Владыки смерти 4: Катакомбы
Эта история — часть цикла повествований. Чтобы оценить все сюжетные повороты, рекомендуем начинать чтение с первой части http://pikabu.ru/story/vladyika_smerti_kukla_4346062
Вторая часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_2_yestafeta_4348286
Третья часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_3_dar_4350580
Глава 1
Я стоял на вершине пирамиды Высшей Справедливости, позади меня замерли Шиокха-Дахана в ожидании приказов жрецов. Руки у меня были скованы, но глаза не завязаны, и я глядел в этот последний день жизни не на переполненную людьми площадь, а на серебристые облачка, подсвеченные снизу золотом близкого заката, что плыли по опаловому небу. С высоты пирамиды можно было разглядеть океан за частоколом башен и зданий Х`рокхаса, столицы Империи Иентайеров; на востоке высился Храм Первых Богов; картина была прекрасна – особенно прекрасна, потому что я видел ее в последний раз. Над Усыпальницей Гриик`хтахенов прямо в воздухе висел огромный жемчужный шар с тремя желтыми огнями внутри – Око Смерти.
Прежде я страшился глядеть в этот желтый взгляд, принадлежавший тем, кто давно переступил священную черту; тем, кто никогда не принадлежал нашему миру, но всё же оказал на него неимоверное влияние. И даже сейчас, на пороге моей собственной смерти, мне было трудно смотреть на эти огни, чуждые нашему миру. Когда я пересеку призрачную грань между миром живых и миром мертвых, а это произойдет через несколько десятков ударов сердца, этот взгляд по-прежнему будет наблюдать за мной…
…Я вскрикнул и покачнулся, в последний момент осознавая, что стою на слякотной земле, а не на горячем камне, закованный в цепи. Залитый тропическим солнцем остров и вычурные очертания древних зданий растворились в бело-серой мути реального мира.
В нем было холодно, и шел мелкий колючий снег. Вокруг высились черно-белые скелетообразные силуэты деревьев, между ними из земли торчали надгробья и чугунные оградки. Я стоял на кладбище. Прямо передо мной снег тонким слоем покрывал груду взрыхленной земли, а за ней темнела продолговатая яма для гроба.
Гроб был тут же. Чуть в сторонке стояло человек десять – все в черном, нахохлившиеся, под зонтами.
– Ты в порядке? – раздался под ухом тихий голос, говорящий с легким, едва уловимым акцентом.
– Я громко крикнул? – прошептал я, незаметно озираясь. Вроде бы никто на меня не смотрел: видимо, люди решили, что я сломлен горем, оплакивая смерть друга.
– Nu[ Нет (румынск.) ], – произнесла Винни. Она была в черном приталенном пальто и сером шарфе. Короткие светло-каштановые волосы не были прикрыты, но в руке Винни держала зонт. – То есть нет. Негромко. Так ты точно в порядке, Кирилл?
– Ты мне не веришь, что ли? – проворчал я, перехватив взгляд Иноземцева. Основатель Фонда охотников за Кукловодами, как обычно, выглядел солидно в дорогом пальто, с тростью, в очках и при профессорской бородке. Он негромко разговаривал с каким-то плюгавеньким типом лет пятидесяти, этот тип держал над Иноземцевым зонт, как какой-то лакей. Иноземцев совсем не смотрел в сторону того, кто лежал в гробу. Похоже, смерть одного из оперативников его нимало не огорчила. При мысли об этом во мне потихоньку закипала злость, и злость эта требовала выхода.
– Говорю тебе, всё о`кей, – раздраженно ответил я Винни.
Она не обиделась.
– Poate[ Может быть (румынск.) ], – отозвалась она. Я не понимал румынского, но интуитивно сообразил, что она мне не совсем доверяет.
А мне вовсе не хотелось делиться с кем-либо тем, что мне мерещится черт-те что. Эти видения стали возникать в моем мозгу сразу после возвращения из проклятого поселка Дар несколько дней назад. Я подозревал, что не обошлось без воздействия того чудовищного существа, что вызвал Рейн… Видения были очень детальными, подробными, яркими, – более яркими, чем сама реальность. Я словно был там… Был другим человеком, который жил на этой земле много тысяч лет назад…
С Иноземцевым я тоже пока этим секретом не делился, боялся, что психолог обнаружит у меня банальную шизофрению, и мне не придется больше гулять на свободе. Я был уверен: если меня запрут в четырех стенах, я свихнусь уже стопроцентно.
Четверо крепких ребят опустили гроб в яму. Священник – молодой еще парень с жидкой бородкой – затянул «Трисвятое». Сразу после священника я бросил в могилу горсть земли.
– Прощай, друг, – сказал я.
Я отметил, что на похоронах никто не плакал. У Гора не было родственников? Я почти ничего не знал о его семье, кроме того, что у него была сестренка Кристина. Среди присутствующих большинство было мужчинами среднего возраста, и все стояли с равнодушными минами. Похоже, Иноземцев, организовавший похороны, просто пригласил статистов, для вида.
Исключением была девушка, стоявшая в отдалении – среднего роста, в черной куртке с капюшоном; черные же длинные волосы были, насколько можно было разглядеть, крашенными. Настоящий цвет должен быть посветлее, судя по мраморно-белому лицу. Она молча, нахохлившись, наблюдала за погребением и, когда подошла ее очередь, кинула горсть земли в могилу, после чего сразу отошла в сторону. Она не проронила ни слова, но большие темные глаза ее были полны слез.
После похорон мы с Винни двинулись вслед за Иноземцевым к его джипу «Инфинити», припаркованному возле главного входа на кладбище. «Лакей» куда-то подевался, наверное, уехал на своей машине. Мы с Винни уселись на заднее сидение.
– Кирилл, Винсента, – заговорил Иноземцев, когда джип выехал с парковки и понесся, набирая скорость, по трассе в сторону города. – Надеюсь, вы понимаете, что у нас катастрофически мало времени. Время горевать по павшим кончилось, пришло время действовать. Если Кукловод Рейн не соврал, а у нас нет причин думать иначе, то в ближайшее время в Москве произойдет взрыв бомбы с квинтэссенцией, которая превратит столицу в обитель нежити. От нас зависит жизнь тринадцати миллионов человек.
– Я так понимаю, именно мы с Винни поедем разруливать это дело, – сказал я грубее, чем мне того хотелось. Я даже использовал сленговое слово «разруливать», чего раньше за собой не замечал. Не то, чтобы я был недоволен, что меня отправляют в горячую точку. Мне не нравилась холодность Иноземцева, если не сказать, черствость, которую он проявлял все время и особенно – на похоронах. Он не произнес речи над могилой Гора, даже не смотрел на гроб, а разговаривал с соседом. А ведь Гор погиб, так и не выдав его!
Винни поглядела на меня полусочувственно-полуукоризенно.
– Именно так, – спокойно сказал Иноземцев, его пронзительные глаза в зеркале заднего вида впились в меня. – Будут задействованы все оперативники. Вы, Кирилл, согласились участвовать в игре, неужели у вас сейчас возникли какие-то сомнения?
– Никаких сомнений, Артур Григорьевич. Просто… мне хотелось бы знать, о каких еще оперативниках речь. О Кривом?
– Господин Мельников – не оперативник, он помогает нам в других делах. Хотя и подвергает себя не меньшей опасности, чем остальные, оставаясь в Москве. Что касается других оперативников, то в целях безопасности вы обладаете друг о друге минимумом информации.
Объективно Иноземцев был прав, он не хранил все яйца в одной корзинке, что бы эти яйца себе не воображали. Крыть мне особо было нечем, спорить смысла не было, и я умолк, следя в окно за убегающим назад городским пейзажем. После гибели Дмитрия Гора на душе осталась пустота и горечь; пустоту заполнить было нечем, а горечь иногда не вовремя изливалась, как сейчас на Иноземцева.
Отныне мне нужно было находить общий язык с новыми соратниками, потому что старый остался позади в холодной черной земле.
Глава 2
После того, как я вернулся в родной город из мертвого поселка Дар в таежной глуши, минуло четыре дня. Это был достаточно долгий срок, и, если бы не смерть Гора, Иноземцев вряд ли дал бы нам его. Но, поторопи он нас, от меня было бы мало толку, а он, как я догадывался, возлагал на меня определенные надежды.
Меня поселили на съемной квартирке на окраине города, возле психиатрической клиники, которую возглавлял Иноземцев. Квартирку, как я понял, сняли на деньги того же таинственного Фонда. Собственно, мне было глубоко начихать, на чьи деньги я живу эти дни; я ходил, ел и разговаривал, точно во сне. Квартирка чем-то напоминала ту, где всё начиналось; где я впервые столкнулся с чудовищной стороной нашего мира. Где познакомился с Дмитрием.
Ни родители, ни Даша Комиссарова понятия не имели, что со мной происходит. Они не знали даже, что я в городе, а не в Лондоне – учусь в Школе Журналистики. Где живет Винни, то есть Винсента Энеску, я не представлял. Да меня это и не волновало.
Я рассказал Иноземцеву обо всем, что случилось в Даре и его окрестностях. Без утайки поведал обо всех деталях, не скрыл даже то, что убил человека, пусть человек этот был хуже дьявола. Иноземцев выслушал, не перебивая, но после рассказа задал много вопросов. Особенно его обеспокоила новость о Тени Владыки Смерти, что проникла в наш мир благодаря реконструированному алтарю Танатофилов.
Теперь моим напарником стала Винни – хрупкая девушка лет двадцати, не старше. Не красавица – лицо тонкое, нос длинный и острый, губы тонковаты, улыбается криво. Глаза, впрочем, были выразительными, глубокими, светло-карими, в обрамлении густых ресниц. Да и фигурка была изумительна и в другое время надолго привлекла бы мое внимание.
Не представляю, как мы будем с ней противостоять нежити. Я и сам-то до сих пор не научился владеть собой в полной мере при стычках с разнокалиберными монстрами, при виде которых и у бывалых бандитов застыла бы кровь в жилах… Раньше я во всем полагался на Гора, а теперь – что делать теперь? Прятаться за девчачью юбку, что ли?
Да, Винни вряд ли заменит Дмитрия. Она покладиста, спокойна и совсем не похожа на охотника за нежитью. Я пока не составил о ней никакого мнения, не было возможности, разве что заметил, что иногда она, казалось бы, читает мои мысли.
Мы приехали в клинику. Иноземцев припарковал свой навороченный джип, и мы гуськом прошли через контрольно-пропускной пункт на территорию клиники. Психиатрическая больница состояла из двух корпусов: один – административный, выкрашенный в розовый цвет, другой – для пациентов, пастельно-зеленоватый. Зеленоватый располагался посреди двора, огороженного высокой сеткой-рабицей, с колючей проволокой наверху. В больнице содержались буйные помешанные, которые могли совершить побег. Внутри корпус для больных делился еще и на мужскую и женскую части. Я там ни разу не был и побывать желанием не горел.
В приемной главного врача рядом с секретаршей стоял высокий широкоплечий тип в белом халате, темноволосый, с открытым лицом, лет тридцати или около того. Судя по форме носа, его как минимум один раз ломали. На подбородке белел короткий шрам. Врач передал Иноземцеву какую-то бумагу, окинул нас любопытным и испытующим взглядом и ушел. Мы сняли верхнюю одежду и последовали за Артуром Григорьевичем в его просторный кабинет.
Иноземцев не стал садиться за дубовый стол с компьютерным моноблоком, а сразу подошел к лакированному шкафу. Основатель Фонда вынул из него две увесистые пачки рублей, одну карту «Сбербанка России», завернутые в пергаментную бумагу струны Эхе-Бурхан и пластмассовый футляр. Когда Иноземцев раскрыл футляр, я увидел изогнутый золотистый кинжал.
Я вздрогнул. Это был хорошо знакомый Клинок Двенадцати Смертей.
– А это еще зачем? – вырвалось у меня. Мне вспомнились злоключения в пригороде, монстр Полосатое лицо, Катя и ее глаза, когда она смотрела на меня, прежде чем исчезнуть под землей…
– Самолет в Москву вылетает сегодня вечером, в десять тридцать, – пояснил Иноземцев. – Этот Клинок возьмете с собой. Рейн упоминал о Катакомбах, и я уверен, что он имел ввиду вовсе не канализацию и не метрополитен. Уже известные вам Танатофилы в начале девятнадцатого столетия построили под Москвой разветвленную сеть подземных переходов – они провернули строительство почти в то же время, когда Неглинку заточили под землю. Там были их лаборатории и своего рода убежище. Они боялись в те времена – кого-то или чего-то… Есть достоверная информация, что артефакт Танатофилов, похожий на кинжал, способен открыть дверь в Катакомбы.
– А как мы найдем эти Катакомбы? – растерянно спросил я. До меня только сейчас дошла вся сложность замысла. Огромная и опасная Москва, еще более огромные и опасные подземелья, построенные сумасшедшими некромантами…
– Как мы провезем Клинок через аэропорт? – удивилась Винни почти одновременно со мной. Она обычно говорила по-русски правильно, но иногда ставила слова как попало.
Иноземцев взял клинок и повертел в пальцах. Белый свет люминесцентных ламп отражался на его гладкой поверхности золотистыми искорками.
– Катакомбы вы найдете с помощью одного моего старого знакомого по имени Владислав Столяров. Когда-то он был посвящен в планы Кукловодов и был знаком с Себастьяном Рейном, но позже переосмыслил жизнь и отрекся от пути Кукловодов. Он поменял имя и фамилию и ухитрился уйти от всевидящего ока Кукловодов. Много лет он не участвовал ни в делах Кукловодов, ни в делах их противников, хотя я часто просил его помочь в нашей войне. Но… – Иноземцев зыркнул на меня исподлобья. – У меня есть надежда, что вас он послушает…
– Почему нас он послушает? – спросил я. У меня возникло ощущение, что, говоря «вас», он подразумевал одного меня.
Но Иноземцев уже отвечал на вопрос Винни.
– Клинок вы провезете в нашем специальном чемодане. Он с легкостью просвечивается в аэропортах, вот только видны там вполне безобидные вещи. Это разработка наших специалистов. Не беспокойтесь о Клинке. Как только приедете, с вами на связь выйдет Кривой и скажет, что делать дальше. Никаких особых советов дать я не могу, уж простите. Просто будьте всегда начеку. Оружие вам тоже выдаст Кривой. Когда найдете квинтэссенцию, дайте ей испариться. Квинтэссенция воскрешает мертвых, но для живых безвредна. Это значит, что Кукловод планировал умертвить жителей города каким-то орудием массового поражения. И это орудие – явно не атомная бомба, после которой не отыщется подходящих тел для воскрешения. Скорее всего, это какая-то химическая бомба или несколько бомб, и находятся они в тех же Катакомбах. Как ее нейтрализовать, вам придется разбираться на месте.
Глава 3
Собственно, на этом инструктаж и завершился. Винни не задала ни одного вопроса, я тоже промолчал – мне что, больше всех надо? Если среди охотников полагается помалкивать и разбираться на месте, значит, так и поступим. Мне не терпелось поскорей приступить к активным действиям, ожидание меня убивало.
До выезда в аэропорт у нас оставалась пара часов. Это время я провел на своей съемной квартире. Снова мне подумалось, что всё началось именно в такой квартире, когда мне приспичило проявлять самостоятельность и селиться отдельно от родителей. Что было бы, если бы я не настоял на своем и в прошлом году остался жить с родителями? Скорее всего, учился бы на журфаке, ухаживал – безрезультатно – за Дашей, ходил бы с приятелями в пивную возле универа… Жил бы обычной, ничем не примечательной жизнью. Боже, до чего хороша обычная, ничем не примечательная жизнь! И до чего она скучна и бессмысленна…
К чему эти размышления? Толку от них никакого.
Тем более что, хотя квартира напоминала мне первую, сам я уже определенно был другим. Прежний Кирилл Ратников, ботан, зубрила, знаток античного мира и нескольких европейских языков, не умеющий драться, курить и материться, уже умер; вместо него родился другой Кирилл, тот самый, кто видел больше трупов и чудовищ, чем кто бы то ни было, зарезал человека кухонным ножом и не чувствует ни капли раскаяния по этому поводу.
Я улегся на кровать и стал думать о Даше. Где она сейчас, чем занята? По-прежнему ли обожает экстремальные виды спорта?
Так, размышляя о всякой ерунде, я задремал. И опять на меня накатили видения.
…Я снова стоял на вершине пирамиды Высшей Справедливости, жаркий воздух был наполнен светом багровеющего вечернего солнца и запахом океана. В четырехстах локтях к северу чернел силуэт Храма Гриик`хтахенов, а над ним медленно вращалось Око Смерти…
Первые Боги, Гриик`хтахены, принесли из-за края мира свое мрачное искусство и подарили людям – к счастью ли, к беде ли? За свою пока еще короткую жизнь я, Ролас Безумный, пришел к выводу, что умение оживлять умершее или никогда не жившее и заставлять их служить принесло людям одни лишь страдания. Конечно, беснующаяся толпа у подножья пирамиды не была со мной согласна: все они имели воскрешенных рабов и с нетерпением жаждали казни того, что осмелился посягнуть на святое, на сами основы их жизни – моей казни, Роласа Безумного. Они вопили и стенали, брызгая слюной, словно гигантские гиены с Восточного Материка, их бронзовые тела блестели на солнце, а белоснежные накидки резали глаз. Они проклинали меня, осмелившегося покуситься на жизнь их обожаемого Императора Хорджахаса.
Глупцы! Они не ведали, какие планы уже много лет вынашивает наш любимый властитель! Их уши глухи, их очи слепы. Их сердца холоднее тел Шиокха-Дахана, что строят новые усыпальницы по всему свету. Они живы – пока еще живы, но на самом деле они не живут. Они – такие же марионетки у власть имущих, как и воскрешенные рабы и преступники.
Кстати, меня не будут воскрешать после казни, – эта мысль радовала меня в эти мгновения. Не было сил представлять, как мое изуродованное тело будет прислуживать ненавистному Хорджахасу и его приспешникам, его женам и детям; как, возможно, оно будет обесчещено способами, которые я не могу и представить… Это не снисхождение, это проклятие для Иентайеров, поскольку мой дух обречен скитаться между мирами, не находя покоя.
Вот забили там-тамы из кожи врагов Империи. Гулкие, тяжелые удары наполнили знойный воздух, толпа умолкла разом. Шестеро мертвых слуг тащили носилки с троном, на котором восседал Император Хорджахас.
Он был красив и молод, не старше меня. Когда-то мы были даже друзьями, но это время давно кануло в небытие. Его мускулистое смуглое тело покрывали драгоценные украшения, голову украшал пышный убор из перьев священной птицы Гуа и ребер морского дракона. На груди висела золотая цепь с двумя большими драгоценными камнями, красным рубином и зеленым изумрудом – символом власти над миром живых и мертвых.
– Итак, Ролас Безумный, – негромко обратился ко мне Хорджахас. Едва он заговорил, там-тамы умолкли. – Через пятьдесят ударов сердца ты умрешь. Тело твое уничтожат в ритуале Очищения. Твой дух никогда не найдет покоя ни среди живых, ни среди мертвых.
– Как и твой дух, Император! – воскликнул я.
Жрецы Первых Богов хором испустили вздох страха и отвращения. Как смел я столь дерзко обратиться к Императору?
– Ты замыслил великое зло, Хорджахас! – продолжал я, поскольку никто не мешал мне. – Я пытался образумить тебя в дни нашей дружбы, я стремился внушить здравый смысл в головы моих братьев и сестер в дни нашей вражды. Но ваши умы в равной степени закрыты для меня и истины. Но и сейчас, перед смертью, я скажу снова: ты совершаешь ошибку! Ты хочешь провести ритуал Шиокха-Неру!
Продолговатое лицо Хорджахаса не изменилось. Он спокойно проговорил:
– И что же? Этот ритуал совершили наши Первые Боги, Гриик`хтахены, на заре времен, этот ритуал совершили наши предки, Эйконхаэры, так почему бы нам, их потомкам, не последовать за ними?
– Первые Боги – это боги тьмы и разрушения! Они – Боги Смерти! Мы поклоняемся злу!..
Вот теперь Император соизволил улыбнуться.
– Ты действительно безумен, Ролас. Как только прежде я не замечал этого твоего изъяна? Мы поклоняемся Смерти много тысяч лет, и мы – самая великая Империя на Обозримой земле! Чернокожие Восточного материка, меднолицые Западного, жители Страны Слонов и волосатые гиганты из Мутаи – все они преклонили колени перед нашим величием! ИЕНТАЙЕРЫ – ВЛАДЫКИ СМЕРТИ! – проревел Хорджахас, и толпа внизу ответила диким воплем. Нежить залязгала бронзовыми шестернями.
– Я знаю твой план, – тихо сказал я, и Хорджахас услышал меня, несмотря на шум. – Тебе мало власти над людьми. Тебе мало власти даже над мертвецами. Ты хочешь достичь небес и возвыситься над богами. Ты хочешь завладеть другими мирами, о которых шепчут легенды. Это ты – безумец, а не я! Но знай: когда бы ты ни обрел эти силы, сколько бы тысяч лет ни прошло, я вернусь из Бездны между мирами и встану на твоем пути!
– Довольно, – резко ответил Хорджахас. – Твое время истекло, Ролас Безумный. Начинайте!
Жрецы затянули заунывные песнопения из Свитков Первых Богов – молитва-проклятие заглушила крики толпы и далекий рокот океана. Меня проклинали на все времена.
Четыре марионетки Шиокха-Дахана подняли огромный камень, еще две уложили меня на другой, растянув руки, так что затрещали суставы… Я закрыл глаза. Хоть я и не видел ничего, я знал, что марионетки отпустили камень, и он рухнул на меня…
…Я дернулся так, что чуть не слетел с кровати. Сердце трепыхалось, как пойманная бабочка в банке. Видения были реальны до содрогания, я словно и вправду стоял там, на вершине пирамиды, я говорил и думал, как древний Иентайер, я был не Кириллом Ратниковым, а Роласом Безумным, которого казнили за святотатство…
Я потянулся было за телефоном – позвонить Иноземцеву и рассказать всё как есть. Но потом притормозил. Почему-то не хотелось откровенничать с нашим профессором. Не знаю почему, но – не хотелось. Тем более, за полчаса перед отбытием в Москву. Если выживу после прогулки по Катакомбам и вернусь в родной город, – расскажу, не ранее.
Придя к такому решению, я сразу успокоился и принялся собирать скромные пожитки в дорожную сумку. А через четверть часа мы с Винни ехали в машине Иноземцева в аэропорт.
– Вы, наверное, думаете, что подвергаетесь наибольшему риску, тогда как некоторые отсиживаются в тылу, – вдруг заговорил Иноземцев, причем мне опять почудилось, что, говоря «вы», он имел ввиду одного меня. – В какой-то степени это правда. Есть риск, что вы погибнете. Тогда я отправлю других оперативников. Если и они потерпят фиаско, Москва обречена. К счастью, нет больше Феникса Рейна, чтобы повелевать армией мертвецов, но и без главнокомандующего появление тринадцати миллионов зомби ни к чему хорошему не приведет. К тому же где-то есть и другие Кукловоды. Вот тогда начнется настоящая война.
– А еще есть Хорджахас, – буркнул я.
Иноземцев едва заметно вздрогнул. Или мне показалось?
– Да, и еще есть Тень Владыки Смерти, проникшая в наш мир, – подтвердил он. – Но с этой проблемой мы разберемся позже. Сейчас главное – нейтрализовать бомбу.
Я кивнул. Винни не участвовала в разговоре и будто бы вовсе нас не слушала, копаясь в своем смартфоне. Я покосился на светящийся экран. С фоновой картинки мне улыбалась белокурая женщина лет тридцати пяти, очень стройная, в спортивном топике. Она была совершенно не похожа на Винни. Кто это?
Раздумывать над этим несущественным вопросом не было времени. Мы приехали в аэропорт.
Глава 4
В самолете я оказался зажатым между толстым дядькой, от которого ужасно несло одеколоном, и Винни, которой повезло сидеть у иллюминатора. Мы с ней почти не разговаривали.
Было уже темно, когда самолет разогнался по взлетно-посадочной линии и с могучим ревом двигателей поднялся над россыпью электрических огней в море тьмы, – таким с высоты представлялся наш город.
Винни заткнула уши наушниками и с закрытыми глазами слушала радио, – кажется, что-то из классики. Я начал и бросил смотреть какой-то фильм про драконов. Спать не хотелось, от соседского парфюма болела голова, за иллюминатором, кроме темноты, ни черта не было видно. Пассажиры в салоне тихо переговаривались, двигатели ровно и мощно гудели, самолет пронзал ночь…
От нечего делать я начал рассматривать Винни. Очень кстати она закрыла глаза и не мешала мне изучать ее внешность. Я и представить не мог, кто она такая, и каким ветром ее занесло в истребители нежити. Она, в сущности, ровесница Даши, а у Даши на уме только экстрим и немножко романтики…
Не удержавшись от неуместного любопытства, я позвал:
– Винни!
Она не ответила: то ли уснула, то ли музыка в наушниках заглушила мой голос. Я прикоснулся к ее правому запястью, на котором красовался массивный браслет, на вид пластмассовый, а, может быть, и роговой. Винни вздрогнула и поспешно выдернула сначала свое запястье из моей ладони, потом наушник из уха; она покосилась на меня. Рот у нее приоткрылся, в больших глазах промелькнул страх… Чего это она испугалась? Уснула, что ли?
– Извини, – сказал я. – Ты уснула?
– Blestem[ Проклятие (румынск.) ], – пробормотала она. – Нет, я не уснула. Я задумалась… Музыка…
Она смущенно улыбнулась мне своей фирменной кривоватой улыбкой.
– Я хотел спросить, – сказал я, откашлявшись. – Как ты дошла до жизни такой?
– Я шла, – ответила Винни абсолютно серьезно, – и дошла до жизни такой. Я правильно понимала тебя? Вопрос непонятный, прости, Кирилл.
– Я имел ввиду, как ты стала охотником…
– Ох, – Винни смущенно хихикнула. – Я стала охотником вынужденно. Все охотники становятся вынужденно. Вот ты как стал охотником?
– Пришлось, – пробормотал я, понимая, что откровенности от Винни не дождусь.
– Да, – сказала Винни задумчиво, глядя в пустоту перед собой. Акцент у нее был мягкий, приятный. – Иногда приходят ситуации, когда нужно стать кем-то… Выхода нет… В этой ситуации стать охотником… э-э-э… de rigueur[ Требуется этикетом (франц.) ]?
– Требуется этикетом, – автоматически перевел я.
– Parles-tu français?[ Ты говоришь по-французски? (франц.) ] – удивилась Винни.
– Ainsi que tous les Russes[ Как и любой русский (франц.) ], – хмыкнул я.
– Почему ты не говоришь румынски? – жалобно протянула Винни.
– Уж извини. Знал бы, что познакомлюсь с такой девушкой… – начал я, но осекся. Не то, чтобы флирт был неуместен, просто во взгляде Винни появилось нечто такое, отчего мне перехотелось флиртовать.
Мы одновременно отодвинулись друг от друга, Винни снова заткнула уши, слегка покраснев, а я вынужден был прижиматься к пахучему дядьке. Так, молча, мы долетели до Москвы.
Аэропорт столицы был раз в десять больше нашего родного аэропорта. Масса людей, разговоры на всех языках мира, шум, яркие витрины Дьюти-Фри захватили нас в свои объятия. Пока мы ждали багаж, выезжающий по движущейся ленте, я достал из кармана телефон.
Кривой обнаружил себя сразу после того, как я включил гаджет.
– С приездом! – энергичный голос звучал более чем неуместно, особенно во втором часу ночи. – Выходите из аэропорта, ищите парня в желтой куртке, он вас подвезет. От таксистов отбивайтесь, чем можете, – руками, ногами, головой…
Парня в желтой куртке мы обнаружили сразу же, как только вышли из здания аэропорта. Лет тридцати, худощавый, с бородкой и в винтажных роговых очках.
– Привет, – сказал он с едва заметной ухмылкой. – С приездом! Кривой попросил вас отвести в «Рощу».
– Куда? – спросил я. Вся эта сутолока, огни, шум, бешеный ритм мегаполиса и нависшая над всем этим опасность меня нервировала, и, наверное, напряжение проскальзывало в голосе.
– Это га-астиница, – сообщил парень в желтой куртке, прямо-таки классически растягивая слова. – Не скажу, что первый сорт, и что второй не ска-ажу… Но Кривой четко сказал. «Роща», типа. Поехали?
– А он сам не приехал?
Парень, который уже устремился вперед, мотнул головой. Я отстал с вопросами, сосредоточившись на лавировании между спешащими туда-сюда людьми, большинство из которых тащили за собой чемоданы на колесиках. Я тоже тащил выданный Иноземцевым чемодан, в котором лежал жуткий Кинжал Двенадцати Смертей.
Желтая Куртка махнула брелоком, и один из автомобилей на битком забитой стоянке призывно мигнул фарами, сигнализация коротко пикнула. Это был черный, сверкающий в свете фонарей «Фольксваген Тигуан». Я запихнул в багажник чемодан и ручную кладь, и мы с Винни привычно уселись рядышком на заднее сидение. Желтая Куртка, не говоря ни слова, запрыгнул за руль, двигатель заурчал, и мы поехали.
Продолжение в комментариях