Так и ехала всю дорогу. :) 

Если тебе плевать на скверные отзывы в прессе, то быть социопатом даже выгодно. Ты получаешь секс, власть, несметные богатства — что тут плохого? британский MH попросил Энди Джонса — типичного добряка и тряпку — примерить аморальность на себя, чтобы получить ответ на вопрос: может ли овца в волчьей шкуре покусать так же сильно, как и прирожденный волк? 

«Таких людей, как ты, я называю эмпатами (от «эмпатия» — способность сопереживать чувствам другого человека — прим. MH). Эмпаты слабы. Вы все время говорите, потому что хотите оправдаться и объяснить свои действия. Вы выдаете информацию о себе, вы — сама уязвимость, вы сдаете свои позиции еще до того, как кто-то на них претендует. Вам нужно только одно — показать, какие вы хорошие, воспитанные люди. Это не работает».

Человек, который судит обо мне так откровенно, — мой новый наставник, женщина, которая откликается на имя М. Е. Томас. Себя она характеризует так: «Успешный адвокат и знаток права с необыкновенно красивой грудью». Однажды она рассталась с парнем только потому, что его отец заболел раком — и «в этих отношениях стало не так весело». Томас утверждает, что «никогда в жизни не чувствовала себя беспомощной». И теперь она собирается научить меня быть таким, как она.

Томас — «самопровозглашенный» социопат. Свою настоящую личность она держит в секрете и с гордостью выставляет себя как «человека, поднявшегося над условностями». Единственная причина, по которой она согласилась стать моей наставницей, — желание прорекламировать свою книгу «Откровения социопата» (Confessions of a Sociopath, в России не издавалась — прим. MH). «Мне приходится запоминать эмоциональные проявления других людей, чтобы подражать им, — говорит она, — потому что для меня все эти нервы неестественны».

Социопаты не могут общаться искренне и чувствовать глубоко. Они отличаются асоциальным, а порой и деструктивным поведением. Они эгоцентричны, склонны к манипулированию другими людьми, они часто паразитируют на отношениях. У некоторых, как выясняется, есть красивая грудь. Так зачем же добропорядочному мужчине быть таким? Ну, могу сказать следующее. Мне уже пять лет не повышали зарплату. Преобладающий в моей конторе деловой стиль — когда любимчикам прощают все ошибки, а на тех, кто готов трудиться, сваливают всю черную работу — давно сидит у меня в печенках. Психологи говорят, что на каждые 25 человек в среднем приходится один социопат, и знаешь что?

Вероятность того, что этим красивым словом называется и твой босс — 4/1! Доклад, опубликованный в Journal of Business Ethics (США), утверждает: одна из причин банковского кризиса 2008 года — то, что на руководящих местах в международных финансовых группах засело слишком много социопатов. У них нет совести, а есть лишь жажда наживы (смотрел «Волк с Уолл-стрит» с Лео Ди Каприо? Это как раз такая история). И где эти люди сейчас? Живут в своих особняках (каждый — больше, чем мой) и ждут следующего бонуса. Добряки финишируют последними, а безжалостные ублюдки скрываются за горизонтом, оставляя за собой дорожку из выброшенных стодолларовых купюр. Если так живут все социопаты, то я тоже хочу.

Хотя забудем на время о долларах. Для начала мне надо хотя бы уволить приходящую уборщицу Ольгу. Она нравится моей супруге Дженнифер, хотя работает Ольга так себе. И я плачу 40 фунтов в неделю человеку, который бьет посуду и развозит грязь по полу тряпкой? План эмпата: предупредить об увольнении заранее, пробормотать что-то вроде «это не ваша вина, а моя» и дать в дорогу выходное пособие в размере месячной оплаты. Слабаки.

Социопаты не просто берут, что им нужно, наставляет меня Томас. Они берут больше. «К примеру, один мой друг продает машину за 5000 фунтов, а другой ищет такую же за 10 000 фунтов. Обычный человек просто сведет их друг с другом. Только не я. Я куплю у первого, продам второму и удвою свой капитал». Приободренный столь безжалостно простой логикой, я подхожу к Ольге в понедельник (день уборки).

— Ну все. В ваших услугах я больше не нуждаюсь.

— Хорошо, тогда до следующей недели.

— Нет. Мне вообще больше не нужна уборщица.

— Но Дженнифер… — начинает она.

— Нет. Я сказал, вы мне больше не нужны.

Я соврал Джен, что Ольга придет на следующей неделе, а в нужный день сам убрал в доме — нарочно кое-как. Джен заметила беспорядок. «Знаешь, а ты был прав, Ольгу надо уволить». Я предложил сделать это сам, прикрыл свои делишки и заначил 40 фунтов. Правда, потом у меня проснулась совесть, и я угостил Джен ужином (потратил больше). Все-таки в глубине души я — честный человек и миляга. Я амбициозен, но слишком осторожен. При этом часто думаю, как многого смог бы добиться, веди я себя пожестче.

Обретая клыки

Социопат всегда действует, исходя из собственной примитивной выгоды. Как и психопаты, социопаты неискренни. Но психопаты импульсивны, а социопат все тщательно планирует. Психопаты не могут поддерживать отношения, а социопаты манипулируют людьми и их эмоциями. Ну и самое главное: по распространенной у психиатров гипотезе, психопатами чаще рождаются, а социопатом можно стать — в результате психотравмы или просто по прихоти житейских обстоятельств.

Чем больше я читал об этом, тем больше вдохновлялся. Социопаты — люди устремленные, стресс их не берет. А психолог Кевин Даттон вообще сравнивает их эгоистичное поведение с солнечным светом: слишком много — вредно, но небольшие регулярные дозы показаны всякому. Я решаю стать «чуть-чуть придурком» и берусь за дело.

Следующие несколько дней проходят под знаком маленьких социопатических побед. В метро я положил свою сумку на сиденье рядом, потому что так удобнее. Собирателю средств на благотворительность на улице всласть разъяс­нил, почему я ничего ему не дам. Другу позволил угостить меня выпивкой три раза подряд. Каждый раз меня прошибал холодный пот от неуверенности, зато экономия составила целых 15 фунтов стерлингов.

Мой патологический аппетит растет после разговоров с бывшим аналитиком фондовых рынков Джерентом Андерсоном. Хотя он и не социопат (по его словам), он с удовольствием вел себя как таковой, а потом ушел из банка, чтобы написать книгу откровений «Парень из Сити» (Citiboy, в России не издавалась — прим. MH). «Чтобы жить среди финансистов, нужно перенять их черты», — говорит он. Ненормальная жадность у них — само собой разумеющаяся вещь, но, по словам Андерсона, еще одной характерной чертой корпоративных социопатов является неуемный секс. «Повсюду — на бирже, на площадке для сквоша, в постели — они получают то, что хотят», — рассказывает он.

Я смотрю на Джен. Я люблю ее — хочу ее. Но будем откровенны, когда она ложится в постель, на ней одежды больше, чем на эскимоске. Все эти застегивающиеся наглухо пижамы должны исчезнуть. Пока она принимает душ, я прячу неправильные тряпки в глубины гардероба, а взамен кладу на кровать комплект нижнего белья с прорезями от Agent Provocateur (дарил я, надето лишь однажды). Но не успел я отвернуться — белье исчезло, а на Джен все те же курточка и штанишки с Чиполлинами. Мысленно делаю пометку: слишком деликатная попытка.

Как кусаться сильно

Я имею честь быть приглашенным на свадьбу друга Стюарта в качестве свидетеля. Я должен организовать мальчишник, но другие друзья Стюарта уже вроде договорились «оторваться» на поле для гольфа. А я ведь ненавижу гольф. Эмпат во мне отозвался бы фальшиво-радостно («Гольф? А почему бы и нет?») — и провел бы следующие несколько дней в унынии. А что же социопат во мне? Все просто. Никакого гольфа. Я лезу в раннюю переписку с Томас, выискивая рецепты поведения, которые потребуются мне, чтобы манипулировать группой малознакомых мужчин. Кстати, письма от Томас — это убедительная смесь лести («Тебе это знакомо, поскольку ты журналист») и недоступности («Меня не будет весь день, но попробуй позвонить»). Она не оставляет времени для длинных обсуждений.

Я отправляю письмо участникам мальчишника: «Привет, ребята, я все устроил. Стюарт хочет что-то спортивное, так что мы отправляемся на два дня на скачки в Челтнем. Я забронировал нам отель (ссылка ниже). Если вы ничего не знаете о скачках, не волнуйтесь! Я помогу разобраться с программой и отличить голову клячи от хвоста. К следующей неделе надо собрать 400 фунтов».

Никаких хиханек да хаханек, никакой дискуссии, никакого выбора. Я взял то, что устраивало меня, и наплевал на всех остальных. А выглядит даже не нагло, поскольку я выполнил единственное пожелание Стюарта — «сделать все в спортивном стиле». Никаких солнечных ванн, никаких клюшек, только лошади и мокрое поле для скачек.

Звонит Стюарт.

— Слушай, некоторые парни беспокоятся…

— Дружище, не волнуйся, — я спокоен и весел.

— Ну, ребята, они…

— Они прекрасно проведут время!

Я сознательно пресекаю любые попытки обсудить вопрос. А потом использую ложь:

— Все сказали, что это классная идея (ложь!), мне сделали огромную скидку (ничего такого не было!) и там будет полно кобылок (в смысле — лошадей).

И решающий довод: «Неужели тебе хочется все переделать за неделю до свадьбы?» Он отключается. На этот раз я даже не чувствую вины. Ощущение победы перекрывает любой стыд. Мы прекрас­но проведем время, и мне не придется играть в гольф. Все было очень просто.

В спальне я продолжил свою кампанию против халатиков и курточек. Теперь я не намекал и не просил, а просто сказал, чего хочу. Сработало. «Мне нравится эта игра в господина», — мурлыкает Джен, примеряя кружевной комплект, который я выбрал. Но я несколько растревожен этим разговором. Быть социопатом по электронной почте — это одно, а лицом к лицу — совсем другое.

Перед заходом в редакцию Men’s Health я поправляю галстук и мыс­ленно пробегаюсь по намеченному плану. Я собираюсь попросить больше денег за эту статью и предоставить список (выдуманных) затрат. Я применю навыки социопата против того самого человека, который попросил меня выучить их, — против моего редактора Яна Тейлора. Если у меня получится, это будет доказательством того, что социопатом и в самом деле можно стать.

Ян жмет мне руку и ведет в кофейню. В нем 196 см роста — он выше, чем я думал, — но я говорил с Джо Наварро, бывшим агентом ФБР, и он научил меня трюкам манипулятора. «Социопаты используют мелкие приемы, чтобы задать тон встречи, — рассказал мне он. – Говорят, где тебе сесть, или трогают тебя (нарушая личное пространство), якобы снимая ворсинку с твоей рубашки».

Я с ходу беру контроль в свои руки. «Не в этой кофейне», — провозглашаю я и веду Яна туда, где нравится мне. Внутри я прошу официанта сделать музыку тише и предоставляю Яну платить по счету. Веду себя обворожительно, но над его шутками не смеюсь. Подсознательно он уже ждет моего одобрения, хотя должно быть наоборот.

Я перехожу на ступеньку выше. «А твой босс классный парень, не так ли?» — вопрошаю я, переходя к абсолютно вымышленной истории о встрече с его начальником на какой-то там вечеринке. Я в самом деле видел этого человека — выследил его и некоторое время шел следом по улице. Томас сказала, что ссылка на босса придаст мне авторитетности в переговорах с Яном. «Боссу понравилась моя прошлая статья», — продолжаю я врать, набивая себе цену.

Ян моргает — он или нервничает, или впечатлен.

— Да, хорошая заметка.

— Отлично! Я хочу больше денег за новую статью. И я хочу сдать ее в следующем месяце.

— Но мы же договаривались, что ты сдашь ее завтра?

— Да, но в ходе подготовки я сильно расстроил моих друзей (типа того), поругался с семьей (ложь) и сильно изменился сам (как ужасно!). Я заслужил больше денег и времени на работу. (Отметь использование местоимения «я» и то, как я потребовал сразу две уступки за раз).

— Нет, так дело не пойдет…

— Почему нет? — поддразниваю я, про себя хихикая. – Ты ведь начальник в своем подразделении, ты можешь жонглировать бюджетом.

Несмотря на лесть, Ян выглядит по очереди рассерженным, обеспокоенным, растерянным. «Послушай…» — говорит он, похоже, собираясь настаивать на своем. Моя маска все еще держится на лице, но сердце бьется как бешеное. Я продолжаю рассказывать о своих проблемах, чтобы он уступил хоть в чем-нибудь. В чем угодно.

Маска сползает

Результат? Полная победа. Ян пообещал увеличить гонорар и дал отсрочку, но теперь наверняка будет увиливать под благовидными предлогами от любой встречи со мной. По правде сказать, я и сам бы не сел за стол с таким, как я сейчас.

Власть без провалов — это так волнующе. В последний месяц я вел себя ужас­но, но каждый раз получал то, что хотел. На моем кармическом счету минус, но по жизни я выхожу победителем.

И все же для меня социопатия — это маска, личина. Я не могу носить ее постоянно. Тяжело бороться со стыдом, да и постоянно просчитывать интриги очень утомительно. Джен утверждает — она даже не поняла, что я стал социопатом. Она считает, что я просто был «более эффективен». Но я не смогу больше заставить себя манипулировать ею. И тебе не советую носить маску дома.

Ну а вне дома она может быть как дос­пехи. Необязательно быть хамом и интриганом, но мне — тряпке и зайцу в душе — время от времени полезно побыть тем, кто помнит прежде всего о своих интересах.

Маска сползает

Результат? Полная победа. Ян пообещал увеличить гонорар и дал отсрочку, но теперь наверняка будет увиливать под благовидными предлогами от любой встречи со мной. По правде сказать, я и сам бы не сел за стол с таким, как я сейчас.

Власть без провалов — это так волнующе. В последний месяц я вел себя ужас­но, но каждый раз получал то, что хотел. На моем кармическом счету минус, но по жизни я выхожу победителем.

И все же для меня социопатия — это маска, личина. Я не могу носить ее постоянно. Тяжело бороться со стыдом, да и постоянно просчитывать интриги очень утомительно. Джен утверждает — она даже не поняла, что я стал социопатом. Она считает, что я просто был «более эффективен». Но я не смогу больше заставить себя манипулировать ею. И тебе не советую носить маску дома.

Ну а вне дома она может быть как дос­пехи. Необязательно быть хамом и интриганом, но мне — тряпке и зайцу в душе — время от времени полезно побыть тем, кто помнит прежде всего о своих интересах.

Комок грязи и влаги крутится вокруг солнца,

А мы просто пассажиры.

Когда-то один из миллионов добрался до цели.

Только поэтому мы живы.

А приз за победу, не кубок, не медаль,

Даже не грёбаный вымпел,

А просто возможность помериться силой

С тем, у чего не выиграть.

Награда за жизнь лишь возможность попробовать

Не сломаться под гнетом системы.

Нас пичкают с детства допингом-

Надежда. Религия. Дед Мороз. Вера.

Кто-то в древности, в самом начале пути,

Не понимая куда же идти,

Придумал законы, финансы и пушки.

Высер придурка.

Игрушки.

И можно веками искать ответ,

Вздыхать, ахать и охать.

Рецепт смысла жизни до боли простой:

Стать первым.

Помучиться.

Сдохнуть.