День шакала
«День Шакала» Фредерика Форсайта
Все события происходящие в книге абсолютно реальны. Сюжет детектива повествует о покушении на жизнь Шарля де Голля – президента Франции, которое задумала ультраправая террористическая организация ОАС. Эта организация наняла профессионального наемного убийцу по прозвищу Шакал, который согласился исполнить эту грязную работу всего лишь за полмиллиона долларов.
Это единственный детектив который рекомендовали к прочтению в КГБ. Кроме того книгу нашли среди вещей ультраправого экстремиста Игаля Амира, 4 ноября 1995 убившего израильского премьер-министра Ицхака Рабина. По сообщениям израильской прессы, полицейские следователи предполагали, что убийцу частично вдохновила книга и что Амир использовал её как своеобразное руководство. Ещё одним поклонником Дня шакала был Владимир Арутюнян, в 2005 году в Тбилиси совершивший покушение на жизни президентов Джорджа Буша и Михаила Саакашвили.
Кстати есть один интересный фильм об алжирской войне, чтобы понять за что так не любили де Голя https://pikabu.ru/story/uchebnoe_posobie_o_partizanskoy_voyn...
Не грузятся у меня почему-то картинки, накидал видосов. Это оружие шакала, фанатская реконструкция))
В 1973 году была неплохая экранизация, хотя некоторые моменты переврали и в общем впечатление совсем не такое как от книги. Книга скорее напоминает полудокументальную хронику, детали очень реалистичны и образы полицейских и убийц хоть и несколько схематичны но дают объёмную картинку. Фильм же снят во-первых британцами, с полностью английским кастом, хотя все события происходят во Франции и Европе, но блин даже тётка на рынке продающая арбузы с британской рожей, а должна быть бельгийкой, а во-вторых утрачены все детали очень тонкой игры спецслужб.
Вот например по сюжету была проведена полномасштабная операция по захвату телохранителя одного из главарей ОАС. Для этого он якобы получает письмо от своего друга о том что у его дочери обнаружили лейкемию и ей осталось 2 недели. В книге очень тонко передаётся психологический типаж бывшего легионера, для которого письмо от родных как для любого сельского жителя большое событие. Он несколько косноязычен и даже в таких трагических обстоятельствах он понимает что не сможет объяснить боссу все детали и уходит в самоволку. Дома его ожидает засада, открываются двери и ему дают по лбу дубинкой, но в книге всё близко к реальности и поскольку бывший легионер большой лоб то его нифига не вырубают этой дубинкой и в ходе драки он отбивает одному яйца, другому простреливает коленную чашечку, впоследствии тот не сможет служить и только после более чем 20 ударов дубинкой по голове агентам удаётся его вырубить. В последствии поляк умирает во время допроса и начальство потом ещё долго работает с расшифровкой его невнятных ответов, криков и бормотаний. А в фильме его просто останавливают на улице, сзади бьют по голове и пакуют в фургон, всё!!
На 2-м этаже все двери были одинаковые. На двадцать третьей квартире, рядом со звонком, в специальное отверстие была вставлена карточка с напечатанной фамилией Гржибовского. Дверь находилась в конце коридора, между 22-й и 24-й квартирами. Ковальский позвонил. Дверь открылась, и в образовавшееся отверстие на голову легионера вдруг обрушился страшной силы удар, нанесенный рукояткой ледоруба.
Удар рассек кожу, но отскочил от кости с глухим звуком. Двери соседних квартир распахнулись, и оттуда выскочили люди. Все это произошло меньше чем за полсекунды.
Ковальский взорвался. Хотя он и был тугодумом, однако одно дело он знал в совершенстве. Он умел драться.
В тесном пространстве коридора его рост и сила были бесполезны. Сквозь кровь, заливающую глаза, он определил, что впереди него было двое и еще четверо находились по сторонам. Ему нужно было пространство, чтобы драться, и он бросился напролом в квартиру 23.
Человек, стоявший перед ним, был отброшен назад. Двое бросились к Ковальскому сзади, пытаясь ухватить за воротник. Внутри комнаты он выхватил свой кольт, развернулся и выстрелил в сторону дверного прохода. В этот момент другой верзила, находившийся в комнате, навалился ему на руку, сбивая цель.
Пуля попала в коленную чашечку одного из противников. Тот слабо охнул и обмяк. Пистолет был выбит из руки Ковальского, когда ему был нанесен второй удар по кисти. Секундой позже пятеро оставшихся бросились на поляка. Вся схватка длилась три минуты. Позже доктор скажет, что Ковальский отключился только после того, как ему было нанесено несколько ударов по голове свинцовой дубинкой, обтянутой кожей. Часть одного уха была оторвана тяжелым ударом, нос был сломан, а лицо было похоже на уродливую маску темно-красного цвета.
Большую часть схватки Ковальский провел механически. Дважды поляку почти удалось дотянуться до пистолета, но кто-то ногой отбросил его в дальний угол комнаты. Когда наконец бесчувственное тело рухнуло на пол, лишь трое из его противников оставались на ногах.
Они надели на поляка наручники и отступили, тяжело дыша. Огромное тело лежало без движения, и только струйка крови, вытекающая из раскроенного черепа, говорила о том, что он все еще жив. Человек с простреленным коленом скорчился у стены рядом с дверью, прижимая блестящие от крови руки к своей изуродованной ноге. Он был бледен, монотонные ругательства вырывались сквозь посеревшие от боли губы. Другой стоял на коленях, медленно раскачиваясь взад-вперед, обхватив руками изувеченный пах. Еще один лежал недалеко от поляка, выразительный синяк красовался на его левом виске, куда угодил кулак Ковальского.
Главный в группе перекатил Ковальского на спину и оттянул ему веко. Затем подошел к телефону у окна, набрал местный номер, все еще тяжело дыша.
Когда взяли трубку, он сказал человеку на том конце: "Мы взяли его... Дрался? Конечно, дрался, черт его побери... Он выпустил одну пулю, Герини лишился коленной чашечки. Канетти получил по яйцам, а Виссар вырубился... Что? Да, поляк жив, таков ведь был приказ? Иначе он не натворил бы столько... Да, ему тоже досталось. Не знаю, он без сознания... Нет, подкрепление уже не нужно. Лучше пришлите пару машин скорой помощи. Да побыстрее", - и бросил трубку.
- Скоты, - пробормотал он ни к кому не обращаясь.
сцена когда разоблачают чиновника из-за которого происходила утечка
Вместо ответа Лебель положил на стол небольшой портативный магнитофон и нажал кнопку В напряженной тишине зазвучала запись телефонного разговора Когда она закончилась, присутствующие в изумлении уставились на магнитофон. Лицо полковника Сен-Клера стало вдруг пепельно-серым. Дрожащими руками он принялся собирать со стола свои бумаги и запихивать их обратно в папку.
- Чей это голос? - наконец смог произнести министр.
Лебель не ответил. Сен-Клер медленно поднялся, и сразу же в него впились взгляды всех присутствующих.
- К сожалению, должен сообщить вам, господин министр Это был голос одной моей, подруги. Она сейчас находится у меня дома... Извините.
Он выскочил из зала и направился обратно во Дворец писать прошение об отставке.
- Да, еще кое-что, господин комиссар, - остановил Лебеля министр. - Как вы догадались установить подслушивающее устройство на домашнем телефоне полковника Сен-Клера?
Лебель обернулся и пожал плечами.
- Все очень просто. Вчера вечером я установил их на все ваши телефоны. Всего хорошего, господа.
В фильме этот чиновник ещё и застрелится. Очень впечатлил этот момент, когда он просто встал, вышел и подал в отставку. Ни угроз об уголовном преследовании, ни попытки оправдаться, ни унизительных просьб без шума и с пенсией. Это было сильно.
Хотя образ самого Шакала в фильме передан чрезвычайно круто, не показали именно того захватывающего перевоплощения, как в книге, когда он из английского джентльмена с лёгкостью превращался пастыря, студента-туриста, ветерана-вояку. Каждый раз от тщательно готовил образ, у него были специальные кисточки, линзы, паспорта для всех личностей, очень впечатляло.
Отдельно стоит упомянуть о том как он доставал документы. Описанный в романе метод получения британского паспорта на имя давно умершего человека остаётся хорошо известной лазейкой в системе британской безопасности. Подобная техника была использована в 2002 году мошенником Джоном Дарвином для получения нового паспорта после того, как он инсценировал собственную смерть во время катания на лодке.
Он отдельно подыскивал туристов со схожей внешностью, в последствии похищая их паспорт в гостинице в надежде на то что служащие потом уговорят жертву что она потеряла паспорт где-то по дороге, ведь в номере ничего кроме документов не исчезло, а значит и вызывать полицейских не стоит.
Всё это ставило перед спецслужбами сложную задачу- найти человека без имени и документов о котором только известно что он высокий блондин под псевдонимом Шакал. Кстати, отсюда все эти Высокие блондины в чёрном ботинке))
Детектив вынул трубку изо рта, умудрившись на выдохе вновь окутать облаком дыма повернувшегося к нему Сен-Клера. Он заговорил спокойно, как человек, выкладывающий одну-две простые мысли, которые только что пришли ему в голову.
- Мне кажется, господин министр, что служба безопасности не может раскрыть этого человека с помощью своих агентов в ОАС, поскольку даже в ОАС практически никто не знает о нем. Служба "Действие" не сможет уничтожить его ввиду отсутствия четкой цели. DST не сможет перехватить его на границе, поскольку неизвестно, кого нужно ловить, а Статистический отдел не в состоянии предоставить нам какую- либо документальную информацию, поскольку неизвестно, какие документы искать. Полиция не сможет его арестовать, а CRS не сможет его выследить. Все структуры сил безопасности Франции беспомощны по причине отсутствия имени. Поэтому я считаю, что первым делом необходимо найти это имя. С именем мы получим его лицо,с лицом - паспорт, с паспортом его самого. Найти это имя, причем найти тайно, - это чисто детективная работа.
Он снова замолчал, восстановив трубку между зубов. Каждый из сидящих переваривал сказанное. Никто не мог оспорить его слова.
- Комиссар, а кто же лучший следователь Франции? - тихо спросил министр.
Бувье поразмышлял несколько секунд и снова вынул трубку.
- Лучший детектив Франции - мой заместитель, господа. Комиссар Клод Лебель.
- Вызовите его, - сказал министр
До Шакала на де Голя покушались 6 раз!!!!
Единственно что очень круто сняли в фильме это финал. В книге он конечно описан подобающе, но всё таки не передали всю эту толпу, это огромное количество народа. Сделано это за счёт кадров хроники и конечно прикольно выглядит когда прохожий тянется во внутренний карман за сигаретами, а его уже хватают под руки агенты которые дежурят в толпе и высматривают террористов.
Кстати ещё один момент это 60е, все эти люди на кадрах хроники или чиновники бесконечно курящие во время совещаний. Один генерал реально успел покурить и сигареты и трубку)) Короче курят все и в каждом кадре. А ещё куча жандармов- мотоциклистов которые развозили донесения в качестве курьеров, факсов ещё не было но мотоциклы уже))
Бельгиец развернул бумажку. С первого взгляда пули казались похожими на те, которые англичанин высыпал из руки обратно в коробку. Шакал взял один из патронов с промокашки и внимательно изучил его. Медно-никелевое покрытие было аккуратно сточено с кончика. Сам кончик был слегка затуплен.
В нем было просверлено небольшое отверстие в полсантиметра длиной. Туда была помещена капелька ртути, и дырка опять была аккуратно обработана надфилем и наждачной бумагой, пока кончик опять не принял первоначальную форму.
Шакал слышал о таких пулях, хотя использовать их случая не представлялось. Изготовление достаточно сложно, чтобы их можно было применять массово. А так как использование этих пуль запрещено Женевской конвенцией, промышленность их не выпускала. Ужаснее, чем простая "дум-дум'', эта пуля, при попадании в тело разрывается, как небольшая граната. В момент выстрела капелька ртути прижимается к задней стенке полости вследствие ее стремительного движения вперед. Так же, как пассажир, вдавливаемый в сидение при значительном увеличении скорости. Как только пуля попадает в тело, происходит резкое торможение. Ртуть вследствие этого перекатывается вперед к запаянному концу и разрывает его, выворачивая наружу свинец, как разжатые пальцы руки или лепестки распустившегося цветка. Этот свинцовый снаряд будет разрывать и кромсать плоть, оставляя повсюду осколки, поражая участок размером с чайное блюдце. При попадании в голову эта пуля не выходит навылет, но разрушает на мелкие осколки черепную коробку из-за ужасного давления энергии, высвобождаемой внутри.
Сын простого сапожника, Марк был еще подростком, когда немецкие войска оккупировали Францию. На рыбачьей лодке Роден вынужден был бежать в Англию, где завербовался в Армию и рядовым солдатом начал службу под флагом Лотарингского Креста.[4]
После кровавых сражений в Северной Африке, а затем в Нормандии под командованием Леклера Родену было присвоено звание сержанта, а позже - уорент-офицера. Во время обороны Парижа, несмотря на отсутствие образования и соответствующего воспитания, он был произведен в офицеры и по окончании войны встал перед выбором: либо продолжать службу в Армии, либо возвращаться к мирной гражданской жизни.
Но что ждало его в этой жизни? Кроме унаследованной от отца профессии сапожника, Роден не имел никакой специальности. К тому же, он считал, что над французским рабочим классом довлеют коммунисты, уже укрепившиеся в руководстве Сопротивления и в Движении "Свободная Франция".
Итак, Роден остался в Армии. Но служба не приносила ему радости. Пройдя путь от рядового до офицера, он не мог подавить в себе чувства горечи, глядя на молодое пополнение выпускников военных училищ, которые, сидя на лекциях и теоретических занятиях, получали те же нашивки, за которые он проливал кровь в сражениях. А наблюдая, как они обгоняли его в званиях, Роден переполнялся настоящей обидой.
Оставался единственный выход: возвратиться в один из колониальных полков и вновь занять свое место среди тех настоящих стойких солдат, которые действительно воевали в то время, когда призывники маршировали на плацах.
Ему удалось перевестись в Индокитай, и спустя год Роден был уже командиром роты, чувствуя себя счастливым среди людей, которые думали и говорили так же, Как и он. К тому же только война открывала молодому сыну сапожника перспективы, о которых он не мог и мечтать в гражданской жизни. По окончании Индокитайской кампании Родену было присвоено звание майора, и, после года разочарований, проведенного во Франции, он был направлен в Алжир.
Вывод французских войск из Индокитая и год жизни во Франции превратили скрытую обиду Родена во всепоглощающую ненависть ко всем чиновникам и коммунистам, которые были для него одним и тем же. Только военная власть, считал он, сможет уберечь Францию от того предательства и лести, которые насквозь пропитали все ее общество. Только Армия сможет истребить эти пороки.
Как и многие другие боевые офицеры, которым доводилось видеть смерть своих людей и хоронить изуродованные трупы тех, кто был захвачен в плен, Роден преклонялся перед солдатами, видя в них настоящих мужчин, бойцов, жертвующих своей жизнью ради того, чтобы в далекой родной стране буржуазия могла жить в мире и спокойствии. И когда после восьми лет кровавых боев в лесах Индокитая он узнавал о недовольстве гражданского населения Франции действиями Армии и об упреках в ее адрес со стороны левых интеллектуалов в таких мелочах, как применение пыток, это вызывало у него гнев и возмущение. А отсутствие возможностей изменить сложившееся общественное мнение доводило Родена до слепой ярости. Он был убежден, что при достаточной поддержке гражданских властей на местах, правительства и всего французского народа Армия все же смогла бы одержать победу во Вьетнаме.
Вывод войск из Индокитая был массовым предательством тех тысяч прекрасных парней, которые погибли на этой войне, очевидно, ни за что.
<...>
В 1958 году генерал де Голль, став премьер-министром Франции, снова пришел к власти. Умело избавившись от продажности и шаткости Четвертой республики, он создал Пятую. Услышав его слова "Algérie Francaes"[7], благодаря которым он возвратился в Матиньон, а позже, в январе 1959 года, и в Елисейский Дворец, Роден плакал от счастья, закрывшись у себя в комнате. А когда де Голль посетил Алжир, он стал для Родена ни кем иным, как Зевсом, спустившимся с Олимпа. "Пришла новая политика", - торжествовал он. Наконец-то коммунистов вышвырнут из их контор, а Жан-Поль Сартра поставят к стенке за предательство. Наконец-то найдется управа на продажные профсоюзы. Наконец-то Франция начнет проявлять хоть какую-то заботу о своих гражданах в Алжире и о своей Армии, на поле боя защищающей завоевания французской цивилизации.
Роден был уверен в этом так же, как в том, что Земля круглая, а Солнце восходит на Востоке.
<...>
Но когда, наконец, были получены окончательные и бесспорные доказательства, что идея де Голля о возрождении Франции не подразумевает французского Алжира, мир Родена рассыпался в прах. От веры и надежды не осталось ничего. Ничего, кроме ненависти. Ненависти к системе, к чиновникам, к интеллигенции, ненависти к алжирцам, профсоюзам, журналистам и иностранцам. Но больше всего была ненависть к Этому Человеку. И в апреле 1961 года Марк Роден поднял батальоны на мятеж.
Он проиграл. Одним простым умным движением де Голль подавил мятеж в самом зародыше. За несколько недель до окончания переговоров с FLN в воинских частях были установлены тысячи радиоприемников, по которым регулярно сообщалось о ходе переговоров. Новости и сменяющая их популярная музыка приятно отвлекали солдат от жары, комаров и скуки, превращая радио в предмет развлечения и своего рода комфорта.
Но в решающую минуту, когда Армии необходимо было сделать, наконец, свой выбор, голос де Голля стал жестким и властным: "Наступило время, когда нужна определить, кому вы будете верны. Я призываю вас следовать за мной. Я — Франция..."
На следующее утро почти все офицеры и сержанты мятежных батальонов оставили своих командиров и бежали. Мятеж испарился, как иллюзия, как мираж — благодаря лишь радио...
Всего 120 офицеров остались с Роденом, да и то только потому, что большинство в его батальоне составляли соратники по Индокитаю и Алжиру. Вместе они и образовали Секретную Армейскую Организацию, поклявшись вышвырнуть Иуду из Елисейского Дворца.
