Krju4koTVAR

На словах "в искомом забытии" программирующую реальность машину заклинило, потому что верно пишется "забытЬи". Плотная связь кибер-венозных сосудов и талантливой плоти отконнэктилась к нулевой фазе. Брэндон Маск (да, правнук того самого Илона) был отключен от процесса создания своей последней перед каникулёрами работы.

Некую гражданку Марью Ивановну Шубдабудаеву судебный отсек огромнейшего космического корабля Спасение-1 приговорил к пяти месяцам строгой KVR - Карательной Виртуальной Реальности.

Мы с вами сами понимаем, что мест на отдельные здания для тюрем, тюремных флигелей и зон в данных обстоятельствах не было. Приходилось найти другой путь, каким образом человека можно приговорить к пытке несвободой, оставляя его в спальной капсуле.

И тогда правнук (ну того самого) - заодно и наследственный судебный программист 008 уровня - предложил революционную идею. Данная идея освобождала бы кучу места, отданных не под тюрьмы, а под фито-огороды и гамма-сады.

Кстати, подсудимую 17 отсека, зоны карамельных рабочих низшего уровня, Шубдабудаеву ждала не такая уж прохладительная релакс сэнсэйшн. В её родной кроватке, да-да, как вы могли бы подумать.

Гражданка Марь Иванна целых пять месяцев будет вынуждена погружаться снова и снова, как в дурной бесконечный сон - в эту реальность... Где она прозябает в глубокой онтологической яме и влекома к идее суицида.

"Шуб дабу дабу, о дабу дабууу даааай!.."

- воспоминания об этой веселой, самоироничной песне наказуемой, как и прочие приятные воспоминания из её реального прошлого блокируются. при данной виртуальной в коре головного мозга остается доступной лишь область мрака, горя и отчаяния.

ХОРОШО, ТОВАРИЩИ, ЧТО МЫ С ВАМИ В НАСТОЯЩЕЙ, СВЕТЛОЙ И ПУШИСТЕНЬКОЙ РЕАЛЬНОСТИ, А НЕ В ЭДАКОЙ МАШИНЕ СЕЙЧАС ЛЕЖИМ. С НОВЫМ ГОДОМ, ДРУЗЬЯ, СЧАСТЬЯ ВАМ))

Треск хронически не высыпающихся половиц коридора возвещал гостям самой бюджетной гостинки Омутска о надвигающейся беде. Босыми лапками ощупывая на полу мелкие крошки мусора, шляпки гвоздей и опавшие мечты проживальцев, масштабная фигура неспортивной женщины следовала по коридору.

Алая ночнушка её похоронила в своих выцветших красках былую нежность хозяйки. Ночнушечка грозно колыхалась в атмосфере, с самого утра уже полной запахов жареных котлет, стиранных носков, кошачьего присутствия и чего-то ещё… неуловимо угнетающего.

Двустволка Марьиванных глаз  обнаружила в дверном проеме, ведущем из коридора в зал, безжизненно распластанную пару чьих-то худых ног. Блекло зелёные, армейские тапочки, опавшие с безжизненных конечностей, заявляли миру о том, что данный гражданин отмаршировал свой долг Родине! И, не забыв прихватить сдачу, теперь воплощает мечты любого солдата-срочника – лежит мертвецки крепко в горизонтали.

- Тыыы...ггрх!!!..., - практически рыча, предвкушая воздаяние за кражу её заветной боярки, прошипела Марь Иванна, - убьюуууу! И гусеничным танком Т52 двинула к распластанному вору, минуя несколько комнат постояльцев.

Она, конечно, в уме прокручивала сотни вариантов казни полубессознательной жертвы её отравленной боярки. Отчаявшийся ум Марь Иванны полностью был занят обработкой этого. Увы, увы!..Наша героиня за одной из неприметных дверей опять не услышала тонкий шелест гитарных струн. Ласковые переливы звуков имели родиной дешевый инструмент, но золотое сердце одного из постояльцев, Льва Палыча, по кличке «Бородатый гитарюга».

А он ведь репетировал нарошно, чтобы она оценила… Вечерами у себя, опять один, он курил нервно в форточку, царапая тоскливым взглядом звездное, ледяное небо. Ему хотелось сказать Марь Иванне словами о том, что она божественный лепесток нежности, сорвавшийся на эту грязную землю сверху. Откуда-то оттуда, где тусуются лишь ангелы и нимфы. Но робкая натура его немела, когда стальные щеки его тайной Любви в потрепанном, розовом ночнике пронзали собой пространство коридора, подобно одинокой звезде, несущейся неведомо куда в Космосе.

Однако читатель знает цель Нашей Звездочки Смерти. Сжимая все судорожней откуда-то нашаренную в коридорных шкафчиках скалку, она выходила на финишную прямую к своей жертве. Однако "труп", словно спинной жидкостью чувствуя приближение угрозы уж куда пострашней выпитого им нарошно яду, начал шкрябать осиротевшими без солдатских тапок ножками по дырявому линолеуму.

Лихо сокращая дистанцию с жертвой, Марь Иванна уже подпружинивала задние ножки, аки тигрица, готовая броситься на своего, по сути ,спасителя. Вот…вот-вот ей уже предстанет его верхняя часть тела. Но! -визитная карточка как истинного ловеласа, так и просто ночного забулдыги - мужские труселя в горошек! Они придали новый виток к спирали намерений нашей хищницы.

Её коготки приспустили флаг вражды... С щекочущим, мерзки пугающим ожиданием она подкрадывается все ближе. Теперь ей смягченному взгляду предстало до мурашек знакомое родимое пятнышко в виде сердечка на правом плече его. Это был её родной и любимый брат Никодим...Терабайты обрушившихся на голову Марь Иванны страданий, лучше уж оказаться в забытии...

Морозы в те времена стояли крепкие, сибирские. В преддверие Нового года всех жителей Омутска перестал интересовать курс доллара. В лидерство по популярности выбился градусник, на таблоиде которого -37 словно бы отвергали попытки человека одержать верх над природой. Это морозное воздаяние было одним из всадников Апокалипсиса, пытающимся остановить беспредел, который творился в нашем провинциальном городке последние десятилетия. Лишенный столичной протекции и, следовательно, достаточного финансирования, забытый богом Омутск был оплетён сосульками на бороде, инеем на окнах и будто бы замер в ожидании скорых жертв небывалого похолодания. Его провода, окна, автомобильные движки, бомжи его и бездомные животные – все истошно крякнули, будучи вынуждены показать нос на улице.

«Прекрасный день, кхххех-кххеегррх, чтобы умереть, оххх...» - прохрипела саркастично Марь Иванна и потянулась за бутылочкой боярышника, заботливо припрятанной в шкафчике ее малюсенькой ванной комнатки..

Сквозь влажный туман, покрывший поверхность зеркала, проступило усталое её, уже немолодое, лицо. Изможденное, безжизненное, взлохмаченное вечным колесом Великой суеты лицо. Душевное же ее зеркало – глаза её, в отличие от зеркала на дверце шкафчика, не были даже чуточку увлажненными. В них отчаянно потухала вера, вслед за давно прогоревшим костром Любви…

Уже не такая изящная и тонкая рука её, с облетелым, как осенний полуобнаженный лес, маникюром активно бороздила море различных склянок. Когда глубины залежей были вдоль и поперёк обшарены, и не нашлась роковая боярка, затуманенное отражение Марь Иванны в зеркале приобрело пугающий вид.

Понимаете ли, отчаяние человека, впервые в жизни решившегося на столь безвозвратный шаг - било из глаз. От последней неудачи, добивающей под дых, затрепетали ноздри и губы искривились, негодуя. «Сегодня я обязательно подохну, и поможет мне в этом именно Боярышник, черт побери!» - сверкнул её взгляд и чуть не расколол туманное зеркало на тысячи осколков. Следующей вспышкой была печальная догадка, и Марь Иванна со всей прытью, на какую было способно её пожухлое тело, бросилась из ванной в коридор, изрыгая из себя проклятья: - «Вот....вот же гад, лживая тварь! Обещал не вмешиваться в моё решение! Я всё давно про себя решила, и живите в своём дурдоме дальше как-нибудь без меня. Остановите колесо суеты, я сойду, слышите! Дайте мне умереть спокойно!!!...» 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ