Кирпичный завод возле пруда.
По неясным причинам я не сплю сегодня ночью.
Сейчас нахожусь на даче. В свои 18 лет всё ещё курю в тайне от родителей и, желательно, соседей, поэтому либо прячусь за кустом малины, либо, когда не сильно темно и страшно выхожу с участка и тушу на берегу небольшого прудика. Прудик окружён деревьями и кустами и вообще очень живописен.
Сижу на бревне, смолю самца и тут от воды раздаётся дикий смех, который проасоциировался у меня со старой ведьмой, костлявой с кривым носом в чёрном балахоне, такой скрипучий и ехидный ржач.
Я с перепугу отталкиваюсь ногами от земли и обратной рыбкой ныряю назад на утоптанную тропинку, которая ещё и под уклоном идёт. Бьюсь головой, изворачиваюсь, собираюсь бежать, и тут слышу хлопанье крыльев. Оборачиваюсь, и вижу, как от меня в направлении похрен куда, лишь бы подальше сваливает утка.
Я сопоставил утку, кряконье и смех. И заржал.
Мораль курить вредно, а иногда даже больно.
Всем добра, всей хурмы и не страдать хернёй, как я.
Сейчас нахожусь на даче. В свои 18 лет всё ещё курю в тайне от родителей и, желательно, соседей, поэтому либо прячусь за кустом малины, либо, когда не сильно темно и страшно выхожу с участка и тушу на берегу небольшого прудика. Прудик окружён деревьями и кустами и вообще очень живописен.
Сижу на бревне, смолю самца и тут от воды раздаётся дикий смех, который проасоциировался у меня со старой ведьмой, костлявой с кривым носом в чёрном балахоне, такой скрипучий и ехидный ржач.
Я с перепугу отталкиваюсь ногами от земли и обратной рыбкой ныряю назад на утоптанную тропинку, которая ещё и под уклоном идёт. Бьюсь головой, изворачиваюсь, собираюсь бежать, и тут слышу хлопанье крыльев. Оборачиваюсь, и вижу, как от меня в направлении похрен куда, лишь бы подальше сваливает утка.
Я сопоставил утку, кряконье и смех. И заржал.
Мораль курить вредно, а иногда даже больно.
Всем добра, всей хурмы и не страдать хернёй, как я.