DuskyKerb

ПОЕДИНОК

Вытек глаз, рёбра проткнули лёгкие… Скоро бой закончится, а я стану куском агонизирующего мяса.

Тогда придёт тварь. Вот она, притаилась в углу дрожащей грудой бесформенной плоти. Меня будут неторопливо жрать, пока жажда жизни не пересилит боль, и я не начну вяло отбиваться. Потом он отзовёт её, оставив меня выть от боли в срастающихся костях и встающих на место суставах. До следующего раза…

Может, сдаться? Пускай подавится… За все годы я даже коснуться его не смог…

Но тут я увидел царапину. Там, где обломок лучевой кости задел скулу соперника.

Я сплюнул кровь и оскалился, сжимая изломанные пальцы.

Dum spiro spero, сука!

РАБОТНИК МЕСЯЦА

Катана чуть дрогнула, срезав клыкастую голову коренастого вампира. Курт крутанулся, отбросив пинком второго – прямо под «Страйкер» Гектора. Картечь изорвала тварь, забрызгав кровавыми ошмётками серую форму поручителей.

- Говорил – утром надо идти, - буркнул Гектор, отбрасывая пустой барабан.

- Крайний срок доставки – полночь, - огрызнулся Курт, - Ты даже не думай мне статистику портить! И не щёлкай хлебалом – ещё баба осталась.

Девушка нашлась в чулане – связанная и необращённая.

- Брюхатая… - Гектор растерянно заморгал – Она же неделю как опростаться должна…

- Что в контракте сказано? – перебил его напарник.

- Только ребёнок…

Курт вздохнул и достал зазубренный нож.

-Придержи, чтоб не дёргалась…

Порченый, ч.1

…А дома меня поджидал Лотар.

–Ты что творишь? – начал он без всякой раскачки, –У нас встреча с негоциантами из «Золотых Поясов» через два дня! Ты их в здешнем карцере принимать собрался?!

Пожалуй, стоит рассказать, какие такие дела ждут нас в столице. Началось всё где-то за год до конца войны. Наша рота тогда расквартировалась в городишке на границе южной империи. И, значит, находит меня Дженго, брательник моей Тапи. Мы с ним крепко дружили, хоть он и крысой тыловой был – интендантом нашим.

Так вот. Мол, один дворянчик из кавалерии разузнал, что полковая казна разгромленных накануне южан с небольшой охраной уходит лесами по старой тропе контрабандистов. И предлагает золотишко это реквизировать. А Дженго, как парень ушлый и со связями, должен свести его потом с нужными людьми. Вот островитянин и решил меня подтянуть – как заслуживающего доверия. Он ведь меня с Тапивой и познакомил – по их меркам, это много значит.

Лотар мне сначала крайне не понравился. Почему – объяснять, думаю, не надо. Но дело есть дело. Дженго, кстати, лихого кавалериста сразу предупредил – вернётся без меня, он его вломит по полной кому надо. В ответ Лотар с самым серьёзным видом поклялся не поднимать на меня оружия, если только я сам на него не кинусь. И, кстати, что-что – но никто не смог бы про Лотара сказать, будто он слова не держит. Пожалуй, есть свои преимущества в благородном воспитании…

В общем, сработали мы тех южан. Даже рассказывать особо нечего. Нагнали их уже на чужой территории ночью. Караульного я одной стрелой снял, а остальным глотки повскрывали, сонным… Их и было-то всего с полдюжины.

Так что денежки наши, надёжно отмытые, лежат в столичном банке и ждут, когда мы пустим их в оборот. Под бдительным присмотром Дженго. Само собой, все нужные бумаги состряпаны и заверены у лучшего нотариуса. Но, как видите, Лотар очень сильно переживает по поводу того, что мы до метрополии благополучно не доберёмся.

–Да не дёргайся, - отвечаю, –Всё же нормально закончилось. Я пойду ящерюгу взнуздаю и покемарю до вечера. Мне тут надо на пару часов отойти…

Демонстративно зеваю и аккуратно огибаю делового партнёра, но он заступает дорогу.

–Слушай, ты уже по виду и разговору почти на человека похож. Так соответствуй! Или ты решил-таки на улицы вернуться?

–Надо. В последний раз. Дело чести, если тебе угодно.

В ответ получаю взгляд, полный высокомерного презрения:

–Да что вы о чести-то знаете?

Тут уж я не выдерживаю:

–Ну конечно! Куда нам до знатного вельможи, чьи владения столь обширны, что в них поссать нельзя – соседей забрызгаешь, таких же влиятельных!

Отстраняю его и иду на конюшню, чтоб не добавить ещё чего похлеще. Сзади грохочут подкованные сапоги, и я на всякий случай поправляю кинжал. Знаю я этих благородных, мало ли чего он там обещал когда-то… Но тут же от изумления забываю обо всём.

Ящер мой развалился в стойле напротив кобылы Лотара. Взнузданный и почищенный. Даже пожитки мои уже на нём. А его не зря Задирой зовут, нрав у него скверный, и пока на него новую сбрую накинешь – взмокнешь. Я поэтому и хотел его заранее подготовить, чтоб пообвыкся и не киданул меня в грязюку поутру.

–Это… Ты? – Лотар пожимает плечами, а я не нахожу, чего сказать-то! Да он даже на стрекале обмотку поменял!

–Вот так да. Натасчиком заделаться решил, если дельце наше не выгорит? То-то думаю, чего ты такой потрёпанный? Задал он тебе?

Он рассеянно кивает и неожиданно выдаёт:

–Поехали прямо сейчас. Очень прошу.

И стоит предо мной какой-то измученный и грустный. Весь его лоск куда-то исчез. У меня вся злость прошла сразу. Неужели так его здесь всё достало?..

–Ты чего, дружище? – я слегка хлопаю его по плечу, что обычно его раздражает. Но момент уж такой. –Потерпи ночь ещё, а? Да и куда мы в темноте заедем, сам подумай?

Хочу добавить ещё что-то, но он обрывает меня взмахом руки.

–Ладно, ступай. Дело есть дело, хоть в этом мы с тобой согласны…

…Вечереет. Промозглый туман неспешно опускается на Выгреб. Мы идём к месту разбора по пустым улочкам – всё, как пять лет назад. Стопор неожиданно ловко поддевает крюком на длинной рукояти невовремя подвернувшуюся крысу, оправляя её в затяжной полёт.

–Ты, никак, надеешься пару холодных для своей ямы зацепить? – мне отчего-то не по себе от пятен на крюке. Хотя что я – крови «порченых» не видал?

Стопор угрожающе цедит:

–Ихнюю свору я бы туда и живьём сволок.

Но тут же улыбается мне вполне нормально. Мы снова вместе и вражда забыта. Как бы там Лотар не умничал, но по мне старая дружба стоит пары часов неспешной прогулки. Стопор, правда, нацепил кольчугу, а в довесок к крюку взял наградной «кошкодёр» с коротким прямым клинком и затейливой витой гардой. Но на то он и Стопор. Да и всякое бывает.

Вот и место – заросший «ползучкой» пустырь на отшибе. За рекой виднеется обрыв, над которым сквозь туман едва проступают стены Санатория. Франт уже здесь. Как всегда в ярких шмотках, все пальцы в перстнях. Гладко выбритая морда лучится самодовольством, волосы примазаны какой-то блестящей гадостью. В общем, дешёвая пародия на Лотара. Рядом с ним коренастый Топтун, типичный трущобный громила. Полукровка из тех времён, когда мы с южанами вроде как даже союзниками были. А третий… Ну, Франт, умеешь ты удивить. Правильно про тебя говорят – в трусости и наглости любому фору дашь. Притащить в Выгреб «порченного» выродка - это надо суметь. Да ещё какого – под два метра, даже Стопор на его фоне потеряется. Редкие волосы липнут к массивному черепу, длинные, до колен, ручищи сжимают здоровенный молот. Огромный, чуть ли не до ушей, рот распахнут – то ли для того, чтобы все видели два ряда лошадиных зубов, то ли дышать через затянутые плёнкой дырки на месте носа не особо удобно. А вот глаза вполне себе человеческие. С такими «порченые» редко рождаются. Хотя у них вообще с размножением не очень, на наше счастье…

Но Дергунчик не из-за него напрягся. Что мы – «порченых» не видали? И не только в Санатории. Посерьёзнее, чем этот, некоторые и на людей-то не были похожи…

Четвёртый. Неприметный, с бледной мордой. Зябко кутается в плащ. Стоит чуть на отшибе от своих, словно хочет видеть всех разом. Да и в целом было что-то в его скупых движениях… Тревожное, что ли? Я со скучающим видом шагнул в сторону, пнув мелкий камень, а бледный будто просто перемнулся с ноги на ногу, но при этом немного сместился. И я вновь у него на прицеле, как и остальные.

Меж тем Дергунчик начал тереть с Франтом насчёт раздела территории. В общем-то, всё как и на переговорах нашего генералитета с полководцами южан после войны. Только без лишней помпы и красивых словес. Слушаю их через слово, всё на четвёртого кошусь. Хотя общий настрой уловил – Франт был крайне уступчив и миролюбив. Это мне тоже не понравилось.

Я закашлялся и небрежным движением пригладил волосы. Наш старый сигнал о готовности. Дергунчик со Стопором виду не подали, но этого мне и не требовалось.

–Что, здоровье подводит? – ехидно поинтересовался Франт.

–Ага, - киваю, –Забегал к мамаше твоей попрощаться – после этого и началось.

Он и это проглотил. Так… Если этот бледный из мастеров, то исход встречи понятен. Для устрашения Франту одного «порченого» хватило бы. Значит, надо его первым постараться заделать… Одновременно с этими раздумьями, где-то в глубине, я ощущал какую-ту детскую обиду. Мол, хотел свалить спокойно, а эти гады не дают. Хотя меня сюда на верёвке никто не тащил…

–…В общем, Санаторий с солдатнёй за вами остаётся, не вопрос, - Франт нервно улыбается и торопливо протягивает руку.

И едва Дергунчик сжимает его ладонь, как эта сука выхватывает левой нож из-под плаща. Ожидаемо, впрочем. Дергунчик тут же подтягивает его поближе, подсекает опорную ногу и они катятся по земле, кромсая друг друга ножами.

Я смешаюсь в сторону, чтоб Топтун оказался между мной и бледным. Полукровка пытается достать меня тесаком, но я пригибаюсь под тронутым ржавчиной лезвием, втыкая кинжал ему в брюхо, и одним движением выпускаю кишки. Пинком откидываю его на четвёртого, но того уже на месте нет.

«Порченый» же только успевает вскинуть молот, как Стопор всаживает крюк ему в шею, и, разрывая артерию, заставляет пригнуться. После чего одним ударом вбивает «кошкодёр» под челюсть, пробив череп насквозь. Молот падает наземь, следом начинает заваливаться «порченый»… Да где этот хмырь бледный?..

…Он выныривает из-за падающего громилы с двумя метательными топориками. Один разрубает ключицу Стопора, и рука с крюком бессильно обвисает. Второй проходит впритирку с моей башкой. Недовольно рыча, Стопор вырывает топор, только воспользоваться им ему не удаётся – короткий меч наймита вскрывает глотку бывшего сержанта.

Я бросаюсь вперёд, что несколько излишне – бледный и так уже около меня. Прищуренные глаза ловят каждое движение, меч лезвием вниз и чуть на отлёте. Пытаюсь сократить дистанцию, но лишь получаю пару порезов. Он, вроде, приоткрывается - делаю рывок, перехватывая кинжал обратным хватом… И в следующий миг этот шустряк уже сбоку, а моя правая нога подламывается, вспоротая мечом. С трудом удерживаю равновесие, невольно отбросив руку с кинжалом в сторону. Наёмничий клинок тут же выбивает его и влетает мне под рёбра…

…Его погубило то, что он попытался высвободить меч, когда я всей горстью сдавил клинок. Этой заминки хватило – я выхватил левой нож из-за спины и по рукоять воткнул в глазницу бледного. Упали мы одновременно. Но я сумел привалиться к влажному от росы валуну, а он так и остался лежать, тараща уцелевший глаз в затянутое тучами небо.

Тишину нарушают лишь моё хриплое дыхание и чей-то тоскливый вой со стороны Санатория. В вывалившейся требухе Топтуна уже копается какой-то мелкий зверёк. Франт валяется на краю пустыря с разорванным горлом – в наших краях не только я умею пускать зубы в ход…

Дергунчик в каком-то метре от него. Песок под ним разрыт. Видно, пытался из последних сил доползти до меня… В лужах крови застыли Стопор и «порченый»… Как же так, ребята… Неправильно это всё… Пять лет под смертью ходили – для чего?.. Я пытаюсь приподняться, но лишь захожусь в кашле, чувствую во рту вкус крови.

Знакомые шаги за спиной. На пустырь входит Лотар. Оглядывает трупы, потом присаживается на корточки около меня. Что-то меняется у него в лице, когда он видит, как меня отделал бледный. Хотя, может мне в полумраке померещилось. Вот, значит, как. Всё стало на свои места, как в хитрых механических замках южан. Понятно, откуда у Франта деньги взялись на такого мастака, как четвёртый… И Дженго проверять ничего не будет – он меня сам очень просил ни в какие разборы не лезть… Да, хорошо же наше совместное дело началось…

–Доволен? – спрашивает негромко.

–Эт мне у тебя надо поинтересоваться, - отвечаю, сплюнув порцию юшки.

Он задумчиво трёт холёными пальцами подбородок.

–Пожалуй, да. Хорошо, что ты ещё жив. Я бы, всё же, хотел объясниться.

–Ну попробуй… - пытаюсь устроиться поудобнее и тут же морщусь от боли в ноге, –Годного ты мастера нанял.

Но бледный удостаивается лишь мимолётного взгляда благородного заказчика.

–Не совсем, раз так всё закончилось. Ты его?

–Ага. Он же мне жилет новый попортил. Не нашей монетой хоть расплачивался?

Лотар смотрит на меня с возмущением, мол, ты как такое только подумать мог? С учётом ситуации, меня начинает разбирать смех.

–Извините за столь гнусные мысли! Что-то я сегодня на редкость бестактен! – от вспышки боли темнеет в глаза. –Ох, сука… Придётся завязать с танцами.

Торопливо выпрямляется и нервным движением поправляет камзол.

–Да ты сам себя загнал в тупик! Я же предлагал уехать сегодня – не помнишь? Но нет – помочь парочке головорезов для тебя было важнее. Ты бы всё дело нам развалил со своими взглядами на бытие!

Он глубоко вздыхает и продолжает уже спокойно.

–Забыл тебе сказать, что в метрополии никто не знает о моей службе в кавалерии. Сплетники - не без моей помощи - довели до всеобщего сведения, будто я отсиживался в тылу старшим интендантом. Грел руки на армейских поставках. И это куда лучше звучит для местных негоциантов, чем рассказы о геройских рейдах по тылам южан!

На этот раз мой плевок достигает его сапога.

–А ты им ещё и эту историю расскажи! Наверняка овации сорвёшь!

–Я и не ждал, что ты поймёшь, - Лотар отворачивается, глядя на редкие огоньки Санатория, –Но заметь – слово я сдержал и оружия на тебя не поднял. Впрочем, мне этого и не хотелось никогда.

–А я бы с удовольствием на твои потроха глянул, гнида благородная. Ну да чего с меня взять – мы тут, в Выгребе, народ тёмный.

–Прощай, - Лотар немного медлит, будто собираясь добавить ещё что-то, но потом торопливо уходит.

Чувствую холод. Да, изрядно из меня крови-то натекло… Не самый лучший день в моей жизни. А был ли он вообще? Хотя… Вот год назад, скажем. Примерно в это же время, только не так темно было – юг, всё-таки…

…Я на корточках около контуженного Дергунчика, делаю перевязку. Стопор топчется рядом. За нами дворец южной столицы, над которым подымается столб дыма. Тянет горелым мясом – когда наша штурмовая колонна ворвалась на придворцовую площадь, часть особо упёртых фанатиков заперлась в казарме. Рисковать мы не стали и просто подпалили их, добивая выбегающих… И подходит к нам наш генерал, Хитрюга-Ларс, с целой сворой адъютантов, порученцев и прочих. Вы ли, говорит, раненого императора нашли? Стопор, со свойственным ему тактом, тут же швыряет генералу под ноги завёрнутые в дерюгу руки с родовой татуировкой южного правителя. Я поясняю, что императора мы нашли уже дохлого и без башки – по обычаю южан, кто-то из его приближённых её уволок. Стопор, кстати, переживал страшно – такие зубы упустили! Генерал каждому пожал руку, и тут сзади кто-то из штабной шушеры угодливо вякнул, что надо бы нас к награде приставить. Ларс велел ему завалить пасть, после чего сорвал с пояса тугой кошель и кинул мне. А Стопору, вдобавок, досталась генеральская перевязь с «кошкодёром», который теперь торчит из башки «порченого». Знал наш Хитрюга, как простого солдата подбодрить… А мы тогда себя владетелями мира чувствовали, не меньше.

И вот что нам после этого досталось? Мне – унижаться перед столичными делягами, которые тогда вились около нас, высказывая восхищение нашим мужеством. А парням таскать трупы и впаривать наркоту солдатне… Лотару этого не понять. Для него война была тягостным бременем, а для нас – шансом выбиться в люди. Так, может, и хорошо, что так всё кончилось?..

…В глазах темнеет, мысли путаются. Последнее, о чём успеваю подумать – не зря, получается, Гугнивый придержал гроб…

***

…Таким его, с застывшей улыбкой, и нашла пасмурным утром Тапива. Она с отрядом прочёсывала местность - по убедительной просьбе Лотара, обеспокоенного пропажей друга. Осмотрев трупы и раздав приказы, островитянка легко вскочила в седло. И лишь отъехав на два полёта стрелы, позволила слезам пролиться.

Рассказ изначально был для конкурса и продолжения не предполагал, но очень уж оказались дороги мне и Выгреб, и его обитатели. Так что в рамках сеттинга было решено запилить цикл рассказов. И если интересно, с чего начинался Лягушонок идёт в метрополию, ч.1  - добро пожаловать в Выгреб.

Иллюстрация - https://vk.com/tallis

–Уезжаешь, значит, - старый Отис смерил меня неодобрительным прищуром и не глядя начислил в щербатую стопку своего знаменитого пойла. Ровно до краёв, с горкой. Вот что значит – опыт.

Я привалился к стойке и кивнул:

–Уезжаю. Но ты не радуйся – один раз я уже вернулся.

Кабатчик что-то буркнул и без лишних слов повторил процедуру разлива. Затем взял грязную тряпку и смахнул с каменной столешницы передо мной дохлую мошкару, что в наших краях можно считать верхом учтивости.

Не дожидаясь приглашения, подхватываю порцию бодрящего. Всё, как вчера. Как сотни раз до этого. И на мгновение кажется, что ничего за это время ни здесь, ни в моей жизни не поменялось. Но потом замечаешь всякие мелочи, которые портят картину. Например, трофейную маску демонолога на стене.

Или отсутствие ржаной самогонки с запада – в тамошних полях теперь шатаются своры каннибалов из «порченых».

Или то, что у Отиса одна рука, а в нише прямо передо мной урна с прахом его единственного сына. Праха этого там с пригоршню – размотал парня «труподел» почти на полёт стрелы, ну а мы уже чего смогли потом в мешок собрали…

Но, как велит армейский устав, нам полагается мужественно преодолеваем все эти упаднические настроения. Что очень даже возможно с порцией чего-нибудь покрепче.

Стопки глухо сталкиваются и тут же пустеют, оставляя во рту вязкую горечь. Отис ловко скручивает уцелевшей рукой самокрутку, и вскоре по кабаку расползается сладковатая вонь «мозголомки».

–А ты уже и приоделся, - выпивка подействовала, и прищур из неодобрительного стал просто оценивающим, –В метрополии, небось, вообще будешь с кружевным воротничком шастать… Или как там принято?

Я пожал плечами, скрипнув клёпаной кожей нового жилета:

–Лотар говорит, мол, соответствовать надо. В армии же форму таскали – и ничего.

Обвислые щёки старика раздражённо дёрнулись:

–Гнильё твой Лотар. Меня-то этими фразочками красивыми и расшаркиваниями с поклонами не проведёшь.

Усмехнувшись, щелчком отправляю пустую стопку обратно к старику:

–А я ему говорил – не любят у нас благородных…

–Тебя, что ли, кто тут сильно любит? – бесцеремонно оборвал меня кабатчик. –Но ты хоть наш. А эти все, хмыри столичные… Ладно, может тебе с ними и свезёт. Хотя у нас с чудесами в последнее время дерьмово как-то. И чеши-ка на выход, мне за товаром ехать пора.

–Что, даже клешнями на прощание не потрясём? - вкрадчиво поинтересовался я, протягивая руку.

Отис лишь вздохнул и ткнул обрубком в сторону двери:

–Проваливай к демону под хвоста.

Дубовая створка жалобно взвизгнула петлями, но едва я ступил за порог, как сзади раздалось:

–О! Тебя же Дергунчик искал. Сказал – дело есть… Он у Санатория должен ошиваться.

–Завязал я с делами, до всех же, вроде, довёл… Бывай, Отис. Может, свидимся ещё.

–Ага, на той стороне… - кривая ухмылка кабатчика вышла чересчур грустной, –Ты уж будь повнимательнее, парень.

–Попробуем… - я ткнул отсыревшую дверь кулаком. –И смажь уже эти долбаные петли!..

…Кабак Отиса торчит на возвышенности, так что мне отлично видно панораму родного Выгреба. Тусклый свет больного солнца не скрывает ни впечатляющего для такого захолустья кладбища, ни тонущих в грязи приземистых домишек. Половина из них с заколоченными дверьми и окнами – пять лет войны, голод и эпидемия Весёлой Чумы сделали своё дело. А у нас и до этого здесь был не курорт. Как по мне, те кто переехал из сырых землянок на берегу в могилы, вряд ли заметили какие-то перемены в жизни. Даже преимущества появились - например, разлива реки можно больше не опасаться.

Спускаюсь вниз, загребая грязь сапогами. Тоскливо как-то… Раньше хоть ярмарки какие-то были, гулянки со свадьбами. Гвалт на весь город… А теперь только чавканье жижи под ногами да перестук молотков из мастерской Гугнивого у подножья – вот у кого хорошие времена, даже помощника нанял.

–Зубарь! – гнусавит он, салютуя мне заржавелой пилой, –Гроб-то хоть с собой прихвати, два года тебя дожидается.

–Так загнал бы давно кому.

–Ты что! Это ж с последнего дуба нашего, остальные все на Санаторий пошли. Теперь из паршивой липы строгать приходится…

–Ну придержи до вечера – я-то здесь ещё…

…Побыстрее бы уже свалить. И зачем я у Лотара этот день отспорил? Знакомых повидать? Ну вот, например, идёт мне навстречу Марика, завлекающе покачивая теми частями тела, которые платье должно, по идее, скрывать. У неё, конечно, всё напоказ – работа обязывает. Обслуживает она местный гарнизон, у гвардейцев-то монета водится, снабжают их на совесть. Нам бы так в своё время… Ну так вот. Марику я знаю с детских лет, постоянно шаталась с нашей сворой и была этакой боевой подругой – оттаскивала раненых в драке, обыскивала тушки поверженных врагов, а при случае и сама могла прописать кому надо. Любили мы её, как сестрёнку. Так почему сейчас смотрит она на меня, как на лужу блевотины под ногами? А всё просто – Свист, её покойный супруг, служил со мной в одной роте. И, значит, это я виноват в том, что Марика не растит с ним на пару детишек, а вынуждена регулярно раздвигать ноги перед каждым, у кого хватает деньжат. Такое отношение к ветеранам со стороны женской половины Выгреба не редкость. Мол, если бы ты остался гнить на юге, то, может, мой бы вернулся. Но с Марикой всё немного сложнее. И, хоть это сейчас мне нужно меньше всего, я опять вспоминаю тот день…

…Это был обычный боевой выход. Где-то в предгорьях шатался батальон южан под предводительством Тига-Погорельца. Так что нам со Свистом, как и ещё нескольким двойкам, было приказано их обнаружить и по возможности подстрелить пару-тройку офицеров или демонологов (мы их ещё называли ловкачами).

Целый день мы продирались через глухие заросли, держа за ориентир горную гряду на востоке, и изрядно вымотались. Мы же, всё-таки, парни городские, хотя за службу и к таким вот лесам попривыкли.

–Ух… Духота-то какая… - Свист вялым движением смахнул пот со лба. –Назад двигать пора. Хрена с два мы тут кого найдём. Кавалерия их точно через эти дебри не пролезет. Кобылы все ноги переломают.

–Ты сам поаккуратнее. А то на кой ты Марике хромоногий нужен будешь?

–Так я сочиню чего-нить этакое геройское. Она у меня жалостливая. Эх, брат, и соскучился же я по ней…

–Только мне за молчание не забудь проставиться, герой… - я выглянул из-за ствола вековой сосны, выискивая хоть какие-то признаки жизни. –Всё, привал окончен. Давай-ка вон туда. Там, вроде, просвет намечается.

В общем, вышли мы к той поляне. Старое капище там было, чуть ли не с дней сотворения мира – несколько поставленных стоймя покосившихся валунов, затянутых мхом. Сверху на них лежала плоская плита. У входа же расположился вросший в землю камень, покрытый полустёртыми символами – то ли почитатели старых демонов внутрь не успели затащить, то ли их противники уволочь не смогли.

И ведь не сразу мы туда выперлись. Осмотрелись, как полагается – ни кострища свежего, ни даже травы примятой. Тишина и спокойствие.

Шли осторожно, стрелы на тетиве, глаза любое движение высматривают. Но арбалетчика южан я заметил только в последний момент. Ушлый оказался парень, затаился в буреломе на опушке, прямо напротив меня, и спокойно ждал до последнего. Только Зубарь, ребята, тоже не промах был. И когда южанин высунулся из-за поваленного дерева, я сразу метнулся в сторону.

Арбалетный болт успешно пролетел мимо, я же перекатился на колено и тут же выстрелил навскидку. Бронебойная стрела вошла ему в глазницу чуть ли не по самое оперение, пробив череп насквозь.

И тут оказалось, что хмырь этот не в одиночку там ошивался… Услыхав сдавленный хрип Свиста, я крутанулся в его сторону. Поздно. Его опутало что-то, похожее на чёрный куст, корни которого тянулись из рукава серой фигуры у входа в капище. Ловкач, демонолог ублюдочный, тебя-то как сюда занесло? Хотя говорили, что у Погорельца их полно…

Маска с выпирающим намордником повернулась ко мне, и из леса вырвался здоровенный комок мрака, щетинящийся жвалами и извивающимися щупальцами. «Труподел»…

Никогда в жизни я не стрелял так быстро. Едва первая стрела сорвалась с тетивы, как её товарка кинулась вдогонку. Но если бы вы увидали, как вот такая хреновина разделывает целое отделение на раз-два, то тоже пошустрили бы. Стрелы, само собой, были непростые. Срезни, чьи наконечники покрыты зеленоватой плёнкой – выжимка из «сердешной хваталки» и «чернявки». Я не знал, как оно на тварьё с той стороны действует, но выбор-то был не велик.

Обе стрелы влетели в раскрытую пасть с тремя рядами игольчатых зубов – и в следующий миг меня отшвырнуло в сторону, как таракана со стойки Отиса. Даже удара не увидел. Просто очутился в кустах на опушке с осознанием того, что кольчугу на боку порвало, как гнилой мешок, а пара рёбер и лук перешли в разряд «сломанные». «Труподел» добивать меня не стал, а вломился обратно в лес. Судя по тому, с каким усердием он принялся разносить на щепки деревья, стрелы мои своё дело всё-таки сделали. Я отполз подальше и осторожно приподнялся, осматриваясь. Свист лежал там же грудой почерневшего и вздувшегося мяса, кожа с лица сползал лоскутами, всё тело сочилось какой-то тёмной жижей. Демонолог же притаился за алтарём, то ли высматривая меня, то ли пытаясь управиться со своим питомцем. Ну, будь по-вашему…

…Что дальше было, я урывками помню. Накрыло меня от яда «труподельего».

…Вот я, пошатываясь, иду через лес к капищу. Грудь ломит от боли, подкольчужник и штанина слева пропитались кровью. Миную арбалетчика, обвисшего мокрой тряпкой на древесном стволе. Ещё немного…

…Карабкаюсь наверх, чувствуя во рту железный привкус то ли крови, то ли зажатого в зубах лезвия кинжала…

…Прыгаю сверху на ловкача, сбивая с ног, и прижимаю коленом к земле. Задираю ему башку, пускаю в дело кинжал. Зазубренное лезвие рвёт глотку первым же движением, но я продолжаю упорно кромсать шею южанина…

…Так я и заявился в лагерь: в одной руке окровавленный кинжал, в другой – голова ловкача. Это, правда, мне уже потом рассказали. Маску я себе забрал – она-то и висит на стене у Отиса. Ему нравится думать, что это тот самый урод, убивший его сына. Брехня, кстати, что у ловкачей собачьи пасти. В намордник они заталкивают какую-то дурь, почище «мозголомки». Стопор ещё в лагере попробовал – так потом еле откачали…

В общем, Марике я эту историю рассказал без утайки. Само собой, менее виноватым я от этого не стал. Да и к демонам это всё! Что мне теперь – перед каждой юбкой оправдываться?..

…–Беру свои слова назад – есть у вас тут на что посмотреть, - подошедший Лотар прервал мои размышления, с удовольствием глядя вслед Марике. Как всегда гладко выбрит, волосы собраны в хвост и прихвачены лентой. Серый камзол, расшитый золотыми нитями… Правда, без кружевного воротничка. Отис был бы разочарован.

–Ну так помоги солдатской вдове. Небось, не обеднеешь.

–Не привык платить за то, что получаю бесплатно… Ты утолил свою ностальгию? Я к этому времени планировал быть на восточном тракте. Атмосфера столичного декаданса мне как-то ближе, чем сия пастораль, - отпрыск благородного рода небрежно взмахнул ладонью в бархатной перчатке, постаравшись вложить в этот жест как можно больше брезгливого пренебрежения.

Это у него теория такая. Мол, не могут люди добровольно в таком дерьме копошиться. Значит, это просто неудачная постановка плохих театралов. Лет пять назад я бы с него за подобные рассуждения спросил по-полной. Правда, я тогда и слова-то такого не знал – «пастораль».

–Вот надо тебе повыгибаться, как шлюшке обозной перед офицерами, да? Я-то привык, но вот почему местные на ножи тебя ещё не поставили?

Лотар отвешивает издевательский поклон. Плевать ему на мои оскорбления. Да и на местных тоже – пояс его оттягивает кавалерийская сабля, которой он владеет с редким мастерством.

–Кстати, всё спросить забываю – а почему «Зубарь»?

–Старая история… Отгрыз в драке у одного щеки кусок. Ну и привязалось.

–Прелестно, просто прелестно! Но, пожалуй, на столичных раутах я об этом распространяться не буду.

Тут он прав, пожалуй. Правда, я уж от имени-то своего отвык. Кроме матери никто и не звал, по-моему…

–Ладно, двигаем. Мне ещё барахло собрать надо, ящера почистить… Только к Санаторию завернём.

На светлый лик дворянина ложится тень. Зацепил я его, всё-таки, хоть и не специально. Так чего ж это такое – Санаторий наш? Ну, с полгода назад какой-то деятель из метрополии решил, что в нашем Выгребе самое лучшее место для тех, кто выжил после ранений от тварей демонологов или ещё каких фокусов ловкачей, но до конца так и не оправился. Или поменялся до неузнаваемости. «Порченые», в общем. Раньше таких чаще всего пускали в расход. Брательник Лотара так на ту сторону и отправился. Меня ведь тоже хотели, после разведки той, да Стопор с Дергунчиком заступились…

А вот и они, кстати – у распахнутых ворот Санатория цепляют крючьями очередной труп. Весь он покрыт будто серой плесенью, изо рта пучок отростков каких-то торчит… Они там за стеной все такие. Раздувшиеся или усохшие, в язвах, наростах костяных… Этот-то ещё более-менее нормально выглядит. Я окидываю взглядом спеца место происшествия: несколько стрел в спине бедолаги выпущены явно со стены, когда он уже упал. Борозды в грязи нет, значит, ползти он даже не пытался. Но бравые гвардейцы всё равно дали залп по побегушнику – нервы у них уже на пределе. Поднадзорных становится всё больше, а их как было с полроты, так и осталось. Понятно, сюда только самых спокойных отправляют – но кому от этого сильно легче?

Парни волокут свежего покойничка к яме неподалёку, забитой трупами почти доверху. После чего щедро засыпают клиента белым порошком из холщовых мешков, которые им под расписку выдают ловкачи. Эти заявились вместе с солдатнёй и целыми днями торчат на бревенчатых стенах, наблюдая за обитателями. Кроме этого, они, вроде как, ничем особо не заняты. По крайней мере, ни один из «порченых» на своих двоих Санаторий ещё не покидал.

Дергунчик замечает меня и скалится, кивая на яму:

–Ещ-щё о-один н-на поп-п-равку п-пошёл, - он забавно тянет шею, словно помогая словам покинуть глотку, –Ты-то с-сам до-о-о-лечиваться не с-собираешься?

Контузило его, когда он со своим отделением пытались выбить ворота в столицу южан бочонками с порохом. Поймал две стрелы, но смог поджечь запал. Вот только отползти не успел. Он мне всегда рад, в отличие от Стопора, который делает вид, что мы впервые видимся. Ну как же – я ведь предатель, в метрополию сваливаю. По его мнению, нам надо было по-новой собрать нашу свору и… А вот дальше - неизвестно. Впрочем, Стопор всегда туго соображал. Я уж про то молчу, что из наших не только Свист остался гнить на в хрен нам не упёршимся юге… Что же касается последней остроты Дергунчика, то возразить мне нечего. Формально-то я тоже из «порченых». Только для наших ловкачей мои жалкие шрамы интереса не представляют. Трудно поверить, но об этом я особо не жалею.

Дергунчик хочет добавить что-то ещё, но тут между нами в грязь падает пригоршня меди. Оборачиваемся. Четверо гвардейцев во главе с молодым офицериком.

–Ну, чего встали? Убрали дерьмо – вот и валите, - слова он цедит сквозь зубы, поглядывая этак свысока, –И ровно встали, когда офицер гвардии перед вами, отребье!

Это вот он нам говорит. Который живого южанина разве что пленного видел. До Стопора меж тем доходит, что нас несколько оскорбили. И следующая фраза офицерика влетает обратно в пасть вместе с передними зубами. Стопор не зря был в своей роте лучшим кулачным бойцом.

Гвардейцы начинают лапать рукояти мечей, я шагаю было вперёд, но рука Лотара тут же отдёргивает меня за ремень.

–Куда? Да стой же!

Высвобождаюсь и выхватываю кинжал. Стопор рывком за перевязь опрокидывает ещё одного, Дергунчик достаёт из-за голенища нож…

–О-о-отставить, мать вашу! – голос женский и вполне приятный, но с такими нотками, что все мы тут же замираем.

Тапива-островитянка, командир гарнизона. Стройная и загорелая, с неровно обрезанными ножом волосами. В отличие от своих подчинённых, она не носит двухцветный нарамник поверх доспехов, так что смотреть ей вслед от поясницы и ниже одно удовольствие. Зато постоянно накручивает на шею полосатый шарф, по которому островного жителя узнаешь за версту.

Ситуацию она просекает с ходу – похоже, случай уже не первый. Очухавшемуся офицерику она делает внушение насчёт уважения к ветеранам, Стопору же приказано назавтра явиться в карцер для недельного отдыха. Эх, побольше бы нам таких ротных – глядишь, и войну бы на пару лет пораньше закончили… Затем всем участникам конфликта рекомендуется разойтись. Что мы и делаем.

–Зубарь, не спеши, - у неё характерный говор, отчего моя кличка выходит с протяжным «р-р-р» на конце. Видят демоны, никогда она не звучала так грозно и одновременно мило! Само собой, остаюсь. Я ожидаю, что Лотар тоже стопорнётся, дабы пустить в ход всё своё очарование. Но он, проходя мимо, с такой силой отворачивает голову, что едва не скручивает шею.

–Чегой-то он? – интересуюсь, а сам тут же понимаю, –Пытался клины подбить, а, Тапи?

Островитянка презрительно кривит губки, откидывая с глаз непослушную чёлку:

–Хлюст столичный. Привык, что все сами на него вешаются – никакой сноровки в общении. Уж не сомневайся, у меня девок не меньше было, чем у него.

–Охотно верю, у вас на островах кровь горячая… Как службу ломаете?

–Сам всё видишь, – она кивает на яму с трупами, –Дохнут, как мухи. Добить бы всех, чтоб не мучились – но ловкачи не дают.

Закончив обмен формальными любезностями, переходим к делу:

–Слыхала, уезжаешь?

–Да вроде того. Ты уж сделай милость, чтоб все мужики тут от зависти загнулись – пусти слезу на прощание и платочком помаши.

–Только если подаришь его, - Тапи лихо высмаркивается в сторону Санатория, элегантно отставив мизинчик.

–Разве что у Лотара подрезать парочку…

Она кладет мне руку на плечо и смотрит в глаза. И как смотрит…

–Оставайся, Зубарь. Мне лучники хорошие всегда нужны.

С трудом отвожу взгляд.

–Нет уж, извини. Хватит с меня крови пока. И своей, и чужой.

–И поэтому в метрополию едешь? Лучше уж кровь, чем грязь тамошняя…

Тут её, к счастью, окликнул вестовой – чего-то насчёт дополнительных караульных.

–Надумаешь вернуться – для тебя место в строю всегда найдётся.

–Дженго что передать?

При упоминании брата она лишь насмешливо фыркает:

–Привет!

Эх, растравила мне душу… И чего она во мне такого углядела? Ей бы о карьере думать, да как из нашего славного городка свалить. Или рискнуть? Ну, Зубарь! Когда ещё такую девчонку повстречаешь?.. А! Забери меня демоны! Нет, домой валить надо – и завтра же ходу.

Около моей хибары прохаживается Дергунчик. А я и забыл про него. Стопор тут же – на корточках у забора. На ожерелье из зубов белым пятном выделяются сегодняшние трофеи. Когда он их подобрать-то успел? Из-за таких вот украшений его в гвардию и не взяли. Ну и за привычку метелить старших по званию.

–О, а-а я и г-говор-рю – не п-променяет Зуб-б-арь корешей на дев-ваху… Даж-же на Т-тапиву.

–А то… Так чего хотел–то?

Дергунчик несколько раз дёргает головой, настраивая речевой аппарат, и начинает излагать вполне внятно:

–Мы тут х-х-од наладили на юга – л-л-овкачам из Санатория поставляем всякое. Травы там, минералы, хрень какая-то в ф-ф-ормалине… Понимаешь, в общем. Ну и для гарнизонных дури немного. Все, значит, довольны. Но тут неделю назад объявился Франт. Помнишь, может, он из б-б-ереговых был. Нарисовался – не сотрёшь. И сказал, что теперь мы ему долю должны засылать. Мол, караваны на его территории останавливаются. Н-нормальная з-з-заявочка? М-мал-л-о мы их б-били…

Пока он боролся с заиканием, я уже примерно понял, куда движется разговор. И не сказать, что мне это сильно нравилось. Стопор выжидающе поглядывал на меня, перебирая пальцами пожелтевшие зубы на шее. Дергунчик меж тем продолжил:

–В общем, договорились мы сегодня с Франтом встретиться, да перетереть всё мирно. Но он каких-то деляг мутных подтянул, да и вообще… Гнилой он, мало ли чего выкинет? Ну а кто, кроме тебя, нас прикроет, сам понимаешь…

Вроде бы, надо просто сказать «нет». Я со старой жизнью завязал, о чём всем честно сообщил. Завтра в дорогу, а ну как меня подрежут? Помню я этого Франта… Всё так. Но как, скажите, позабыть, например, тот факт, что именно вот эти парни с мечами встали против целого взвода озверевшей и испуганной пехтуры, когда я валялся в лагере, подранный «труподелом»? У них бы тоже оправданье нашлось при желании. Приказ же был чёткий, всех, зацепленных ловкачами – в расход.

–Один вечер, Дергунчик. И разбегаемся.

Он широко ухмыляется:

–З-зам-мётано! Г-гони дес-сятку, С-стопор-рила! П-проспорил, л-лысая тв-воя б-башка!..

Продолжение следует...

Лягушонок идёт в метрополию, ч.1

Иллюстрация - https://vk.com/velvett

Утром у ворот его поджидали Вард с «ловкачом» из местных и пара гвардейцев во главе с капитаном, стройной островитянкой – без шлема, зато с шарфом, закрывающим лицо до самых глаз. Двое лучников со скучающим видом бдели на барбакане. В грязи кривился раскладной столик под наспех организованным навесом – за ним «ловкач» и расположился. На потемневшей от сырости столешнице лежала разбухшая учётная книга в медной обложке. А говорили, что демонологи только «порченную» кожу используют. Вот и верь слухам…

Цукат вспомнил собрание. С его планом согласились почти все. Тем более, что ободрённый Ломовик пообещал оторвать башку любому, кто будет путаться под ногами. Конечно, была парочка особо недовольных, решивших заложить заговорщиков охране, но их перехватил Молчун с парой ребят. И всё-таки Берг надеялся на благополучный исход. Тилли он терять просто не имел права…

…Вард шагнул ему навстречу, дружески кивнув. Берг готов был поклясться, что под маской у него памятная, чуть извиняющаяся улыбка. Может, действительно обойдётся?

–Что такое, Берг? С тобой мы ещё вчера разобрались. С удовольствием готов пообщаться, но – уж извини – дело прежде всего.

Цукат кашлянул, прочищая глотку. Ну, была не была…

–У меня тут возникли некоторые сомнения по поводу твоего визита. Надеюсь, сейчас мы их и разрешим.

Демонолог удивлённо развёл руками:

–А ещё меня обвиняют в паранойи… И с чего, позволь поинтересоваться, у тебя эти сомнения возникли, любезный?

–Даже не знаю… - Берг почувствовал внезапное раздражение, –Может с того, что пара лагерей уже была зачищены твоими коллегами? А, может, и не пара?

Некоторое время тишину нарушало лишь ритмичное хлюпанье со стороны Кучи.

–Так, - наконец ответил Вард, –Спрашивать, откуда эта информация, пожалуй, излишне. Я тебе уже говорил, что в нашем братстве нет единого мнения по вопросам «изменённых». То, что произошло с теми бедолагами, дело рук Багряной Сотни. Я узнал об этом, увы, слишком поздно. Но здесь подобного не повторится. Разве что вы поведёте себя… Неразумно.

Берг кивнул:

–Прекрасно. То есть, мне опять надо поверить тебе на слово?

–Извини, а у тебя есть выбор?

Всё верно. Нет за ним больше верного эскадрона… Да и нигде его нет. Полегли бравые кавалеристы почти в полном составе в бескрайних полях на западе, гниют теперь вместе с «порчеными». Может, хоть здесь он кого сберечь сумеет…

-Ладно, твоя правда, «ловкач». Только я останусь. Не возражаешь?

–Ну, если тебе мокнуть охота… И хватит уже напраслину на меня возводить, в самом-то деле! Для вас же стараюсь... Так, начнём, пожалуй, прямо по списку… Вы не против, коллега?

Демонолог равнодушно пожал плечами и щёлкнул замочком обложки.

–А чегой-то вы тут делаете? – раздался откуда-то сзади звонкий голосок.

Берг торопливо обернулся. Тилли! И чего её сюда-то занесло?

Не дожидаясь ответа, девчушка с гордостью показала присутствующим куклу в новеньком наряде:

–Вот! Дядя Клин вчера сделал, а я платье сшила!

Невольно усмехнувшись, Берг присел на корточки и поправил капюшон приёмыша:

–Я же всем сказал – не соваться к воротам без приглашения. Ты хоть…

Он осёкся, заметив… Нет, не может быть… Чистая детская кожа – от локтя до запястья. Ни следа струпьев. Берг протянул было руку, но тотчас отдёрнул, словно боясь осквернить девочку прикосновением.

–Это… Ты что молчала-то? – спросил он почему-то шёпотом, –На руке только или ещё где?

Тилли с обиженным видом - никто не разделил восторга от куклы – пробубнила:

–На спинке ещё. Чешется.

–Так… Ты погоди немного, - Цукат нарочито медленно выпрямился. Вроде, радоваться надо…

–Берг! В сторону! – голос Варда неприятно резанул по ушам. Не осталось в нём ни приветливости, ни участия. Демонолог шагнул вперёд, сдёргивая маску. А ведь не изменился почти – такой же бледный, с выпирающими скулами…

Вард обратился к демонологу за столом, не сводя прищуренных глаз с Тилли.

–Очень интересно… Ни малейших эманаций… У тебя так же? С любого вектора?

Его коллега ответил неуверенным кивком. Берг почувствовал, как события принимают не особо приятный оборот.

–Вард…

–Берг, позже! Я же сказал – отойди!

–Да что случилось-то?

–Я её не чувствую. Совсем. Вот это я и искал…

–Она ведь выздоравливает. Ты же видел, - Берг старался говорить как можно убедительнее.

Демонолог лишь скривил тонкие губы в усмешке.

–От той стороны не вылечится. Если она схватит тебя, то уже не отпустит. Правильно, ребёнок лучшее прикрытие… Надо лишь грамотно скорректировать поведение…

Берг встретился с ним глазами. И понял, что говорить бесполезно. Жёсткий взгляд уверенного в своей правоте фанатика. Как у «порченного» каннибала. Он уже знал, что последует дальше.

–Значит так – она идёт со мной, - Вард говорил отрывисто, с непривычными повелительными нотками, –Капитан! Объявляю карантин. Все контакты с внешним миром для Санатория пресечь. Вы двое – к девчонке, быстрее! Мы вас прикроем.

Последнее относилось к гвардейцам, которые неуверенно переглянулись, но всё же двинулись вперёд, с глефами наперевес.

–Парни, не надо, очень прошу, - его едва не стошнило от собственного умоляющего голоса.

Один из гвардейцев презрительно сплюнул:

–Свали, пока ходить можешь, Цукат! И своим скажи, чтоб не рыпались.

Вот и всё. Зато теперь, наконец-то, наступила ясность? Разве не этого вы хотели, виконт?

Заскрипел натянутый лук особо нервного солдата наверху, демонолог начал приподниматься из-за стола… Пора.

–Какой я тебе «Цукат», штафирка ряженая? – оскалился Берг, –Тилли, беги!..

И взмахнул рукой.

Клин, лежащий с арбалетом на крыше полуразрушенного барака под гниющими шкурами, тут же выстрелил. Болт ударил точно в лоб, пробив маску, и демонолог уткнулся в книгу, неловко вывернув шею.

Так, его очередь… Рвануть глефу за древко… Гвардеец оступается, отлично… Теперь выхватить из-за спины нож обратным хватом и ударить в прорезь забрала… Есть!

Высвободить нож он не успел – второй солдат рубанул его по плечу, едва не раскроив череп. Берг откатился в сторону… Не страшно – «порченые» уже пошли в атаку. В разномастном тряпье, вооружённые чем попало или вовсе с голыми руками… Кто-то упал, сражённый стрелой, но и лучник рухнул вниз с болтом промеж рёбер – значит, до Клина ещё не добрались… Островитянка рывком распахнула калитку в воротах и что-то рявкнула. Давай-давай, зови… Молчун уже рядом. Легко уходит от глефы гвардейца и вспарывает тому глотку тесаком. Ещё немного…

Но тут в дело вступил Вард. «Ловкач» небрежно взмахнул рукой, отправляя навстречу атакующим комок дрожащего мрака. На полпути он взорвался, забрызгав троих «порченых». Они одновременно взвыли – и было от чего. Плоть их слезала с костей целыми кусками, внутренности вываливались наружу… Несчастные успели сделать несколько шагов, оставляя кровавый след, прежде чем упасть в грязь скудными останками.

А около стены уже появилась антрацитово-чёрная лужа, от которой потянуло гнилью и чем-то ещё, словно после грозы. Нечто вырвалось оттуда, безглазое, как и все порождения той стороны. Похожее на гусеницу тулово изогнулось, готовясь к броску. На гладкой шкуре раскрылись, скрежеща зубами, округлые пасти. Щупальца, обвисшие вокруг них бахромой, упруго выпрямились в поисках добычи.

«Порченые» невольно попятились, очередной болт лишь сорвал капюшон с головы демонолога...

Гвардейцы по одному вбегали в калитку, выстраиваясь щит к щиту вокруг Варда. Тот не глядя протянул руку к своему питомцу, и тот устремился к бунтовщикам. Ты снова проиграл, Берг. Подвёл тех, кто поверил тебе. Оставалось только одно - подхватить глефу и кинуться наперерез твари…

***

…–С запада разъезд вернулся, - Клин зло сплюнул и присел на корточки, глядя со стены на строящихся солдат.

Берг затянул повязку, помогая зубами, и пожал плечами:

–Значит, разом со всеми и порешаем. Меньше проблем.

Клин усмехнулся.

–Твоя правда.

Санаторий остался за ними. Несколько «порченых» ходили от дома к дому, пытаясь подпалить сырое дерево. Что бы не случилось дальше, возвращаться им не придётся.

На северной дороге появилась карета с гербом империи по обоим бортам.

–О, никак, из чинуш кто-то подвалил? Заставили их жир растрясти…

Берг прищурившись, смотрел, как капитан поспешила навстречу карете, придерживая меч. Голова островитянки была наспех перебинтована – кто-то удачно зарядил камнем, повезло, что гвардейцы её при отступлении вытащили. Любят, видать… Что ж, пусть расскажет – как оно было.

Как Ломовик заслонил собой Берга и сшибся с тварью, а потом давил её до последнего, пока зубы и щупальца кромсали его плоть…

Как «порченые» отчаянно кидались с голыми руками на стену щитов, пытаясь опрокинуть хоть одного, разорвать строй…

Как погиб изрубленный Грызик, сжимая своими клешнями глотку дюжего сержанта…

И как он сам добрался до Варда.

С глефой Берг не особо привык обращаться, и разделал демонолога довольно неуклюже, отрубив по локоть левую руку и выпустив кишки. Помог и подоспевший Клин, полоснув Варда ножом по горлу.

А вот что ему хотелось забыть, так это отчаяние во взгляде умирающего… Словно он подвёл и себе, и Берга, и вообще всех…

Кто-то подёргал его за рубаху. Тилли. Прижимает куклу к груди, вся заплаканная - за Грызика и остальных переживает.

Берг опустился на колено и взял её за руки, стараясь не задеть здорового участка. Столько хочется сказать, но времени нет…

–Лягушонок… Мы сейчас с дядей Клином пойдём за ворота. А ты беги к Отису. Видишь домик на холме? Только на глаза никому не попадайся. Ты в этом хорошо наловчилась. Поняла?

Тилли хлюпнула носиком и торопливо кивнула.

–А потом мы вместе в метрополию пойдём?

–Я… - Берг почувствовал, как что-то сдавило в груди, –Сама знаешь, я бы очень хотел…

–Идут! – хрипло закричал кто-то внизу.

Виконт вскочил, но тут же пригнулся – лучников-то они не всех перебили.

–Всё! Становись за нами с остальными!

Быстро обняв Тилли, он сбежал вниз. Молчун протянул ему щит.

–Держим строй, парни, - Берг бегло глянул по сторонам, проверяя соседей, и скомандовал дежурному у лебёдки, –Открывай!

«Порченые» миновали арку. До гвардейцев оставалось с полсотни шагов. Солдаты шагали в ногу, вместо боевых кличей отбивая по щитам ритм рукоятями мечей. Кавалерия прикрывала с флангов, лучники рассыпались по ближайшим крышам.

–Красиво идут, - заметил Клин, –С сотню их наберётся, как думаешь?

Берг лишь зло ощерился:

–Ну что, на прорыв?

–Да можно попробовать…

«Порченые», неспособные сражаться, торопливо разбегались. Виконт успел заметить маленькую фигурку, шмыгнувшую к дренажной канаве. На душе вдруг стало легко и спокойно. Давно же у него такого не было…

Берг вскинул щит повыше и устремил клинок в сторону врага:

–Вперёд…

***

Трактирщик погасил фонарь над входом и взялся было за массивный замок, как сбоку раздалось жалобное:

–Дяденька…

Маленькая девчушка, в заношенном, но чистом платьице. Прижимает к груди куклу. Откуда она взялась-то?

–Чего тебе, малая?

–Пустите заночевать. А я вам куклу могу дать поиграть… Мне в метрополию к маме надо, весь день шла. Ножки совсем устали…

Трактирщик лишь поморщился:

–Завязывай! Я такое каждый день слышу. Жрать-спать все горазды, а как платить…

–Ну пожа-а-луйста…

Он посмотрел в умоляющие глазёнки, немного заколебался… Да нет, стащит ещё чего… Тут девчушка подошла поближе, и трактирщик разглядел два шрама на миленькой мордашке – от углов рта до ушей. Хоть он и был мужик тёртый, но такое и его проняло.

–Кто это тебя так?

–Дяди плохие… Которые папу убили…

В тишине запели сверчки, темнело…

…–Вот здесь и располагайся, - трактирщик широким жестом продемонстрировал новую пристройку, –По нужде – во двор. И утром чтоб тебя и духу здесь не было!

–Спасибо, дяденька!

Оставшись одна, она села в угол, аккуратно расправив платье. Мрак её не пугал. Наоборот, было как-то уютно. Да и видела она в темноте с каждым днём всё лучше. Вот только и есть хотелось всё сильнее…

Раздался едва слышимый скрежет. С той стороны, где пол ещё не достелили, на доски забралась огромная крыса. Поводив носом по воздуху, она осторожно двинулась к девочке. Та смотрела на неё с интересом, даже куклу отложила. Крыса оскалила мелкие зубки, сделала ещё шаг…

…Рот ребёнка распахнулся на всю ширину, до самых ушей. Пучок щупалец рванулся к крысе, оплетая тело. Тонкий писк, хруст косточек… Скоро всё было кончено. Щупальца втянулись обратно в глотку, утягивая добычу. Девочка довольно улыбнулась.

За стенкой раздался плач ребёнка. Она задумчиво посмотрела туда, что-то прикидывая. Но потом подобрала игрушку и пошла к выходу.

–Нет, - девчушка погрозила кукле пальчиком, –Много кушать нельзя – животик заболит…

…Тилли взобралась на холм - осмотреться. Вдали маняще горели огни метрополии. Опять захотелось есть… Ничего, идти осталось совсем немного. И потом она уже никогда не будет голодной…

Небо – просто демон, плюющий на нас холодным дождём… Виконт Берг с неприязнью посмотрел на свинцовые тучи, тщетно надеясь уловить хотя бы намёк на просвет. Тучи выдержали благородный взгляд с презрительным спокойствием, изрыгнув в ответ настоящий ливень. Придерживая рваный плащ, он поспешил под ближайший навес, с трудом выдирая стоптанные сапоги из грязного месива. Вон, лужи уже ряской зазеленели – болото натуральное… Сдохнуть бы скорее… Лучше чинно возлежать в общей яме среди таких же доходяг, чем провести ещё один день в этой богадельне...

Нет-нет, так не годится. Надо сосредоточиться хоть на чём-то хорошем. Ну, например, шипастая, как плод каштана, опухоль на затылке в такую погоду уменьшается, избавляя от головной боли. А заодно и служит безотказным барометром. Да и покрытая чешуей кожа свербит куда как меньше. И, наконец, за ливнем не разглядеть надоевшую до тошноты картину Санатория с гниющими хибарами в кольце бревенчатых стен.

–Цукат! – донеслось сквозь пелену дождя.

Он грустно усмехнулся, рассеяно потирая опухоль. Всё верно, никакой он теперь не виконт и не Берг. Просто ещё один «порченый». Брат единственный – и тот отрёкся. В Санатории тебя быстро вернут на землю, если попробуешь спрятаться за прошлой жизнью.

–Цука-а-а-т!

Ну чего тебе, Грызик… Специально же отошёл, один побыть хотел. И война уже закончилась, и ты не вестовой у Хитрюги-Ларса – а всё бегаешь, оповещаешь. Хотя, вдруг чего-то и впрямь интересное расскажет? Да и одиночество в Санатории надо тщательно дозировать, как опасное лекарство. Особенно, если тянет поразмышлять: как, собственно, ты до такой жизни докатился? А потом нет-нет, да и приходится вытаскивать кого-то из петли или штопать вспоротые вены…

Грызик ждал его у ворот, сидя на бочонке вина – подарок из-за стены от местного кабатчика, однорукого Отиса. Бывший вестовой склонился над неловко зажатым пергаментом – пальцы на руках у него срослись, превратившись в пару загорелых клешней. Его мелко трясло, из горла вырывались какие-то всхлипывающие звуки. Цукат не сразу понял – Грызик смеялся.

–Что с тобой, Грызь?

Клешня тут же вдавила пергамент ему в грудь.

–Ах-хах… Глянь…

Грызик немного успокоился и неуклюже смазал слезы с правой щеки. Вся левая сторона лица у него бугрилась шрамами и заросла «дурным мясом». Как раз там, где ужалила когда-то «кровяная вертлявка». Берг развернул подмокший лист и прищурился:

– «Дабы воздать надлежащие почести нашим храбрым солдатам…» Очередные восхваления из метрополии, что ли?

–Ты читай-читай.

– «…Повелеваем всех, кто ущерб потерпел от козней демонологов и созданий их, более «порчеными» не звать! А величать не иначе, как «изменёнными». За сим…» - закончить Цукат не успел, так как Грызика скрутил очередной приступ смеха.

–Понял, да?... Хах… Запихнули в эту дыру, пенсию зажали, отписали имущество в казну… Зато, сука, почестями не обделили!

Их беседу прервал лучник в чёрно-сером нарамнике:

–А ну свалили к херам от ворот, господа изменённые! – хрипло проорал он с барбакана, -Со всем почтением предупреждаю!

Цукат ответил ему при помощи пальцев и неуставного языка жестов разведчиков (Грызик этого сделать по объективным причинам не мог). После чего, забрав бочонок, компаньоны удалились с гордым видом. Раньше за такое и стрелу словить можно было, но теперь с дисциплиной у гарнизона были некоторые проблемы. Да и надзирающие демонологи почти все уехали. Потеряли, видать, интерес. Вот и остаётся «порченым» догнивать, никому не нужными, в этой помойке…

–Подержи-ка… - Грызик торопливо впихнул Бергу драгоценный сосуд с бодрящим и зацепил клешнёй деревянный мундштук из мешочка на поясе. После чего заскрежетал по добыче зубами, полностью оправдывая прозвище.

–Совсем невмоготу?

Бывший вестовой торопливо кивнул. Дальше шли молча. Настроение Цуката вновь упало до высоты змеиной задницы. Не очень-то приятно жить с мыслями о том, что может выкинуть твоё «порченое» тело на следующий день. Живой (вроде бы) пример всегда перед глазами – холм постоянно дрожащей плоти посреди Санатория. При ближайшем рассмотрении ещё можно разглядеть клочья волос на желтоватой шкуре, обрывки каких-то тряпок… Даже смутные черты лица на вершине этой… этого… Но близко подходить желающих особо нет. Кто был этот бедолага, никто уже и не помнит. Звали его просто – Куча.

При их приближении Куча вывалил из складок несколько отростков, испражнившихся в грязь какой-то слизью. Приветственный салют, так сказать. Цукат негромко выругался… И тут же упал на колено, хватаясь за сердце. Причина была самая веская – из-за Кучи выпрыгнуло нечто маленькое, взлохмаченное и сплошь покрытое бурой коростой.

–Бу!

–Пощады, отважнейшая! – взмолился Цукат.

Довольная произведённым эффектом, девчушка со смехом повисла у него на шее.

–Ага, испугался?

–Ещё бы! А ты чего под дождём скачешь? Извозилась вся…

–Мы с дядей Кучей играли! – и добавила шёпотом, –С ним скучно очень, только ты ему не говори. Чтоб не обижался.

Берг потрепал её свободной рукой по голове.

–Умница… Кстати, дядя Грызик! Отис для лягушонка нашего ничего не передал, случаем?

Не переставая мусолить мундштук, Грызь кинул им завёрнутый в тряпицу кусок сахара и заграбастал упавший в грязь бочонок. Цукат не выдержал, отвернулся. Он знал, что будет дальше. Тряпица идёт за пазуху – на одежду кукле. На миленькой, несмотря на густую коросту, мордашке расплывается улыбка… А в следующий миг маленький ротик превращается в раскрытую до ушей пасть с игольчатыми зубами, в которой с хрустом исчезает лакомство. Эх, Тилли, лягушонок ты наш… Тебя-то за что?

–Будешь? – она подёргала его за ухо и протянула половину лакомства.

–Да ты ешь, ешь, - Цукат вымученно улыбнулся, –А я зубы поберегу. Я ж не Грызик.

–Мама говорила много не кушать, - наставительным тоном объявил девочка, –А то животик болеть будет.

Но сахар всё-таки дохрумкала. Дальше они шагали под непрекращающийся поток вопросов и предположений. Почему на юге так тепло, а тут так мокро? И когда они поедут в метрополию? А почему дядя Отис не с ними в Санатории – он же тоже не как все, руки-то нет! А демонологи такие мрачные, потому что с ними никто играть не хочет?

Вот и Дворец – самое большое и добротное здание в Санатории. Тут собрались те, кто ещё не махнул на себя рукой. Законопатили щели, прочистили дымоход, крышу подлатали… Вполне сносно вышло. Хотя, как не топи, от сырости даже там не спрятаться…

Едва они зашли, Тилли спрыгнула с рук и кинулась к общему котлу. Очень она гордилась своей ролью раздатчицы… Ну и покушать любила, конечно.

Цукат сразу двинул к Клину – тот, присев на колченогий табурет, строгал для Тилли куклу. Пользовался он при этом не только маленьким ножом, но и костяными наростами, которые повылезали у него по всему телу. Кулаки так и вовсе бугрились шипами, как перчатки аренного бойца. Рядом, похожий на изготовившуюся к броску гончую, застыл на корточках Молчун. Воздух гудел от множества голосов:

…–Он, дурак, всё с южанами якшался. Золото в их банки перегнал, люстрации боялся. А тут война! Ха-ха! Я-то хоть здесь, в тепле, а он от кредиторов в одних портках аж на острова ускакал!..

…–Помнишь кузена моего? Мосластого такого? У него, как «спортился», всё нутро наружу прорастать стало. Так и ходил – кишки вместо пояса и сердце заместо кулона. А мозги, не поверишь…

…–Они мне – «порченых» по двойной цене кремируем! Три червонца за обоих! Я им – так она же одна у меня. А эти гниды тычут в живот – беременная, мол…

–Что нового? – взгляд у Клина как всегда с неприятным прищуром, оценивающий.

–Отис подкинул от щедрот… А, и мы теперь велением свыше не «порченые», а «изменённые»! Указ даже есть… Да и вообще – чего ты меня спрашиваешь? Вы же разведчики, хоть и бывшие. Ну так проведите рекогносцировку.

–Разведчик бывшим не бывает… И потом – нас другому учили. Сплетни всякие – это по вашей с Грызиком части.

–Но-но! Ты полегче! А то лишим порции бодрящего на общем собрании.

–Вот она – благородная кровь. Одни угрозы бедному солдату… Слыхал, Молчун?

Молчун, разумеется, всё слышал, но предпочёл и дальше оправдывать своё прозвище. Был он на редкость «средним» - рост, сложение, внешность... Даже «спортился» как-то неприметно – только кожа малость позеленела, да мелкими язвами везде обсыпало. Такой в любой толпе затеряется.

Цукат кивнул обоим, немного поколебался, но всё же пошёл в дальний угол, где в темноте тлел чахлый костерок. Около него скорчилась девушка, закутанная с ног до головы в пёструю дерюгу. Рядом на циновке лежал высокий мужчина. Широкая грудь мерно вздымалась, жилистые руки, ещё не утратившие чудовищно силы, время от времени подёргивались, скребя пальцами по земляному полу. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка – и в свете костра было отчётливо видно, как под кожей у него то и дело вздувались крошечные бугорки. Тогда девушка брала кусок тонкой проволоки и протыкала их отработанным движением. После чего недовольно ворча, выдавливала останки личинок.

–Как он? – тихо спросил Цукат.

–А сам не видишь, демон тебя задери?! – огрызнулась «порченая» –Горит весь…

–Отдохни, я сам дальше.

–Вы, мужики, всегда всё сами! А нам потом возись с вами…

Но всё-таки ушла. Цукат присел у костра, накаляя проволоку. Неожиданно широкая ладонь сдавила его предплечье с такой силой, что он невольно скривился от боли.

–Берг? Это ты?

–Я, старина, - он успокаивающе похлопал по руке гиганта, -Ты бы отпустил, а? Со сломанными костями от меня проку мало будет.

–Ящеру под хвоста всё это… Эти гниды мелкие уже в глазах у меня ползают, не вижу почти ни хрена… Кажись, зажмурюсь скоро… Ха! Смешно, да? «Зажмурюсь»…

–Брось. Ты же Ломовик! И не такое вывозил, - Цукат заколол очередную личинку, –Так что давай-ка без лишних фанаберий.

–Без чего? – подозрительно поинтересовался верзила, –Опять умничаешь… Ладно. Я вот что тебе сказать хотел… Ты мне должен, Берг. Помнишь? Я тебя с того поля вытащил… Сколько же тварья набежало… Как я одного от макушки до жопы вспорол, одним ударом! Все потроха наружу…

Он начинал бредить. Берг потрогал пылающий лоб. Надо бы хоть воды ему…

За его спиной Ломовик приподнялся на локте и хрипло закричал:

–Война нужна, Берг! Там наше место! – он вновь завалился на спину, тяжело дыша –Пока можем ещё… Не хочу здесь сдохнуть… Только не так… Ты должен мне, сделай…

Клин, вроде бы, ничего не слышал, занятый резьбой, но Цукат краем глаза поймал изучающий взгляд разведчика. Словно тот ждал от него какого-то ответа.

Едва он зачерпнул гнутым ковшом воду, как дверь заскрипела, впуская очередную порцию промозглой сырости. На пороге стоял вымокший Грызик. Не сидится ему спокойно, всё-таки… Но уцелевшая половина лица сияла радостной ухмылкой - никак, опять чего-то стряслось?

–Вот жеж сходил посс… эм… прогуляться! Цукат! Поднимай народ! У ворот целая телега для нас! Депеша пришла – у гвардейцев наших реквизировали жратвы половину.

Во Дворце повисла тишина. Разница между гвардейской пайкой и помоями, которые подкидывали обитателям Санатория, была столь значительной, что слова Грызика не укладывались в голове. На Цуката накатил внезапный приступ дурноты. Странно это как-то… И к добру ли? Но тут же засмеялся, услышав голосок Тилли:

–Ух ты! Покушаем!..

***

Берг проснулся под утро, стиснув рукой горло, дабы удержать рвущийся крик. Мотая головой, торопливо накинул плащ и вывалился наружу. Наверное, это и есть посмертье для особо провинившихся – видеть один и тот же кошмар снова и снова… Ещё и Ломовик напомнил…

…Кавалерия прорывается из окружения через орды «порченых» каннибалов в ржаных полях… Пика остаётся в груди огромного, под три метра, долговязого выродка… Он выхватывает саблю и, приподнявшись на стременах, разваливает до зубов голову второго – приземистого, в гнойных язвах по всему телу… Ругань, истошное ржание лошадей… Низкий, на одной ноте, вой «порченых»… Впереди просвет… Только поле и закатное небо… Ушли… «Тьманник»… Худой и чёрный, с многосуставчатыми лапами и длинным комариным жалом на идеально круглой, гладкой башке без всяких признаков органов чувств… Запрыгивает на коня сзади, и в затылке вспыхивает такая боль, что остаётся только выть, подобно «порченому» выродку… Они падают, тварь наваливается сверху… Он как-то вырывается, едва не выдернув руку из сустава, и, извернувшись, смахивает ударом наотмашь отвратную голову с набухшим жалом… «Тьманник» дёрганными движениями исчезает во ржи… А на отрубленной голове проступает лицо жены, изуродованное Весёлой Чумой…

–Моё почтение, виконт Берг, - из тумана у колодца выступила фигура в стальной маске, инкрустированной бронзой.

Он что – ещё спит? Демонологи не заходят в Санаторий. И разговаривают мало - исключительно по делу.

Но голос… И ногу подволакивают как-то знакомо…

–Вард? – неуверенно спросил Цукат.

Фигура торжественно кивнула. Вот оно как. Брат жены. Когда же они виделись последний раз? На свадьбе ещё, наверное…

–Ты откуда здесь?

–С проверкой к вам. Увидел тебя в списках, ну и решил повидаться.

От пропитанного обеззараживающим составом коричневого плаща тянуло чем-то терпким.

–Ты из этих теперь, значит…

Вард едва заметно двинул подбородком в сторону Дворца:

–А ты из тех. У тебя что, тоже стойкие предубеждения против демонологов?

–Ну как тебе сказать. Я ведь из-за твоих подельничков Грету так и не увидел. Да и сюда меня тоже не император южный отправил.

–Ты сам хорош. В военное время попёр напролом через заставу. «Порченным». Ты же офицер, должен понимать.

–Лучше скажи – сам-то где был? Мажордом двоих гонцов отправлял – что, ни один не добрался?

–Оба были, - глухо донеслось из-под маски, –Извини, занят был.

–Да демону в задницу твои извинения, - процедил Берг сквозь зубы. –Она до последнего яд не принимала – нас ждала! Слышал, как люди под Весёлой Чумой от боли кричат?!

–Представь себе – слышал, и побольше, чем ты, - переживания Варда выдавала лишь еле заметная дрожь в голосе. –И Грету я не меньше тебя любил. Но есть вещи, которые бывают важнее семьи. Уж извини за высокий штиль.

Цукат хотел было его осадить, но тут швагер его припечатал:

–Ты ведь и сам это знаешь. Иначе не остался бы в армии.

Возразить Бергу было нечего. После захвата столицы южан его бы никто держать не стал. Почётная отставка, достойная пенсия - что ещё солдату надо? Но оставались ещё своры «порченых», недобитые отряды противника, бесконтрольные твари демонологов… Вот он и посчитал невозможным бросить свой эскадрон. «Грета, родная, за лето управимся – и я сразу назад…» Пока он это писал, жену уже сразил первый приступ…

Вард деликатно кашлянул, привлекая внимание:

–Прости, не в моих привычках старые раны бередить. Тем более, сделанного не воротишь. Предлагаю сменить тему – не против? Есть у меня к тебе просьба… А! Чуть не забыл - в списках с тобой ребёнок значится. Это же не…

Берг покачал головой.

–Нет. Лягушонка Грета подобрала, пока ещё на ногах держалась. Её отговорить пытались, «порченая», мол… Но ты же помнишь – если Грета что-то решила... Тилли единственная с ней до конца была, ухаживала…

–Вот, значит, как... Ах, Грета, Грета... – Вард тяжело вздохнул, –Нет, хватит об этом. Давай-ка о деле лучше.

–Валяй. Только какие у нас дела могут быть? Или у вас добровольцы для вивисекции кончились?

–С этим как раз полный порядок. Да и твой случай довольно заурядный. Другое дело, что ты у нас тут, вроде как, за главного?

–Ага. В нужник без очереди прохожу. И с умерших барахло распределяю. Не жизнь, а сказка.

–Прекрасно… В общем, мне нужна от тебя небольшая услуга – все твои «изменённые» собратья по несчастью должны завтра прибыть на осмотр к воротам. По одному, согласно спискам. Организуешь? А я к вчерашней телеге ещё что-нибудь для вас придумаю.

–О как. От тебя, значит, подарочек? Премного благодарны… – Берг отвесил небрежный поклон. –Только осмотр, значит?

–Да, - Вард торжественно кивнул, сложив руки на груди.

Берг недоверчиво прищурился:

–Темнишь, любезный. К чему такие сложности?

Демонолог молчал, словно что-то прикидывая. Наконец, он отбил пальцами по маске замысловатую дробь и произнёс:

–Хорошо… Ты прав, не всё так просто. Даже наоборот. Скажем так – если вы будете чинить мне препятствия, то весь Санаторий в полном составе переедет на кладбище... Или где там у вас трупы складируют?

Берг сразу понял – швагер не шутит. Не обмануло его предчувствие, значит…

–Да, умеешь ты заинтересовать… Ну, я весь внимание.

Вард неловко привалился к колодезному срубу, давая отдых покалеченной ноге:

–Никаких лишних вопросов – узнаю старину Берга… В общем…

Продолжения не последовало. Цукат оторвался от созерцания затянутых туманом стен Санатория и бросил вопрошающий взгляд на Варда. Тот стоял зябко ежась и нервно потирая руки, глядя на заляпанные грязью мыски сапог, словно собираясь с духом… Демон его забери! Да он же боится!

–Вард, ты в порядке? – осторожно поинтересовался Берг.

–Ну по сравнению с тобой… - хмыкнул демонолог, но тут же взорвался, –Всё не в порядке, Берг! Дерьмо ящериное, как у вас в кавалерии изящно выражались!

Вард шумно выдохнул и продолжил уже спокойнее:

–Дело в той стороне. О, ты не удивлён? Ну конечно, всю войну мы только и слышали завывания церковников и черни о том, сколь страшные и богомерзкие силы призвали проклятые демонологи…

–А это не так, хочешь сказать? – не удержался Берг.

–С точки зрения обывателя – разумеется. Но поверь, мы контролировали каждый шаг самого последнего неофита. А это было непросто – фронт вот-вот грозил рухнуть, и бравые вояки нещадно подгоняли нас. Казалось – мы справились. И даже превзошли демонологов южан! Смерть вселенская, как же слепы мы были…

Рука в кожаной перчатке нервным движением поправила маску. Интересно, а зачем она ему? Южане хоть в свои намордники наркоту набивали, дымили-колдовали… Цукат мысленно выругал себя за непрошенные мысли: вот так всегда – важный момент, а он демон знает о чём думает.

–Понимаешь, Берг, легко твердить об отрешении от всяческих эмоций и даже внешне соответствовать этому. Но как же тяжело избежать ловушки тщеславной гордыни… Демонологи уверовали, что покорили невиданную мощь, неподвластную доселе разуму человека. А на деле мы были лишь мелкими грабителями, забравшимися в чужой дом… И теперь я чувствую, что хозяева обратили на нас внимание.

–Хозяева? Чьи? Тварья вашего?

–Не совсем... Понимаешь, та сторона… - руки Варда задвигались, пытаясь обрисовать нечто неопределённое, –Это сложно объяснить. Мы узрели лишь край полотна, но поверили, будто видим всю картину. Начали мерять по себе абсолютно чуждое пространство…

–И чего нам теперь ожидать? Массового вторжения «труподелов» с «тьманниками»?

–Если бы… С ними-то мы справляться наловчились.

–Ну, не зря же вас «ловкачами» зовут, - Берг невольно потёр опухоль, –Хотя, я вон своему башку снёс – и ничего, ускакал.

–Так у него мозг не там. Это вообще не голова была… Хм… В общем, я склонен предполагать, что вскоре появятся новые аберрации. Которые будут проникать к нам без участия демонологов для внедрения в различные социальные страты.

–Слушай, ты не на коллоквиуме в метрополии. Попонятнее можно?

–Будут к нам соглядатаев засылать – так понятнее? Уже началось… Университет около Холодной горы ушёл на ту сторону. Вместе с горой. Только огромная лужа чёрной жижи осталась. И от испарений в ближайшей местности у людей кожа до мяса клочьями слезает… Пока они лёгкие по кусочкам выхаркивают. Моего наставника в метрополии нашли в запертой изнутри спальне. Вывернутым наизнанку. А он ведь под особым контролем был, двое из Багряной Сотни всегда у дверей дежурили…

–Погоди… - Берг потряс головой, приводя мысли в порядок, –Совсем меня запутал. Я в ваших материях не силён, но это всё как-то на тайную работу не слишком походит.

–Разумеется! – воскликнул демонолог, –Это лишь отвлекающий маневр. Но большинство моих коллег этой точки зрения не разделяют. Они торопятся пресечь вторжение, которого не будет. Причём самыми жёсткими методами… Помнишь, что «багряные» у южан творили? А теперь у них руки окончательно развязаны…

Берг помнил. Приземистый «ловкач» в кроваво-красных одеяниях кромсает себя кинжалом посреди городской площади, окружённый вражеской пехотой. Но вместо крови из ран вырываются извивающиеся щупальца. Пара упирается в брусчатку, поднимая коротышку над врагами, а остальные начинают методично рвать податливое солдатское мясо… Уцелевшие едва ли не сами на пики эскадрона прыгали, лишь бы под раздачу не попасть. Нда… Такие и правда могут дел наворотить…

–А не они наставника твоего… того? – Берг щёлкнул большим пальцем поперёк горла.

–«Багряные» так тонко не работают… Да и мы всё проверили. Другое дело, что наставник был едва ли не единственным, кто меня поддерживал. Вот почему мне нужна любая помощь, Берг. Может, ещё не поздно…

–Ну у нас ты вряд ли чего нароешь. Кстати, а как искать-то надо? Может, я тоже из этих… соглядатаев твоих.

Вард замотал головой:

–Нет-нет, ты или вон тот… хм… господин, - последовал кивок в сторону Кучи, –Я вас… Как бы понятнее выразиться… Чувствую в пределах нормы, что ли? А мне нужны любые отклонения.

–Хорошо, я поговорю с нашими…

…Но возвращаться Цукат не торопился, накручивая круги вокруг Дворца. Обитатели Санатория просыпались, от входа тянуло чем-то аппетитным – Тилли, наверное, всех растормошила и теперь руководит готовкой. Надо объявить общее собрание… Но что-то его беспокоило в Варде. Как-то его теория уж очень на навязчивую идею смахивает. Да и слухов много ходило про то, как демонологи своих «багряных» собратьев использовали там, где самим мараться не хотелось… С другой стороны – что он знает об этой пресловутой той стороне?

Завершив очередной круг, Цукат решительно ткнул кулаком дверь.

–Клин! На пару слов.

Бывший разведчик неторопливо вышел, настороженно оглядываясь.

–Слушай внимательно и не перебивай, - в голосе Берга зазвучали прежние офицерские нотки, –Я знаю, что ты уже выбирался за пределы Санатория. Знаю про твои контакты с местными дельцами и про схрон с оружием под Кучей. И мне нужна от тебя одна услуга. Поверь, это нас всех касается. Задача следующая – узнать в Выгребе насчёт прибывшего вчера демонолога. Звать Вардом. Всё, что сумеешь.

Клин выслушал его с каменным лицом, ничем не выдавая беспокойства. Какой же у него взгляд… Любому не по себе станет. Наконец шипастый «изменённый» заговорил.

–Ну, допустим, всё так и есть. Только как ты себе это представляешь? В Выгреб сдёрнуть – не за угол поссать сходить. На стенах постоянно кто-то из «ловкачей» трётся. А они нас и через туман чуют.

–Ты же на них охотился раньше. Знаешь, как обмануть. Очень надо, Клин.

–Раньше я «порченым» не был… Ладно, обещать не буду – но попробую…

…Вернулся он под вечер и перехватил Берга на пути от ворот – бывшему виконту в очередной раз выпала честь сопровождать умершего «изменённого».

–Значит так, - начал Клин без предисловий, –Этот Вард твой – тот ещё тип мутный. Вроде, «ловкачи» его не особо любят, хоть он и с одного корыта с ними хлебает. Малость двинутым считают. Это они-то, а? Но сила за ним есть – кто-то его в метрополии крепко подпирает.

–А поконкретнее есть что? – Цукат ненароком осмотрелся, словно выискивая пятно стальной маски в сгущающемся мраке.

–Есть, а как же, – кивнул разведчик, –Два лагеря, в которых хмырь этот до нашего побывал, зачищены по самое дно. Сразу, как он свалил. «Багряные» всех под нож пустили.

Цукат вспомнил свои переживания из-за сырости накануне. А как вам сейчас, виконт? Погодные условия беспокоят уже не столь навязчиво? Может, всё не так и плохо было, не находите?

–Валить его надо, Цукат. И остальных «ловкачей». И уходить. Я тут подобрал десяток парней понадёжнее… А ты с Грызиком перетри. Он старшего по званию послушает. Растрясите остальных, нам бы ещё хоть пару дюжин...

–Может, Вард и не при делах вовсе? – тихо предположил Цукат.

–Может, и не при делах. Только шкура у меня, хоть и порченая вся, одна осталась. Неохота рисковать.

–А у меня только Тилли осталась. Тоже одна… Опять сегодня покоя не давала – в метрополию отправиться хочет…

–Ага, отправится она – в банках с формалином. Цукат, я же тебе сказал. Два лагеря. Тварьё ловкачье всех, от грудных до стариков, на лоскуты порвало. Или ты ноги сделать решил?

–Нет. Устал я бегать… Но порешаем всё так, как я скажу. Нож у тебя лишний найдётся?

Разведчик кивнул с довольной ухмылкой.

–Отлично. Видишь тот барак? Там до ворот с полста шагов… Как тебе позиция? И пока не забыл - доделай уже куклу для Тилли, в самом деле!..