону воображаемой линии, отделяющей погорелый лес от зелени на нашей стороне, просто кипел от их бешеного танца. Удивительно, но на эту сторону попадали только отдельные его частицы, медленно кружащиеся в косых солнечных лучах. В бессильной ярости стонали неприкаянные души, не имея возможности пересечь запретную для них черту. Нас разделяла только полоса чистой земли с робко пробивающимися кое-где островками травы, которой было тем больше, чем дальше от пожарища. Мы с Астой находились уже на сплошном зеленом ковре, почти у стены живого леса. Как я понял, это была просека, вероятно, вырубленная слугами Самвона VII вокруг "лобного места" до справедливой казни, чтобы пожар не перекинулся на остальной лес.

Я сделал несколько шагов в сторону проклятых духов и чуть замешкался, успокаивая зашедшееся стуком сердце: с каждым шагом их тяжкие вздохи сильнее буровили сознание, заглушая птичьи голоса. Превозмогая это психологическое давление, я подошел к неосязаемой стене, за которой бесновались мерзкие твари, и некоторое время наблюдал за их бесплодными потугами достичь меня. Но и я не знал, как досадить этим сволочам, доставившим мне беспричинно довольно горестных минут. Так и не придумав существенного им наказания, я тупо справил малую нужду через незримую черту, стараясь зацепить поболее своих врагов. Одновременно хорошенько выматерился, отводя душу. С удовлетворением отметил еще больший хаос, наступивший в их рядах. "Так вам, еба..ые ублюдки!" - громко и не стесняясь с чувством завершил я свой "акт возмездия". Удовлетворенный дурацкой местью, вернулся к эльфийке, которая, оказывается, с удивлением наблюдала за моими действиями.

- Аста, ты как? Пришла в себя? Идти дальше сможешь?

- Смогу, - утвердительно кивнула она, - А с тобой-то все хорошо? - девушка поднялась на ноги, захватив с земли мою котомку, и участливо заглянула мне в глаза.

- Теперь вот - да! - улыбнулся я, забирая из ее рук свою ношу.

Доставая компас, попытался по пронизывающим лес солнечным лучам определить положение светила. Казалось бы достаточно событий произошло в это утро, однако времени прошло не так много. День еще только набирал силу, и Феб не спешил на своей колеснице показаться над кронами деревьев. Я сверился с компасом.

- Поведешь дальше? - удовлетворенно убирая каламиту и задавая вопрос, надеялся, что эльфийка не откажется. Ее вело природное чувство направления, а мне надо было регулярно сверяться с компасом и по другим косвенным признакам, известным каждому бойскауту моего мира, определять верность пути.

Аста кивком подтвердила свою готовность и шагнула вперед.

- Не торопись, - придержал я девушку, - Пройдемся спокойно. Теперь между нами и возможной погоней есть серьезный рубеж, который гоблины вряд ли решатся штурмовать в лоб. Будут обходить - потеряют время. Нам же сейчас нужно подобрать местечко поудобнее и чуток отдохнуть. Да и перекусить не помешает.

Эльфийка вновь молча кивнула, она таки думала о чем-то своем. Прихватив свою "собственность" под локоток, я решил брать быка, ну или козу, за рога:

- Ответь ка мне, Аста-даша, - я специально назвал девушку ее полным именем, - А разве дозволено меченому существу бить хозяина своего?! - подпустил я строгости в свой голос.

Эльфийка заметно вздрогнула, но нашла в себе силы дать достойный ответ:

- Всю жизнь недолгую готовили меня к единой высшей цели!.. Судьба моя предрешена до моего рождения за многие лета!.. - делая небольшие паузы, высокопарно начала Аста-даша, - Мне предстояло искупить грехи Юдоли этой грешной!.. - повела она свободной рукой вокруг, - То предначертано в скрижали древней, окропленной кровью агнцев...  - девушка опустила очи долу и замолчала на несколько мгновений, - И вот с моими менторами постигала я различные науки и умения, в числе коих были навыки стоять за свою честь! Открыв глаза и ощутив беспомощность свою пред угрожающей твоею позой, моя сноровка была быстрее помыслов любых, - Аста ловко выкрутила свой локоть из моей руки, сделала несколько торопливых шагов, обгоняя меня, и развернувшись, опустилась на колени, - Простите меня, господин!.. - замерла она в смиренной позе.

Вот это финт ушами! Такого поворота я точно не ожидал... Эльфийка меня удивила.

- Эй-эй! Что за дела? Вставай! - приобняв за плечи, поднял я девицу на ноги и заметил крупные слезы на ее щеках, - Ну, опять глаза на мокром месте! Обиделась?

- Да! - не стала отпираться она, - Там на поляне жизнь мою ты, Ортодокс, перевернул! Теперь все вывернуто наизнанку! Не думай, нет во мне гордыни... все должное безропотно приму я... но... времени немного дай, чтобы обвыкнуть к положению теперешнему моему. Тогда и реагировать я буду верно, а сейчас - и дня еще не минуло... И потому так вышло... - как маленькая девочка она размазала кулачками слезы по щекам.

Мдя, походу завязывать надо на время с этими объяснениями-выяснениями. А у меня и платок-то занят странным предметом, улыбнулся я про себя.

Вновь подхватив эльфийку под локоть, я увлек ее за собой. По дороге сбил палкой с так кстати подвернувшегося масляного дерева два спелых плода. И еще раз нам повезло: на одном из часто встречавшихся кустов чудоцвета, хотя уже и не сезон, обнаружился, наверное один из последних, готовый распуститься большой бутон, который я незамедлительно срезал и отправил в котомку, в компанию к предыдущей добыче. С полчаса примерно я еще прошел, смакуя в душе эти маленькие радости...

3. Я - хозяин

Эльфийка встрепенулась, вскочив с моих колен. Гораздо острее меня это дитя природы воспринимало малейшие изменения в обволакивающем нас мраке посреди тысячелетнего леса. "Бум, бум, бум..." - спустя секунды и я уже слышал тревожный ритм. "Бум, бум, бум..." - звук набирал силу, заполнял окружающее пространство, подминал под себя обычный шум ночного леса. "Бум, бум, бум..." - гул набата, напоив собою воздух, беспокойными волнами растекался сквозь толщу земли. Со всех сторон, через каждую клеточку кожи этот звук проникал в мое тело и тревожной доминантой концентрировался в сознании.

Мелко дрожа, девушка тесно прижималась ко мне. Я и не заметил, что уже минуту стою на ногах, также вскочив со своего пенька еще при первых нотах беспокойного ритма.

- Что это? - невольно сглотнув комок страха в горле, обратился я к Асте.

Эльфийка помедлила. Я физически ощутил, как она собирается с силами для ответа.

- Гонг Справедливости, - наконец вымолвила Аста-даша, - Гоблины великий сход затеяли... судьбу мира вершить хотят, - с заминкой продолжила она.

Помолчав еще какое-то время она тихо зашептала, запинаясь через слово:

- Я предвижу... по мою душу... набат бьют... не будет мне спасения... догонят... умертвят...

Состояние эльфийки и ее убитый голосок заставили меня вспомнить, наконец-то, что я мужчина и должен защищать слабых и угнетенных. Ого, как высокопарно! Зато суть отражает. Мне безмерно захотелось оградить свою маленькую спутницу от любых угроз, укрыть ее от всех перипетий судьбы.

Однако я - есть я. И чувства, хотя и сильными не раз бывали, никогда над разумом главенствовать и не пытались. Стараясь вернуть себя в русло рационального и превозмочь разлитую в вибрирующем воздухе тревогу, я спросил:

- Чем же насолила им так сильно ты? - и почувствовал сильное замешательство девушки. Положив руки мне на грудь, она зарылась меж ними лицом в мех моей жилетки.

Чуть погодя я осторожно поднял лицо эльфийки за подбородок, глаза в глаза надеясь выяснить щепотку правды и хоть немного разогнать туман над происходящими событиями. Однако увидев искрящиеся звездным светом крупные слезинки в уголках чудных очей и блеск размазанной по щекам влаги, решил до времени затею эту отложить. И так уж ясно было, что не к добру гудели барабаны. Похоже гоблины оправились с момента нашего ухода, ну или побега, и теперь решили восстановить нарушенную, с их точки зрения, справедливость. Вот и барабанили, почем зря. Ничего хорошего, по-моему, нам это не сулило. Желательно бы оказаться как можно далее от той злосчастной поляны.

Приняв решение, я начал собираться, нежно отстранив эльфийку. Упаковав вытряхнутый ранее в поисках рубахи нехитрый скарб обратно в котомку, я вновь скинул жилетку и отрезал от ее низа длинную полоску кожи. У меня, конечно, была веревка, но для задуманного жаль было резать от нее кусок, а жилетка и так уже требовала серьезного внимания портного.

- На, подпояшься, удобнее будет в пути, - протянув импровизированный ремень Асте, я вернул на свои плечи куцые меховые обноски и подхватил котомку с земли.

Эльфийка задумчиво теребила в руках кожаный пояс и не пытаясь использовать его по назначению.

- Куда идти? Теперь все одно жизни не будет! Найдут и умертвят...- роняя крупные слезы, алмазами сверкавшие в мерцающем свете загадочных звезд, обреченно промолвила она.

Будто подтверждая ее слова к первому там-таму присоединился второй и почти сразу - третий. Они подхватили тревожный ритм, плотнее напоив воздух угрозой. Пока я собирался с мыслями, в общий хор вступило еще сразу несколько барабанов. Стало ясно, что источники звука находятся с разных от нас сторон и на разном удалении. Новые и новые там-тамы, как ретрансляторы передавали полученный сигнал дальше и дальше, оповещая о чем-то все большее количество живых существ, населяющих эти территории.

- Сейчас мне все равно, кто ты и что такого натворила, открыв сезон охоты на себя, я в этом разберусь потом. Тут главное, что встрял уже я в твои с гоблинами разборки. Теперь и мне желаемо подале быть от этих тварей. А раз уже избавил я тебя от их вниманья, то не с руки вдруг бросить дело на средине, вновь отдавая им на поруганье! - убеждал я девицу, - Со мной пойдешь пока! - подитожил я свою пламенную речь, - А отойдем далече - там и разойдемся... как поспокойней будет вокруг.

Забрав из ее рук сварганенный мной ремешок, я сам подпоясал эльфийку, постаравшись не слишком туго затягивать узел на девичьей талии. Достал из поясного чехольчика добротно сделанный местным мастером компас и определил направление предстоящего пути. Я все-таки решил вернуться к своему первоначальному плану и двигать в сторону Паруньо. На всякий случай сориентировался по нескольким уже разученным мною созвездиям: мало ли - компас соврет. Периодически встречавшиеся здешние аномалии могли вносить существенную погрешность в его работу.

- Все! Я отменяю сырость! - намекая на ее слезы я слегка шлепнул девушку по попе, понуждая к началу движения. Мысленно пожелав видеть путь перед собой, включил фонарик, чтобы не покалечиться в этой деревянно-суковатой мешанине, приправленной сумраком ночи, и зашагал вглубь сказочного леса.

С удовлетворением отметил, что Аста решила не отставать от меня. Пусть ее. Прошагается, там и мозги прочистит. Глядишь, и я узнаю чего ценного, не понуждая свою попутчицу вопросами.

С полчаса мы сосредоточенно преодолевали нескончаемый бурелом, через который я вел нашу маленькую команду. Когда очередная отведенная в сторону и отпущенная мною ветка мазнула Аста-дашу по лицу, она не выдержала:

- Куда лежит наш путь? - задавая вопрос девушка пыталась привести в порядок растрепавшиеся локоны.

Звуки там-тамов остались позади и уже не так тревожили наш слух, вот эльфиечка-то и успокоилась, подумалось мне. Притормозив на небольшом освещенном лунным светом прогале среди высоченных деревьев, свободном от густого подлеска, обернулся и ответил:

- Мне нужно в Паруньо, - не стал скрывать я конечную цель своего маршрута, - Но расстаться мы можем и гораздо раньше, когда я уверюсь, что гоблинам тебя настигнуть будет сложно. И, кстати, тебе самой-то куда надо? - догадался я спросить свою невольную попутчицу.

- Мне надлежало быть на Лаэроне, - ответствовала девушка, начав заплетать косу. Видно распущенные волосы таки мешали продираться сквозь сплетенья веток, - Мои поступки имели смысл, наполненные достославной целью. Но на поляне печать Ортока разделила мою жизнь на до и после. До - я была свободна и сама свою судьбу вершила, после - я собственность теперь твоя. И смысл моих поступков впредь определяешь ты, Ортодокс! - как мне показалось, довольно печально закончила она свою речь.

Не так уж и хорошо я знаю историю волшебного мира и его эльфийской части, но что Лаэрон - плавучая столица их государства, чудесный корабль, бороздящий водную гладь Зачарованного озера, в этом-то я был уверен. И то, что вхожи на борт только избранные, мне было точно известно. Мда, непроста девица оказалась, ох и непроста!

- Стоп, стоп, стоп! Какая собственность? Какой хозяин из меня? - заполошно начал я, - Тавро необходимо было, чтоб из гоблинских лап тебя вызволить! Стоит оно на сокровенном месте, не видном никому, так и живи себе как прежде. Мне-то что с тобою делать? У меня своя дорога... отвяжемся от гоблинов, и иди себе с миром! - как умел, убеждал я эльфийку в свободе ее выбора.

Закончив одну, Аста-даша начала заплетать вторую косу.

- Знак Творца не дано смертным пользовать по разумению своему, - спокойно начала она, - Сей символ суть свою всегда имеет! Не может быть использован он без ведома Ортока! - повысив тон, продолжила эльфийка.

- Но я-то поставил знак сей только для одного - тебя от гоблинов избавить! Другого смысла действие мое и не предполагало... - растерявшись от ее напора, пытался повернуть я диалог в правильное для меня русло, - Печать - лишь символ. И гоблины поверили ему. Меж нами он - ничто! Тебе не стоит воспринимать его всерьез. Да, ожог материален, но он - не более, чем ожог. Я эликсиром целебным его смазал и время скоро рубец затянет так, что он едва и видим будет. Надеюсь, в памяти твоей туман забвения событие это неприятное сокроет без особого следа, - к сожалению, не сильно уверенно закончил я свою речь. Учитывая, что мне не с кем здесь было практиковать родной язык, нередко строил фразы я подобно местному люду, а то и думал уже также.

- Печать Творца не может быть случайна! - со смыслом произнесла эльфийка, - Ежели ты, яко тать в нощи, пытался тайно ее суть себе присвоить, то еще на поляне молния истины испепелила бы тебя! - с уверенностью произнесла она, - Но этого не произошло... Ты избран ИМ! - констатировала девушка только ей известную истину, сделав акцент на последнем слове.

- Какой из меня избранный? Обычный человек я. Да и не печатью вовсе я тебя отметил, а разогрев в угольях простое ключное кольцо, - продемонстрировал я Асте упомянутую железку, - И что божественного в нем? Спасибо хоть, что гоблины купились на это фуфло.

"Кстати, будет возможность - надо вернуть ключики мои на эту железячку. Чего не хватало - затеряются еще!" - подумал еще, как не забыть бы мысль правильную эту.

Закончив заплетать и вторую косу эльфийка осмотрелась и сорвала пару длинных и гибких травинок-стебельков. Ловко размягчила-размочалила их оболочку, проведя каждую меж своими зубами, и закрепила получившимися завязками концы волос, чтобы не распустились.

- Печать стоит, ведь с этим ты не будешь спорить?! - в лунном свете теперь девушка напоминала мне североамериканскую скво, - Всяк, кто увидит эту метку, лишь сможет подтвердить, что это знак Ортока, иного не скажет никто. И тут не важно, как возник он и откуда! И сам ты это на поляне говорил, и даже гоблины с тобою согласились!- любуясь эльфийкой, я слушал ее вполуха.

Нет, ну правда: на ногах - практически мокасины. Подпоясанная меховой полосой рубаха - чем Вам не индейское платье? Косы толщиной в руку! Не хватает только кожаной повязки на голову и украшений.

Аста-даша, тем временем, не замечая моей рассеянности, убежденно продолжала:

- Может никто и не сможет увидеть на мне этот знак, но я то знаю, что он есть! Ты сам сказал, что печать - это символ! Теперь все мое существование им предопределено! - закончив на высокой ноте и немного помолчав, она тихо промолвила, уже как бы для себя, - Может и стоило мне закончить жизнь на вертеле у монстров, чем так ее круто менять...

Ну и чего тут можно сказать в ответ?

- Как нам быть дальше? - спросил я, не будучи уверен, что ответ мне понравится.

Эльфийка еще немного помолчала, видно собираясь с мыслями, и, подняв голову, посмотрела мне в глаза:

- Жажда жизни есть в каждом из нас, я не исключение. Смерть сильно страшит меня, пожившую еще так мало... Надеюсь, что ты, Ортодокс - наместник Ортока и мой нынешний хозяин, не убьешь во мне эту жажду?! - пылко полувопросила она.

- Не хозяин я тебе и не наместник Ортока, сколько уже повторять? - быстро ответил я. Не хватало мне еще ответственности за эту молодую девицу. Ладно выручил из переделки, ну еще подале от гоблинов уведу и все, засим - разрешите откланятся. У меня свои дела и планы. И так их менять приходится поневоле из-за нее, - Поутру сориентируемся и разойдемся каждый своим путем! Ясно? - строго спросил я у эльфийки.

- Нет! - твердо проговорила девушка. Я улыбнулся про себя, потому как она смешно подбоченилась, пытаясь придать уверенности своим словам, - Во-первых, ты - Наместник, и твое желание здесь не играет роли! Печать тому свидетель. Раз смог ее поставить, знать право есть такое у тебя. И во-вторых, не может быть бесхозным клейменое тавром созданье, разумно ли оно иль нет. И я не исключение. Поелику мы разойдемся твоею волей, то, как закон гласит, считаться буду я беглянкой. А ежели приду в свой дом, мне врать не должно, обязана поведать буду о своей-то метке... уж лучше бы на лбу ты мне ее поставил... И буду изгнана с позором, как не любили бы меня родные. Бесправной стану и любой прохожий будет волен охоту на меня начать, как давеча те монстры. - эльфийка значимо разгорячилась во время короткого монолога и даже притопнула ногой, завершая его, - С твоим отныне путь мой совпадает!

Так театрально выглядело ее выступление, да и не раз с момента нашей встречи она невольно меня смешила, что я еле удержался, на всякий случай прикрыв ладонью рот.

- А что тебе законность метки не оспорить? - продолжил я подначивать девицу, - Где те права, что дали мне такое сотворить с тобою?

- Что за вопрос?! - глаза Асты метали молнии, - Ведь говорила я уже и повторю опять: раз смог поставить знак Ортока, тем и закрепил его законность! Осмелится ли кто в подлунном этом мире даже сомневаться, не то - оспорить, в правильности хотя бы помыслов Творца, не говоря уже о проявленьях воли?! - завершая пылкую речь девушка картинно воздела одну руку к небу.

Что ж, хрен бы с ней, пускай пока со мной идет, лишь бы не мешала. Вдвоем идти, конечно, приятнее, да еще и в женском обществе. Но вот это-то общество меня сильно смущало по понятным причинам. На досуге подумаю, как можно нам с ней развязаться. Мы с этими препираниями только время драгоценное зря теряем. Уже минут пятнадцать, как на одном месте стоим, а нам двигать дальше надо, если от гоблинской погони уйти хотим.

- Ладно-ладно, - примирительно начал я, - Бечь далее нам надобно. Кто знает, далече ли от нас ловцы?

- Давай я впереди пойду, - предложила эльфийка, - Тернистую уж больно ты дорогу выбираешь. В Паруньо, так в Паруньо. Пойдем. Теперь, надеюсь, легче путь наш будет, - и она уверенно шагнула в темноту.

Я пожал плечами и не только не стал препятствовать этой самовыдвиженке в проводники, а с удовольствием переложил бремя ответственности за прокладку маршрута на хрупкие девичьи плечи. Надо сказать, что двигаться стало заметно легче. Теперь не приходилось ломиться сквозь сплошное сплетение ветвей. Эльфийка интуитивно находила более легкий путь, избегая буреломов и завалов. Я просто шел за грациозной проводницей, стараясь не отставать, чтобы не потерять ее в темноте, и вяло вспоминал последние события. Попутно пытался размышлять о том, что надлежало сделать в скором времени.

2. Побег

Мы неслись через лес с полчаса. Я доверил прокладку маршрута бывшей пленнице. Убедившись на слух, что гоблины и не пытаются нас преследовать, я последние десять минут просто тяжело бежал, стараясь не отставать от мелькающего впереди и уже начинавшего растворяться в наплывающем мраке ночи черного шлейфа. В начале забега, который я едко окрестил "дорогой жизни", мои глаза быстро адаптировались к сумеркам после света фонарика и бликов костра, но сейчас остроты зрения уже явно не хватало.

Густеющая тьма и цвет волос моей проводницы навеяли аллегорию про поиск черной кошки в темной комнате. Хорошо, что лунный свет робко пробился сквозь легкие облака и нежно разбавил серебряной краской окружающую тьму. Я устало ухмыльнулся и на ходу потер утомленные глаза. Проламываясь в очередной раз через густой бурелом в сознании лениво проплыла мысль: "Как моей нынешней провожатой удается не растерять клоками на сучьях свою дивную шевелюру?"

Подняв тучу брызг мы мигом вброд перемахнули через мелкую неширокую речушку. Не в силах выдерживать и дальше такой темп я скомандовал:

- Стой, - и, уже изрядно запыхавшись, добавил, - Привал!

Девушка послушно замерла. Похоже она устала поболее моего - столько-то пробежать со связанными за спиной руками. Да и босые ноги выдержали серьезное испытание во время этого безумного бега. Страх гнал ее. СТРАХ! Ужас от перенесенных страданий, отвращение к своим мучителям, боязнь, что это может повториться вновь... Такой дикий коктейль переживаний на крыльях стремления жить нес освобожденную пленницу к желанной свободе. Воистину - "дорога жизни"!

Мой стимул был скромнее, и потому усталость тяжким грузом пришпилила меня к так во-время подвернувшемуся пеньку. Чуть отдышавшись я сказал, махнув приглашающе рукой:

- Иди сюда.

Видя, что я вымотан донельзя, она и не сделала попытки сбежать, а доверчиво подошла ко мне. Взгляд в лицо приблизившейся эльфийки чуть не сбросил меня с насиженного пенька очередным припадком истерического смеха. Ржачь был конечно же не к стати, но это дурацкое яблоко во рту! И почему я сразу не вытащил его, еще у поляны? Фух... С трудом остановил себя, утер выступившие слезы.

Взявшись одной рукой за яблоко, другой я чуть оттянул челюсть девицы вниз и сумел, под ее слабый стон, извлечь это безобразие изо рта. Затем, ослабив узел, освободил локти бывшей пленницы. Мне было жаль резать веревку, которая могла еще пригодиться. На всякий случай я растер бедняжке руки, разгоняя застоявшуюся кровь по венам. Она безропотно терпела, лишь издавая тихие звуки при моих особо сильных нажатиях. Через пару минут я отпустил ее раскрасневшиеся конечности.

Освободившись, эльфийка сразу сосредоточила все свое внимание на мешающей ей еловой шишке. Первое время я просто сидел на пеньке, пытаясь прийти в себя от выдержанных нагрузок. Но спустя пару-тройку минут меня начали забавить ее бесплотные попытки. Пальцы терпилицы, пытавшейся ухватить шишку за острый кончик, постоянно съезжали со скользких чешуек. Импровизированная пробка, согреваемая теплом девичьего тела, растопырив свои лепестки никак не хотела покидать укромное местечко. Девица вертелась ужом, пытаясь принять удобную позу, позволящую наконец-то извлечь ненавистный предмет. Все тщетно...

Исподволь я разглядывал освобожденную мною пленницу. Свет двух полных лун загадочно озарял ее идеально гладкую кожу, явно отмеченную равномерным загаром: иначе бы светлей была. Невелика росточком - мне в подбородок, едва ли три царских локтя будет, при том чрезвычайно гармонично сложена. Вообще-то и в моем мире такие особы встречаются. Длинные, пропорционально фигуре, стройные ножки. Хрупкие, но достаточно сильные руки. Тонка станом и невероятно гибка: продолжавшееся противостояние с шишкой тому подтверждение. Позы эльфийки становились все замысловатее. Аккуратные нагие груди воинственно вздымались от неровного из-за борьбы дыхания. Отмеченное печатью справедливого гнева сосредоточенное лицо было прекрасно в своей недоступной и одухотворенной гордости, но и как-то по-домашнему мило одновременно. Когда девушка распрямлялась, ее чудные густые волосы мелкими волнами опускались заметно ниже крепких округлостей попы. В общем - совершенное в своей миниатюрности божье созданье. На мой неискушенный взгляд, кроме ушей она и не отличалась ничем от обычной женщины. Весьма миниатюрной женщины.

В процессе борьбы с инородным телом эльфийка деликатно отошла в сторонку и освободила желудок от яблочного изобилия. Однако пробка ей не покорялась и девица была на грани истерики. Еще чуток, и она себя там покалечит, разорвав к чертям.

Я подумал, что пора как-то обозначить свое присутствие. Встав с пенька, привлек эльфийку к себе и крепко обнял, поглаживая по волосам. Будучи гордым дитем леса, она чуть вздрогнула от такой фамильярности, но вырываться и не пыталась.

- Успокойся, девочка, - я попытался ее утешать. Мне надо было добиться, чтобы она расслабилась, чуть отвлеклась от своего поражения, - Как тебя зовут-то на самом деле?

- Аста, - тихо промолвила девушка.

- Аста? И все? Так просто? - невольно прорвало меня совсем неважными вопросами, - Аста, - покатал я на языке незнакомое ранее имя, - Может я буду звать тебя Эльсия? - вспомнил я придуманное на поляне обращение к девице.

- Меня нарекли Аста-даша, - сделала она ударение на последнем слоге, - Готовя к предначертанному! Но пока все зовут меня Астой, - все так же тихо и восхитительно мелодично журчал ее голосок.

- Так ты еще и Даша! - я намеренно перенес ударение на первый слог и улыбнулся, - Вместе с моим теперь у тебя целых три имени! Буду называть тебя всеми! Дай-ка я взгляну на твои ноги, Аста, - вспомнил я про босые стопы эльфийки, - Ложись на живот, так тебе будет удобнее, - предложил я девушке, бросив на землю рядом с пеньком свою меховую жилетку.

Повторять не пришлось, измученная беглянка постаралась удобнее устроиться на импровизированной лежанке и, согнув ноги в коленях, подняла пятки вверх. Да, досталось этим нежным ножкам. Коря себя за непредусмотрительность - что стоило мне взять ее одежку и обувь с поляны гоблинов? - я достал из своей котомки презентованный отшельником пузырек с целебным эликсиром. И куском ткани, заменявшим мне носовой платок, стал осторожно обрабатывать многочисленные ссадины и царапины на девичьих стопах.

Одновременно я размышлял, как быть с дурацкой еловой шишкой. Рукой не ухватить короткий скользкий хвостик. Можно, конечно, поступить просто - взяв мультитул, но так ее не извлечешь не повредив острыми чешуйками нежной плоти. Мдя... Похоже деваться некуда, придется стать проктологом на время.

Закончив с израненными ногами и капнув целительную жидкость на обожженное место я предложил эльфийке стать на колени. Однако девица заартачилась, она вдруг вспомнила про смущенье. Какое-то время мне пришлось увещевать эту "скромницу", приводя убедительные доводы в пользу скорой медицинской помощи и живописуя жуткие последствия бездействия в отношении данного случая.

- Придется потерпеть! - сказал я, когда пациентка, наконец-то, устроилась на траве (жилетку я предусмотрительно отложил подальше) рядом со мной в коленно-локтевой позе, впечатлившись возможными безрадостными перспективами, - Готова, Даша, радость наша?

Эльфийка уверенно тряхнула тяжелыми кудрями не обращая внимания на исковерканное имя и мое панибратское обращение. Я помял в ладони кусок сала из моих скудных остатков провианта, хорошенько смазав жиром пальцы. Не буду описывать в подробностях всю неприятную процедуру, скажу лишь, что для бедняжки она была серьезным испытанием. Девица на удивление стойко дождалась, когда я извлеку ненавистную шишку, подергавшись, конечно, при этом изрядно, но стараясь не мешать процессу. Как только волнительное для нее событие состоялось, она мгновенно юркнула в кусты, порадовать свободой от елового отвара свой кишечник. Я же тщательно вымыл руки и, сам не знаю зачем, ополоснул злосчастный плод хвойного дерева в речной воде и аккуратно завернул в платок-тряпицу. И, кстати, да! В том самом месте не наблюдалось совершенно никаких отличий от человечьей анатомии.

Слышно было, что и эльфийка плещется в сторонке, совершая туалет. Через пару минут заметно ободрившаяся девушка вернулась, при этом даже в ночном сумраке было ощутимо ее крайнее смущение всем произошедшим. Теперь, когда физические неудобства отступили на задний план, моя спутница явно стеснялась своей наготы. Я извлек из котомки единственную и, хвала всевышнему, остававшуюся чистой рубаху:

- На-ка, Дашутка, надень.

- Спасибо, Ортодокс! - назвала эльфийка запомненное на поляне имя и с благодарностью закуталась в существенно великоватый ей предмет туалета, - Но называй меня Астой, пожалуйста!

Кивнув в ответ на спасибо я пожал плечами и промолчал, не став ее разубеждать про мое имя, а пока она боролась с рукавами, прикинул на глазок размер девичьих ножек и попытался смастерить для нее временную обувь, откромсав от низа жилетки широкую меховую полосу и расплетя на несколько тонких бечевок веревку, снятую ранее с рук пленницы и теперь пригодившуюся.

Для начала я отрезал от получившегося куска шкуры два равных прямоугольника, сложил каждый пополам, мехом внутрь, наделал частых сквозных дырок и надежно соединил края, прошнуровав бечевками и оставив вход для стопы. Концы шнуров, соединивших задники импровизированных тапок, обрезать не стал - ими можно будет обвязать щиколотки, закрепив обувку, чтоб не слетала. Затем из оставшегося мехового лоскута вырезал две стельки и вложил внутрь каждого мокасина, придав объем. Однако не Италия, но для сельской местности и на краткое время, думаю, сойдет.

Похоже девушка была даже большего мнения об обновке. Пока я пытался освоиться в значительно укороченной жилетке, она несколько раз обошла вокруг меня, с удовольствием ступая по земле своими, теперь защищенными от невзгод, прекрасными ножками.

Насладившись этим процессом, девица внезапно шагнула ко мне и поцеловала в небритую щеку. Надо сказать, это было восхитительно! Она сразу попыталась отстраниться, то ли смущаясь своего порыва, то ли уколовшись моей почти недельной щетиной, но я не удержался и, крепко обняв, прижал девушку к себе, усадив на колени. Так мы и просидели некоторое время. Давно у меня уже не было женщины и это соседство приятно пьянило, однако развивать отношения с эльфийкой я вовсе и не помышлял.

1. На поляне

- Ух-ух-ух-ух...- размеренные басовито-утробные звуки плавно летели над землей среди вековых гигантских деревьев, - Ух-ух-ух-ух-ух...- звук плыл сквозь переплетения еловых лап и буреломы кустов подлеска.

Я бежал, ориентируясь по этому звуку и напряженно вглядываясь в непрекращающуюся чащобу впереди, стараясь не повыкалывать себе глаза то тут, то там опасно торчащими сучками и не переломать ноги о затейливые сплетения корней. Да и в каверзную ловушку угодить не хотелось бы. Иногда вдалеке, через редкие просветы среди деревьев и кустарника, мелькала спина то одного, то другого гоблина, за которыми я и бежал. Эти твари двигались очень слаженно, тихими тенями скользя по тысячелетнему лесу. Я же, влипая в очередную паутину ветвей, мысленно костерил нелюдей по матери, зверея от их способности при таких-то габаритах бесшумно преодолевать буреломы. Уже долгие два с лишним часа монстры держали хороший темп, широким ходким шагом ступая нога в ногу. Лишь шумное дыхание непрерывным "ух-ух-ух" выдавало их присутствие в безмолвном лесу. Я еле поспевал за ними, стараясь выдерживать безопасную дистанцию.

И хрен его знает, зачем я увязался за безобразной троицей. Может потому, что с детства не выносил несправедливости? По малолетству мог драться со всем классом сразу (ну без девчонок, конечно), отстаивая правду. За что, бывало, огребал по-полной. Вот все время погони меня и глодал червь сомнения: менее каких-то трех часов назад я имел твердые планы на будущее и уверенность в завтрашнем дне. Сейчас... Сейчас я не знал, что будет минуту спустя.

Покинув вчера обитель отшельника, я направлялся в местечко Паруньо. Собранные мной сведения позволяли судить, что там точно есть зона сильных аномалий. А это верный признак артефакта. Да ждал меня кое-кто по дороге. Но, хочешь насмешить бога - расскажи ему о... Вот и мои планы в одночасье рухнули как карточный домик, стоило на горизонте, а точнее - из лесной чащи, показаться эльфийке.

Я как раз стоял на опушке широкой прогалины посреди леса, укрываясь в тени развесистого куста и пытаясь оценить безопасность форсирования открытого места. Внезапно стена леса на той стороне выпустила из своих объятий стремительно и грациозно движущееся существо. Спустя несколько мгновений я осознал, что это девица, при чем вельми куда-то спешащая. Она ветром стелилась над высокой и сочной травой, стремясь быстрее пересечь открытое пространство. Хвостом кометы за ней струился длинный шлейф распущенных и черных, как смоль, вьющихся волос. Даже с моего места было хорошо видно, как волнующе вздымалась от заполошного дыхания тонкая ткань туники на груди бегущей и соблазнительно колени приподымали ее подол. Когда девушка достигла середины прогала, я понял, что бежит она не куда, а от кого. Из чащи, как два черта из табакерки, выскочили и понеслись вслед за ней, изредка улюлюкая и залихватски посвистывая, ее преследователи.

Мне самому нестерпимо захотелось дать деру. Уже пять с лишним месяцев я обживал этот странный мир, но местную нечисть и сказочных существ знал больше по описаниям да рассказам и видел на примитивных рисунках местных художников. Близко пересекаться с ними мне не часто и не со всеми доводилось. Так вот, Гоблины, именно так - с большой буквы, Гоблины внушали страх своими мощными фигурами с гипертрофированно выпирающими мышцами. Уродливые головы, здоровенные ладони-лапы-кулаки. Называйте, как хотите. От всего их облика веяло угрозой. И не обманули картинки-рассказы, на каждом монстре - кожаный фартук. Что за причуда? Теперь эти твари неслись в мою сторону. Мало, что не по мою душу, зрелище все одно не для слабонервных. И посвист одного, и звуки раскатистого голоса другого загонщика, как бичом подхлестывали преследуемую девицу. Если смогла - она бы полетела, только умчаться дальше от ужасных чудищ.

Последние метры отделяли беглянку от чащи на моей стороне леса. Я уже мог рассмотреть изящные черты одухотворенно разгоряченного лица и грациозные изгибы ее стройного тела. Увидел, что ножки девицы плотно облегает ткань штанов телесного цвета, неразличимая издали. В тот миг, разглядев заостренные кверху ушки, наконец понял, кто передо мной. Я еще успел удивиться. Не уверен на счет эльфов, но разве их дамы бывают брюнетками? Бежала эльфийка прямо к месту моего укрытия. Подсознание зазвонило тревожным колокольчиком в голове. Еще секунды и беглянка нырнет под спасительный покров куста. Епт! Моего куста! А вслед за ней и страшные монстры! В моем мозгу каруселью закрутились мысли: "Что делать? Бежать! Бежа-а-ать отсюда!" Последний рывок эльфийки и...

От кряжистого ствола дерева, к которому прилепился мой куст, отделилась грозная фигура и молниеносным движением, как энтомолог сачком, накрыла беглянку обычным мешком, в коих селяне возят картошку на рынок. Девица взвизгнула, но, получив сильную затрещину, затихла в грубых лапах своего ловца. От неожиданности и испуга у меня перехватило дыхание, а сердце отбило бешеный кан-кан, разрывая грудь. И как пяток минут назад, когда я только вышел к этой прогалине, мы не пересеклись с этим монстром? И ведь стояли все это время почти рядом, даже не подозревая друг о друге, только и разделенные деревом да кустом. Скорее всего, охотник был слишком увлечен наблюдением за опушкой леса на противоположной стороне широкой поляны, что не ощутил моего присутствия. При том он качественно замаскировался, не дав и мне обнаружить себя. Теперь гоблин деловито связывал пленнице, выглядящей на его фоне сущей девочкой, руки-ноги. Подтянулись его напарники.

- Попалась! - удовлетворенно просипел один из загонщиков.

Я сразу про себя назвал его "Сипатый". Эта кличка подтвердила себя дальше, когда заговорили два других монстра. Их низкие насыщенные голоса инфразвуком пробирали до костей, оставляя в подсознании ощущение неведомой опасности. Сипатый же был... сипатым. Скорее всего у гоблина были повреждены голосовые связки. Очевидно поэтому он только свистел во время погони.

Оба загонщика расслабились, присев на траву и ожидая, пока охотник закончит связывать добычу. Все трое, на мой неискушенный взгляд, прям как питомцы одного инкубатора. Одинаково здоровые - существенно крупнее меня, пугающе мускулистые, в сработанных одним мастером кожаных фартуках. Да и громадные безобразные головы ничем особым друг от друга не отличались. Разве, что черепушку одного пересекал заметный издалека и отвратительный даже на такой голове, синюшный рубец. "Меченый", - подумал я.

Охотник закончил несложную работу и, не снимая мешка с ее головы, перекинул пленницу через плечо.

- Чё расселись, лентяи? Ну-ка, живее! - прогудел он, моментом подняв своих напарников с земли.

"Главарь", родилась сама-собой кличка последнего из троицы. Гоблины подхватили из-под дерева, недавно бывшего охотничьей засидкой, нехитрый скарб, вызвав у меня очередную волну сердцебиения от опасной близости монстров, и споро двинули за своим главарем.

Разобравшись для себя, как именовать чудовищ, я потрусил вслед за ними на безопасном расстоянии, пока не заморачиваясь причиной своих действий. Хотя внутренний голос не молчал: "Зачем рушить свои планы, влезая в чужие разборки?" - вопрошал я сам себя, подспудно понимая, что двигает мною неудовлетворенность чувства справедливости. Да! Не люблю, когда маленьких обижают!

Вот я с сумбуром в голове и свинцовой усталостью в теле, как заведенный продираясь сквозь буреломы, продолжал висеть на хвосте этих сволочей, и не думавших притормозить для привала. Уже без малого полгода каждый день я заставлял себя тренировать доставшееся мне в этом мире тело. Хотя оно и было раза в два моложе моего родного, оставшегося где-то в неизвестности, но к моменту обретения мною уже успело обрасти жирком и имело солидное брюшко. Вероятно его обладатель до меня вел весьма праздный образ жизни, что странно для этого сурового мира. Пять месяцев непрерывных занятий ранними утрами: и в зной, и в слякоть, - свои плоды, конечно, дали. Однако изнурительный марафон со сложными препятствиями и постоянное нервное напряжение от страха быть обнаруженным значительно меня измотали.

"Га-а-ады, га-а-ады, га-а-ады!" - стучала кровь в моем мозгу. "Сто-о-ять, сто-о-ять, сто-о-ять!" - отзывались легкие тяжелым дыханием.

Думаю, мысли материальны. Еще через пять минут такого бега эти твари внезапно остановились. Только чудом я это заметил и не выскочил вслед за ними на небольшую полянку. Похоже, гоблины таки решили устроить привал. Они по-хозяйски начали обустраиваться на поросшем мхом, свободном от другой растительности островке воздуха и света среди величественного леса. Сипатый уже сбросил с плеч свою поклажу и извлек на свет ведро, видимо выдолбленное из толстого полена. Наполнив его водой из небольшого родника, журчавшего у подножия крайних деревьев, он, шумно фыркая, напился и, зачерпнув опять, передал емкость своим напарникам, тоже освободившимся от ноши.

Невероятным усилием воли я заставил себя подыскать удобное для наблюдения и более-менее безопасное место, где и рухнул почти без сил. Однако вид освежающихся гоблинов заставил жажду таки пересилить усталость, и воспользовавшись царившей пока на поляне шумной суматохой, я все же стряхнул с плеч котомку, тихонько извлек флягу и с жадностью иссушил оставшиеся в ней жалкие глотки желанной влаги. Чуть отдохну и надо будет аккуратно подобраться к родничку или берущему в нем начало ручейку и восполнить мой запас воды. Но это - позже, сейчас же силы надо хоть чуток восстановить, лежа спокойно... Думая об этом, стянул с головы бандану и утер взмокшее лицо.

"Все мы учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь", - эта крылатая фраза едкой желчью разъедала мой мозг последние полчаса. В детстве среди прочих лыжно-велосипедно-танцевальных секций и кружков я успел позаниматься и кубинским боксом. Было это еще классе в третьем. Тренировался я усердно, но продлилось увлечение сие всего-то месяца три-четыре. Не потому, что надоело, а ввиду заботливости моей матушки, испытывавшей сильную тревогу за целость различных частей моего тогда щуплого тела. Особенно маменька радела за невредимость моего носа, потому и дорога в секцию завернула в танцевальный кружок лет на пять. Надо сказать, что этот боксерско-танцевальный поворот судьбы не помешал мне в четвертом классе крепко поломать оберегаемый родительницей нос, красиво встретив им во время игры в салочки на школьном дворе лоб такого же шалопая. Оба мы бежали, смотря в сторону и не видя ничего перед собой, лишь за мгновение до столкновения повернув головы по направлению движения. Итог - у него большая шишка, прошедшая через неделю, у меня же перегородка искривлена до сих пор, иногда создавая неудобство при дыхании. Ну... то есть была искривлена до попадания сюда: в этот мир, в это тело.

Но я отвлекся. Как я начал говорить, мое умение отстаивать свои интересы с помощью физической силы и ловкости имеет явно шаткую опору. Трехмесячный курс кубинского бокса в глубоком детстве, года четыре полусамостоятельных занятий карате и йогой в юношестве, курс молодого бойца в рамках военной кафедры института, да несколько занятий ножевым боем уже в зрелом возрасте, полученных в клубе просто для саморазвития и ввиду трепетного отношения к режущим предметам, кои я неспешно коллекционировал. Этот скудный набор умений гордости не вызывает, а в редких сложных ситуациях и раньше заставлял меня поволноваться за сохранность своего фейса. При нынешних же обстоятельствах он вообще не выдерживал всякой критики. Конечно, время, проведенное здесь, я даром не терял. И в этом мире нашлись добрые люди, с удовольствием передавшие мне часть своих знаний и умений в деле умерщвления себе подобных, но... Растяжка, рефлексы, резкость движений - несмотря на упорные тренировки, все в этом теле пока, как мне казалось, оставляло желать лучшего...

И, как на зло, не взял я в этот свой поход, планировавшийся мирною прогулкой, никакого серьезного оружия. К отшельнику я двинул значительно нагруженный дарами. Уже одно это заставило меня отказаться от части привычной амуниции. А главное - необходимость вплавь форсировать широкую и стремительную Выляну, воды которой быстро взращивали ржу на поверхности металла. Тогда не сильно ведь и сомневался я, прихоранивая большую часть своей снаряги. Сказать по совести, решение то значимо себя оправдало. И до обиталища затворника дошел я ходко, если не брать двухдневную задержку у безымянного озерца. И самого молчальника разговорить мне удалось довольно-таки легко, расставшись с большей частью моей поклажи, для этого и взятой. Взамен же получил я новых сведений чуть не целый воз, да уместились в голове все, не обременяя плечи весом. Ну и снадобий пара котомку, значительно опустевшую еще тогда у озера, не шибко загрузила. И теперь лишь нож охотничий висел на боку, да многофункциональные пассатижи лежали в поясном чехольчике. Ни арбалета, ни меча, ни другой значимой в бою железки... Разве еще праща в кармане приютилась. Ну так она больше по птицам, для охоты то бишь. И к ней еще каменья надо поискать, чего с собой таскать-то лишний груз?.. Ах да, забыл про кнут, пятком петель обвивавший мой пояс. Еще в школьные времена довелось мне пасти коров на каникулах, и не раз. А уж искусство укрощения этих рогатых, конечно, не постигалось без владения кнутом. Тогда, по малолетству, развлекались мы вышибанием на счет консервных банок с пенька из целой группы. Суки не толстые сшибали на спор. Да и других забав с кнутом хватало: и опасных, и не очень. В этой же новой для меня жизни, чтоб прокормиться, успел я побатрачить пастухом. И вот кнут здесь я освоил очень быстро и, мнится мне, довольно виртуозно. Если подопрет, то одному-то гоблину успею выбить оба глаза. Но вот с тремя, боюсь, никак не сдюжу...

А складывающаяся на полянке перед моим взором обстановка требовала таки решительных действий. Гоблины, очевидно, задумали какое-то непотребство. С момента остановки они развили просто кипучую деятельность. Во-первых, Главарь споро обустраивал внушительное кострище и небольшую дровницу рядом с ним. Во-вторых, пленницу заново связали в немыслимо вызывающей позе, поставив на четвереньки и лишив абсолютно всей одежды. При чем проделали это очень виртуозно и быстро для своей, с виду неуклюжей, комплекции. В-третьих, эльфийке зачем-то насильно скормили десяток "чумных" ягод, которые туманили сознание, как бы опьяняя, однако имели один негативный нюанс, выражавшийся в кратковременном расслаблении гладкой мускулатуры. Можно и дальше загибать пальцы, считая в-четвертых, в-пятых и далее по списку.

Так, второй из жуткой троицы деловито тесал из срубленного молоденького деревца длинный кол, попутно его окоряя. Рядом с ним уже лежала пара крепких на вид рогулек, подготовленных аналогичным образом. Третий гоблин в это время налаживал какую-то конструкцию из кожаного мешка и тонкой трубки, подвесив ее на сук и наполняя водой из родничка. Только увидев дальнейшие действия этого гоблина, я понял, что это самая настоящая клизма, вернее - кружка Эсмарха, кустарная, но вполне рабочая. Пока первые двое были заняты своими делами, вивисектор дважды успел испытать по назначению свою приспособу. Пленница орала как резаная, а этот хмырь спокойно собирал испускаемую ей отработанную жидкость в деревянное ведро, выплескивал подальше под кусты и заново наполнял ужасную кружку водой из родника. Теперь я понял, зачем были ягоды - для облегчения процесса. На третий раз Сипатого, видимо, устроила прозрачность исторгнутой эльфийкой воды, потому как он оставил клизму в покое и отошел по каким-то делам в лес, благо не в мою сторону.

Костер уже полыхал во всю, и Главарь закидывал в него камни, собранные только что по округе. Второй гоблин уже отложил заостренный кол к рогатинам и теперь сосредоточенно долбил топором старый пень, лишая тот сердцевины. Спустя несколько минут он наполнил получившуюся импровизированную емкость водой, а Главарь по одному выкатил сучком из костра десяток самых разогретых камней и опустил их в нее. Судя по появившемуся пару вода хорошо нагрелась. Меченый нарубил с елок и сосен вокруг полянки молодых побегов и забросил в эту "кастрюлю" вместе с парой еловых шишек. А Главарь порылся в карманах фартука и извлек пучок какой-то травы, добавив его к адскому вареву.

Тем временем вернулся третий гоблин. Стало ясно, зачем он ходил в лес. В руках Сипатый принес целый мешок зеленых яблок-дичек. Пока готовился хвойный настой, вся троица расселась кругом и быстро покромсала их в стоящее по центру деревянное ведро.

Наоравшись, эльфийка замерла неподвижным изваянием. Я разглядел, что гоблины связали ее на славу, привязав локти к коленям и заставив перекинутой через талию веревочной петлей сильно прогнуть спину, оттопырив попу вверх. Длинные волосы пленницы похитители закрутили в толстый жгут и привязали к этой петле, вынудив эльфийку запрокинуть голову назад. В такой неудобной, но надо сказать соблазнительной позе она и стояла все это время, включая и процесс промывания кишечника. Со стороны девица напоминала тугой лук, с волосами вместо тетивы.

- Пора, - прорычал Главарь, сунув палец в варево и убедившись, что оно успело несколько остыть.

На пару с Сипатым они наполнили ведерную клизму теперь уже получившимся теплым отваром. Пленнице в четвертый раз пришлось выдержать унизительную медицинскую процедуру. Правда в этот раз она уже не кричала, а лишь обреченно стонала. Переместив содержимое кружки в кишечник эльфийки, Главарь, ничтоже сумняшеся, выцепил из "кастрюли" распаренную шишку и, как бутылку пробкой, заткнул бедную девицу, чтобы жидкость не вытекла. Учитывая объем хвойного отвара, меня посетила глупейшая мысль: "Почему не полилось из ушей?"

Второй гоблин, еще во время изучения его напарниками закона сообщающихся сосудов, извлек откуда-то толстую гибкую трубку из непонятного материала и с воронкой на конце и уже почти полностью пропихнул ее в пищевод своей жертве. "Чумные" ягоды и здесь облегчили процесс. Сипатый по-хозяйски убрал ненужную теперь кружку и стал помогать Меченому. Один из этой пары неспешно засыпал в воронку резаные яблоки, другой аккуратно проталкивал их веточкой через трубку в желудок пленницы.

Вечерело. Основной костер почти прогорел, дав жаркие угли, и старший троицы похитителей, озаряемый зловещими багровыми бликами от вспыхивающих местами языков пламени, воткнул по его краям обе рогулины и теперь подгонял их по высоте, пристроив в развилках подготовленный кол.

Тут меня осенило. Наблюдая за разворачивающимся на полянке действом и пытаясь глубже спрятать свой страх, я никак не мог понять, что за чудной обряд с участием эльфийки вершит  эта троица. И вдруг все странные действия гоблинов сложились в целостную картину.  Меня торкнуло: "Да эти ханурики просто решили сварганить себе ужин!" Хорошенько прочистили внутренности своей добыче, еще и придав им  хвойно-травяной аромат, и нафаршировали яблоками. Теперь ее осталось только зажарить! Ну, сучьи дети, е.. их мать! Гурманы херовы! Возмущение затопило меня, чуть отогнав страх перед монстрами.

У меня в мозгу боролись, пока без видимого преимущества, две мысли: "убежать-не-видеть-забыть" и "пойти-на-поляну-вломить-козлам-стать-героем-спасителем". До этого, пока не было угрозы мне самому, я просто наблюдал за гоблинами. При этом, конечно, напряженно думал, что в моих силах предпринять.

Наладив костровые принадлежности, Главарь вновь переключился на пленницу. Он стал ее связывать по-новому. Очевидно, прошлая поза была этим людожорам удобна для подготовительных процедур. Сейчас же добычу нужно было нанизать на шампур и равномерно зажарить. Для этой цели гоблин, развязав предыдущие узлы, с помощью напарника сложил пленницу практически пополам, привязав согнутые в коленях ноги возможно плотнее к туловищу. Ее локти он просто стянул веревкой за спиной. Девица даже не пыталась сопротивляться, покорно принимая требуемые положения.

Краем сознания я удивился, насколько компактной стала поза их жертвы. Сейчас она напомнила мне лягушку. Все это время я судорожно размышлял, как помочь бедной девушке. Четко сознавая, что и против одного гоблина не выстою в поединке, что уж говорить про троих, я вспоминал все, что узнал за эти пять месяцев о странном мире. Местный люд, с кем довелось мне пообщаться, уверен был до глубины души, что вся эта лесная сказочная братия со времен Истового Замирения свято чтит суры "Закононапутствия". Все сказы, что слышал я за это время, практически не поминали случаев беспричинного нападения волшебной нечисти на людей. Также мне кто-то говорил, что Гоблины трепетно относятся, по-крайней мере относились раньше, к магическим символам, и у меня мелькнула одна мысль, связанная с этим.

А на поляне Меченый положил кол-шампур рядом с добычей и, поводив рукой над углями, добавил в костер, видимо не удовлетворившись жаром, еще тройку полешек из сложенной Главарем дровницы. Глядя на это я пытался себя убедить, что если мой сценарий и погорит синим пламенем, то меня не зажарят вслед за нафаршированной эльфийкой.

Старший же, намотав волосы пленницы на кулак и пользуясь последними отблесками заходящего солнца, примеривался толи снять с нее скальп своим внушающим уважение тесаком, толи вообще отрезать голову. Понятно дело - мало кто волосы жевать согласится. Хоть он и не спешил, ожидая когда напарник закончит с углями, медлить больше было нельзя. Сумерки на глазах отвоевывали пространство у уставшего дня, размывая окружающие предметы.

Извлекши заранее из своей котомки практически самую ценную часть моего нынешнего снаряжения, я убедился, что артефакт работает "как часы". В этом мире такая вещица дорогого стоила, и не буду сейчас говорить, каково мне было ее раздобыть. По-нашему - здесь глубокое Средневековье. Из источников света - факелы да масляные лампы. Может еще что и встретишь изредка - и оно будет такого же древнего роду-племени. А у меня был фонарик! Небольшой черный цилиндр, источающий мощный пучок яркого белого света. С виду - обычный светодиодный "китаец". Но по сути - нечто большее. На фонаре не было кнопки, его корпус вообще был единым целым, при чем - вместе со стеклом. Да и стекло ли это? Прежний владелец, желая проникнуть в суть "чертова огня", иначе он фонарик и не звал, лупил по нему кузнечным молотом, но - увы... постичь секрет волшебного света ему не удалось, а совершенно невредимый фонарик через время стал уже моей собственностью. Отсутствие кнопки ничуть не ухудшало его качеств: свет зажигался и гас по воле мысли. И как маленький, но приятный бонус - отсутствие батареек. Фонарь не требовал зарядки. Совсем! Однако, насколько это было мне известно, он проработал уже не менее двух сотен лет и вроде разряжаться не спешил.

Так вот, мысленно простившись с жизнью и постаравшись придать твердость своей походке, я вышел на поляну со включенным фонариком и сосредоточился на том, чтобы по очереди освещать головы монстров, надеясь так получше разглядеть их реакцию и предугадать намерения. Ну, по возможности, конечно. Теперь главное - верить, что задумка удастся, и ни в коем случае не колебаться в себе! Ведь вера в победу - есть уже ее половина...

- Добычи по силам! - приветствовал я нашу троицу вроде как по старинной традиции.

Картина маслом. Все трое, синхронно обернув свои страшные морды в мою сторону, отвалили челюсти вниз, изображая высшую степень удивления. Свет, исходящий из моей руки, их взволновал. Даже уже смирившаяся со своей участью пленница сумела, насколько позволяли путы, поворотить свое личико ко мне.

Тут мои нервы не выдержали напряжения. Ситуация просто жуткая. Три кошмарных монстра на поляне. В моем скудном арсенале нет ничего существенного, что можно им противопоставить. Дыханье смерти топорщит волосы на голове! И тут - прелестное девичье лицо, просто огромные изумрудные доверчивые глаза. Милые острые ушки, добавляющие пикантность облику девицы. Восхитительные, хоть и намотанные на кулак мерзавца, вьющиеся и черные как смоль волосы. И яблоко! Крепко зажатое в острых зубках зеленое яблоко, заставившее рот открыться большой буквой "О"! Наверное, забив желудок жертвы до отказа нарезанными кусочками, гоблины воткнули его пленнице в рот, чтобы не дать срыгнуть эту начинку.

Меня пробил просто дикий смех, я хохотал до икоты, сбрасывая чудовищное напряжение момента. Фонарь прыгал в руках, заставляя плясать на окружающих поляну деревьях странные тени. Гоблины впали в еще больший ступор.

- Вы нашли мою потерю! - "обрадовал" я их, едва отсмеявшись, и прошел чуть вперед, занимая позицию между жарником и пленницей.

Не дожидаясь, пока гоп-компания придет в себя, кинул на жаркие угли кольцо для ключей, которое еще заранее зажал в ладони. Раз не напали сразу, есть шанс решить все в словесном поединке.

- Эльсия, - обратился к эльфийке, на ходу придумав имя, - Я огорчен недостойным поведением моей собственности! - и посмотрел на гоблинов: - Спасибо, други, что способствовали торжеству закона леса и гор! - произнося величественную фразу из "Закононапутствия" я присел, не мешкая захватил губками пассатижей своего мультитула почти мгновенно разогревшееся до красна кольцо и прислонил его на пару мгновений к нежной коже на ягодице эльфийки.

Запах паленого мяса и утробный крик пленницы через набитый рот наполнили пространство одновременно. Кольцо я сразу убрал с глаз долой, распрямившись и заложив руку за спину, но рубец ожога багровым кругом уже явственно проступил на девичьей попе. Прежде, чем так жестоко поступить с бедной девушкой, я хорошо подумал, но иного варианта, как представить пленницу уже чьей-то собственностью, надеясь на уважение гоблинами вековых законов, просто не видел. Ну не меряться же мне, в самом деле, с ними силой, заведомо предвидя кислый для себя исход? Да и место для тавро я выбрал одно из самых сокрытых от чужих взоров. Не будет же девица прыгать неглиже пред каждым встречным. Такими были мои рассуждения.

Хоть я и погасил фонарик, все же стараясь экономнее расходовать его ресурс, боюсь не вечный, гоблины практически впали в транс, глядя как я голыми руками, мультитул им был почти не виден, да и не ведали они такого инструмента, взял из огня печать Ортока. Да-да, пустой раскаленный круг символизировал здесь все сущее и мог быть использован только великим Творцом или его наместником. Никто иной не смог бы и коснуться такой печати, да и не пробовал, страшась ужасной участи, должной сразу постигнуть нечестивца. Я в глазах гоблинов сотворил чудо. Да и в добавок осенил багрянцем "круга власти" их добычу.

- Освободи ее, - стараясь закрепить успех я обратился к старшему.

Девичьи волосы как вода просочились сквозь разжатую ладонь Главаря. Он еще не определился, как быть, и потому убрал тесак от, хвала всевышнему, еще не снятого скальпа пленницы, и легким касанием острой стали рассек связывавшую ее ноги веревку. Освобождать руки своей законной добыче он не спешил.

- Кто ты? - через силу облизав пересохшие губы спросил Главарь.

Эльфийка, воспользовавшись частичной свободой, разогнулась и, не смотря на связанные руки, попыталась сесть. Видимо пробка в известном месте и ожог на той же части тела существенно помешали этому, потому как пленница сразу изменила позу, встав на колени.

- Я Ортодокс! - многозначительно произнес я, стараясь не расхохотаться от забавного вида девичьего лица с яблоком во рту и еще сильнее озадачив незнакомым словом этих монстров.

- Вставай, Эльсия, - чуть нагнувшись, я подкрепил свои слова, потянув эльфийку за волосы, - Нам пора!

Пленница вскочила на ноги и неуловимо грациозным движением прижалась ко мне.

- Ээээ... Постой-постой! - Меченый пришел в себя быстрее главаря, - Добыча наша! - пробасил он, угрожающе шагнув в мою сторону.

Девица ощутимо вздрогнула всем телом и еще теснее постаралась прижаться ко мне. В красных бликах раскаленных угольев рельефные фигуры охотников выглядели особо зловеще. К тому же свет догорающего огнища поневоле делал сумерки вокруг себя гуще и мрачнее.

- Лишь то, что не принадлежит никому, может считаться законной добычей, - философски изрек я очередную фразу из "Закононапутствия" и назидательно поднял вверх фонарь, снова его включив. Столб света вспугнул рой ночных мотыльков, постаравшихся вновь окунуться в темноту сгущавшейся ночи. Во след порскнули и летучие мыши, охотившиеся за ними. Это длилось всего миг, но впечатление на гоблинов произвело, - Или здесь есть кто, готовый нарушить Вечное Соглашение? - насколько смог грозно вопросил я, выключая фонарик.