Он протянул мне надкушенный бутерброд.
- Будешь?
А почему бы и нет, в общем-то. Не ел уже несколько часов, и неизвестно когда удастся добраться до еды.
- Давай.
Мы молча жевали хлеб с колбасой. Довольно странно, насколько может сближать людей совместное употребление пищи, даже такой.
- А ты чего, с собой еду не брал, что ли? Или первый раз?
Съел я уже всё. Не ожидал, что голод с такой силой накатит. Я несколько секунд подумал и ответил:
- И то, и другое, если честно.
- Ооооо, брат, привыкай! Ты ещё молодой, у тебя впереди ещё десяток поездок, а если повезёт, даже, может, несколько десятков! Нравится-то за рулём?
- Да.
Мы помолчали. На самом деле, если бы не дружелюбность моего пассажира, то разговор бы вообще не завязался. Это не принято. Принято смотреть вперёд, сидеть ровно, и думать о своём. Вот этим мы и занимались ещё какое-то время.
- А вы куда едете? – тут уже не выдержал тишины я.
- На работу. А ты?
- И я на работу.
И вообще, когда это мы с ним на «ты» перешли? Ну что за дурацкая манера! На брудершафт мы не пили, вижу я его первый раз, и, скорее всего, через пару дней больше не увижу!
- А давай в шахматы сыграем?
- Во что?
- В шахматы.
Он потянулся на заднее сиденье и достал свою сумку. Самую простую чёрную спортивную сумку, которые делали и сто лет назад, и будут делать ещё сто лет. Раскрыл одно из отделений, которое закрывалось на примитивный замок «молния», и очень бережно вытащил оттуда маленький квадратик, размером примерно десять на десять сантиметров (при более подробном рассмотрении выяснилось, что восемь на восемь), накрытый пластиковой крышкой. Квадратик был раскрашен в коричневую и белую клетку по очереди, и каждая клетка занимала, на первый взгляд, один сантиметр. Судя по всему, те клетки, которые были коричневыми, когда-то были чёрными, просто выцвели от времени. Мой пассажир очень осторожно открыл пластиковую крышку, и высыпал на приборную панель горсть мелких фигурок. Часть была чёрная, а часть белая, примерно пополам и того и другого цвета. Все фигурки чем-то друг от друга отличались, хотя были и совершенно похожие. Ещё я увидел, что и белые и чёрные фигурки одинаковые.
- Шахматы, сынок, это такая очень древняя игра. В неё играли давным-давно, и придумали её в далекой стране Индии. А этот дорожный шахматный набор мне отдал мой отец, а ему отдал его отец, а тому его. Мой прадед играл в них ещё тогда, когда…
Он замолчал, посмотрел вперёд, потом на меня. Я тоже посмотрел вперёд. Наш поток чуть дёрнулся вперёд. Я нажал кнопку на приборной панели и машина тоже двинулась чуть вперёд. Вдалеке совсем ненадолго показался жезл направляющего, и в моей душе затеплилась надежда, что доехать удастся несколько быстрее, чем планировалось.
Тем временем, мой пассажир продолжил:
- … люди каждый день ездили на работу из дома, и с работы домой.
- Это как это так? Каждый день?
- Каждый день.
- И что они делали дома?
- Ну, всегда по-разному. Смотрели телевизор, общались с семьёй, играли с детьми, пили пиво с друзьями. Всякой ерундой, в сущности. Но такой приятной ерундой... Вот ты в каком году получил права?
- в 2178.
- А за руль сел первый раз?
- Неделю назад.
- Стало быть, в 2180?
- Ну да.
- А разрешение и пропуск ты как получил?
А вот это уже неприличный вопрос. Как говорится, в приличном обществе не спрашивают о четырёх вещах: о вероисповедании, о том, за кого человек голосовал на прошлых выборах, о размере заработной платы, и о том, как ты получил разрешение и пропуск на въезд в город. Поэтому я не счёл нужным отвечать, и просто замолчал.
Он смотрел на меня долгим и задумчивым взглядом. Вообще, странный это был человек. По его манере говорить и выражать мысли, можно было решить, что он уже давно старик, и ему уже перевалило за тридцать. Одежду носил он старую, как из прошлого века. Такая же была у него и сумка. И вообще все остальные вещи. В общем, был он какой-то весь устаревший. Заметив, что я рассматриваю его, он сказал:
- Дедовское это всё. Дедовское и прадедовское. Тогда ещё умели вещи делать, поэтому и ношу.
Я продолжал молчать. А что тут скажешь, каждому своё.
Мы молчали долго. Небо за окном уже начало темнеть, и по краям автострады включили ночной свет. Пошёл дождь, и капли на стекле оставляли зелёные разводы. Я включил антирадиационный фильтр и выставил на минимум потребление кислорода в салоне. До Москвы фильтров должно хватить. Унылый дождь за окном почему-то напоминал о доме и навевал грустные мысли. Вот что останется таким на все времена – так это дождь. И не важно, из каких он идёт туч: из серых, как раньше, или из жёлтых, как сейчас – в дождь всегда всем становится немного грустно.
- Ну так что, в шахматы? – нарушил молчание мой пассажир.
- Я не умею.
- Да тут не сложно. Давай научу.
В принципе, стоять ещё долго, а делать всё равно нечего. Почему бы и нет.
- Давайте.
Весь вечер он учил играть меня в шахматы. Оказалось, это достаточно увлекательная и интересная игра. Мало того, она даже и очень интеллектуальная. Я быстро усвоил основные ходы фигур, и думал, что ничего сложного в ней нет. Однако казалось, что мой противник знал какой-то секрет, у меня никак не получалось у него выиграть. Мы играли весь вечер, подвинувшись в потоке ещё два раза, но мне так и не удалось победить. Раз, наверное, на сотый, я не выдержал и спросил:
- Да в чём тут секрет?!?
- Нет тут никакого секрета. Думать надо, вот и всё.
Сказано это было по-доброму, без злобы, поэтому и обижаться не было смысла. Он стал объяснять мне ход своих мыслей, мы так разговорились и увлеклись, что я как-то рефлекторно даже спросил:
- Вас как звать-то?
Он дёрнулся как от удара, и я подумал, что слишком обнаглел. Нельзя спрашивать чужие имена. Нельзя и всё. Они для личного. Для близких людей, которые тебя ждут дома с работы, для жены, которую ты, как и все счастливые люди, сможешь увидеть, когда вновь вернёшься с работы домой. Кляня себе за фамильярность я поспешил извиниться.
- Да ничего страшного, - ответил он, - просто меня очень давно никто не называл по имени. – Васей меня звать.
Васей бы его назвать у меня язык не повернулся. Он мне годился, как минимум, в отцы.
- А меня Дима, - представился я.
Он зачем-то протянул мне раскрытую ладонь, но не так, чтобы в неё можно было что-то положить, а как бы немножко боком. Не успев полностью обдумать свои действия, я рефлекторно протянул свою навстречу, мы коснулись друг друга руками, и немного сжали ладони. Очень странные ощущения для меня, а для него как будто в порядке вещей, ничего не обычного.
Дальше мы просто продолжили играть в шахматы, продвинувшись ещё на пару метров в Пробке.
- Дядь Вась, а вы знаток истории?
Он задумчиво смотрел на шахматную доску, потом быстро поднял глаза на меня, как будто мой вопрос застал его врасплох.
- Ну знаю немного, а с чего ты взял?
- Ну про шахматы вы знаете, и вообще, создаёте впечатление умного человека.
Он в голос рассмеялся и смеялся очень долго. Смеялся чисто и беззаботно, не думая, что может обидеть меня этим смехом, и не задумываюсь о том, прилично это или нет. Ну разве можно обижаться на людей, которые так искренне смеются?
- Историю, сынок, хоть немного, должен знать каждый, - сказал он, хорошенько отсмеявшись и вытерев слёзы платком.
- А расскажите мне!
- Что рассказать?
- Ну как было раньше? Вы же начали уже. Про то, как на работу ездили каждый день, про то, что дома делали.
Дядя Вася повернулся к окну и очень долго смотрел на зелёные следы капель дождя, которые медленно стекали по стеклу. Казалось, что мыслями он сейчас где-то совсем в другом месте. Где-то очень далеко-далеко отсюда. А может, не далеко-далеко, а давно-давно отсюда. Я уже было решил, что он так и не расскажет ничего, когда его губы раскрылись, и он начал рассказывать свою историю.
- Давным-давно, Дима, как я уже говорил, люди ездили на работу каждый день. Каждый день, и только иногда у них были выходные. В выходные люди занимались всякой ерундой, хотя никто и никогда бы не признался, что это ерунда. Самыми важными вещами они занимались, вот как я скажу.
Вот тебе сейчас двенадцать лет, и ты уже совершеннолетний. Раньше, в этом возрасте ты бы ещё даже школу не закончил.
- Школу?, - я ещё несколько раз в уме произнёс это незнакомое слово.
- Ну да…, - какая-то глухая тоска показалась в его глазах. – Школу. Место такое. Учили там всякому разному. Русскому языку, химии, физике, истории. Ты поэтому историю и не знаешь, потому что тебя не учили этому, Дима.
- Так а зачем мне её знать, если мне это не нужно?
Если бы взглядом можно было проткнуть человека насквозь, то именно это бы и произошло. Я не видел ещё печальнее взгляда, чем у дяди Васи сейчас.
- Да много почему. Раньше люди работу поздно выбирали. Это сейчас ты с рождения учишься только нужному тебе, потом сдаёшь государственный экзамен и получаешь профессию в 12 лет. А раньше ты учился всему понемножку. И думал, думал, думал, кем бы тебе работать, и чем заниматься. Некоторые так всю жизнь и думали, никем в итоге не став.
- Вот это ерундааааааа. Так же неправильно совсем! А как же работать, когда тебя не научили? И куда всё остальное время тратить, которое оставалось во время учёбы?
- Да куда-куда, по-разному бывало. Книжки читали, в кино ходили. С девочками гуляли. Но у нас выбор был, Дим. Чем хочешь можно было заняться.
- Так а зачем он нужен-то был, этот выбор? И книжки зачем читать, тебя же научат всему, что для работы нужно. А голову засорять другой информацией – это значит понижать свою профессиональную планку! И с девочками зачем гулять, если тебя в 11 лет уже жена ждёт предназначенная только тебе?
- Да не так раньше было!!! Не так!!!, - он громко кричал, как будто это относилось к нему конкретно, а не к нашему прошлому. – Не так всё раньше было! Не знал ты заранее, кем работать будешь! Захотел – пошёл мешки разгружать, захотел – дома красить, захотел – пошёл, выучился и людям аппендицит вырезаешь. И не спрашивай меня, ради бога, что такое аппендицит!!! И Жён мы своих не знали заранее! Знакомились с девочками, дружили, в кого-то влюблялись, в кого-то нет. Счастливо жили? Не знаю, Дим! Но у нас выбор был, так жить или по-другому.
- Я всё равно не понимаю, так и что вам этот выбор, дядь Вась? Могло ведь и плохо быть? А сейчас всё хорошо, все живут спокойно.
Мой вопрос повис в воздухе. Мы ещё несколько раз продвигались в потоке машин, но он так и не ответил. Только когда я включил ночной режим движения и мы стали укладываться спать он продолжил свою историю.
- Раньше, Дима, людей намного меньше было. И машин было намного меньше. Мы почему могли на работу каждый день ездить? Потому что ехали по несколько часов максимум. Это сейчас ехать надо несколько недель. И скажи мне, ты когда-нибудь ездил со скоростью больше 30 километров в час? А раньше ездили. Раньше и 130 и 230 ездили. Потому что дороги были свободны. Раньше не сидели мы несколько недель в пробках с закрытыми окнами, потому что иначе отравленный воздух попадёт в салон. Раньше мы открывали окна нараспашку, высовывали одну руку из окна и гнали, гнали что есть мочи! От суеты, от работы, от дома, от скуки, от всего! Да от себя, в первую очередь, гнали! И ветер хлестал в лицо, и было полное ощущение собственного, пусть маленького и временного, но счастья. Не всегда так было, конечно. Была зима – и тогда все ездили с закрытыми окнами и включали в машинах печки. Лето было, осень, весна. А сейчас что? (с этими словами он ткнул пальцем за окно). Жёлтые тучи до горизонта в любое время года. Классная жизнь, по-твоему?
- Ну, дядь Вась, я, конечно, историю не учил, но кое-что знаю всё равно. Всё что вы говорите – это здорово и правильно. Но я всё равно не понимаю, зачем вам это маленькое, сиюминутное счастье? Когда можно всю свою жизнь полностью счастливо прожить! Есть работа, к которой тебя самого детства готовили, есть жена, которая будет ждать тебя, пока ты приедешь с работы. И вас же подбирают друг к другу, как единственные подходящие варианты!
Дядя Вася тяжело вздохнул. И как-то весь даже осунулся. Казалось, что он уже не первый раз вёл этот спор. И казалось, что он каждый раз проигрывал.
Ладно, твоя правда. Давай спать.
С этим словами он развернулся на своём кресле в сторону окна, подтянул повыше к подбородку свою куртку и закрыл глаза.
Ну и пусть себе обижается! Вроде бы взрослый и умный мужик, а таких простых вещей не понимает.
Я ещё немного посидел, глядя в автомобильный поток перед собой. Уже совсем стемнело, и только стоп-сигналы впереди стоящих машин освещали моё лицо и закутанного дядю Васю. Он мерно сопел, и, должно быть, уже крепко уснул.
Глядя на своего неожиданного попутчика, я почувствовал какой-то укол совести. Странное ощущение. Вроде бы я точно знаю, что прав, а хочется извиниться перед ним!
Пожалуй, так и сделаю завтра утром.
Кресло легонько завибрировало и включилось внутреннее освещение автомобиля. Ночь пролетела незаметно, как и всегда проходят ночи в этой пробке.
Я открыл было рот, чтобы сказать доброе утро и попросить прощения, за вчерашний разговор, но в салоне больше никого не было.
Он ушёл, даже не попрощавшись. С самого начала он производил впечатление очень странного человека, поэтому я бы не стал его за это винить.
Каждому уготована своя дорога. И он свою выбрал, стало быть.
Жалко только, что я извиниться не успел. Хоть даже и не знаю за что.
Загорелась лампочка сигнализирующая о приготовленном завтраке и я с удовольствием принялся за трапезу. Скоро буду на своей любимой работе. Всего дней 6 дороги осталось. А ещё через несколько месяцев снова увижусь с моей красавицей женой. Ну что ещё человеку нужно для счастья?
Лёгкий шум отвлёк моё внимание, когда машина в очередной раз дёрнулась.
На приборной панели лежала маленькая коробочка с шахматами.
