Считается, что благоденствие в американскую экономику принесли "бебибумеры" — поколение, родившееся в конце сороковых от солдат, возбужденно вернувшихся домой. Важную роль сыграли и яппи, именно через них разошлась мода на Уолл-Стрит, а быть очкастым брокером, спешащим с кофе по улицам Нью-Йорка за своим первым миллионом, стало hot. Даже нынешние дядечки за пятьдесят, в костюмах попивающие декаф в "Четырех Сезонах", банкиры и финансисты, ради преуспевания которых и впахивают работники Google, тоже относятся к "предыдущей эре". Нет, господа, я не об эре "инстаграма-твитера". Я о переломном моменте, когда медиа вдруг возопили — не работай на дядю!
Вернувшимся с войны солдатам, их детям было не до самовыражения, им надо было зарабатывать и кормить жен/детей/отцов, социальные программы тогда работали куда хуже, если не сказать — их просто не было, и твоя старость, как твоя нищета были твоей заботой, а не государства. Американцы на Великой Депрессии хорошо усвоили одно — не спрашивай, что страна может сделать для тебя, спроси, что ты можешь сделать для страны. И это не вопрос патриотизма, это вопрос выживания — будешь ждать действий властей, сдохнешь от голода. В буквальном смысле.
Бебибумеры не искали креатива, проявлений собственной личности, они искали стабильности и желательно так, чтоб тебе больше никогда не пришлось думать о новой работе. Пришел в двадцать лет, ушел в семьдесят. Желающих было много, работы — меньше, если ты халявил, то тебя быстренько заменяли тем, кто быстрее, старательнее и дешевле, так что трудились все. Самые упорные и талантливые закономерно превращались за двадцать - двадцать пять лет из клерков-рабов в партнеров, и уже не ютились в клетушках, а очень даже владели апартаментами с видом на Централ Парк.
Яппи четко усвоили от родителей схему успеха — приходи в большие компании, впахивай, как вол, и однажды станешь партнером. Фирма станет на какой-то процентик твоей, и будет тебе счастье — далекие берега, белоснежные яхты. Только не с яхт все начинается — с подбора правильной фирмы и многих лет работы. Больше, чем яхтами и отпусками, яппи гордились названиями компаний, в которых работали. Это был не культ яхт, это был культ работы. Восхищались больше не часами на руке, но мышлением, сделками, блеском и остроумностью решений, что позволили эти часы оплатить.
Нынешние владельцы крупнейших пакетов акций, те, от которых пошло выражение "сорок — это новые двадцать", по сути, очень яппи, но с уточнением: им пришлось выбирать, на кого впахивать, уже не по громким устоявшимся именам, а по качествам "лидеров". Пойдя бесплатно за писклявым очкариком, бросившим Гарвард, или за босым очкариком-веганом можно было оказаться куда богаче к концу карьеры, чем работая в IBM. Эти люди, как ни странно, довольно часто руководствовались идеей или харизмой босса. Ими же и гордились. И да, честно и старательно впахивая, многие из них через десять/двадцать, лет стали акционерами с семи/восьми-значными счетами.
Люди же, что сегодня младше тридцати пяти, ни на что подобное больше не способны. Это статистика. Не раз Business Insider; Forbes и прочие любители подсчитать деньги, выдавали статьи о неуспехе молодых поколений, к своим тридцати пяти в массе часто еще живущим с родителями, не имеющим финансовой стабильности, дома и даже машины.
Сначала думали — кризис. Изменившаяся экономическая ситуация, изменившийся подход к товарам и услугам, когда выгоднее напрокат, чем хозяином... но это все объясняет привычки. Этим можно объяснить "почему нет машины", но никак не "живу с родителями и тремя котами, коплю на кругосветное путешествие" в сорок. В чем дело?
В психологах, в какой-то момент возопивших: каждый — личность! В каждом ребенке — Генри Форд, Барак Обама, Эйнштейн и Шекспир вместе.
Дети не отдельная раса — это те же люди. И если мир наполнен бездарными, ленивыми, трусливыми, необязятельными, недумающими взрослыми, значит, он наполнен и такими же детьми. Люди не равны ни по интеллекту, ни по силе воли. Фея гениальности далеко не каждого целует в лоб. Она вообще социопат, и, судя по статистике, людей избегает.
Нет, это не значит "вы все посредственности, подыхайте в жопе". Это значит, человек — существо стадное, и разум у него (как и безумие) тоже (как у всех грызунов, насекомых и многих обезьян) коллективный. Редко очень встречаются "индивидуумы", "индивидуальности", выдающиеся личности. Можно еще проще сформулировать — Данко один на все стадо болотных людей. И не мои слова жестоки, не мои слова уничижительны. Жестоко, даже живодерски — убеждать каждого ребенка, что он — талант, только еще не раскрывшийся, не нашедший себе применения. Это ведет к депрессиям и неуспеху в жизни. Не маленьким проблемам, но огромной жопе, когда в сорок человек мало того, что инфантилен, он как перебивался подработками, в ожидании раскрытия таланта, так и перебивается, и там не то что на яхту, там до обеспеченной старости далеко.
Долго и упорно в колокол по этому поводу звонил Джордж Карлин. Он один из самых первых, кто стал кричать, что молодое поколение понять не способно, что яхты — это не отдельная вещь, это приложение к годам пахоты, к интересу не к яхтам, а к СДЕЛКАМ, к РАБОТЕ. В переводе примерно так — "эти придурки реально ждут, чтоб к каждому на его б...ую лужайку прилетел единорожек и поссал бабочками!". И от него же: "Ах нет, Джонни, ты не пришел последним, ты просто первый с конца! Первый с конца, твою мать! В мое время Джонни говорили "Джонни ты тупой лузер", да, это травма, да Джонни рыдал, но у него был шанс исправиться, стать сильнее и быстрее. Сегодняшние дебилы — дебилы всю жизнь. Они всю жизнь первые с конца, потому что им никто никогда не называл вещи своими именами".
Бебибумеры, яппи были настроены правильнее. Они понимали, что винтики, а не личности. Личность доказывают, заслуживают это звание РЕЗУЛЬТАТАМИ. Они понимали, что выбор перед ними не "как проявить мою гениальность", а "с кем я хочу работать? у кого хочу учиться? за кем лучше пойти? во что и в КОГО мне вкладывать свое время?". Они понимали, что каждый год ответ на эти вопросы не меняют. Для любого успеха человек должен быть НАСТОЙЧИВ, ПОСТОЯНЕН. Ты приходишь и ГОД ЗА ГОДОМ делаешь ОДНО или хотя бы двигаешься в одном направлении, а не "я попробовала себя фотографом, потом поваром, потом менеджером, потом оформителем свадеб, но что-то нигде не раскрылась. Теперь вот хочу дизайнером".
Человеческой психике изначально куда ближе желание быть частью чего-то, интегрироваться, а не стоять отдельным столпом. Гораздо комфортнее для людей, куда менее стрессово думать о благополучии общем — всей структуры, частью которой они хотят быть. А чем меньше у вас стресса, тем на более эффективные и необычные решения вы будете способны. И не просто "подумать о...", но реализовать. Между этими глаголами — библейская пропасть. А чем больше эффективного и необычного вы привносите в реальность, тем ярче ваша жизнь и "жирнее" счет. Так бебибумеры и добивались куда большего состояния за, как оказалось, куда более краткие сроки, чем нынешние тридцатилетние с желанием "из грязи в князи" по взмаху палочки и мировосприятием "это вы, а это я, что лучше для меня, как мне, зачем мне, я упущу, я, я, мне, мне, мне".
Общество, где все сыты и успешны, состоит из структур, на благо которых трудится каждый, но с личной, персональной ответственностью за все свои действия. С пониманием: если ты сосешь и ленишься, срываешь сроки, уходишь в запои, тебя выкинут на улицу.
Сейчас же все наоборот — каждый пытается выяснить, в чем же ЕГО, личное благо, зато ответственность никогда не своя — чужая. Все кто-то другой виноват. Или — общая: "Кто дурак? Я дурак? Сами вы дураки! А если не сами — то мы все вместе дураки, все же вместе делали". Естественно, что с таким подходом разрыв между богатыми и бедными будет все непреодолимее, продавцов в Старбаксе — все больше, а зарплаты у них все мизернее. Не потому что власть злая или банкиры — жадные твари, а потому что думать надо правильно и о правильном. Идти за правильными людьми и верно оценивать себя. Личностью становятся тогда лишь, когда вам говорят "мы сделали это! Какую великую вещь совершили! Как бы я ее и без вас? Спасибо за службу!". Тогда только — да, индивидуум.
Ознакомительная статья из сборника Франца Вертфоллена "Не книга"
