LinAS111

Nikon d40x

Это не было концом света, это было концом человечества. И я должен последним отыграть панихиду по цивилизации, умершей в один день.

Начало 21 века сопровождалось катаклизмами: цунами, наводнениями, землетрясениями. Все это наводило на мысль, что скоро произойдет более глобальное событие. Когда все боялись свиного гриппа и атипичной пневмонии, миллионы скептиков смеялись открыто над этими страхами. Тогда они оказались правы.

Сейчас, я, сидящий среди развалин эпохи, пишу эти слова и мечтаю о том, чтоб и 13 июня 2015 года слова всех скептиков мира подтвердились, но этого не произошло.

Лето начиналось как обычно для нашей полосы - дождями и тучами. Иногда мелькали новости о некой болезни, вирусе, который тихим сапом начал поглощать южную Америку. Еще пару дней и новостные ленты объявили о первых летальных исходах. Смерть? Кого ей сейчас удивишь.

Все стало восприниматься по-другому, когда вирус пришел в Россию. Дальняя угроза стала невыносимо близкой. Люди начали паниковать. Я продолжал ходить на работу, но когда у одной из наших сотрудниц умер муж, все изменилось окончательно.

В городе началась паника, хотя вандализма еще не было. Скупали все - от жизненно необходимых спичек, до чехлов для мобильников. Кто-то видимо еще рассчитывал, что все устаканится и на кризисе можно будет заработать.

7 июня по официальным данным от неведомой болезни погибло около 30% населения Земли, точные цифры уже никто не считал, как никто и не хоронил трупы. В стране ввели чрезвычайное положение, объявили комендантский час. Повсюду бродили люди с автоматами, но знали ли они что делать? Они гибли, так же как и все.

Моя семья еще держалась, продовольствие у нас было, хоть и не много, но его хватало, мы старались не выходить из дома не контактировать ни с кем, даже друг с другом. Была надежда, что переживем эту болезнь. Но оптимизму было не место в тот момент. Первые симптомы появились у моего младшего брата, а это значило, что все в нашей квартире были инфицированы.

Особенность болезни была в том, что у нее не было тяжелой стадии, синдромы простой легкой простуды за пол часа могли убить человека. Кто-то умирал через час, кто-то через неделю. Но то что за насморком шла смерть уже ни у кого не вызывало сомнения.

Мой брат умер ровно 13 июня в 13.45 по московскому времени. Я видел слезы своей матери, ее трясущиеся руки, безмолвные крики и обездвиженное тело. Отец нервно докуривал последнюю сигарету в соседней комнате.

Мы хотели похоронить тело Андрея за нашим домом, но мать не отходила от него и мы решили немного подождать. На улице начинало темнеть, я лег спать. Сквозь сон я слышал разговор родителей.

-Игорь, мы должны это сделать! Я не хочу чтоб Артём погиб из-за нас! - На повышенных тонах объясняла мама.

- Остановись, еще не все потеряно, может завтра ученые найдут вакцину и мы вылечимся все?! -достаточно спокойной с мужской солидностью отвечал папа.

- А если нет? Кому мы нужны? Вакцина разойдется по элите, а нам ничего не достанется. Ты не видишь, у него еще нет симптомов, может он выживет?

- Мы не можем сделать это. Ты задумывалась о нем? Жить или умереть, зная что твои родители самоубийцы?

Папа пошел искать недокуренную сигарету в пепельнице, где кроме самого пепла уже ничего не было.

Разговор затих, и я уснул.

Сквозь сон я услышал хлопок, раздавшийся где-то совсем близко. Я был так вымотан за эти дни, что не могу проснуться именно сейчас. На улице стало светать и ярки солнечный свет заставил открыть глаза. Я пошел в соседнюю комнату. С того момента я стал другим. В луже крови лежали два тела. - Они все-таки сделали это. Но зачем? - в моей голове еще не осознавалась смерть брата, смерть родителей окончательно выбила меня из колеи.

В критические моменты меня, к счастью, не покидает рассудок, я не мог себе позволить страдать и оплакивать близких. Я остался один, а значит мне надо было выживать. Первое, что я сделал - это пошел хоронить брата и родителей. Я настолько погрузился в свои мысли, что только через часа три понял - на улице нет людей, живых людей. Кругом валялись трупы, некоторые уже начали разлагаться.

Я захоронил близких... хотел прочитать молитву, хоть какую - но никогда не знал ни одной.

Мне казалось, что в этом городе я остался один. Я начал кричать, звать. Найденный рупор помогал мне в этом, но в ответ не было слышно ни слова.

Взяв ключи от машины, я стал кататься по городу в поисках выживших - попытки были тщетны. Электричество еще работало, но интернет и телевидение отказывались сообщать мне какую либо информацию. Может где-то неподалеку остались такие же как я.. но выяснить это не представлялось возможности.

Признаюсь честно, я рассчитывал, что умру через 2-3 дня, хотя никаких синдромов этой зловещей простуды у меня не проявлялось. Эти дни я провел в смешано спокойных чувствах, слишком много произошло и моя душа просто оказывалась это все принимать и переваривать. Я бродил по городу без всякой причины и надежды. Я не хотел приносить свою смерть себе собственноручно, поэтому просто ждал.

Тем временем город начал наполняться неприятными запахами. 1.5. миллиона людей начали разлагаться, их стали растаскивать уже озверевшие собаки, их стали расклевывать вороны. Все это представляло весьма ужасную и неприятную картину.

Когда запах стал невыносим. Именно этот физически дискомфорт отрезвил меня. Я видел, что смерть он старого вируса видимо мне уже не грозит, а значит мне надо начинать жить в этом пустом, но все же живом мире.

Для начала я вернулся в свою квартиру. Вонь вокруг стояла невыносимая, чтоб хоть как то бороться с ней и не допустить распространение бактерий способных убить меня я начал поджигать трупы. Это было красиво. Я представлял, как будто отправляю их в последний путь, и кто знает, может так оно и было. С телами, которые находились на улице было все просто, сложнее было добраться до останков, зарытых в квартирах, хотя бы моего дома.

Стоит признаться, я был слабо подготовлен к существованию в полном одиночестве. К примеру, я не умел вскрывать двери. Тщетные попытки прорваться в квартиры заставили меня пролазить через окна. Благо я жил на втором этаже и по балкону было вполне несложно забраться на этаж выше. Таким образом, я очистил свой дом от разлагающихся тел жильцов.

К моему стыду или объективной реальности я занимался вандализмом - собирал ключи от машин и припасы.

Обчистив свой дом, я понял, что в нем нужно сделать склад продовольствия. Под это дело я выделил две квартиры на 8 этаже. Чуть позже я понял, насколько мое решение было правильным. Неподалеку от моего дома располагалась дамба, при прорыве которой мою квартиру бы затопило, так и произошло в перспективе. Так что запасы на 8 сохранились, но так и не понадобились мне.

Хоть я и навел в своем доме порядок, который меня устраивал и позволял хоть как-то существовать, из-за дамбы мне пришлось искать новое убежище, расположенное на высоком берегу реки. В моем распоряжении были квартиры всех жителей города и я не видел смысла искать худшую. Перевезя в верхнюю часть города необходимые вещи, я обосновался в огромной панорамной квартире, судя по всему некогда принадлежавшей кому то из родственников мера. На мою удачу разлагающихся трупов в ней не было. Хотя я уже почти привык к вони трупных разложений. Сложнее всего было жить без электричества, поэтому я быстро отыскал себе электрогенератор и мог вечерами наслаждаться музыкой мертвой эпохи.

За всей суматохой я совершенно забыл о всем случившемся. Так прошел первый месяц моей жизни.

Еще месяц ушел на то, чтобы осознать, что случилось, чтоб почувствовать себя одиноким. И это не то одиночество когда тебе никто не пишет и не звонит, это то одиночество когда никто никогда тебе не позвонит и не напишет. Чтобы не сойти с ума я начал жить жизнями других. Я забирался в квартиры, находил альбом с фотографиями, старые кассеты. Я рылся в "грязном белье" людей, зачастую я натыкался на факты измены, я видел были ли счастливы те семьи в чью жизнь я врывался. За этим делом я проводил часы, а может и дни, время текло само собой, и признаюсь - мне это нравилось.

Я очень легко принял безвыходность ситуации. И если для всех жизнь остановилась, моя жизнь продолжалась, к тому же я не мог знает что я единственный выживший на земле или даже в этом городе.

Тем временем город жил своей жизнью. Вся техника без человека превратилась в груду металла. Время от времени в разных частях города я слышал взрывы, видимо это взрывался газ или что еще. Повсюду шастали уже дикие собаки - голодные и потерянные, почувствовавшие вкус крови. Они представляли для меня наверное самую большую опасность, поэтому передвигаться по городу я старался в машине, а когда приходилось выходить из нее перебегал от укрытия к укрытию.

Город покинули люди, на место людей пришел ветер. Нижний никогда не был безветренным городом, но сейчас все было во власти этой стихии. Дождей не было с того дня когда все началось или закончилось, от этого клубы пыли постоянно вздымались над городом, как будто вынося прах погибших в них.

Шла середина августа. В нашей полосе это уже начало осени, и вроде бы пора готовиться к зимовке, но я решил, что надо искать других выживших. Единственное место, где я предполагал их найти это была Москва. Туда я и направился.

За не полный трое суток я добрался до столицы. По Москве было видно, что события происходящие несколько месяцев назад были кровавыми. Многие погибли в борьбе за банку консервов или за золотые украшения в ювелирном салоне. В этой ситуации я не мог не посетить Красную площадь, тем более именно там я надеялся найти группировку выживших.

Ориентироваться в заброшенной Москве нее многим проще, чем в живом городе, поэтому до центрально площади страны я добрался лишь поздно вечером, заодно оценив состояние города в целом. На Красной Площади я не обнаружил никаких признаков деятельности человека, хоть было и темно. Я лег спать, чтоб на следующий день досконально изучить все, что там произошло.

Солнечные лучи и роса разбудили меня. Это наверное был один из лучших рассветов за последнее время, хотя он открывал менее приятную картину. Когда стало очевидно, что эпидемия поглотила всех, народ стал выходить на митинги и умирать прямо в толпе. Люди с плакатами – «Вакцину всем, а не только элите!» – лежали в самых странных позах, видимо после их смерти кто-то еще пытался очистить площадь. И это зрелище вызывало у меня восторг, это та картина, которую я тысячи раз видел на мониторе своего компьютера, это разрушенная красная площадь – мечта любого фантаста. И сейчас в лучах солнца она была настолько яркой и красочной, что я не мог не восхищаться.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, и я направился непосредственно в Кремль, где к слову говоря, никогда не был. Протий туда было не просто, ибо все двери были наглухо заперты, видимо, чтоб митингующее не прорвались. Из каких-то досок я сколотил что-то на подобие лестницы и пролез на территорию сердца России. Кремль в отличии от остальной страны оказался безумно чистым и ухоженным, как будто тут никакой эпидемии не было, хотят конечно отсутствие человека давало о себе знать , но не было трупов, не было крови не было вообще никаких признаков, что тут существовали люди.

Я принялся исследовать здание за зданием. Периодически я натыкался на документы, на некоторых из них было напечатано «секретно» или вовсе «совершенно секретно», я пытался в них разобраться, но мои скудные знания не давали мне это сделать сполна. Единственное, что я понял, что ученые разрабатывали вакцину и получили даже опытный образец, но испытания на людях провалились – все погибли. Таким образом, что власть внутри, что люди у стен все были равны.

Я исследовал все тайные щели Кремля, куда мог пробраться, около трех недель. Самое сладкое специально оттягивал напоследок – кабинет президента я посетил в последний день своего маленького путешествия. Уже на пороге почувствовал пронзительных запах трупного разложения, напомню, что на всей остальной территории Кремля не были ни одного трупа. Я медленно с неким величием зашел в кабинет. Шторы были задвинуты, только одинокие лучи солнца пробивались в щели между ними. Я осмотрел первый кабинет, в нем были видны следы борьбы, посуда была побита, стулья перевернуты, а огромный мраморный стол и вовсе расколот на две части. Двери в следующий зал были закрыты и это только добавляло интриги и раззадоривало меня. Надо сказать, за эти месяцы я научился многим вещам в том числе и подрывному делу. Взрывчатку я нашел на оборонном заводе в Нижнем и на всякий случай захватил в Москву. Вот тут она мне и пригодилась. Мне хотелось некоторой помпезности и праздника. Поэтому я заложил слишком много взрывчатки под двери этого «Храма».

Что стало моей ошибкой, впрочем, нисколько не испортило праздник. Двери вышибло так, что я едва успел увернуться от осколков. Когда пыль рассеялась, я зашел в кабинет.

В центре кабинета я увидел тело, лицо было обезображено, в правой руке был пистолет, на столе лежало письмо – предсмертная записка. Красивым размашистым почерком на ней было написано:

«Это конец России, Это конец мира».
13 июня 2015 года
Подпись.

Стало ясно, у нашего президента сдали нервы.

Я бережно сложил эту бумажку в четверо и спрятал в передний карман моей куртки. В этот момент мне стало грустно. Президент для меня всегда был сверхчеловеком, не способный иметь чувств эмоции, стоящий всегда до последнего, хотя б ради своего самолюбия. А сейчас я стоял у его тела и читал его предсмертную записку. В свете этого стало ясно, что ценности старого мира не имели никакой цены сейчас.

К слову о ценностях. За 4 месяца я не проронил ни слова, я слышал речь людей в фильмах, песнях на старых семейных записях, но сам молчал. Разговоры внутри себя мне казались реальными, в них я рассуждал на самые разные темы, но чаще всего ни о чем. Это бесцельность моих мыслей не могла стабилизировать мое психологическое состояние. И в какой-то момент, я начал замечать, что не помню некоторые моменты своей жизни, я начал обнаруживать себя в места, где я никогда не был. Это не могло меня не беспокоить.

Осенние заморозки уже давали о себе знать и я решил что зимовать надо дома, то есть в Нижнем. Возвращался я уже немного другим, в моей голове начинали мелькать мысли вполне достойные мудрецов востока.

Нижний за время моего пребывания у столице уже успел измениться. Главное, что произошло – это прорвало дамбу, и половина нижней части было затоплено. Я не знаю, насколько глубоко, потому что желания исследовать это вопрос у меня не было, а плавать я умел плохо.

С того момента, когда я вернулся я перестал лазить по чужим квартирам, я перестал смотреть фильмы, я полностью и с головой погрузился в чтение книг. Читал я в основном русскую классику, которую не мог терпеть в школе, благо в библиотеках было достаточно книг, ибо библиотека это последнее место, куда бегут люди, когда погибают. Я проводил вечера помещичьих усадьбах, на балах в окружении прекрасных женщин. Все кружилось и двигалось, все вокруг жило во мне, но не вокруг. Я не знаю, сколько времени провел в таком состоянии, но «очнулся» я только тогда, когда солнце стало припекать. Так прошла моя единственная зима в полном одиночестве.

Я начал чувствовать, что словно загнанная мышь в угол я схожу с ума. Мне стало казаться, что за мной постоянно кто-то следить. Именно в этот момент я решил написать этот дневник. Я хочу, чтобы то, что останется от меня на этой Земле, носило разумный характер. Я прожил в одиночестве почти год, во мне иссякла всякая надежда, что кому – то когда то я буду нужен, ведь никого ни осталось. Почему я не умер тогда, для меня загадка. Я решил умереть сейчас, и если ты читаешь эти строки, то просто улыбнись…