KinoFotoMan

В прошлом году мне довелось возглавить жюри документальных фотографий в рамках конкурса World Press Photo. Спустя несколько дней работы и тысячи просмотренных фотографий я достал блокнот и начал записывать все избитые сюжетные ходы, заезженные темы, объекты и образы, проходившие у меня перед глазами. Часть списка (который в результате занял несколько десятков страниц) представлена ниже:

— Цирк.

— Циркачи.

— Кирпичные заводы.

— Прародители (обычно самого фотографа).

— Умирающие прародители (обычно на предпоследнем или последнем кадре была изображена пустая кровать — прародитель ушёл в мир иной).

— Грязные дети. Обычно живущие в лагерях беженцев, бедных деревнях и странах третьего мира.

— Ещё больше бедности. Если это американская бедность, то фотографии из Аппалачей или южных штатов (взгляните на этих смешных людей). Если это бедность «зарубежная», то обычно это чёрно-белые снимки запустения («Посмотрите, как бедны эти люди»).

— Люди с ампутированными конечностями.

— Какая-нибудь сексуальная активность. Обычно всё безобидно, скорее в ключе «Смотрите, я сфотографировал людей, занимающихся сексом!»

— Развалины. Много развалин. Разных. Американские развалины: заложенное имущество, Детройт, опустошённые города, разорение и экономический спад. Развалины в зарослях, масса растительности, разъедающей здания. Африканские развалины: обветшалые, забытые или испорченные, человеческая небрежность. «Экзотичные» руины — посмотрите, какие чудные эти люди в своих развалинах! Исковерканные автомобили, самолёты и другие средства передвижения (не путать с заводскими развалинами и брошенными домами). Военная разруха: выживший среди руин, проход через руины и жизнь среди руин.

— Дети.

— Дети в лагерях беженцев.

— Играющие дети в лагерях беженцев.

— Играющие в грязи дети в лагерях беженцев.

— Играющие в грязи кривым самодельным футбольным мячом дети в лагерях беженцев.

— Мужчины с оружием и женщины, которые заботятся об этих раненых мужчинах.

— Плачущие женщины, матери и бабушки (закрывают руками лицо или, наоборот, простирают руки ввысь).

— Если речь шла о Газе, то изображения опрокинутой мечети аль-Азба обнаружились практически во всех работах, поданных на конкурс. Иногда это был просто развалившийся минарет, но чаще всего на фотографии кто-то присутствовал: женщина или мужчина, разговаривающий по телефону, или, ещё лучше, мужчина на лошади, проезжающий мимо разрушенного минарета.

— Лошади: чёрные, белые, в яблоках. Если это белая лошадь, то обычно в романтичной и пасторальной обстановке. Лошади и ишаки и люди на лошадях и ишаках зачастую были сняты перед разрушенными войной зданиями как указание на абсурдность войны и рассказ о повседневной жизни в военной зоне.

В результате я разбил фотоштампы на несколько основных категорий:

1) Символическая. Ужасы войны могут быть переданы через изображения детей в разрушенной зоне; про мир можно рассказать через образы патриотического пыла — флаги, героические ракурсы съёмки (снизу вверх) и так далее.

2) Эмоциональная. Использование фото для того, чтобы вызвать в зрителе эмоциональную реакцию, а не для того, чтобы рассказать что-то. Взорванные тела вызывают в зрителе гнев. Недавняя смерть, например, пожилого родственника, может вызвать чувства сострадания и так далее.

3) Отличительные черты. Использование жестов для передачи происходящего. Выражения лиц, жесты рук, позы — всё это воплощает и символизирует для зрителя опыт объекта фотографии.

4) Западная. Религиозные и другие символы западного искусства, чтобы обозначить у зрителя эмоциональную реакцию. Чаще всего это Пьетá и религиозные символы пожертвования (Иисус на кресте), импрессионистское и классическое искусство в освещении (кьяроскуро, Ренессанс, Рембрандт) независимо от страны происхождения фотографии или её субъекта. Наложение западной эстетики на глобальные истории.

Проблема была не только в использованных клише и избитых сюжетных ходах, но и в том, как был изображён сам материал. Обычно фотограф использовал эстетическую скоропись, чтобы донести свою точку зрения. Например:

— Перевод в ч/б (судя по подсчётам в тетради, в какой-то момент число заявок с чёрно-белыми историями превысило число заявок с цветными). Некоторые типичные особенности чёрно-белых репортажей с технической точки зрения: драматичные тени, фильтры «виньетка» и контраст, крупное зерно.

Если история была переведена в ч/б, то она обычно рассказывает о чём-то «серьёзном» или «общественно значимом». Чёрно-белую палитру редко (если вообще когда-нибудь) используют для рассказывания легкомысленных историй — она автоматически символизирует «серьёзную проблему». Если используется цвет, то истории обычно повествуют о разных диковинках, странностях и донкихотском поведении людей.

— Вздымающийся в небо дым как минимум в одной фотографии из серии. Дым всегда придаёт изображению драматичности (и его можно использовать символически: происходит что-то опасное, плохое, чужое или разрушительное).

Чёрно-белую палитру редко (если вообще когда-нибудь) используют для рассказывания легкомысленных историй — она автоматически символизирует «серьёзную проблему».

Короче говоря, всё написанное выше нужно воспринимать как легкомысленную попытку поговорить о том, что все и так знают, но продолжают игнорировать. Обойтись без избитых сюжетных ходов или штампов невозможно, они уже давно превратились в часть нашего визуального словаря. И, конечно, в некоторых историях всегда будут клише, иное дело — как вы эту историю решите рассказать. Если мы научимся понимать потенциал (или его отсутствие) того или иного штампа с точки зрения сторителлинга, то, я верю, мы сможем отойти от простого визуального представления истории и начать по-настоящему коммуницировать, вызывая у зрителя эмоциональную реакцию, осознание и понимание.

Однако сейчас я чаще всего наблюдаю отсутствие воображения и способности видеть, из чего может получиться хорошая история. Мы не должны забывать, что история всегда должна обуславливать форму подачи, но сейчас происходит ровно наоборот: фотографы в первую очередь решают, как показать, а не что показать. Мы не должны навязывать истории нашу эстетику. Мне кажется, что нужно начинать с самых базовых вещей, с понимания того, из чего складывается история. Почему мы так заинтересованы в ней и каковы наши обязательства перед зрителями? Как мы можем наилучшим способом представить эту историю нашей аудитории, этим главным арбитрам суждений и вкусов?

История всегда должна обуславливать форму подачи, но сейчас происходит ровно наоборот: фотографы в первую очередь решают, как показать, а не что показать.

Теоретик медиа Дуглас Рашкофф предложил как-то концепцию потока и хранения. Мы живём в насыщенном медийном пространстве, где каждый день на свет появляются миллиарды фотографий. Это поток изображений. Но какова их ценность для нас в то время, как мы проживаем свою жизнь? «Хранение» в теории Рашкоффа — это про подлинность. Будучи профессионалами, мы должны окунаться в поток, чтобы заставить гул окружающих нас изображений зазвучать истинным голосом. «Хранение» — это про чёткую ориентацию на намерение: из этого вытекают авторство, честность, подлинность и история.

История не может существовать сама по себе, ей нужен кто-то, кто её расскажет. Это приводит к грандиозному конфликту в современном медийном пространстве. У долговечных историй должны быть намерение и контекст. В мире, который вызывает подозрения в поддельности, люди ищут подлинное и находят его в намерении и контексте.

Сегодня фотограф — рассказчик — держит в своих руках контроль над историями (если он готов принять эту ответственность). Вы можете рассказать историю и, что ещё важнее, вы можете донести её миру. Мы не ограничены набором каналов — мы сами и есть канал. Если мы сможем освободить истории от мёртвой хватки техники и сфокусировать наше внимание на авторстве, заблуждения исчезнут и появятся новые толкования изображений.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Иллюстрации: Виктория Новоселецкая, фото кошки - @kinofotoman.

Фотограф Тэвис Лиф Гловер.

Картина Винсента Ван Гога демонстрирует арабески.

Другой метод, используемый для создания движения, называется совпадением. Он подразумевает взаимосвязь между двумя сторонами, которую образуют различные элементы, создавая при этом движение из стороны в сторону, вверх и вниз.

Но это не сплошная линия, как думается, когда речь идёт о «ведущих линиях». Это прерывистый, скрытый, волшебный трюк, который можно применить и позволить разуму легко сомкнуть пробелы.

На этой фотографии мы видим, как Энни Лейбовиц использует положение рук моделей, которые образуют общие линии. Энни Лейбовиц демонстрирует «совпадения».

Во-первых, кто сказал, что центр кадра – это плохо? И почему мы должны в это верить?

Фотография, показывающая, как правило третей создаёт нежелательное негативное пространство.

Негативное пространство можно удачно использовать для создания ощущения изоляции или одиночества, но в противном случае это недочёт новичка.

Продолжение следует..