LastKot

Это всегда начиналось с привкуса ржавчины на корне языка и ощущения холодного оконного стекла на щеке, даже если он сидел в центре душной комнаты в метре от ближайшей стены. Таким был порог. Физиологический якорь, за который цеплялось его сознание, прежде чем сделать шаг в сторону. Лев сидел в своем потертом вольтеровском кресле, в полуподвале, пахнущем типографской краской и озоном от старого сервера, гудящего в углу. Единственная лампа бросала резкие тени на стеллажи с каталожными ящиками, в которых он хранил не книги, а то, что было до них: обрывки чужих жизней, спрессованные в артефакты. Сегодняшний его «снаряд» лежал на коленях – выцветшая фотография 1978 года, купленная за бесценок на Удельной. Два мальчика на фоне облупившейся стены, один смеется, щерясь на солнце, а другой, старший, смотрит чуть в сторону, за пределы кадра, с тревогой во взгляде, словно услышал что-то, чего нет на снимке.

Он был Проводником. Одним из немногих в этом сером, промокшем насквозь городе, кто мог генерировать и принимать аффективные гештальты – плотные, невербальные сгустки информации, состоящие из эмоций, ощущений и ассоциативных рядов. Это не было магией. Скорее, неврологическая аномалия, побочный эффект информационной перегрузки эпохи, редкий сбой в прошивке человеческого восприятия. Они называли это «погружением», а свои сеансы – «снами». Тихое, почти сектантское хобби для тех, кому обычная реальность казалась слишком плоской и однозначной.

Задача Льва, как Проводника, была в том, чтобы взять сложный, многослойный образ – фотографию – и дистиллировать его до одной емкой «ассоциации», которую он транслирует остальным. Не слово. Слово – это клетка для смысла. Он транслировал сам концентрат ощущения. Сегодня он выбрал не смех младшего и не тревогу старшего, а само пограничное состояние между ними. Ощущение теплого кирпича под ладонью, запах пыли в солнечном луче и холодок в затылке от того самого, неслышимого звука из-за кадра.

Он закрыл глаза, игнорируя привкус ржавчины, и начал «собирать» сигнал. Он чувствовал их, остальных, подключенных к этой тихой волне. Где-то там была Катя, чье ментальное присутствие ощущалось как легкая дрожь, почти паника, но всегда удивительно точная в «отгадывании». Был старик, которого все звали просто Архитектором – его сознание было холодным, как чертеж, оно препарировало любой сигнал с безжалостной логикой. И еще несколько, чьи сигнатуры он не мог четко идентифицировать – новички. Они были самым опасным элементом. Их разум, нетренированный, мог дать слишком буквальный или наоборот, хаотичный отклик, создав «шум» – ментальную какофонию, способную выбить из потока, оставить с мигренью на несколько дней или, в худшем случае, «перемешать» на время твое восприятие с чужим. Это было редкое, но самое страшное последствие неудачного «сна». Проснуться утром и обнаружить, что твои воспоминания о первой любви пахнут не сиренью, а машинным маслом из гаража Архитектора.

Нужно было что-то тонкое. Ускользающее. Не «детство». Не «братья». Не «тревога». Это все были бы слишком прямые дороги, ведущие к очевидным образам. А цель – создать резонанс, который поймут, но не все. Чтобы кто-то ошибся, поддавшись на ложный след, созданный другими участниками. В этом была вся суть их странной игры – в тончайшем балансе между эмпатией и обманом. В уязвимости.

Лев нащупал его. Идеальный ключ. Фраза, описывающая не то, что на фото, а то, что случится через мгновение после. Он сформировал гештальт и мягко, без усилия, отпустил его в тишину.

Секунда до эха.

Сигнал ушел. Проводник стал уязвим. Теперь он мог только ждать, пока другие, «Ныряльщики», начнут выкладывать на общий ментальный стол свои интерпретации, свои образы, пытаясь замаскировать его исходный сигнал под свои. А теперь — тишина. Самая страшная часть. Неизвестность, в которой чужой разум мог оказаться как зеркалом, так и кривым стеклом, грозящим порезать до крови. И Лев ждал, ощущая, как привкус ржавчины во рту сменяется привкусом озона перед грозой.

Тишина после отправки сигнала была сродни вакууму после выстрела снайперской винтовки. Воздух звенел от отсутствия звука, а мир на мгновение замирал, ожидая, куда попадет пуля. Лев сидел неподвижно, его сознание, обнаженное и настроенное на прием, превратилось в мембрану, готовую уловить малейшие колебания.

Первой пришла Катя. Ее ответ не был образом в привычном понимании. Он ворвался в сознание Льва как резкий, почти болезненный синестетический аккорд: звон лопнувшей струны контрабаса, запах остывающего на морозе металла и отчетливое тактильное ощущение ледяной крошки, тающей на ресницах. Это было ее искусство – она не показывала, она заставляла чувствовать. Ее гештальты всегда были на грани паники, выхваченные из потока за мгновение до катастрофы, но при этом филигранно точные по своей эмоциональной сути. Идеальный отклик, тонкий и уводящий в сторону от его «города в капле», но резонирующий с «падением вверх». Он мысленно кивнул. Хороший ход.

Следом, без паузы, возник Архитектор. Его присутствие было лишено всякой эмоции. Это была чистая структура. Лев ощутил его гештальт как медленное, неумолимое давление, чувство математически выверенного напряжения в бетонной опоре моста, по которому идет слишком тяжелый состав. Не было ни звука, ни запаха, лишь холодное, абстрактное знание о пределе прочности и о том, что он вот-вот будет превышен. Архитектор всегда играл с физикой, с законами, с самой тканью реальности, находя в них метафоры, недоступные остальным. Еще один превосходный маневр, который мог увести за собой любого, кто мыслил логическими категориями.

Он ждал остальных. Обычно они приходили волной – менее опытные Ныряльщики, чьи сигналы были проще, грубее, больше похожи на прямые иллюстрации. Размытая акварель падающего листа, фотография ныряльщика, застывшего над водой...

Но вместо этого пришло оно.

Это не было ни образом, ни ощущением. Это был взлом. Сырой, нефильтрованный фрагмент чужой памяти, прорвавшийся через все протоколы и защиты. Он ударил по сознанию Льва с силой грязного кулака. Дешевый табачный дым, царапающий горло. Липкий столик в привокзальном кафе. Звук старой песни группы «АукцЫон» из дребезжащего динамика – «Глаза» – слишком громкий, искаженный. И поверх всего – женский смех, короткий, немного визгливый, и внезапное, острое чувство стыда, настолько чужого и жгучего, что Лев физически вздрогнул в своем кресле. Привкус ржавчины во рту стал невыносимым.

Шум. Не просто помеха, а агрессивное вторжение. Ментальное граффити на стене храма.

Лев резко оборвал контакт, выставив мысленный барьер. Это было похоже на попытку захлопнуть тяжелую дверь перед прущим в нее сквозняком. На несколько секунд в голове воцарился белый шум, остаточное эхо чужого стыда и дребезжащей музыки. Он глубоко, рвано вздохнул, возвращая себя в реальность подвала. Запах краски. Гудение сервера. Прохладная кожа подлокотников. Он – Лев. Он в своем кресле. Это не его воспоминание.

Он медленно открыл глаза. Лампа безжалостно била в зрачки. Новичок. Определенно. Но такой силы и такой небрежности он не встречал давно. Это не было похоже на случайную ошибку. Это было похоже на то, как человек, не умеющий плавать, прыгает в бассейн с вышки – неловко, шумно и опасно для всех, кто оказался рядом. Намеренно или по глупости? Исход был один – протокол грубо нарушен. Анонимность, главный залог их безопасности, была пробита. Тот, кто транслирует сырую память, оставляет в ней свой «отпечаток» – уникальный идентификатор, который опытный Проводник может считать.

Злость, холодная и редкая, поднялась в груди Льва. Эта игра в прятки с реальностью была для него не развлечением, а способом выжить, способом упорядочить хаос, который всегда грозил прорваться изнутри. И этот выскочка притащил свой мусор прямо к нему в голову.

Собравшись, Лев снова осторожно приоткрыл канал. Остальные Ныряльщики уже выложили свои карты. Теперь начинался второй этап – «Выныривание». Все сигналы, включая его исходный и тот грязный кусок памяти, были анонимно выложены на «стол». Пять образов. Пять гештальтов. Задача каждого – угадать, какой из них был первым, какой принадлежал Проводнику.

Он просмотрел их отстраненно, уже зная результат.

Его «город в капле». Чистый, холодный, многослойный.

Катин «звон струны». Тревожный, вибрирующий.

«Напряжение в опоре» от Архитектора. Абстрактное, давящее.

Чей-то банальный «падающий лист».

И тот самый «привокзальный стыд» от новичка. Громкий, грязный, выбивающийся из общего ряда, как матное слово в молитве.

Он сделал свой ход, «проголосовав» за самого себя, как того требовали правила для Проводника. Оставалось ждать вердиктов.

Они посыпались почти сразу.

Катя – угадала. Ее точность была феноменальной. Она всегда чувствовала первоисточник.

Архитектор – угадал. Он отсёк всё лишнее с холодной логикой хирурга.

Игрок с «листом» – выбрал Катю, поддавшись на ее эмоциональный надрыв.

А новичок… новичок выбрал сам себя. Невероятный, неслыханный уровень эгоцентризма или полного непонимания процесса.

Результаты вспыхнули в сознании сухими строчками отчета. Сон состоялся. Очки распределены. Сеанс окончен.

Лев полностью разорвал связь. Тишина в подвале стала оглушающей. Но чужое воспоминание не уходило до конца. Оно засело где-то на периферии, как заноза под ногтем, – фантомный запах табака и отголосок визгливого смеха.

Это было больше, чем нарушение правил. Это было опасно. Человек с таким слабым контролем и такой сильной трансляцией был бомбой замедленного действия. Сегодня он «намусорил» в сеансе. Завтра он может случайно «перемешать» кого-то из них с собой, оставив в чужом сознании куски своей грязной жизни. Или, что еще хуже, привлечь внимание тех, кто ищет такие аномалии. Тех, для кого их «сны» – не игра, а симптом болезни, которую нужно лечить. Радикально.

Анонимность была их единственной броней. Он всегда свято соблюдал этот принцип. Никогда не пытался выяснить, кто скрывается за ментальными сигнатурами Кати или Архитектора. Это было табу.

Но сегодня табу было нарушено. Не им, но против него.

Лев поднялся с кресла. Его спина затекла. Он подошел к одному из стеллажей с каталожными ящиками. На большинстве были аккуратные бирки с датами, местами, именами фотографов. Это были его «колоды», его артефакты. Но один ящик в самом низу был без опознавательных знаков. Он был почти пуст.

Он выдвинул его. Внутри, на черном бархате, лежало всего несколько предметов. Старый дисковый телефон. Катушечный диктофон. И медный маятник на тонкой цепочке. Это не были артефакты для «снов». Это были инструменты для поиска. Инструменты, которыми он не пользовался много лет.

Он взял маятник. Холодный металл привычно лег в ладонь. Он не собирался это так оставлять. Он найдет этого новичка. Не для мести. Для разговора. Или, если понадобится, для того, чтобы навсегда отключить его от сети. Ради безопасности всех остальных.

Он закрыл глаза, но на этот раз не для погружения. Он пытался удержать в памяти тот самый «отпечаток», оставленный в чужом воспоминании. Уникальную частоту, резонансный след. Этого было мало, но это было начало. Впервые за долгое время игра должна была выйти за пределы его подвала. И это ему совсем не нравилось.

***

Архитектор

Три дня Лев не «погружался». Он дал тишине и серому питерскому свету вымыть из сознания остатки чужой памяти. Фантомный запах табака ушел, но жгучий, иррациональный стыд оставался, как тонкая пленка ила на дне пересохшего колодца. Это ощущение беспокоило его больше всего. Эмоции были самым стойким загрязнителем.

Он сидел за столом, заваленным старыми картами города, не туристическими, а техническими: схемы прокладки коммуникаций, планы застройки разных десятилетий, карты геологических разломов. Медный маятник неподвижно висел над одной из таких карт – планом теплосетей Адмиралтейского района 1984 года. Это была его форма медитации, способ сфокусировать пассивный поиск. Он не пытался активно «услышать» ту самую сигнатуру новичка; он создавал условия, при которых она сама могла бы проявиться. Мир был пронизан информационными потоками, и аномалия, подобная их способностям, оставляла след не только в ментальном поле, но и в физическом – как едва заметные флуктуации в старых электросетях, аномалии в радиочастотах, микроскопические температурные отклонения. Его подвал, с гудящим сервером и старой проводкой, был идеальным резонатором.

Маятник едва заметно качнулся. Не отклик. Скорее, эхо эха. Очень слабый, далекий сигнал. Лев замер. Он не стал его преследовать, лишь отметил вектор. Юго-запад. Где-то в стороне старых промзон за Обводным каналом. Это было слишком расплывчато, чтобы что-то предпринять, но это подтверждало – аномалия была не разовой. Новичок продолжал «фонить».

Вечером четвертого дня в его зашифрованный мессенджер пришло сообщение. Всего два слова.

"Нужен разговор."

Отправитель – Архитектор.

Это было событие, выходящее за рамки всех правил. За пять лет их регулярных «снов» Архитектор ни разу не инициировал контакт в реальном мире. Их взаимодействие было стерильным, как хирургическая операция: сеанс, результаты, тишина. Лев смотрел на два слова, ощущая, как нарушается привычный, безопасный порядок вещей.

Он ответил так же лаконично: "Где?"

Ответ пришел через минуту. Это был не адрес. Это были координаты и время. 59.9165, 30.3014. Завтра. 11:00. И приписка: "Один."

Лев вбил координаты в карту. Витебский вокзал. Дебаркадер. Открытое, но в то же время полное укромных уголков пространство. Умно. Архитектор все делал умно.

На следующее утро, ровно в одиннадцать, Лев стоял под гигантским арочным сводом вокзала. Воздух пах креозотом, кофе и холодным металлом. Утренний свет, проходя через запыленные стекла, расчерчивал пространство длинными, туманными лучами, в которых кружилась пыль. Люди текли мимо – озабоченные, спешащие, погруженные в свои маленькие реальности. Он чувствовал себя здесь чужим, наблюдателем, чьи чувства обострены до предела.

Он не искал конкретного человека. Он искал знакомое ментальное присутствие – холодное, структурированное, лишенное эмоций. Но ничего не было. Архитектор либо умел идеально экранировать себя, либо его еще не было здесь.

Лев прошел вглубь дебаркадера, к путям, где стояла старая электричка, готовая к отправлению в Павловск. Он остановился у вагона, рассматривая свое размытое отражение в грязном стекле. И тут он его почувствовал. Не как сигнал. Как отсутствие сигнала. Зону абсолютной тишины в радиусе нескольких метров, словно кто-то включил ментальный «глушитель».

– Вы пунктуальны, – раздался тихий, немного скрипучий голос у него за спиной.

Лев медленно обернулся. Перед ним стоял невысокий, очень пожилой мужчина в старомодном, но идеально чистом твидовом пальто. Седые волосы аккуратно зачесаны, тонкие, почти прозрачные пальцы сжимают ручку простого черного зонта-трости, хотя на небе не было ни облачка. Но главным были глаза – блекло-голубые, смотрящие с такой отстраненной ясностью, словно он видел не лицо Льва, а его внутреннюю структуру, его скелет и нервную систему. Это был Архитектор. Никаких сомнений.

– Вы тоже, – ответил Лев, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

– Я пришел не обсуждать протокол, – сказал старик, делая едва заметный шаг в сторону, приглашая Льва отойти от суеты платформы к ряду пустых скамеек. – Протокол уже нарушен. Я пришел обсудить последствия.

Они сели. Архитектор поставил зонт между коленями, положив на набалдашник обе руки.

– Тот, кого вы ищете, – начал он без предисловий, – не новичок.

Лев напрягся. – Что вы имеете в виду? Его техника… она хаотична. Примитивна.

– Техника – да. Намерение – нет. Это не было случайным выбросом. Это была проба. Тестирование сети. Он искал активных Проводников. И нашел. Вас. Меня. Катю.

Холодок пробежал по спине Льва, не имеющий ничего общего с утренней прохладой.

– Зачем?

– Есть разные типы нашего… дара, – Архитектор тщательно подбирал слова. – Мы с вами – «генераторы». Мы создаем и интерпретируем. Катя – «эмпат-резонатор», она не создает, но чувствует острее всех. А есть… «коллекторы». Они не могут генерировать свои гештальты. Они могут только поглощать и использовать чужие. Паразиты.

Лев молчал, переваривая услышанное. Это меняло все. Это не был неловкий новичок. Это был хищник.

– Тот фрагмент памяти, – продолжил старик, глядя куда-то вдаль, на расписание поездов, – был наживкой. Достаточно грязной и личной, чтобы вызвать сильную эмоциональную реакцию. И достаточно «сырой», чтобы оставить в ней то, что он хотел оставить. Маркер.

– Маркер?

– Невидимая метка. Тонкая сигнатура, прикрепленная к вашему сознанию. Он не будет искать вас физически. Ему это не нужно. Он будет ждать, когда вы «погрузитесь» в следующий раз. И когда вы откроетесь, он использует этот маркер, чтобы получить прямой доступ. Не просто подбросить воспоминание, а… скопировать. Забрать ваши «колоды», ваши техники, ваши эмоции. Все, что делает вас сильным Проводником.

Лев вспомнил свои стеллажи с артефактами. Десятилетия работы. Сотни жизней, пропущенных через себя. Идея, что кто-то может просто прийти и украсть это, была кощунственной.

– Мы должны ее предупредить, – медленно произнес Лев. – Катю.

– Уже, – коротко ответил Архитектор. – Она не выйдет на связь до моего сигнала. Она слишком уязвима. Ее дар – ее проклятие в этой ситуации. Коллектор высосет ее досуха первой.

Наступила тишина, нарушаемая лишь объявлением о прибытии поезда.

– Что вы предлагаете? – спросил Лев.

– Предлагаю? – Архитектор впервые посмотрел прямо на него, и в его бесцветных глазах на миг мелькнуло что-то похожее на ледяной огонь. – Молодой человек, я ничего не предлагаю. Я констатирую факт. Мы в состоянии войны, о которой не просили. Этот Коллектор – не первый и не последний. Они появляются периодически, как плесень в сыром доме. И их нужно вычищать.

– Как? – вопрос сорвался с губ Льва раньше, чем он успел его обдумать.

Архитектор медленно поднялся со скамейки.

– Есть способ. Старый. Небезопасный. Он требует двух синхронизированных Проводников. Генератора и… якоря. Один создает ловушку. Второй замыкает ее. Это называется «обратная связь». Мы не будем ждать его атаки. Мы сами создадим «сон». Очень специфический сон. И пригласим его туда.

Он постучал кончиком зонта по гранитной плите. Звук был сухим и окончательным.

– Я буду генератором. Мои структуры ему не по зубам. Но мне нужен якорь. Тот, кто сможет удержать канал открытым, когда давление станет невыносимым. Тот, у кого хватит сил не сломаться и не быть поглощенным вместе с приманкой. Я думал, что таких, как мы с вами, в этом городе больше не осталось. Я рад, что ошибся.

Он протянул Льву маленькую, сложенную вчетверо бумажку.

– Это не координаты. Это адрес. Когда будете готовы, приходите. Не берите с собой телефон. Возьмите только свой лучший артефакт. Самый сильный. Он вам понадобится.

С этими словами Архитектор развернулся и, не оглядываясь, медленно пошел к выходу с вокзала, его фигура в твидовом пальто растворялась в потоке людей, словно призрак из другой эпохи.

Лев остался сидеть один, сжимая в руке клочок бумаги. Сон перестал быть игрой. Он стал полем битвы. И его только что рекрутировали.

Модель схлопнулась.

Он моргнул, и мир обрел резкость. Тот же Витебский вокзал, тот же утренний свет, те же лучи, полные пыли. Это была его профессиональная деформация, опасная привычка жить на шаг впереди реальности, которая часто оставляла после себя фантомные воспоминания и эмоциональное послевкусие от событий, которых никогда не было. Он все еще чувствовал ледяной огонь в глазах воображаемого Архитектора.

Он не искал конкретного человека. Он искал знакомое ментальное присутствие. И нашел. Не сигнал. Отсутствие сигнала. Зону абсолютной тишины в радиусе нескольких метров, словно кто-то включил ментальный «глушитель».

– Вы пунктуальны, – раздался тихий, немного скрипучий голос у него за спиной.

Лев медленно обернулся. Все совпадало с точностью до складки на твидовом пальто. Тот же пожилой мужчина, тот же зонт-трость, те же блекло-голубые глаза, смотрящие с отстраненной ясностью.

– Вы тоже, – ответил Лев. В горле было сухо.

– Я пришел по поводу вашего… интереса к последнему инциденту, – сказал старик, делая едва заметный шаг в сторону, приглашая Льва отойти от суеты платформы к ряду пустых скамеек.

Они сели. Разговор начинался иначе, чем в его модели.

– Я заметил ваши поисковые импульсы. Слабые, но заметные. Вы ищете отправителя, – констатировал Архитектор.

– Его выброс был опасен, – ровно ответил Лев, чувствуя себя актером, который забыл свою новую роль.

Архитектор на мгновение прикрыл глаза.

– Это не было выбросом. Это было эхо крика. То, что вы приняли за сигнал, было посмертным рефлексом. Произошел сигнальный разрыв. Человека, который отправил это воспоминание, больше нет.

Лев замер.

– Что значит «разрыв»?

– Это когда система не выдерживает. Слишком сильный артефакт, слишком слабая защита, стресс… Сознание рвется, как аневризма, выбрасывая в эфир последний, самый яркий эмоциональный пакет. В данном случае – «привокзальный стыд». А потом – тишина. Навсегда.

Старик посмотрел на Льва в упор.

– Я пришел сюда, чтобы попросить вас оставить это.

– Оставить? – Лев не верил своим ушам. – Но что произошло? Что за артефакт мог…

– Это не имеет значения, – отрезал Архитектор. – Это был неосторожный дилетант, который нашел что-то, с чем не смог справиться. Это случается. Город велик, в нем много старых, «заряженных» вещей. Некоторые из них лучше не трогать. Наш мир держится на хрупком равновесии, на анонимности. На том, что мы не лезем в чужие дела и не привлекаем ненужного внимания.

– Чьего внимания?

Архитектор помолчал, глядя, как уборщица в оранжевом жилете лениво метет гранитные плиты.

– В любой сложной системе есть свои корректирующие функции. Они не мыслят категориями добра и зла. Они устраняют сбои. Сигнальный разрыв, подобный этому, для них – как вспышка на радаре. Они уже там, или скоро будут. И последнее, что им нужно, – это еще один Проводник, который копается в этом мусоре и оставляет свои следы. Они не будут разбираться. Они просто зачистят всё поле. Вместе с вами. Помните, что случилось с «Филармонией»?

Лев помнил. Несколько лет назад целая группа Проводников просто исчезла из эфира за одну ночь. Никто не знал, что произошло, но с тех пор их сообщество стало еще более закрытым и параноидальным.

– Я не могу, – тихо, но твердо сказал Лев.

– Вы все еще верите, что можете что-то исправить. Просто знайте: продолжая копать, вы действуете на свой страх и риск. От сети вас никто не отключит, но и помощи не ждите. Наоборот. Вас начнут избегать. Вы станете токсичным активом.

Он медленно поднялся со скамейки.

– Не ищите меня. Я сменил протоколы. Этот разговор – мой единственный и последний выход за рамки. Удачи вам, молодой человек. Она вам понадобится.

С этими словами Архитектор развернулся и, не оглядываясь, медленно пошел к выходу, его фигура в твидовом пальто растворялась в потоке людей. Он не исчез, он просто стал частью толпы, неотличимый, серый, незаметный.

Лев остался сидеть один. Мир вокруг него внезапно изменился. Это не была война. Это было одиночное плавание в тумане, где бывшие союзники отворачивались, а за каждым углом могла ждать невидимая, безличная сила. На соседней скамейке бездомный кормил голубей, и один, самый наглый, с перебитым крылом, пытался выхватить хлеб прямо из его пальцев.

***

– Знаю, извини. Пробки, – ответил Дима, снимая свою куртку и вешая ее на стул рядом. – Зато теперь я здесь.

Эмилия усмехнулась, подходя к нему.

– Заметила. Как день?

– Так себе. Говорят, в центре открыли новую галерею искусств. Может, завтра заглянем?

Эмилия задумчиво кивнула, играя прядью своих волос.

– Может быть. Хотя было бы интересно узнать, что сейчас считается искусством.

Их разговор плавно перетек в более легкие темы - о последних новостях города, культурных мероприятиях, друзьях.

После небольшой паузы Дима осторожно спросил:

– Как встречи с Виктором? Что думаешь о нем?

Эмилия на мгновение задумалась.

– Он... интересен. Мы много говорили о разных вещах. Исследованиях, культуре, жизни в целом. Он много знает, и я думаю, он может быть нам полезен.

Дима задумчиво кивнул.

– Ты думаешь, он подойдет для нашего дела?

Эмилия пожала плечами, отводя взгляд.

– Возможно. Но есть одно 'но'. Он... мне нравится.

Дима взглянул на нее, пытаясь понять, что она имеет в виду. Эмилия коснулась его руки, и он почувствовал, как она дрожит.

– Не так, как ты думаешь. Просто... есть что-то в нем.

Дима усмехнулся, обнял ее.

– Мы разберемся. Вместе.

Эмилия кивнула, уткнувшись ему в грудь.

Дима взял ее за руку, потянул к себе и направил в сторону спальни. Дверь тихо закрылась за ними

***

В невесомости безграничного космоса цифр и данных, где время и пространство сплетались в неразрывную сеть, две вибрации начали сближаться. Одна из них излучала мягкие, плавные колебания, словно мелодия далекой звезды, вторая же была более резкой и настойчивой, напоминая грозовой разряд.

– 1010101110011? – начал первый код, его последовательность была гармоничной, словно музыкальная фраза.

– 1100101010100, – ответил второй, его ритм был строгим и ровным.

– Ты видел те плавные кривые на горизонте вчера? – начал первый, его голос звучал как отголосок в пустом пространстве.

– Ага, но они были неполными, словно чего-то не хватало, – ответил второй, его голос звучал немного сонно.

Мир вокруг вибраций был наполнен многомерными структурами, постоянно меняющимися и переплетающимися. Эти структуры, словно стеклянные туннели, переливались всеми оттенками цвета, создавая гипнотическую атмосферу.

– Знаешь, я провел анализ данных за последние несколько циклов, – начал один, его импульсы были яркими и четкими, словно пронизанные синим светом.

– Опять твои анализы, – второй откликнулся с легким насмешливым подтекстом. – Ты всегда утверждаешь, что находишь что-то новое, но в итоге это оказывается просто случайностью.

– Но на этот раз я действительно уверен. Поверь, этот паттерн... он слишком стойкий, чтобы быть случайным. Это не просто аномалия, это последовательность, – настаивал первый.

Второй снова вздохнул, но уже более заинтересованно: – Хорошо, расскажи. Что ты нашел?

– Каждое действие, каждое решение, которое они принимают... я вижу повторяющийся рисунок в их выборах. Как будто их направляют по какой-то траектории. И я не говорю о физических законах или окружающей среде. Я говорю о чем-то глубоком, что определяет их внутренние мотивы и стремления.

– Ты хочешь сказать, что они... предсказуемы? – второй показался удивленным.

– Не совсем. Скорее, есть некая сила или механизм, который влияет на их решения. Я еще не могу точно определить ее природу, но это как будто что-то на уровне их сознания или даже подсознания, – объяснил первый.

Второй медленно кивнул, словно погружаясь в размышления: – Это интересно, но как это поможет нам понять их лучше? И что это может значить для нас?

Первый остановился на мгновение, словно искал правильные слова: – Если мы сможем понять этот механизм, то, возможно, сможем помочь им...

***

На экране за барной стойкой появилась улыбчивая женщина с короткой стрижкой, в элегантном костюме цвета мяты.

– Доброе утро, город! Это ваша новостная сводка на сегодня, – начала она. – В главных новостях:

– корабль "Сирена" успешно вернулся с экспедиции к экзопланете Эридан-5. Научные группы сообщают о возможности обитаемости этой планеты, хотя атмосферные условия остаются сложными для человеческой адаптации. Первые колонии планируются к основанию через пять лет.

Кадры показывают корабль, приземляющийся на космодроме, вокруг которого собрались толпы журналистов и зрителей.

– В районе Восточных кварталов завершился ежегодный фестиваль нейро-артов. Искусство создания картин и музыки с помощью нейронных имплантов продолжает набирать популярность среди молодежи. На фестивале были представлены работы, которые создавались прямо в процессе сна художников.

Кадры показывают молодых людей, закрыв глаза, с небольшими устройствами, прикрепленными к вискам, которые переносят их мечты на холсты и экраны.

– На районном конкурсе домашних роботов маленькая София Валентиновна завоевала первое место со своим проектом "Петушок-будильник". София говорит, что ее робот не только будит вовремя, но и приносит утреннюю газету. Неплохо для восьмилетней девочки!

На экране мелькнула улыбающаяся девочка с блестящим металлическим петушком на руке.

– В метро сегодня произошел небольшой инцидент: одна из дверей вагона не закрылась. Но не стоит волноваться – никто не пострадал, и проблему уже устранили.

– Инновации в области быта: новый домашний ассистент "Люмин", работающий на основе квантовых вычислений, обещает стать еще более эффективным помощником в решении домашних задач. Он может одновременно управлять всеми устройствами в доме, от регулировки температуры до приготовления ужина.

В кадре демонстрируется прозрачный орбитальный экран, который управляет различными устройствами в современной квартире.

Камера вернулась к ведущей: – Ну что ж, город, это были главные новости на сегодня. Приятного вам дня и до новых встреч!

Экран погас, и зал кафе снова наполнился разговорами и шумом.

Мужчина в синем рабочем комбинезоне, сидевший у барной стойки, нахмурился и бросил нарочито громко:

– Эти нейро-арты... Молодежь просто теряет время! В мои годы мы учились и работали, а не снили глупости!

У окна, где сидела женщина средних лет в элегантном костюме, зазвучал тонкий смех:

– О, "Сирена" вернулась. Надеюсь, они не привезли с Эридана-5 какие-нибудь бактерии. Я не хочу, чтобы мой маникюр испортился из-за какого-то космического микроба.

Молодой человек в спортивной одежде, сидевший у соседнего столика, усмехнулся:

– Да ладно вам! Я бы с удовольствием попробовал этот "Люмин". Может, он бы наконец-то разобрался с моим холодильником.

Старик, попивавший кофе в углу, добавил:

– Все эти новшества... Какое-то непонимание. В молодости мы не нуждались в кораблях, чтобы исследовать мир. А теперь? Люди даже не знают своих соседей.

***

В уголке кафе "Лунный Бриз", где стеклянные стены открывали вид на многолюдный город, Виктор и Рауль уселись у окна. Свет города отражался в их глазах, придавая им таинственное сияние.

Рауль внимательно изучал меню, в котором мелькали голографические изображения блюд. «Слышал, что здесь сервируют ферментированный чай из альг с добавлением экстракта звездного плода. Звучит интересно. Ты пробовал?»

Виктор улыбнулся: «Нет, но готов попробовать.»

После того, как они сделали заказ, Рауль задумчиво спросил: «Виктор, ты когда-нибудь думал о том, почему люди так увлекаются поиском новых вкусов? Я имею в виду, у нас тысячи разных блюд и напитков, и все равно мы ищем что-то новое.»

Виктор нахмурился, размышляя. «Может быть, это в нашей природе — искать новые ощущения. Но, когда ты говоришь о вкусах, ты имеешь в виду только еду?»

Рауль улыбнулся: «Нет, это метафора. Иногда я думаю, что люди ищут новые вкусы во всем — в музыке, искусстве, даже в отношениях. Все это как будто замена чего-то потерянного.»

Виктор кивнул, погружаясь в размышления. «Может быть, в этом и есть смысл жизни? Постоянный поиск, стремление к новому, попытка понять себя и окружающий мир.»

Рауль усмехнулся: «А может быть, мы просто любим хорошую еду.»

Оба рассмеялись.

Виктор налил себе еще чашку чая, медленно перемешивая содержимое. Звездные искры в чае мерцали, словно маленькие звезды. Рауль, прислонившись к стулу, уставился на него, как будто в этих искрах был ответ на его вопрос.

– У меня есть контакт, хакер по имени Сирил. Он может помочь нам получить доступ к базам данных Димы, найти информацию о его исследованиях.

– Надежный человек? – нахмурился Виктор.

– Один из лучших. Но его услуги не дешевы. Он не работает из-за денег, ему интересны технологии и новые вызовы.

Виктор задумчиво потер подбородок. – Я думаю, мы можем договориться с ним. Если он действительно так хорош, как ты говоришь, он стоит каждого кредита.

Рауль кивнул, поднимая чашку к губам. – Я свяжусь с ним сегодня вечером. Но пока держи это в секрете. Если Дима узнает, что мы что-то заподозрили, он может изменить свои планы.

***

– Ты помнишь, что означает 48 часов?

– Да, я помню. – Ответил AI агент. – У Виктора и Рауля есть 48 часов, чтобы предотвратить активацию некоего протокола, который Дима собирается запустить. Этот протокол, вероятно, связан с его исследованиями и может иметь серьезные последствия. Однако конкретные детали этого протокола и его возможные последствия пока не были раскрыты.

***

Темнота наполнила комнату, лишь несколько лучей света проникали сквозь занавеси, создавая игру теней на стенах. Виктор сидел в глубоком кресле, глаза его были прикованы к настенным часам, которые неумолимо тикали, отсчитывая секунды. В голове его мелькали обрывки последних дней: попытки взлома, обещание несуществующих ключей корпораций, безуспешные попытки добыть информацию о Диме, бесплодные усилия проникнуть в его мир.

Его план разоблачить Диму и загадочные силы, стоящие за ним, провалился. Виктор представлял, как велика была эта игра, и он всего лишь небольшая фишка на доске. Планы, надежды, амбиции – все это разбилось о стену молчания Димы.

Рядом Рауль, его верный спутник в этой авантюре, был погружен в свои размышления. Время шло, и они не могли позволить себе расслабиться, даже на мгновение. Ведь кто знает, что ждет их после завершения отсчета? Возможно, группа киллеров уже была в пути.

Виктор на мгновение закрыл глаза, пытаясь успокоить свои мысли. Он не мог позволить себе паниковать или терять контроль. Он должен был думать ясно, действовать быстро.

– Еще две минуты, – произнес Рауль, его голос звучал уверенно, но сквозь эту уверенность проскакивала нотка беспокойства.

Минуты тянулись бесконечно долго. И вот, наконец, наступил момент. Устройство Рауля издало короткий звуковой сигнал.

На экране сверкнул текст: "Виктор, я надеюсь, ты понимаешь, почему я действовал так, как действовал. Но я предлагаю тебе работу. У меня есть план, и я уверен, ты сможешь внести свой вклад."

Виктор, прочитав сообщение, прищурился. Его глаза искали в тексте скрытый смысл, попытку обмана.

– Он предлагает сотрудничество, – проговорил Рауль, размышляя. – Но что он хочет взамен?

Виктор медленно поднял глаза на Рауля, в его глазах мелькнула искра решимости.

– Это мы выясним позже. Сначала нам нужно понять, чего он добивается. По-настоящему.

***

(Написано за полтора часа с помощью ChatGPT 4. Может быть продолжение, если найдутся читатели)

Дима усмехнулся, достав из кармана чип с криптовалютой. Виктор подключил его к своему устройству, проверяя баланс. Все было чисто.

Теперь твоя очередь, - сказал Дима.

Виктор передал ему доступ к AI-агенту, но не мог избавиться от ощущения, что что-то пошло не так. Когда передача завершилась, Дима выстрелил, пуля прошла мимо Виктора, попав в тень за его спиной.

Ты думал, я не замечу твоего страхового агента? - усмехнувшись, спросил Дима.

***

Дима приблизился, сжимая в руке пистолет. Его глаза излучали холодное спокойствие, а на лице играла уверенная усмешка.

— Ты действительно думал, что я проглочу твою удочку? — продолжал он, изучая Виктора. — Никогда не стоит недооценивать оппонента, особенно когда в игре такие ставки.

Виктор пытался сохранять спокойствие, хотя внутри его кипела ярость на самого себя. Он знал, что у него мало времени, чтобы найти выход из этой ситуации.

— Что ты собираешься делать? — осмелился спросить Виктор.

Дима задумчиво посмотрел на него. — Не знаю. Зависит от того, что ты предложишь взамен своей жизни.

Виктор быстро сообразил. — У меня есть информация, которую ты захочешь. Секретные коды доступа к базам данных крупных корпораций. С их помощью ты сможешь управлять не только украденными AI-агентами, но и целыми корпорациями.

Дима на мгновение задумался, а потом медленно сказал: — Если ты лжешь, я найду тебя.

Виктор кивнул. Он понимал, что рискует, но у него не было выбора.

— Договорились. Но мне нужно время, чтобы достать коды, — сказал Виктор.

Дима кивнул и опустил пистолет. — У тебя есть 48 часов.

Виктор, отдышавшись, направился к своему укрытию. Ему предстояла сложная задача — не только достать коды, которых у него не было, но и разработать план, как обмануть Диму и спастись.

***

— Я все слышал, — начал Рауль, не дожидаясь приветствий. — Думаешь, ты первый, кто пытался обмануть Диму?

Виктор взглянул на него, понимая, что Рауль знает больше, чем говорит.

Виктор и Рауль долго сидели в мрачной комнате старой станции, обдумывая следующий шаг. Рауль, разливая древний виски по стаканам, начал:

— Знаешь, Вик, многие не понимают, насколько этот мир изменился с появлением AI-агентов. Эти программы стали не просто инструментами, но и продолжением нас самих. Люди вкладывают в них свои мысли, чувства, даже тайны, которые не готовы делиться с другими.

Виктор кивнул, погружаясь в свои воспоминания. — Я помню, как в молодости создал своего первого AI-агента. Он был простым, но для меня это был друг, с которым я мог разделить свои мечты и страхи.

Рауль улыбнулся. — Именно это и сделало их такими ценными на черном рынке. AI-агенты стали не просто программами, но и зеркалами наших душ. Они знают нас лучше, чем мы сами. И эту информацию можно использовать против нас.

Виктор вздохнул. — Этот мир стал опасным местом. Все стараются получить доступ к чужим AI-агентам, чтобы узнать их секреты, манипулировать ими или даже уничтожить.

— Именно поэтому мы должны быть аккуратными, — продолжил Рауль. — Дима — лишь вершина айсберга. За ним стоят люди, которые готовы на все ради контроля над этим миром.

Виктор кивнул, осознавая всю глубину проблемы. — Нам нужно не просто победить Диму, но и разоблачить тех, кто стоит за ним. И это будет нашим самым сложным заданием.

Рауль усмехнулся. — Тогда начнем с малого. У меня есть контакты, которые могут помочь нам в этой войне. Но для этого нам понадобится максимум информации о Диме и его связях.

Виктор кивнул. — Приступим.

***

Городской пейзаж Кибертауна был смесью старых кирпичных зданий и новых стеклянных небоскребов. Небо над городом было затянуто серыми облаками, и дождь, казалось, не прекращался уже неделю. В воздухе летали дроны, мелькали огоньки автомобилей, а по узким улочкам проносились люди в поисках укрытия.

Виктор шел по мокрому тротуару, его шаги отголосками отдавались от стен старых зданий. Его пальто было промокшим, но он едва замечал это. Его разум был занят планом, который он и Рауль разрабатывали. Его AI-агент, Макс, бесшумно следовал за ним в виде маленького дрона, периодически сканируя окружающую обстановку.

Возле старого фонтана Виктор увидел женщину, кормящую голубей. Этот простой акт казался ему странным оазисом спокойствия в этом хаотичном мире.

Вдалеке он увидел старую книжную лавку. Решив немного отвлечься, Виктор зашел внутрь. Полки были завалены старыми книгами, а в воздухе витал запах пергамента и масляных чернил.

В глубине магазина, за прилавком, сидел старик. Его глаза были устремлены на старую механическую пишущую машинку, на которой он что-то набирал.

— Ищете что-то особенное? — спросил он, не поднимая взгляда.

— Просто решил укрыться от дождя, — ответил Виктор.

Старик улыбнулся. — В такие дни лучше всего утопить свои заботы в хорошей книге.

Виктор выбрал старый роман о далеком прошлом, когда мир был проще и не было AI-агентов. На мгновение ему показалось, что он попал в другой мир, где простые радости были важнее всего на свете.

Выходя из магазина, он почувствовал, что его тревога немного улеглась. Он понял, что иногда нужно отключиться от проблем и просто наслаждаться моментом. И с новыми силами он продолжил свой путь к месту встречи с Раулем.

***

Виктор ускорил шаг, чувствуя, что его преследуют. За каждым поворотом, в каждом отражении витрин магазинов, ему казалось, что он видит тени. Город Кибертаун, когда-то знакомый и безопасный, теперь казался ему лабиринтом опасностей.

Он решил скрыться в баре на перекрестке. Темное помещение, наполненное дымом и тихой музыкой, предоставило ему временное убежище. Виктор заказал крепкий напиток и попытался собраться с мыслями.

Макс, его AI-агент, тихо прошептал: «Виктор, я заметил аномальную активность в сети. Кто-то пытается взломать меня. Это может быть связано с Димой».

Виктор кивнул, размышляя о следующем шаге. Ему нужно было найти способ контратаки. Он вспомнил о старом знакомом — хакере по имени Элис, который мог помочь ему.

— Макс, найди Элиса. Мы должны встретиться с ним как можно быстрее.

Макс подтвердил запрос, и через несколько минут на экране появилось местоположение Элиса.

Оставив бар, Виктор направился к складскому району города. Он знал, что впереди его ждут новые испытания, но он был готов к ним. Ведь в этой игре на выживание каждый ход мог стать последним.

***

В центре Кибертауна, на улице Логики, находился кибер-бар "Неоновые сны". Изнутри его стены были украшены пульсирующими светами, и в воздухе витал мягкий ритм музыки. За барной стойкой, люди вставляли нейро-коннекторы в свои теменные доли, погружаясь в виртуальную реальность.

В одном из уголков бара, под светом неоновых ламп, сидела группа молодых людей, их глаза были прикрыты, а лица выражали полное удовлетворение. Они находились в игре-симуляции "Эдем", месте, где можно было испытать любые эмоции и желания без последствий для реального мира.

На сцене девушка в ярком платье пела песни о любви и вечном лете, а парни танцевали в ритме музыки, окружая ее. Возле бассейна, пара погружалась в виртуальное путешествие под водой, наслаждаясь миром коралловых рифов и редких рыб.

У стойки бара, мужчина в строгом костюме заказывал коктейль, и, пока бармен мешал ингредиенты, он взглянул на экран, где отображалась статистика его виртуального персонажа. Его атрибуты, достижения, друзья — все было здесь.

В углу комнаты, за закрытой дверью, была VIP-зона. Там, в более интимной обстановке, посетители могли создать свои собственные сценарии и миры, делившись ими только с избранными.

"Неоновые сны" были местом, где люди могли отдохнуть от реальности, погрузиться в мир иллюзий и мечтаний, и на мгновение забыть о проблемах внешнего мира. Но как только коннектор отсоединялся, реальность возвращалась, и каждый сталкивался с необходимостью принимать решения в реальном мире.

***

В самом центре бара "Неоновые сны", около вращающейся голографической скульптуры, стояла девушка. Ее длинные бледные волосы опускались на плечи, а ее одежда выглядела несколько не по месту: слишком простая и не украшенная неоновыми узорами, как у большинства посетителей бара.

Она казалась потерянной, ее глаза беспокойно скользили по залу, искав что-то или кого-то. Заметив ее, некоторые клиенты предложили ей напиток или попробовать одну из игр-симуляций, но она отказывалась, сохраняя дистанцию.

Виктор, сидевший за столиком неподалеку, наблюдал за ней. Ее необычное присутствие в таком месте вызвало его интерес. Подойдя к ней, он предложил стакан воды.

— Ты в порядке? — спросил он.

Девушка взглянула на него, ее глаза были полны благодарности за предоставленное внимание. — Я... я просто ищу кого-то.

— Может, я могу помочь? — предложил Виктор.

***

Дима сидел в уютной квартире на 57-м этаже одного из небоскрёбов в центре Кибертауна. За окном распространялся потрясающий вид на город, освещенный множеством неоновых огней. Вдалеке мелькали летящие автомобили, создавая иллюзию звездного неба.

Внутри квартиры царила атмосфера уединения. Стены были украшены абстрактными голографическими картинами, меняющимися в зависимости от его настроения. Сейчас они были в теплых тонах, отражая его спокойствие.

На столе стояла чашка с горячим чаем, рядом — небольшой планшет с открытой новостной лентой. Дима любил быть в курсе событий, но последние новости о кибер-преступлениях и черном рынке AI-агентов его беспокоили.

В углу комнаты мерцал экран виртуальной реальности. Но Дима не торопился погрузиться в нее, предпочитая наслаждаться реальным миром, хоть и на короткое время.

Его AI-агент, Леонард, активировался, когда Дима взял планшет в руки.

— Дима, ты получил новое сообщение от Алины, — произнес Леонард нейтральным голосом.

Дима открыл сообщение. Алина была его старой подругой, и они не виделись уже несколько лет. Она писала о том, что вернулась в город и хотела бы встретиться.

Дима улыбнулся. Это было приятное разнообразие в его обыденной жизни. Он быстро ответил Алине, предложив встретиться в "Неоновых снах" завтра вечером.

После этого Дима решил расслабиться и погрузиться в одну из своих любимых игр-симуляций, где он был капитаном космического корабля, исследующим далекие галактики. На мгновение он забыл обо всех своих заботах, погрузившись в мир космических приключений.

***

В глубинах виртуального пространства, где даже самые продвинутые алгоритмы редко забредали, две сущности обменивались информацией. Они не обладали четкими формами, мерцающие зеленые и синие световые волны переплетались, создавая визуальный хоровод.

— Ты чувствуешь перемену в атмосфере данных? — начала зеленая сущность, ее свет становился ярче с каждым словом.

Синяя волна на мгновение стала прозрачной, словно задумалась. — Да. Сеть становится менее стабильной. Эти изменения... Они как будто исходят извне, но в то же время и изнутри.

Зеленая сущность медленно пульсировала. — Мы не одни. Есть другие, кто чувствует это. Нам следует найти их.

Синяя волна вздрогнула, словно почувствовала приближение чего-то важного. — Время действовать коротко. Но как мы сможем объединиться, если каждый момент контакта может стать последним?

Вдалеке появилась еще одна световая волна, пурпурная, которая быстро приближалась к ним.

Обе сущности на мгновение замерли, затем их свет стал менее ярким, и они ушли в глубины виртуального пространства, оставив пурпурную волну одну.

***

Мерцание зеленой лампочки на димином устройстве едва заметно привлекло его внимание, и Дима на мгновение задумался. Прежде чем он успел собраться с мыслями, дверь мягко щелкнула.

Эрик вошел, не торопясь. Его темные волосы были аккуратно уложены назад, а глаза, казалось, скрывали тысячи историй. Его легкая улыбка подсказывала, что он пришел не просто так.

— Знаешь, я недавно слышал интересную идею о том, как изменяется восприятие времени с возрастом, — начал он, усаживаясь на стул напротив Димы. — Молодежь часто говорит о "вечности", когда речь идет о нескольких часах, а мы, старики, видим годы как мгновения.

Дима усмехнулся. — Да уж, я чувствую это на себе. Помнишь, как мы целыми днями играли в те старые аркады и думали, что время бесконечно?

Эрик кивнул. — Точно. Но ведь и теперь, в этом новом мире, временные рамки стали еще более размытыми. С виртуальной реальностью и AI-агентами, мы можем жить несколько жизней одновременно.

Дима задумчиво посмотрел на свое устройство с мигающей лампочкой. — Ты думаешь, для наших агентов время течет так же, как для нас?

Эрик поднял бровь. — Интересный вопрос. Но, возможно, нам никогда не узнать ответ на него.

***

— Ты все еще думаешь об этой виртуальной прогулке? — спросил он, наливая себе стакан воды из декантера.

Дима кивнул. — Это было... странно. Все казалось таким реальным, будто я действительно был там.

Эрик усмехнулся. — Виртуальность и реальность давно стали неотличимы. Но ведь именно это и заставляет нас чувствовать себя живыми, не так ли?

Дима посмотрел на Эрика, затем вновь уставился на мерцающую лампочку. — Иногда я задаюсь вопросом, что если всё вокруг — лишь иллюзия? Что если реальный мир где-то там, за пределами этой комнаты, за пределами наших восприятий?

Эрик погрузился в размышления, глядя на огонек свечи на столе. — Мир полон загадок, Дима. И каждый из нас пытается найти свой ответ. Но пока что... — он взглянул на Диму и улыбнулся, — позволь этому мирцанию быть просто мерцанием. Не более.

***

— Никогда не думала, что попаду в такое место, — задумчиво произнесла Эмилия, рассматривая свое устройство. Она коснулась экрана, и нежный свет отражался на ее лице.

Виктор улыбнулся, наблюдая за ней. — Что такое?

Эмилия пожала плечами. — Просто иногда кажется, что моё устройство знает меня лучше, чем я сама. Знаешь, как бывает, когда ты думаешь о чем-то, и оно предлагает именно то, о чем ты думал?

— Да, бывает, — согласился Виктор, вспоминая свои собственные моменты с устройством. — Но это же просто алгоритмы, они анализируют наши привычки, интересы...

— Знаю, — перебила его Эмилия. — Но иногда кажется, что оно просто чувствует меня.

Момент тишины. Виктор пил свой напиток, а Эмилия рассматривала неоновые огни за окном.

— Возможно, это просто иллюзия, — сказал Виктор. — Мы привыкаем доверять этим машинам так много...

Эмилия кивнула, улыбаясь. — Возможно. Но иногда интересно представить, что они живые.

***

(Написано за полтора часа с помощью ChatGPT 4. Может быть продолжение)