Я, качок, Иннокентий с веганами и даже груженый тактический олень – все подорвались и понеслись по склону в сторону снижающегося полосатого парашюта. Эти полосы. Горизонтальные. Белые чередуются с оранжевыми. Что-то знакомое… где я мог их видеть? Бля! Вспомнил. Такие же были на спускаемых капсулах космических аппаратов!

Но теперь я все меньше что-либо понимаю. Как Дима-травник сумел узнать место приземления? Да так точно, что поисковый отряд вышел, можно сказать, идеально в нужный квадрат.

Неожиданно я вспомнил свои галлюцинации, которые словил в бункере Ульриха. Космос, международная космическая станция, застывшие тела астронавтов NASA за бортом… а что если все это было правдой? Помню еще наши космонавты работали с какой-то аппаратурой, когда я бесплотным духом заглядывал в иллюминатор. Выходит, что Спаун сумел связаться с МКС!

Наверное, он направил выживших покорителей космоса поближе к своим угодьям, заманил зелеными оранжереями и знойными веганками. Но зачем? Белый Брахма – жирный хитровыебанный ублюдок – он даже не пернет без выгоды для себя. Это уж точно.

А что если… мне вдруг стало не по себе. А что если и этот заснеженный лес, веганы, постапокалипсис… что если это все иллюзия? Чертовски реальная галлюцинация. Ведь во сне обычно тоже не понимаешь, что это сон. Я выпил какую-то дрянь из Тохиного бутылька и теперь, поди, валяюсь посреди питерской мостовой. А может сейчас меня откачивает реанимационная бригада? Хреновый вариант. Но только он объясняет все эти безумные странности. Ну не верю я, что сектанты с луками и копьями будут встречать настоящих космонавтов!

Итак, раз все вокруг сон, то можно особо не беспокоиться о выживании (правда гребаный медведь был довольно-таки реален). Рано или поздно это закончится. А пока – будем развлекаться. Кстати, еще один аргумент в пользу нереальности происходящего – это наклонение орбиты МКС. Не помню сколько точно градусов, но проходит она немного южнее. Никак не могли парни со станции приземлиться в наших северных краях.

Откуда я все это знаю? Ха, ну как бы это не банально звучало, еще в раннем детстве мне хотелось быть космонавтом. В садике на больших ватманских листах я делал бумажные аппликации, где изображал солнечную систему. Из картона клеил космические корабли, ракеты. Читал статьи в журналах и жадно смотрел телепередачи и новости, если там рассказывалось о космосе.

Но потом что-то пошло не так. Появились другие увлечения, другие проблемы и заботы. В основном, конечно, они были связаны с половым созреванием моего могучего организма. Кто знает, если б я последовал зову сердца, а не другого, покрывающегося волосами органа, возможно бы не пендос Маск, а неудержимый Санек расширял границы человечества во вселенной. Эх…

Позже, когда я работал у Садковича, обнаружил в складском ангаре старенький телескоп. Видимо, его реквизировали у какого-то увлекающегося астрономией колхозника. Вечером на той же базе мы устроили бухич с другими менеджерами-рекультиваторами. Все жрали шашлык, пили водку и отплясывали под грохот мощных колонок. Только я, протерев от пыли линзы телескопа, всю ночь упивался красотой космических глубин.

После этого снова начал читать статьи (но уже в интернете), смотреть видосики про космос и узнал много всего познавательного. Жаль, не удалось вывезти телескоп со склада. Чуть позднее произошла моя встреча со Стасом Михайловым и кровавая бойня на базе «Огонек». Ну а дальше завертелось. Подготовка к БП, тренировки, обустройство Схрона. Когда тырил РИТЭГ с этой же базы, все закутки обошел, но телескоп найти, к сожалению, не удалось.

***

Так раздираемый противоречивыми мыслями я вместе с остальными продираюсь сквозь кусты и сугробы и буреломы. Парашют вскоре скрылся за стеной леса. Через какое-то время мощно ухнуло. Вздрогнули ветви, осыпаясь снежной пылью. Тоха резко присел, заозирался испугано, смешно выставил копье.

– Что это было? Взрыв? – спросил кто-то из веганов, придерживая брыкающегося оленя.

– Наверно, двигатели мягкой посадки сработали, – усмехнувшись, блеснул я эрудицией.

Иннокентий хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Приказа отдыхать не было. Все – бегом марш! А ты, – он снова повернулся ко мне, – пойдешь первым, твоя очередь тропить.

Я пожал плечами. Не стал ничего отвечать, дабы не злить этого чокнутого сектантского командира. Похрен, потропим. Разве Санек по целине ни разу не бегал? Еще как бегал! И неплохо стрелял при этом.

Поправив рукавицы, я закинул автомат за спину, просунул руки в темляки лыжных палок и стремительным лосем дернул сквозь чащу. Веганы гуськом припустили следом. Но толи мой лыжный скилл гораздо прокачанней, толи сказалась на них абсолютно негодная в условиях ядерной зимы веганская диета, толи моя скудная экипировка просто легче, однако через несколько минут я значительно оторвался от основной группы.

Какой же кайф нестись по девственному снегу! Я словно вернулся в прошлое, когда выбирался из Схрона и объезжал свои владения. Мозг словно отключился, всяческие проблемы отошли на задний план. Только скрип лыж и могучие толчки рук несут меня меж елей и сосен. Усталости нет вовсе. Но это скорее остаточное действие чудо-семок.

Плюс к этому – подгоняет азарт. Плевать, галлюцинация это или нет. Мне хочется первым встретить космонавтов.

***

Сначала ноздри уловили запах гари. Уже близко! Я прибавил ходу и, преодолев с полкилометра лесных буераков, увидел ЭТО.

Переломанные сосны, над ними лениво колышется оранжево-белый купол. А внизу… да! Похожая на колокол обугленная капсула, она замерла, накренившись между стволов деревьев. Под ней воронка в почерневшем снегу. Всюду дым вперемешку с паром. Я осторожно подошел поближе.

Есть ли там кто внутри? Почему не вылезают? И где люк у этой хреновины? А может, внутри и нет никаких космонавтов? Может это какой-то груз из космоса?

Конечно, стоит подождать Иннокентия и остальных. Командиру может не понравиться мое самоуправство. Хотя, в конце концов, какой он мне нахрен командир? Санек всегда был сам по себе. Отстегнув лыжи, я подобрался вплотную к капсуле. Снял варежку и потрогал стенку спускаемого аппарата. Ничего себе, еще теплая. Надеюсь, эта консервная банка не фонит. Затем, достав нож, постучал рукоятью.

Тук-тук… тук-тук-тук…

И чуть не отпрыгнул на пару метров. Изнутри бахнуло несколько раз. Мощно и гулко, словно разводным ключом по батарее.

– Эй! – крикнул я. – Вы там живые, ребята?

– Бубубу… бубу.. бубубу… – донеслось что-то невнятное.

О, внутри кто-то есть! Только не разобрать, что они говорят.

– Помощь нужна, братцы? – снова спросил я.

– Бубубу… бубу…

– Как открыть эту херь?

– Бубубубу…

Я даже ухо приложил к обшивке, но все равно не разобрал ни слова. Хорошая, блин, изоляция. Мне б такая не помешала в Схроне.

Итак, что же делать? Надо как-то вызволять космонавтов. Но как? Судя по форме, это наш «Союз». По телеку всегда показывали, как вытаскивают экипаж через верхний люк. Хотя, стоп. Они и сами должны как-то открывать капсулу изнутри? Или нет? Тут моя эрудированность дала сбой. Значит нужно залезть наверх и открыть! Вдруг у них заканчивается кислород?! Но у меня даже нет никаких инструментов. Там, наверняка, сложные замки, запоры. Хотя… хотя можно попробовать сбить их короткими очередями! Да, отличная идея!

– Щас, парни, погодите, я вас вытащу … – пробормотал я и принялся карабкаться по обшивке к навершию капсулы.

Пока рахитичные веганы где-то тащатся, могучий Санек выполнит всю работу. И, по-любому, узнает много чего интересного в отсутствии чужих ушей, хе-хе…

Продолжение следует...

Во многих книженциях, фильмах, сериалах, которые я смотрел в своей бурной, как ядерная реакция, жизни, один из героев жертвовал собой ради остальных. Типичный прием, он всегда трогает раскаленной арматуриной сердце читателя или зрителя. Но сейчас, наблюдая за спускающимся с дерева Антохой, я не ощутил подобных чувств. Этот дебил нихрена не жертвует собой! Он сейчас тупо сдохнет, а мы так и будем сидеть на ветках, пока не свалимся, превратившись в забавные ледяные скульптуры. А уж Михайло Потапычу хватит этих ништяков до следующего глобального потепления.

Косолапый монстр между тем принялся орудовать на поляне. Даже моей закаленной апокалипсисами психике стало погано, а к горлу подкатил наш скудный завтрак. Шатун просто дерет на части мертвых веганов, словно получая от этого удовольствие. Несмотря на то, что сижу я высоко на дереве, волосья на моей жопе не перестают шевелиться.

– Братья! – крикнул командир засевшим на елках подчиненным. – Попробуйте тоже достать оружие, когда медведь отвлечется!

– Так точно! – ответил, кажется, Клементий.

Веганы принялись спускаться.

Я понял паранойю Иннокентия. Этот зеленый гад не хочет, чтобы ствол оказался у недавнего пленника. По крайней мере, только у него одного. Что ж, разумно, блин.

Внезапно хищник повернул окровавленную морду к спускающимся сектантам и адски зарычал. Несомненно, в этот момент воины Брахмы испачкали подштанники экологически-чистым зеленым калом. Они застыли кто в пяти метрах от земли, кто в семи… Шатун метнулся к ближайшей ели, сектанты тут же принялись карабкаться обратно, как можно выше от разъяренного чудовища.

Зато Антоха почти слез. Северные боги! Помогите этому тупому качку! Он, однако, не успел спрыгнуть с нижних ветвей. Медведь засек его и тут же ринулся в атаку. Качек, словно рукастый орангутан, поскакал наверх.

– Да ты заебал, нахуй, пидор мохнатый! – срывающимся голосом закричал бык.

– РРРРрррррр! – вырвалось из страшной пасти.

Я вцепился в ствол, когда дерево тряхнуло от мощного удара.

Даже затрещало, блин. Черт! А вот это хреново. Я судорожно прикинул, сумею ли перепрыгнуть на ближайшую ель, если медведь повалит нашу. Но все уже прекратилось. Хозяин леса помчался к другому дереву, с которого тоже почти спустились веганы. Те, само собой, сменили вектор движения.

Иннокентий что-то разочарованно буркнул надо мной. Я посмотрел вниз. Качок почти долез до меня.

– Тоха, разворачивайся, – сказал я. – Медведь отвлекся на зеленых.

– Да я заебался уже туда-сюда ползать, нахуй! – ответил бык и грязно выругался.

Но все же снова начал спуск, то и дело оглядываясь на шатуна.

А тот, между тем, принялся шатать «веганское» дерево. «Так вот почему их называют шатунами!» – внезапно понял я. В этот момент оба сектанта заверещали, как пьяные шлюхи. Чуть не заорал и я, увидев, что за пиздец происходит. Медведь полез на елку!

– Ты же говорил, что бурый медведь-трехлетка не может лазать по деревьям?! – воскликнул я, обращаясь к Иннокентию.

– Великий Подсолнух, я не верю глазам! – пробормотал командир веганов.

– Давай, Антоха! Ты должен успеть! – сказал я.

– Да я чето передумал, нахуй! – ответил снизу качок, стуча зубами.

– А!!! Помогите, ребята! Спасите! – захлебываясь, взвыли те два вегана.

Они прекрасно осознали, что жить им осталось считанные секунды. Гребаный медведь карабкается по стволу раза в три быстрее. Оба сектанта достигли верхних веток. Выше только холодный ледяной воздух. Нелепо балансируя, они не переставая, кричат. Когда мишутка добрался до них, один не выдержал – сиганул с протяжным воплем. Который оборвался, едва веган коснулся поверхности. Тело застыло в неестественной позе.

Зато второго медведь не упустил. Тот не переставал цепляться и неистово орать, пока огромные когти сдирали мясо с икр, ляжек, спины и отправляли в зубастую пасть. Расправившись с добычей, шатун принялся спускаться.

– Тоха! Ты достанешь ствол? – выкрикнул я.

– Да писссдец! Ну его нахуй! – провизжал качок.

Медведь-людоед, оказавшись внизу, покрутил башкой и, заметив на соседнем дереве недоеденных веганов, полез на него. Черт! А ведь мы следующие.

– Похуй, это сделаю я. – сказал я.

– Сила Подсолнуха да пребудет с тобой, – сказал Иннокентий и перекрестил меня.

– Дай семок, зеленый ублюдок!

Командир вздрогнул, едва не сорвавшись с ветки:

– У меня нет таких полномочий!

– Да и хрен с ними!

Я сдернул с его пояса мешочек, к которому непроизвольно тянулась его рука во время поединка.

– Ах ты!.. – выдохнул веган.

А я уже проворно помчался вниз. Закинув локоть на толстый сук, оказался возле качка. Рванул зубами завязки мешочка и сыпанул на ладонь горсть отборных, упитанных, словно отполированных, семок Брахмы.

– Это тебе, – сказал я. – Жри!

– Зачем? – воскликнул амбал. – Я не жрать хочу щас, а срать!

– Так надо! Поможешь мне. – Резким выпадом я вогнал всю пригоршню в пасть паникера. – Жуй, блять!

Поднес ко рту и затряс мешочек, пока семки не заполнили всю полость. Мои суровые челюсти принялись перемалывать порцию жесткого допинга. Не дожидаясь прихода и пока хоть что-то отдуплит бычара, я попрыгал вниз, ловко перескакивая с ветки на ветку.

– Выручайте, братцы!!! АААААА!!! – возопили следующие веганы.

– УУУААААРРРГГГРРРРХХХ!!! – радостный рев карабкающегося шатуна.

Хлоп! Я приземлился в снег. Вот он, потертый АК-74, в пяти шагах! Рывок. Перекат. Мои стальные пальцы ухватили цевье. Перемотанный зеленым жгутом приклад уперся в плечо. Щелкнул затвор. Рычажок в положении: автоматический огонь. Косматая туша в прицеле. Яростная вспышка. И еще. Еще!

Медведь взревел, заглушая вопли веганов, но не перестал их драть. Вот один полетел вниз с распоротым брюхом, второй. Повезло лишь третьему. Шатун вдруг обмяк и начал сыпаться, ломая ветки.

– Ура! – взорвались криками уцелевшие сектанты. – Великий Подсолнух услышал наши молитвы!

Веганы начали спускаться. Но я все так же стою на колене, не убирая оружие. Сколько патронов осталось в магазине? Передвинул рычажок на одиночный огонь. Так… четыре вегана, плюс командир. Ну что ж, теперь поговорим на равных. Тем более, по ходу, началось действие семок. Меня начало потряхивать от притока силы. Захотелось двигаться, а лучше отпиздить кого-нибудь.

И в этот момент медведь с ревом подпрыгнул, разбрасывая снег и капли крови. Шатун ринулся на меня. Блять! Пуля за пулей, не причинив видимого вреда, потонули в бурой шерсти. Я попятился. Все – пусто. Косматый ублюдок встал на задние лапы, а верхние раскинул в стороны. Бросил в него автомат. Хищник сомкнул челюсти, трещетка с хрустом согнулась пополам.

– Санек! Назад! – крик Тохи.

Я сделал обратную сальтуху. Наконец-то этот мудак догадался помочь.

Он подхватил валяющееся копье и с грозным видом встал на пути Топтыгина. Я укрылся за спиной качка и выхватил нож. Страх куда-то ушел. Тоха пригнулся, выставил копье, как первобытный охотник. Подобравшись, бык задвигался, словно кот перед прыжком. Наконечник копья выбирает слабое место в несущейся массе.

– ЫРРРРРРХХАА!!!

Копье пронзило тушу в области груди. Медведь навалился, накрывая собой качка. Я прыгнул на спину. Одной рукой ухватившись за шерсть, принялся вонзать десантный нож. Моя цель – сердце зверя. С каждым ударом жизнь покидает мохнатого монстра. Уже не слышен рев, все реже надуваются бока. Затем мелкая дрожь. И все. Шатун замер.

Я выдохнул и стал вытирать лезвие о чистые участки шкуры. Внезапно туша дернулась подо мной. Блять! Что? Да как его убить-то?!

– Санек, блять! – услышал я из-под медвежьего трупа. – Помоги вылезти!

Фуф, блин. Оказывается, это качок дергал тушу. Я убрал нож и спрыгнул с медведя. Даже вдвоем и даже под семками с огромным трудом удалось сдвинуть зверюгу, но этого оказалось достаточно, чтобы бык выбрался. Вроде целый. Дуракам везет.

Мы встали рядом и сжали кулаки, когда горстка веганов во главе с Иннокентием приблизилась к нам. Без оружия.

Иннокентий склонил бритую голову и произнес:

– Прошу простить меня Санек и… эээ…

– Тоха, – подсказал качок.

– Санек и Тоха, вы великие воины! Я прошу прощения за наши разногласия и благодарю за помощь, – дипломатично продолжил командир. – Я согласен принять вас в мой отряд, взамен павших братьев.

– Договорились. – Я кивнул. – А наши вещи?

– Можете забрать их. А также берите оружие и снаряжение. Мертвым все это ни к чему.

– Командир, надо похоронить их, – встрял кто-то из веганов. – Провести обряд…

– Нет времени. У нас задание. Слушайте приказ. Найти и привести оленей. Собрать оружие и припасы. Построение через десять минут. Выполнять!

Веганы разбрелись по поляне.

– Ништяк, Тоха! – сказал я и ткнул кулаком в здоровый бицепс. – Снимай с трупаков теплые вещи. Смотри там, что на тебя подойдет.

– Да я блевану щас нахуй!

– Ну тогда не жалуйся, что тебе холодно, – усмехнувшись, произнес я и принялся сдирать с коченеющего трупа куртку и маскхалат. Шапку снял с другого, так как у этого нет головы. – Привыкай, Тоха, это Апокалипсис.

Качок пробурчал что-то и тоже начал примерять шмотки павших веганов. Но не штаны, ни куртки не подошли массивному бычаре. Тогда он замотался в несколько плащей и разрезал пару самых больших унт, откуда заторчали носки ботинок марки Гуччи.

– Нормально, – оценил я. – Для апокалипсиса сойдет.

Рюкзак я нашел быстро. В него сложил найденный боекомплект. Нашел себе другой АК и повесил на шею. Где же мой револьвер? Как успел заметить, Тоха уже нашел заветный чемоданчик и сложил в заплечную меховую сумку, которую он также оттопырил у кого-то из мертвяков. Нафига? Теперь содержимое чемодана годится лишь на растопку костра и в качестве предмета гигиены.

Я подошел к очередному телу и перевернул. Ага, Клементий. У тебя, наверно, мой пестик. Стараясь не глядеть на вываленные из раны кишки, начал обыскивать вегана. Вдруг тот раскрыл глаза. Посмотрел на меня не то злобно, не то с удивлением. Я повернул голову к подошедшему Иннокентию. Тот молча кивнул. Моя ладонь легла на рукоять ножа. Короткий взмах. Шары Клементия расширились. Удар в сердце оборвал мучения сектанта. Револьвер нашелся за поясом. Я принялся оттирать его от смерзшейся крови.

***

Затем построились. Проверили снаряжение. Отыскался убежавший олень. На него навесили большую часть поклажи. Разобрали лыжи. Я взял походные, с железным кантом и креплениями на пружинках. Качок выбрал охотничьи. Вооружился он СКСом и копьем, которое удалось выдернуть из мертвого медведя.

Иннокентий повел отряд, то и дело сверяясь с картой и компасом. Он не посчитал нужным сообщить о цели их секретного задания, а я не стал спрашивать. Сейчас это не важно. Мы выжили и даже прибарахлились немного. Еще бы сигарет раздобыть. Ни один из сектантов, не курил, как назло. Ну ничего, надеюсь, там, куда ведет командир, окажется курево. Наверняка ведь идем в набег. В Кандалакшу или один из поселков Сергеича.

Но я ошибся. Цель веганов оказалась совершенно иная. Когда мы забрались на поросшую кривым стлаником возвышенность, раздался негромкий хлопок. Или показалось? Но нет. Командир остановил движение и стал вглядываться в небо. Что он ищет? Я тоже задрал голову, но кроме серой пелены ничего не увидал.

Качок, воспользовавшись передышкой, снял лыжи и принялся что-то жрать.

– Что там у тебя? – спросил я. Голод, несмотря на действие семок, уже битый час терзал и мое нутро.

– Мясо, – жуя ответил Тоха.

– Откуда?

– От медведя откромсал. Будешь?

– Сырое.

– Ага.

– Ну давай.

Я присел рядом с качком на корточки. Но так и не успел полакомиться лесным деликатесом. Только достал нож, как кто-то из веганов заголосил:

– Есть! Я вижу, командир!

Любопытство взяло верх над голодом. Я встал и повернулся в ту сторону, куда указал своей зеленой варежкой веган. Иннокентий уже достал потертый армейский бинокль и поднес к глазам. Удивленный выдох вырвался из моей груди. Из пелены облаков километрах в пяти спускается парашют. Круглый. С оранжево-белыми полосами. И ветер сносит его все дальше в дебри тайги.

Продолжение следует...

Я вспомнил детство, безалаберную, но прикольную юность, работу, встречу со Стасом, подготовку к Апокалипсису, Схрон, Ленусика, всех бесчисленных телок, удостоившихся чести принять в себя моего бойца… надеюсь, мои суровые гены возродятся в потомке… Стоп! А ведь Лена по-любому залетела от меня! Значит, в этом времени, куда меня перебросило неведомым образом, она уже нянчится с малым в Схроне! Я должен вернуться к ней, во что бы то ни стало.

Веганы вокруг следят с любопытством. Кто надменно, кто-то с усмешкой, один даже с аппетитом хрустит морковкой. Меня и качка с силой толкнули в плечи. Руки уперлись в снег. Тоха зажмурился, тяжело задышал с подвываниями. А мои пальцы тем временем нащупали в снегу что-то твердое. Это же… да! Нож Вована, который выронил тупой бычара, когда угодил в ловушку.

Иннокентий начал какую-то мантру:

– Во славу Великого Подсолнуха…

– Во славу Великого Подсолнуха! – произнес за моей спиной Клементий, и повторили остальные сектанты.

Замерзающие под снегом пальцы стиснули десантный клинок обратным хватом.

– Именем Белого Брахмы, одна рука которого дарует изобилие жизни, а другая карает нечестивых трупоедов!..

Я не стал дослушивать эту бредовую хрень до конца. Бросок. Освобождаюсь от захвата. Вопли со всех сторон. Перекат. В полуметре от меня вонзилось копье. Прыжок. Удар! Ха! Я заломал Клементия – дрища с жидкой бороденькой, заплетенной в две косички. Клинок застыл в миллиметре от ушной раковины негодяя.

– Стоять! Не стреляйте, идиоты! – крикнул командир веганов. – Он схватил Клементия.

Луки, копья, немногочисленные стволы замерли, уставившись на мою персону.

– Иннокентий, разреши! – прошипел стоящий рядом с ним коренастый сектант, целясь мне в голову из СКС. – Я не задену Клемента, ты же знаешь.

Тут я пригнулся, укрываясь за живой мишенью.

– Никого огнестрела, у нас режим тишины, это приказ!

– Так точно… – стрелки с неохотой опустили стволы.

Я прокашлялся:

– А теперь слушайте сюда! Вы отпускаете нас и идете, куда шли, своей дорогой.

– Отпусти его, трупоед! – крикнул кто-то.

Иннокентий вздернул руку, призывая к тишине.

– Что-то еще, Санек? – с нехорошей ухмылкой спросил командир.

– Да! Вы вернете наши вещи. И два плаща. Твоего человека отпущу ровно через полчаса, как вы свалите.

– Командир! – закричал, забился в моих руках Клементий. – Не слушай трупоеда! Стреляйте! Я готов отдать жизнь во славу… аааай!

Я, как следует, придушил вегана и шевельнул клинком. Половина мочки уха упала ему за воротник.

– Мои условия понятны? Делайте, что сказал и разбегаемся!

Командир покачал лысым черепом:

– Это. Абсолютно. Невозможно.

Мой заложник гнусно захихикал:

– Давай, убей меня, грязный падальщик! Меня уже ждет колесо Сансары, а тебя – мучительная смерть!

Я оказался в патовой ситуации. Отпустить козла и бежать? Догонят. Или гасить его и будь что будет? Качок, тупо раскрыв пасть, с надеждой переводит взгляд с веганов на меня.

– У тебя нет шансов, Санек, – произнес командир.

– Ты бы сам поступил по-другому? – спросил я.

– Нет.

– Я отпущу его. Но ты дай слово.

– Какое?

– Я – воин. И мой друг тоже. Ты не убьешь нас, как собак. Я хочу умереть в честном поединке с любым из вас.

– Уважаю твой выбор, Санек, – командир кивнул. – Я лично сделаю это.

Он скинул плащ, оставшись в тонкой зеленой накидке. Протянул руку, один из воинов подал ему мачете.

– Только давай по честному, без этих ваших чудо-семок, – уточнил я.

– Естественно, – усмехнулся Иннокентий.

– И пусть твои сложат оружие.

Короткая команда – веганы опустили луки, положили на снег ружья, винтовки. Отлично.

– Как видишь, я держу слово, – сказал командир, не сводя с меня пристальный взгляд. – Давай, отпускай Клементия.

Легким пинком я отправил заложника к своим. Тот пополз на трех конечностях, зажимая раненное ухо. Что, блять, делаю? Кому доверился? Вздохнув, посмотрел в седое небо. Помоги мне, Ктулху, в этой схватке!

Я направился к центру поляны, где ждет, разминаясь, противник.

– Удачи тебе, С-санек! – сказал, стуча зубами, качок, когда я поравнялся с ним.

– И тебе удачи, бычара. Сначала я, потом ты.

Пожал мощную ладонь. Да, у качка есть шансы выстоять в поединке. Но отпустят ли нас потом? Это уже не важно.

Я приготовился к смерти в бою. И страх, как это и раньше бывало, отступил в темные уголки подсознания. Пламя решительной ярости загорелось в груди.

Мы с Иннокентием застыли друг напротив друга. Тишина. Только похрапывают олени. Да ветер свистит в елях.

– Начнем, пожалуй, – сказал он.

Ответил ему скупым кивком. Наши тела приняли боевые стойки. Достойный противник. Если получится, постараюсь оставить ему жизнь… Блять! Едва удалось уйти от коварного выпада. Я тут же позабыл о всех благородных установках. Гребаный веган движется, как вихрь. С неожиданных сторон летит коварная сталь.

Вжух! Вжух! Дзинь!

Мы разлетелись в стороны. Ха, а мне удалось вспороть его зеленую рясу. Но что так обжигает мое плечо? Я скосил глаза. Из разреза на куртке выступает кровь. Тоже достал, сука. Ерунда, царапина. Пошли по кругу, постепенно сближаясь. Я уже взмок от пота, а веган все так же невозмутим. Я делаю обманные движения ножом, а командир усмехается и закручивает мачете, как заправский циркач.

Дзинь-дзинь! Вжух-вжух!

Офигеть, я еще жив! Вражеское лезвие рассекло мой воротник, едва не лишив головы.

– Давай, Кеша! – понеслись подбадривающие крики зеленых гадов. – У трупоеда нет шансов! Он слишком медленный!

Да, Санек, этого живчика без допингов не одолеть, признай это. Мой организм еще недостаточно прокачан, хоть мозг и помнит все приемы. Иннокентий пошел в очередную атаку. Главное держать дистанцию… дистанцию… может удастся поймать момент, когда он откроется…

Внезапно, ездовые олени дико взоржали. Один даже встал на дыбы. Пара ездоков свалились в снег, отброшенные резвыми копытами.

И я, и мой противник остановились, пользуясь неожиданной передышкой. Что за?.. Страшный треск и рев раздался за спинами сектантов. И на поляну ворвалась буро-мохнатая махина! Сука! Медведь! Неужели, Ктулху услышал мои молитвы?

Все пришло в движение. Крики веганов, визг оленей, рев хищника. Чуть не сбив с ног, мимо меня пронесся сохатый, на ходу вываливая кишки из распоротого брюха.

– Стреляйте, стреляйте! – заорал командир, забыв про меня и про свой «режим тишины».

Крепыш наклонился, подхватывая СКС, дернул затвор. И в тот же миг полбашки его снесла когтистая лапа. Чертов шатун, косматым демоном понесся по поляне, отрывая конечности, прокусывая головы и разрывая на части, всех кому не повезло оказаться на пути.

– Все на деревья! Быстрее! – крикнул Иннокентий и тут же подал командирский пример.

А ведь он прав! Я устремился к ближайшей ели, куда уже взлетел мой недавний противник. Надеюсь, не придется с ним драться на ветках? Он же не дебил.

– Тоха, давай сюда! – крикнул я, когда оказался метрах в пяти над поверхностью.

Качок и еще какой-то веган метнулись к дереву. Медведь повернулся к ним.

– Быстрее, блять! – во всю глотку заорал я.

Шатун прыгнул.

– Лезьте живо, придурки! – прокричал надо мной Иннокентий.

– АГГРРРРР!!!

Кровавый фонтан взметнулся на пару метров. Я приоткрыл глаз. Качок жив! Ползет как заправский дереволаз. Только забрызган ошметками вегана. Ель тряхнуло – это шатун ударил по нему лапами, скаля окровавленную морду. Мы резко полезли еще выше. Ствол и ветви все тоньше, их качает все сильнее. Неужели чудовище догадалось стряхнуть нас?

Вдруг тряска прекратилась. Я огляделся. По соседним елям карабкаются уцелевшие веганы. Но двое храбрецов остались внизу и, выставив копья, стали приближаться к зверю. «Земля вам пухом, чуваки» – подумал я.

Мишка встал на задние лапы и попер на них. Тот, что был чуть впереди, упер копье в снег, но шатун сделал удар лапищей, разбив его в щепы. Второй сектант не выдержав, бросил копье и помчался наутек. Не останавливаясь, адский зверь прикончил первого и через пару секунд разодрал горе-бегуна.

– Пиздец, пиздец, нахуй!.. – провыл качок.

Мы уже залезли, насколько возможно, уцепившись за тонкие ветки. Только бы не треснули.

– Не бойся, мясоед, – сказал Иннокентий, убирая за пояс мачете, – мы в безопасности.

– С чего ты взял? – спросил я и, подумав, тоже убрал нож.

– Бурый медведь-трехлетка не может лазать по деревьям, – усмехнулся командир веганов.

– Как ты, блять, определил его возраст? – воскликнул качок.

– По размеру. Этот даже гораздо старше.

– Что будем делать?

Иннокентий перехватился поудобнее и крикнул соседям:

– Ребята! Кто с оружием?

– У меня нет! У меня тоже! Все внизу осталось, командир! – последовали ответы выживших вегетарианцев.

– Идиоты… – проворчал он. – Ладно, подождем, когда медведь нажрется и уйдет…

– Мы тут замерзнем, нахуй! Замерзнем! – запричитал Тоха.

И в этом я с ним полностью согласен. Мои исколотые еловыми иглами пальцы с каждой минутой коченеют и дубеют.

– Я бы мог вас научить согревающей медитации, друзья, но у вас не раскрыты чакры, – сказал командир.

– Да пошел ты нахуй! – крикнул качок. Ветка под ним треснула, и он испуганно вцепился в другие.

– Спокойно, Тоха, – сказал я. – Что-нибудь придумаем…

– Я полезу вниз, – сопя, произнес бык, – там ствол валяется, попробую добежать нахуй.

– Даже не думай, бивень! – сказал я. – Тебе пиздец!

– Так и так пиздец, – ответил Тоха.

– Не останавливай своего друга, – вмешался Иннокентий, – пусть попробует, я верю в него.

Качок принялся осторожно спускаться.

Продолжение...

– Ааа! Как больно! – продолжает орать качок. – Саня! Ты где? Сними меня отсюда быстрее! Я ногу не чувствую, ааааа!..

Но я не был бы несокрушимым Саньком, если б, как идиот, ринулся в явную ловушку. Антоха болтается, словно гребаный гимнаст под куполом цирка, раскачиваясь от ветра и нелепых конвульсий. Пиджак съехал ему на голову, добавляя дерганья и руками.

– Саняяяя… – сквозь вой пурги подвывает бычара. – Санееек!..

А я сижу, не двигаясь, в яме под елкой. Мои глаза, как два лазерных сканера, исследуют лесную чащу. Минута, другая... пора бы уже выйти да помочь несчастному дебилу, но паранойя словно держит за шкварник своей железной рукой. И только хочу подняться, как она яростно осаживает обратно.

Чуйка не подвела. За елками среди ветвей я засек движение, в пурге и сумерках едва заметное. Но мой взгляд и внимание, отточенные в бесчисленных вылазках, дали результат. Кто-то приближается. Бесшумно. Даже не видно сколько их. Руки покрепче сжали древко недавно выструганного копья.

Качок тем временем вопить перестал. К моему удивлению, он даже сумел, сгруппировавшись, ухватиться за веревку и начал подтягиваться. Но освободиться не успел. На полянке стали появляться люди. В бесформенных маскировачных балахонах. Какие-то тряпочки серого, зеленого и белых цветов, позволяющие им идеально сливаться с местностью.

В руках одного появилось мачете. Хрясь! Он ударил куда-то в заросли.

– Бляяяяя! – С протяжным воплем Тоха приземлился в снег.

Кажись, живой. Качок начал отряхиваться, недоуменно озираясь. Он только сейчас заметил загадочных воинов.

– Ха-ха! Спасибо, пацаны! Реально выручили, нахуй! – воскликнул бык.

Но вместо приветствия незваные гости принялись его буцкать. Жестко. Ветер донес глухие звуки ударов, вперемешку с матами и болевыми вскриками. Блин! Вот это принималово. Меня стало разрывать от желания помочь и не менее острого позыва чесать куда подальше.

У них ведь и стволы имеются. Правда, не видно какие. Но в то же время у некоторых я заметил копья и луки. Неужели веганы? Наверно, мы сами того не зная, вторглись во владения сектантов Белого Брахмы. Так значит надо сдаваться? Расскажу, что я давний кореш их босса, и они отведут нас в свои райские сады. Думаю, Димон обрадуется старому другу. Встретит как положено – шишки, бухло и сисястые красотки. Несмотря на стужу, мне стало тепло от одной этой мысли.

Хотел уже выходить, но… Послышалось фырканье. На поляну верхом на оленях важно въехали несколько всадников. Рогатые – красавцы. Обвешаны тактическими подсумками, чехлами с оружием и маскировочными накидками. Предводитель ездоков поднял руку и что-то скомандовал. Сектанты закончили отрабатывать удары, расступились.

Качка схватили, один из сектантов поднес нож к бычьей шее. Что-то спросил. Бычара промычал в ответ. Все, как по команде, повернулись в мою сторону. Конечно, меня они видеть не могут, но они по-любому заметили воткнутое в снег копье, чемоданчик рядом и цепочку следов, полузаметенных, но все еще явно читаемых.

Натянулись луки, защелкали затворы. Четверка боевых вегетарианцев устремилась по следу. Когда они достигли чемоданчика, я медленно, стараясь не делать резких движений, встал в полный рост. Свое копье откинул в сторону, аккуратно поднял руки. Надеюсь, их поселение не очень далеко и к вечеру будем пировать с Димоном!

– Все нормально парни, я свой. Мы с знакомы с Брах… – радостно сказал я. Удар прикладом в лицо резко поубавил во мне оптимизма. Гребаные веганы!

Заломав руки, чертовы ублюдки обшмонали меня. Забрали револьвер, вытряхнули рюкзак. И потащили к своим. Мое и Тохино копья они выбросили. Но чемодан один из веганов проворно подобрал. Хреново, теперь я совсем безоружен. Однако унывать еще рано. Ведь главное оружие выживальщика что? Правильно – прокачанный, изворотливый, как сколопендра, мозг.

Еще удар промеж лопаток – и вот я стою на коленях рядом с качком.

– Ты зачем сдал меня, олух? – прошипел я.

– А че такого-то… – ответил качок. – Они спросили, я ответил.

– Короче, пасть больше не раскрывай, если жить хочешь. Я с ними договорюсь.

Один из всадников спрыгнул с оленя и подошел к нам. Лица не видно под капюшоном, но зеленые вставки в снаряжении не оставили сомнений, что перед нами один из офицеров веганского войска.

– Только эти двое? Больше никого? – спросил командир.

За моей спиной раздался голос:

– Да, судя по следам, никого больше нет.

– Это лазутчики из города! – сказал еще кто-то. – В расход их.

Мысли в моей голове заработали, как коленвал Ф-1 на максимальных оборотах. Картинка ситуации понемногу стала складываться.

– Уважаемые веганы, – начал я, откашлявшись, – наконец-то мы нашли вас…

Болезненный удар оборвал мою речь:

– Заткнись, мясоед! – Ну точно веганы. Узнаю их повадки.

Командир в капюшоне произнес:

– Тихо. Не похожи они на лазутчиков. Пусть продолжает. Кто такие? Куда идете?

Я начал вдохновенно заливать, впрочем, не сильно отклоняясь от правды:

– Мы идем с важным донесением к вашему руководителю. К Белому Брахме. Извините, что в таком виде, по дороге на нас напал медведь-шатун.

Сектанты удивленно запереглядывались.

– Мы сбежали из пендосского плена, нас хотели казнить на Арене Жести… – Краем глаза увидел, что качок посмотрел на меня удивленно. Только бы этот бивень не ляпнул чего лишнего!

– Что за важное донесение? – оборвал командир сектантов.

– Уайт с Юриком готовят наступление на ваш поселок, хотят захватить оранжереи с фруктами, сжечь подсолнухи! – ответил я.

Тут они забеспокоились, зашептались, прервались самоуверенные смешки.

– Этот трупоед врет! – снова раздался за спиной голос. – Амеры не суются дальше двадцати километров от Кандалакши!

– Еще раз откроешь рот, Клементий, отправишься на свинофермы! Соблюдай субординацию! – пригрозил капюшон. – Продолжай, голодранец.

Я вздохнул и продолжил:

– Нам с другом не нравятся порядки в городе. Мы не хотим работать на проклятых оккупантов! Возьмите нас в свой отряд. Мы готовы стать веганами. Но сначала отведите к Брахме, он будет рад меня видеть.

Воины резко и гнусно захохотали.

– А этот трупоед шутник!

Командир присел на корточки, откинул капюшон. Худое угловатое лицо, бритый череп, татуировка в виде глаза на лбу.

– Ты что, не узнаешь меня, Иннокентий? – спросил я, усмехнувшись.

– Какая встреча, Санек! – Оскалился командир веганов. – Как же не узнать, узнаю.

Да, и я узнал этого засранца. Это один из приспешников Спауна. Один из четверки каратистов, выживший после нашего боя в резиденции Брахмы.

– Знаешь, мой хитрожопый друг, я долго мечтал об этой встрече. Наш повелитель поверил тебе, дал двух оленей, отпустил с миром. Но ты не выполнил то, что обещал. Много наших братьев полегло в городе после неудачной вылазки. Брахма очень зол на тебя! – Он почесал подбородок. – И я бы с огромным удовольствием допросил тебя и этого накачанного трупоеда…

На мое суровое плечо легло мачете.

– Жаль, но на это нет времени, – искренне вздохнул он. – И жаль, что придется убить вас тут. Столько топлива для биореактора пропадет зазря. Так что радуйся, Санек, легкой смерти. Вы ведь не хотите в биореактор?

– Хотим! Хотим в биореактор! – воскликнул я.

– Да! Да! – подыграл качок, ощутив сталь возле горла. – Мы хотим в биореактор!

Командир отступил на пару шагов и коротко кивнул. Как крупинки в песочных часах, понеслись последние мгновения жизни…

– Иннокентий, подожди! Я сказал правду! Спаун ждет меня! У меня донесение!

Но крепкие руки стиснули меня и качка. Сейчас последует смертельный удар…

– Может, все-таки пусть Брахма допросит? – неуверенно спросили голос сзади.

– У нас задание, Клементий. Кончай их.

Продолжение следует...

Выспаться не получилось. Если б вместо мрачного бандита-качка была годная девка, я б всю ночь использовал ее по назначению, а именно – в качестве грелки. Конечно, сейчас это не вариант. Мешает сомкнуть глаза холод, нужно постоянно подкидывать дрова. Мешает моя паранойя. Хотя, скорей всего, это чувство взаимно. Тоха тоже не спал в ту ночь, выстругал из крепких дрынов два копья и по моему совету обжег их на костре.

Но больше всего мешает палево. Мы подпрыгиваем от каждого шороха, хватая горящие поленья и с опаской всматриваясь во тьму. Где-то там до сих пор бродит гребаный медведь, адски злой и голодный.

Естественно, я не забыл проверить мобильную связь. Телефон, слава богу, не замерз, ибо лежал во внутреннем кармане, но заряда батареи осталось процентов сорок. И нет сети. Что ж, мои безумные догадки, похоже, не такие уж безумные. Впрочем, нет. Отсутствие сети ни о чем не говорит. От любого города отъехать на сто километров, и твой мобильник превращается в бесполезный кусок пластмассы и микросхем. Ну еще как фонарик можно использовать.

Жаль, жаль… навигатор сейчас бы очень пригодился. Часам к девяти утра стало светать. Решив не маяться ненужными догадками, я принялся готовить завтрак. Натопил снега в кружке, дождался пока закипит и раскрошил туда последний бичик. Еще один мы съели вечером. Ложек не было, поэтому ели палочками, передавая друг другу кружку. Небольшой кусман колбасы, грамм на двести, было решено оставить как НЗ.

Да, Тоха оказался нормальный мужик, вернул мне нож. Чемодан теперь у него, и на задание Сергеича, в виду форс-мажорных обстоятельств, теперь насрать. Где он сейчас, как мы сюда попали, почему – все это должно волновать сейчас в последнюю очередь.

Тупо выживание – вот что важно. Как не замерзнуть, что жрать и куда идти? Я не особо переживаю, для меня это родная стихия. Лишь гложет червь досады. Как я – выживальщик – оказался неподготовленным к такой жопе? Даю себе мысленный зарок. Впредь всегда иметь при себе запас патронов, компас, комплект зимних вещей, котелок и продуктов минимум на неделю. Ну и конечно, хотя бы пол-литровую фляжку спирта.

– Ну че, Санек, больше нече погрызть у тебя? – спросил качок, когда мы доели «Роллтон».

Я с сожалением покачал головой и зачерпнул снега в ту же кружку, чтобы заварить кофе.

– Сейчас бы грудок куриных, – продолжил он, вороша палкой в костре, – да яичек с десяток вареных, да с огурцами, помидорами и зеленью. Хуево без калорий и витаминов…

– На тебе витаминов, – сказал я, сорвав еловую ветку, – пожуй, дружище.

– Че, прикалываешься, нахуй?

– Да ты не быкуй! В еловых иголках дохрена витаминов!

В подтверждение своих слов я принялся жевать горькую колючую ветку.

Тоха с минуту, хмурясь, глядел на это дело, но все же последовал моему примеру.

Попили кофе.

– Пора выдвигаться, – сказал я, собирая в рюкзак немногочисленные пожитки.

– Как идти-то, нахуй? – проворчал бык.

«Ты можешь и нахуй», - мысленно ответил я.

Он снял с колышков свои «Гуччи» и с мрачным видом принялся вертеть их в своих лапах. Когда-то модные ботинки от холода, сырости и неравномерной просушки превратились в заскорузлые рогалики, почти не гнущиеся. Действительно, как он в них пойдет?

Впрочем, у меня ситуация немногим лучше. Мои боты не предназначены для зимы. Но их можно хотя бы высоко и плотно зашнуровать, штаны заправить. Только надолго ли хватит этих ухищрений?

– И нахуй вообще куда-то идти? – спросил Тоха.

– В смысле? Надо выйти к людям, – ответил я.

Все-таки правду говорят, что все качки тупые донельзя.

– Я поссать отходил на пять метров, так чуть дуба не дал. Надо оставаться у костра. Здесь тепло.

– И что дальше? Ты не забыл, что где-то неподалеку бродит голодная косолапая хрень, которую ты разбудил, кстати.

– Э, ты че на меня гонишь? – огрызнулся бычара.

– Ниче, ниче, успокойся.

– Ты меня не успокаивай, поэл, бля?

– Ты можешь не орать, блин? – прошипел я. – Медведь…

– Да мне похуй! Пускай сюда тащится, бля! – раздухарился качок. – Я этой пикой ему пасть проткну! Мясо будет хоть пожрать, а из шкуры пальто сделаю, штаны и сапоги, нахуй!

Долбоеб заткнулся на секунду, но только для того, чтобы набрать полную грудь воздуха:

– Эй, мудак косматый!!! Ты где, бля?! Иди сюда, нахуй!!! Или зассал?!

Я подскочил, схватив нож, и настороженно уставился в ту сторону, откуда вчера пришли. Лес ответил спокойным безмолвием.

– Ладно, ты как хочешь, а я пойду, – твердо сказал я.

– Дурак ты, Саня! – Качок уселся на бревно и положил копье на колени. – Надо на месте оставаться.

– Нафига?

– Нас найдут. Уже ищут, по-любому.

– Кто?

Бычара задумался:

– Ну это… раз на связь мы не вышли в срок, начальство должно искать. Вертолеты, спасатели, вся хуйня. Ты че, блять, телек не смотрел, всегда так делают, когда какой-нибудь мудень в лесу потеряется.

– Уверяю тебя, – вздохнул я, – нас искать никто не будет.

– С чего это?

– Подумай головой. Мы были где?

– Ну это… в Питере, нахуй.

– Какое время года было?

– Ну лето, хуле.

– А сейчас что?

Качок как-то весь переменился в лице, плечи поникли.

– Короче, Тоха. Надо признать тот факт, что мы точно не под Питером, а хрен знает где… – Я хотел добавить: «И хрен знает когда», но не стал, чтобы не грузить его операционку. – И надеяться на помощь – не самое разумное решение.

Он молча слушал.

– Нам надо мобилизоваться, действовать сообща, отставить в сторону панику! – продолжил я.

– Прям, как замполит в армейке базаришь, – горько усмехнулся Тоха, покачав головой. – Тебе, блять, легко говорить. У тебя хоть куртка есть и обувь нормальная! Может поделишься?

– Не твой размерчик. – Я сделал шаг назад. На всякий случай. Хрен знает, что на уме у этого мудака.

– Да как я в этом пойду?! – Он потряс одним из своих «Гуччи», едва не зашвырнув его в костер.

Я задумался. Буквально сразу мой выживальщицкий разум выдал решение.

Открыв рюкзак, вытащил пару полиэтиленовых пакетов, в которых был завернут НАЗ.

– Надевай поверх носков. Это защитит от сырости.

– Ы… точняк, в натуре! – просиял бычара, натягивая пакеты.

Но я тоже рискую сыростью и обморожениями… Что же делать? Пакетов больше нет. Тут в мозгу словно щелкнула гитарная струна. Да! В экстремальных условиях мышление работает как надо! Мы сделаем снегоступы!

Схемы плетения этих нехитрых девайсов еще со времен первой подготовки к БП намертво отпечатались в моей памяти. С помощью ножа, гибких веток и затяжек от рюкзака мы сплели по паре полуметровых снегоступов. Антоха малость потупил, конечно, но я подсказал что и как.

Закрепив на ногах, я тут же их испытал. Ништяк. Держат отлично. Эх, сейчас бы лыжи, но и так сойдет. И мы попиздовали сквозь мрачные дебри тайги.

***

Не сговариваясь, сразу взяли хороший темп. На Тоху жалко смотреть. Он то натянет на посиневшие уши пиджак, то опустит его обратно, когда замерзала спина. Греет руки под мышками. Мы бежим легкой трусцой, пытаясь согреть наши замерзающие организмы. Если, конечно, прыжки в этих неуклюжих конструкциях можно назвать трусцой.

Ни медведя, ни его следов, слава Ктулху, не повстречали. Да и движемся мы в другом направлении. Зато частенько попадаются следы зайцев и песцов. Если сделать ловушки можно добыть немного мяса. Сказал об этом качку, отчего тот заметно приободрился.

Во время каждого перекура Тоха, усевшись на чемодан, начинал рассказывать. О своей службе в армейке десять лет назад. Кстати, служил он в какой-то показушной роте в центре Москвы. Бывало стоял в карауле на Красной площади. Живет он с мамой, хочет жениться, но пока не встретил ту единственную. Еще поведал, что работает в команде одного известного деятеля. Из криминального мира или из силовых структур, я так и не понял. Скорей всего, и то и другое.

Но все эти рассказы постоянно съезжают на тему жрачки. И такая тоска звучит в его голосе, что становится ясно – утренний «Роллтон» нифига не насытил эту махину. Я, конечно, подбадриваю тупого качка. Хотя где-то в глубине души и так все понятно, что он – не жилец. Мороз и голод прикончат Антоху, если не в эту ночь, так в следующую. «Следи за ним, следи за этим быком, Санек… – шепчет паранойя. – Он вполне может разделаться с тобой, когда проголодается ПО-НАСТОЯЩЕМУ».

Пообедали куском промерзшей колбасы. Попили кофе, запалив небольшой костер из веток. Остался еще один пакетик «три в одном». И это все. Если завтра не выйдем в населенку, придется всерьез озаботится поиском пропитания. Ловить этих зайцев, потрошить…

Но даже после столь скудного хавчика силы прибавилось, и мы пошли заметно бодрее. У меня появился план. Нужно забраться на какую-нибудь возвышенность и с высоты определить, где находимся и куда идти. Почему то я не сомневаюсь, каким-то образом нас занесло в пост-БПшную Карелию. Осталось лишь определить в какой стороне мой Схрон. Неужели я снова смогу ощутить тепло своего убежища, прижать к себе Ленусика? Ради этого я готов терпеть любые страдания!

Но куда девать Антоху. Никто не должен видеть мой Схрон. Ладно, поживем-увидим. На худой конец, как во всех фильмах поступают с тупыми качками – в расход.

– Блять! Сука! – Тохин вопль прервал мои мысли.

– Что такое? – спросил я, остановившись.

– Сломалась эта хуйня! – Он показал треснувший снегоступ.

– Ладно, привал. Давай, делай новый.

Бык воткнул в снег свое копье, бросил чемоданчик и сказал:

– Дай нож, срежу пару веток.

– Держи… – я с неохотой протянул холодное оружие.

Тоха, проваливаясь одной ногой в снег и выкрикивая матюки, направился к тонким березкам, растущим в прогале между сосен. Я же присел под большой елкой, скрываясь от пронизывающего ветра. Сквозь метель вижу, что вот бычара добрался до рощицы, вот начал сгибать кривой ствол… и вдруг исчез!

Я подскочил. В следующую секунду раздался громогласный вопль:

– Ааааа! Сукаааа! – звук идет откуда-то сверху.

Подняв голову, я увидел качка, вздернутого за ногу и болтающегося вниз башкой на высоте десяти метров.

Продолжение следует...

Может кого-нибудь и напугал бы вид злобного хмыря в драном пиджаке, с разбитой и порезанной физиономией, к тому же, размахивающего острозаточенным десантным ножом. Но не меня. Во-первых, прыгнув за мной в эту яму, качок ушел в снег чуть ли не по грудь и теперь не может достать. Лезвие бессильно летает в каких-то сантиметрах от меня. А во-вторых, я отчетливо ощутил шевеление под ногами. Разбудить шатуна посреди зимы – это смерти подобно.

В этот момент я совсем позабыл, что все вокруг – хренова галлюцинация. Так обычно бывает во сне, ты не сомневаешься в реальности происходящего с тобой, даже если это самый несуразный, мать его, бред. И сейчас этот бред превращается в пиздецовый кошмар.

– Чемодан… отдай… мне! – прорычал бык, барахтаясь в снегу.

– Дебил, ты можешь, блять, заткнуться? – сказал я.

Одной рукой ухватившись за корневище, принялся потихоньку вытаскивать себя из ловушки.

– Попался, гад! Тебе хана! – продолжает бесноваться качок.

Я закинул чемоданчик наверх и схватился уже двумя руками, дергаясь, как карась на крючке. Дело пошло быстрее. Внезапно снежный покров под нами начал вздуваться. Мои ступни задели что-то живое и огромное, рвущееся наружу. Волосы во всех местах встали дыбом.

Бандюган тоже заметил неладное. Его рожа приобрела испуганное выражение. В другой ситуации меня бы порадовал этот факт, но сейчас все мое существо объял первобытный страх. Тряхнуло. Качок жалобно взвыл и начал тоже цепляться за обледеневшие корни. Снизу раздался низкий глухой рев. Кажется, я тоже начал орать. Быстрее, быстрее! Выбраться!

Пласты снега пришли в движение. В опасной близости от моего зада мелькнула черная когтистая лапа. Блять! Какая здоровая, сука! Из продуха, откуда еще недавно мирно поднимался парок, вырвалась оскаленная башка, покрытая клочьями слежавшейся шерсти. Но вместе с тем ноги мои наконец-то освободились.

На волне адреналина я пулей оказался наверху. Зачем-то посмотрел вниз, хотя инстинкт самосохранения просто захлебывается в крике: «Беги, кретин!!!» Бычара тоже оказался на свободе и теперь со всей прытью карабкается по корням. Надо отдать должное, хоть он и долбоеб, но клинок не бросил, так и лезет, зажав его в зубах. А под ним, рыча и раскидывая снег, ворочается косматое чудовище.

Тут мой всегда холодный и расчетливый разум выживальщика утратил контроль над телом. Я побежал так, как, наверно, не бегал никогда в жизни. Не иначе, как чудо, что в этот миг мои тактические портки не наполнились коричневой субстанцией!

Ветер запел в ушах. Я мчусь, не разбирая дороги. Ветки, буераки – все похуй! Треск и хрип за спиной только придают прыти. Зверюга настигает! Но, оглянувшись на миг, увидел позади бегущего, как спринтер, бычару. А за ним – бурый мохнатый силуэт.

Через пару секунд качок обогнал меня. Блин! На ум очень некстати пришла старая охотничья шутка: если за вами погнался медведь, самое главное не быть последним. Приближающийся рев адской зверюги придал мне больше сил, чем настойка Егорыча и семки Спауна вместе взятые! Я снова впереди. Ктулху, пожалуйста, пусть этот взбесившийся шатун сожрет качка!

– РРРРРРРРРРРРРРРРРРРРААААРРРРГХ!!! РРРРРРРРР!!! АГРРХ!

Впереди завал. Что делать?! Залезть на дерево? Но мишка будет только рад, он гораздо лучше лазает. Омагад, омагад! Отчаявшееся сознание засекло нишу среди поваленных стволов. Туда! Но гребанный качок в последний момент отпихнул меня и сам бросился в выемку под упавшим деревом. Сука! Тут же вскочил на ноги и увидел косолапого, огромными прыжками скачущего прямо на меня.

Я рыбкой нырнул под дерево. Пополз на четвереньках, как таракан. Только вот что-то мешает… бляха, чемодан!

– УАРРРГГХХ!!! – рявкнул лесной монстр.

Прямо за жопой клацнули зубы, я ощутил горячее дыхание. Кажется, мои труселя теперь не очень чистые…

Вокруг стало свободнее. Ура! Я на той стороне завала. Бычара метрах в пяти обернулся на секунду. Его кругло лицо стало белее снега, глаза выпучены от ужаса. И только я встал с четверенек и приготовился продолжить забег, как лямки рюкзака резко впились в плечи. Могучая сила дернула назад.

Чемодан упал. Пальцы отчаянно вцепились в сухие сучья. Зачем-то повернул голову, заметив боковым зрением медвежью лапу. Когти впились в рюкзак и теперь тянут, тянут к алчно распахнутой пасти. Мне бы скинуть рюкзак, но если отпущусь, топтыгин затащит меня под дерево! Мускулы затрещали от натуги… вот и отбегался Санек… Хоть бы это оказалось сном!

Неожиданно рядом со мной появился качок. Подхватив чемоданчик, замахнулся ножом. Я зажмурился. Лучше умереть от десантного ножа, чем быть разорванным на куски. Хуяк!

Хватка ослабла, но не полностью. Что? Я еще жив? Открыв глаза, увидел, как мой недавний противник раз за разом втыкает клинок куда-то позади. Лезвие покрылось кровавым грубым волосом. Я дернулся посильнее и оказался на свободе.

Безумный рев раненного зверя раздался из-под завала. Да такой, что снег посыпался с окрестных деревьев. Поваленные стволы затряслись, заходили ходуном. Качок попятился.

– Я ему лапу порезал, бля! – выдохнул он.

– Чего стоишь? Ты его только разозлил, погнали! – крикнул я.

– Надо добить!

– Идиот! Он порвет нас!

Я приготовился дать деру, пусть этим придурком полакомится косолапый. Он, блин, вот-вот выберется! Но… качок хоть и даун конченый, однако же спас меня. И где гарантия, что медведь, порвав качка, не пустится за мной в погоню?

А бык тем временем снова ударил ножом между стволов. Тут же отпрыгнул, уворачиваясь от чудовищных когтей.

– Помоги, бля! Хуле стоишь? – крикнул он.

Отбросив на снег чемодан, бандит принялся раскачивать толстенную сушину. Я понял его задумку. Он хочет уронить этот ствол, чтобы перекрыть зверю выход из-под завала. Подбежав, я тоже навалился. Дерево захрустело. В этот момент мишка, расшвыряв бревна, начал выбираться из под завала.

– Жми, нахуй! – проорал качок.

Есть! Дерево затрещало и принялось валиться прямиком на зверя. Прогнивший ствол переломился пополам, обрушившись на башку. Медведь взрычал, размахивая лапами. Щепки, ветки, сучья полетели в стороны.

– Давай еще! – бандит подскочил к еще одному сухостою, гораздо более массивному.

Но медведя, по ходу, задрала эта игра в тетрис. Он поднялся на задние лапы. Бля, да в нем росту метра три! И попер на нас. Качок застыл, выставив перед собой нож. Надо было бежать, когда была такая возможность! Руки мои начали панически рыскать по карманам. Может, завалялся хоть один патрон?! Вдруг пальцы нащупали продолговатый цилиндр. Дымовуха!

Медведь сделал выпад, загребая обеими лапами. Но я в последний момент отпихнул качка. Глубокие борозды остались на дереве, где он только что стоял.

ФШШШШ!!! Шашка в моей руке принялась изрыгать клубы кислотно-желтого дыма. Я замахал ею. Косматый монстр скрылся в тумане, испугано похрюкивая. Ага, не ожидал такого?

Я начал бегать между деревьев, заполняя пространство густым дымом. Где-то в центре облака ревет медведь, трещат ветки.

Крепкая рука схватила меня за грудки.

– Заебись придумал, а теперь валим, нахуй! – сказал качок.

– Согласен. – Я швырнул дымовуху на звук и побежал за быком.

«А чемоданчик-то он прихватил, блин…» – отметил мой зоркий глаз.

***

Мы бежали долго. Очень долго. Рев шатуна давно затих в дремучей чаще. Но никто из нас и не думал останавливаться. Иногда отдыхали. Не больше минуты, чисто перевести дыхание. Лютый холод и животный страх гнали вперед, подтверждая древнюю, как биосфера на этой планете, истину: движение – жизнь.

Когда колючие звезды замелькали в разрывах облаков, силы покинули нас. Качок упал в сугроб, дыша, как загнанный кабанчик. Из моих раскаленных легких тоже со свистом вырывается воздух, но я не стал садиться или лежать, теряя драгоценное тепло. Это верная смерть.

Слегка пнул качка в ногу, сказал:

– Не спи, замерзнешь.

– Ох… бля… мне похуй…

– Надо развести костер.

– Щас, погоди…

Я принялся ломать сучья и складывать в кучу. Через пару минут и он присоединился ко мне. Когда куча выросла до внушительных размеров, указал ему на пару сушин. Этого хватит, чтобы поддерживать огонь до утра.

Хорошо, что не посеял зажигалку в этом пиздеце. Вскоре благословенный жар разогнал ледяную тьму. Мы уселись на бревна возле костра, протягивая озябшие конечности. Качок чуть ли не целиком залез в огонь, так его трясло. Немного отогревшись, сняли нашу не приспособленную для зимы, насквозь сырую обувь и стали сушить.

Я решил провести инвентаризацию. Дурацкий трип никак не желает заканчиваться. Значит, будем выживать. Мои навыки пригодятся здесь как нельзя кстати.

Сняв рюкзак, внимательно осмотрел. Да, косолапый прилично его разодрал, но клапан не задел. Это хорошо, потому что там НАЗ. Истинный выживальщик даже в городе не расстается с аварийным запасом. Достал его, развернул сверток. Здесь у меня немного соли, спички в гермоупаковке, нитки с иголкой, железная кружка, набор первой помощи, а также немного еды – кусок сырокопченой колбасы, пару пачек «Роллтона» и несколько пакетиков кофе «три в одном». Все это я собрал во время первой прогулки по Питеру.

Качок с любопытством уставился на мои припасы. Я протянул ему бинт. Его рука все еще кровоточит.

– Не знаю, как тебя зовут, но спасибо, что выручил, – сказал я.

– Тоха меня звать, – сказал он. – Это тебе спасибо, бля. А тебя как?

– Санек.

Во мраке раздался громкий щелчок. Тоха встрепенулся, хватая нож. Я тоже похолодел, но тут же успокоился:

– Дерево трещит.

– Бля, куда мы попали, нахуй? – спросил качок, бинтуя рану.

– Не знаю, Тоха. Есть догадки, но я не буду их озвучивать, потому что это полный бред.

Из внутреннего кармана я достал сигареты.

– Будешь?

– Я так-то на спорте, нахуй, – ответил он, – хотя похуй теперь, давай.

Несколько минут мы задумчиво дымили.

– Предлагаю забыть на время наши с тобой разногласия, – сказал я, пульнув окурок в огонь. Давай держаться вместе, пока не выберемся отсюда.

– Базару ноль, Санек. Давай на пару выбираться, братан.

Я кивнул и аккуратно пожал перевязанную ладонь.

Продолжение следует...

Я помчался с прытью раненого оленя, преследуемого нежравшим много дней волчарой. Глубокий снег, цепляющиеся ветки, бурелом. Жажда жизни заставила не обращать внимания на эти мелочи. Когда же меня отпустит? Ведь стопудово, бегу сейчас где-то по питерским улочкам. Интересно, какая у меня рожа при этом? Как бы не угодить в лапы ментозавров или в дурку. Кстати, почему, когда только выпил чертово пойло, картинка в глазах начала искажаться? Цвета, формы… но сейчас все четко, даже чересчур…

Рев за спиной прогнал эти мысли. Качок не отстает. Я слышу его яростное пыхтенье, треск ломаемых сучьев. Какого хрена он делает в моем трипе? Хотя, мы же оба выпили ту дрянь. Вот нахрена я это сделал? Надо было просто выбить склянку из рук мерзавца.

Как же оторваться от него? Судя по звукам, он, сука, догоняет меня. Ну конечно, ведь я прорубаюсь по целине, а этот гад бежит по моим следам! Блять, и чего мне стоило распихать по карманам дополнительные патроны? Где была моя предусмотрительность выживальщика?! Машинально, не сбавляя хода, проверил карманы. Отыскалась лишь одна дымовуха. А я думал, что использовал все. Хотя, толку с нее…

– Стоять, падла!

Вот черт! Он уже метрах в десяти!

– Убью, нахуй! Тебе пиздец!

Спасибо… А то я сам этого не знаю. Пусть бежит, бычара, теряет силы. Легкий и проворный Санек может долго держать этот темп. Думаю, удастся даже отмудохать его, в конце концов. Блин, вот я дурень! У меня же есть нож! Точняк. И не простой кухарь, а настоящий боевой клинок. Вован сегодня утром разбирал свое барахло и подогнал мне его. Не тот баллистический, конечно, а обычный, но не менее годный десантный нож. Да, сейчас жертва превратится в охотника.

Рванув молнию куртки, я нащупал на поясе рукоять. Резко прыгнул в сторону под прикрытие дерева. Через секунду взмыленная рожа показалась из-за шершавого ствола. Хуяк! Лезвие вспороло щеку этого ненормального.

– Аааа, сука! – бык завопил на весь лес.

Мощный кулак полетел в мое суровое лицо. Прикрылся чемоданчиком. Сделал коварный выпад. На снег брызнула кровь. Качок с ревом отдернул хапалку. На его перекошенной харе появилось какое-то подобие испуга. Мы замерли друг напротив друга, тяжело дыша.

– Ну, давай, иди сюда, бычок, – с усмешкой произнес я и крутанул клинком.

Громила попятился, озираясь.

– Где мы, нахуй? Че за блядский лес, э?

– О, ты, значит, тоже это видишь! Из-за твоей настойки мы здесь!

– Нам сказали, что это просто стимулятор… – Бык продолжает мотать гривой. – Из лабораторий Минобороны…

– А что, не сказали разве, что он глюки вызывает?

– Неа… стремная хуйня…

– Согласен, – кивнул я. – Лучше бы на тропический остров закинуло.

Бычара зачерпнул горсть снега и приложил к ранам.

– Слышь, ты кто вообще такой? – спросил он. – Тебя кто послал?

– Это неважно. Я выживальщик.

– Ты просто не представляешь, как ты встрял, выживальщик хуев. – Качок оскалился. – Отдавай чемодан и разбежимся, бля, в натуре.

– Нет, не отдам.

– Ты заебал, чувачок, холодно же! – Бык закутался в обрывки пиджака.

Уши его посинели, ресницы и брови покрылись изморозью.

– Если тебе так надо, попробуй, возьми. – Я снова помахал ножиком.

Поскорей бы закончить этот диалог. Пока бежал было жарко, а сейчас пальцы начали коченеть от мороза, куртка хрустит, будто полиэтиленовая.

– Че-то не похоже это, блять, на галюны, – сказал бычара. – У меня кегли замерзают, нахуй. Говорила мама, Тоха, в Питер едешь, там погода хуевая, возьми теплые штиблеты. А я, как баклан, в этих «Гуччи» ебаных поперся…

Он вытащил ногу из сугроба и помотал лакированным ботинком. Я непроизвольно взглянул на него. В этот момент громила бросился. Заломал. Мы повалились в снег. Рука с ножом оказалась прижата его массой. Пнул. Удачно. Под коленную чашечку. Качок взвыл, попытался заехать мне в лицо, но не хватило замаха. Все равно от удара зазвенело в ухе. Мы принялись кататься, рыча, осыпая друг друга тычками и затрещинами. Чемоданчик отлетел куда-то в сторону.

Блять, мне бы освободить руку! Я задергался, пытаясь сбросить захват. Но этот уебок весит раза в полтора больше! И он понял мою задумку. Стал выворачивать кисть. Мои сухожилия сейчас лопнут. Блять, ну и боль! Терпи, Санек, ты ж выживальщик! Хрясь! Хрясь! Свободным локтем я начал методично лупасить в рожу. Но бык, не обращая внимания, продолжает свое дело. Тогда я, извернувшись немыслимой коброй, ударил лбом в его челюсть. Что-то хрустнуло. Но вроде не моя рука. Бык заорал. Из пасти хлынула кровь с осколками зубов. Сука, он испачкал мне всю куртку! Но главное хватка ослабла. Мне удалось откатиться в сторону.

Черт! А где же нож? Рука, освобожденная из адских тисков теперь пуста! Качок довольно захрюкал, поднимаясь из снега, в руке его тускло сверкнула сталь.

Я сграбастал чемоданчик и побежал. С ревом атакующего кабана громила бросился следом. Да блин, теперь преимущество не на моей стороне. Что делать, что делать? Надеюсь, эта хуйня истечет кровью, я ведь его пырнул пару раз.

Пробежав метров сто, вылетел на открытую поляну. Колючий ветер тут же пронзил мою тонкую одежу мириадами игл. Я только натянул капюшон поплотнее и поддал гари. Оглянулся на бегу. Чертов качок несется за мной с неотвратимостью гребаного терминатора из жидкого металла. Даже погрозил мне ножом, гнусно оскалившись. Но, слава Ктулху, дистанция больше не сокращается.

Я пересек поляну и снова углубился в лес. А здесь потеплее. Ну ничего, километров на пять меня еще хватит. Не зря занимался пробежками на даче Валеры. Думаю, за это время либо меня отпустит, и я вернусь в Питер, либо эта махина отдаст концы. Качки ведь не очень выносливы, хули он, блять, не отстает?!

Снова обернулся и… моя нога ощутила пустоту. Через секунду я очутился по пояс в сугробе, свалившись в яму под вывороченным корнем. Принялся руками, чемоданом разгребать снег, чтобы вылезти, пока бык не догнал меня. И в этот момент замер. Пиздец. В метре от меня находится обледеневшая дыра в снегу, из которой выбивается теплый парок. Медвежья берлога! Если косолапый проснется…

Сверху послышалось шумное дыхание, скрип снега.

– Спрятаться решил… сука… нахуй… – выдохнул громила откуда-то сверху.

– Стой! Здесь медведь! – с ужасом прошипел я. – Погоди, идиот, я вылезу, и мы продолжим!

– А вот хуй! – рассмеялся долбоеб.

И прыгнул.

Продолжение следует...