LuluLat

Снежные крупные мухи кружились в желтом свете уличного фонаря, постепенно завоевывая себе все больше пространства в этом мире. Неподалеку от фонарного столба стоял фургон. Ты, наверняка, видел такие? Одинокие, неприметные гиганты неопределенного цвета с частыми плевками ржавчины. Лучше беги от них.

Внутренний мир фургона был богат на несколько больших мониторов, кучу мигающих лампочек и неподвижно сидящего Смотрителя №00057. Тот неотрывно следил за происходящим на экранах, изредка нажимая какие-то кнопки и дергая рычажки. Взгляд был до ужасающего пустым и стеклянным.

На экране светилась радостными огоньками небольшая городская площадь, уже украшенная к Новому Году. Вокруг огромной ели, стоящей по центру, теснились маленькие палатки, несущие праздничное настроение, горячий глинтвейн и имбирные пряники. Редкие прохожие в достаточном количестве рассеянно бродили, ловя снежинки на шапки и шарфы и приключения еще куда-нибудь.

По площади промчался рыжий мальчишка, прижимая к груди бумажный пакет. Городская брусчатка возмутилась. Она была в почтенном возрасте и не терпела наглых бегающих юнцов. Бах! Большие красные елочные шары рассыпались по снегу под негодующий крик мальчика.

Смотритель №00057 вздрогнул. Изображение на мониторах отражалось в его глазах. Секунда –и воспоминания ударили его в грудь, проглотили тихо гудящую технику, заполнили собой тесное пространство фургона. Лампочки тревожно мигнули.

Маленький мальчик ловит свое искаженное отражение в таком же красном шаре и смеется. Детский смех путается в мишуре, а потом исчезает в стеклянных сосульках. Тот же малыш разрывает упаковочную бумагу, как совсем незначительное препятствие к желанному подарку, сопит и торопится.

– Джек, не спеши, подарок от тебя не убежит! – приятный женский голос, наполненный теплотой и безусловной любовью. Джек – это он?
– М-мама? – Смотритель №00057 вцепился в стол и закрыл глаза. Его реальность рушится.

Картинки в голове сменяют друг друга одна за одной. Яркое воспоминание по имени Кайла заставляет Джека вздрогнуть. Он помнит тонкий аромат лаванды и ямочки на щеках. Помнит, как накручивал на палец прядь ее каштановых волос. Кайла смеялась и махала на него руками.

Мониторы бешено замерцали. Блики отражались в безумных глазах Смотрителя №00057, пытаясь достучаться до его разума.

Джек вспомнил, как пришли Старшие. В безликих белых костюмах, они протянули ему две маленькие морковки. Синяя Морковка открывала тебе тайну Смотрителей и Мира Выше. Красная Морковка стирала память и отправляла жить массовкой в обычный мир.

Смотрителя №00057 больше не было. Был Джек, потерянный и захлебнувшийся в отчаянии и панике. Открыв дверь фургона, он вдыхал морозный воздух и ощущал, как снежинки с недоверием касаются его лица. Монитор разлетелся вдребезги. Джек закричал, рассыпался пикселями и смешался со снежной крошкой.

На площади показалась влюбленная пара.
- Странно, людей почти нет. Вечером тут всегда народу полно! - парень в синей шапке повернулся к своей спутнице. Та в недоумении пожала плечами.

- Горячий чай! Пряники! – торговка в пуховой шали возникла перед молодыми людьми словно из ниоткуда, заставив тех отшатнуться.
- Подарки, сувениры! – раздались крики зазывал.
Заиграла музыка. Площадь стала быстро наполняться людьми.

Матрица чуть не дала сбой, но Смотритель №00058 уже опустился в кресло перед новым монитором и нажал кнопку.

Музей Древности встречал посетителей гостеприимно распахнутыми дверями. В лучах солнечного света, проникающих через витражи, кружились пылинки, бесшумно оседая на паркет. Я скучала в своем заточении и в сотый раз слушала великолепную, по мнению экскурсовода, историю глиняного черепка. Туристы усиленно изображали интерес, кивали в такт восторженным восклицаниям и нажимали на кнопки фотоаппаратов.

Одному маленькому человеку было плевать на черепки, исторические факты и музей в целом. Он оторвался от группы и остановился напротив моей тесной тюрьмы. Долго изучал статуэтку в виде лежащей кошки. А потом протянул руку и дотронулся до бронзового носа. Вспышка!

Творец создавал меня совершенно иной. Я - Страж на границе двух миров — мира живых и мира мёртвых. Бесшумно перемещалась из одного в другой, и их обитатели склоняли головы передо мной. Нежность, окутывающая тело, со временем становилась частью меня — мягкая, пушистая. Хитрость, поселившаяся в зрачках, приоткрывала завесу в мир духов, где мне являлись тьма и свет, магия и шарлатанство. Отвага, рожденная дыханием Творца, в момент опасности или охоты искрилась на кончиках усов. Я приходила из ниоткуда и уходила в никуда. Ничьи приказы не исполнялись, только просьбы, и те не всегда. Решение, как поступить, всегда было за мной. И дети мои были вскормлены истиной - "никто не имеет власти над нами".

Я приносила пользу мирам, охраняла жилище, в котором селилась, разгоняла мелкую нечисть, в конце концов предсказывала погоду. Для меня не существовало тайн ни в одном из миров, но зависть и желание власти погубили разум Хаоса. Он обозлился на Творца за то, что тот не позволил ему посещать мир живых. По крайней мере, мне была открыта лишь эта причина.

Однажды в тёмную ночь, когда даже самые яркие звёзды тонули во тьме неба, Хаос поджидал меня на границе. Искры на усах вспыхивали, предупреждали, но я настолько уверовала в свою неуязвимость, что пренебрегла знаками. Плата была огромной. Хаос запер меня в статуэтку, как иронично, кошки, и спрятал глубоко под землёй. Не учёл лишь одного - люди любопытные, им понадобились лишь пара тысячелетий, один скучающий человек лет пяти со своим любопытством и вот я свободна. Вспышка!

Рев мальчишки. Ему немного обожгло пальцы. Великая Мау, Кошачья Богиня, Повелительница Мурчащих Морд вернулась. Хаосу не победить. Из дверей музея выскочила большая полосатая кошка и, посмотрев на солнце, тихо мяукнула.

Мои дети почувствовали, отозвались. В тот день люди не придали значения, почему вдруг коты, кошки и даже котята утробно замурчали, глядя в небо. Впрочем, они редко придавали значение чему-либо, если это не касалось их самих.

Я же услышала зов тысяч и тысяч кошачьих душ, взывающих ко мне. Голоса сотни запертых котов и кошек, лишенных воли и простой радости от ощущения весеннего ветерка, играющего с их шерстью. Жалобный плач настоящих охотников, развлекающих людей игрой с глупой заводной мышью. Хищников, вместо сочного куска мяса глотающих склизкий паштет из пакетика. Меня передернуло.

Необходимо будет собрать немного кошачьей мяты, корней с корневищами валерианы, добавить каплю моей крови и алмазный порошок. Дождаться новолуния, прошептать заклинание, известное только мне, и пустить волшебство в воздух. Уже утром люди станут по-другому относиться к котам. Мы принесем мур-мур в этот мир. Глобальный мур-мур. Слишком долго мои дети терпели унижения, безвкусную еду и дурацкие игрушки.

Коты будут править. Котов будут почитать. Корова – священное животное? Ха, все забудут об этом, едва последняя частица волшебства коснется земли. Никто больше не посмеет тревожить спящее Котейшество. Никто не посмеет тронуть хвост Кота или отрезать усы. Рыбок из аквариума принесут по первому требованию. Когтеточки и переноски будут сожжены. Коту позволено точить когти там, где пожелает его душа. И никаких больше дурацких ошейников с колокольчиками.

Это будет. Но позже. Сначала мне нужно где-то раздобыть кошачью мяту и ещё парочку простых ингредиентов.

Да пребудет со мной сила Усатых Морд!

Поющие бокалы

Привет. Меня зовут Мия и я призрак. Долгие скитания по загробному миру дали понять, что никто не ждал тут очередную маленькую душу. Поэтому, взяв призрачные ноги в призрачные руки, я отправилась на поиски надежного пристанища. Такое нашлось скоро, в маленькой деревушке, стоящей посреди соснового леса.

Облюбовав из всех домиков один, с симпатичной красной крышей, ночью я прошмыгнула в каминную трубу и оказалась в гостиной. Внезапно темнота сверкнула на меня желтыми глазами и зашипела. Да, животные видят нас, а мы можем взаимодействовать с ними. Например, дернуть за хвост или почесать за ушком.

Решив задобрить своего нового соседа, я осмотрелась, увидела корзину с разноцветными клубками шерсти и скинула один в шипящую темноту. Та заурчала в ответ и, забыв про меня, ускакала прочь.

Покружив по комнате, я заметила старый сервант. На его полках помимо расписных тарелок, фарфоровых фигурок и чайного сервиза, стояли они. Винные бокалы. Одинокие и забытые сейчас, когда-то они были гордостью праздничного стола.

Призрачное сердце (или то, что вместо него) затрепетало. Я переместилась в один из бокалов и замерла. Из него можно было бы пить легкое белое вино, с ноткой зеленого яблока и пчелиного воска. А другой бокал просто создан для тягучего, плотного красного вина, оставляющего дорожки на стенках и дающего нотку перца чили. Моя душа словно оказалась в раю.

Почему, собственно, я не там? И не в другом, не менее интересном месте? Все просто. Кода-то я работала сомелье в одном известном ресторане. Его владельцы оплатили мне поездку в Грецию для знакомства с необычным вином. Попробовать его было смыслом моей жизни на тот момент. Но автомобильная авария повернула все по-другому и теперь я призрак.

Утром я увидела хозяйку дома. Она всплеснула руками, когда увидела, что Брюс (желтоглазая, шипящая темнота) полностью размотал клубок белой шерсти по всей комнате. Шутливо погрозив пушистой морде кулаком, женщина начала убирать ночной беспорядок.

Позже я узнала, что ее зовут Розалин. Она любила вязать шарфы, носки и свитера своим внукам, болтала с соседками, которые иногда заходили к ней за мукой, сахаром или просто так. Летом на кухонном столе часто появлялись персики и полевые цветы. А иногда по вечерам дом наполнялся старыми мелодиями с виниловых пластинок.

Зимой, в тихие сумерки, Роз любила садиться в кресло и листать толстый альбом с фотографиями. Легкая грусть приходила в этот дом в такие вечера. Брюс вытягивался у камина и смотрел на огонь, а я начинала бродить от бокала к бокалу, заставляя их тихонько звенеть.

По этому звону Розалин начала догадываться о моем присутствии. Может, ее так же натолкнула на эту мысль опрокинутая непонятным образом ваза или постоянно падающие отовсюду предметы? Ничего такого, призракам тоже нужно развлекаться.

Поющие бокалы, так Роз это называла, не пугали её. Наоборот, она смеялась. Наверное, эти звуки кружили её в вихре воспоминаний, унося в день свадьбы или в дни семейных праздников.

Однажды домик с красной крышей посетил внук Розалин. Малыш Хью. Громкий и неугомонный, он не давал заскучать своей бабуле. Брюс в это время предпочитал жить за креслом, а я переживала за сохранность бокалов, иногда намеренно громко и угрожающе хлопая дверьми серванта. Это пугало рыжего сорванца, и он старался держаться подальше.

В тот дождливый вечер, когда Хью, скучая дома, играл в солдатиков, тоска буквально съела меня. Я начала перемещаться из бокала в бокал, легонько дуть на стекло, трогать стенки и верить, что в них тоже есть душа. Раздался тихий, печальный перезвон. Полилась песня.

– Ба, что это? – маленький мальчик замер, прислушиваясь к непонятным звукам.
– Тшш, Хью. Просто слушай. Это поют бокалы.