Источник: http://mix-pix.ru/dyadya-stepa-militsioner-1962-g/

Нашёл тут книгу, которую читал в детстве. Тогда это было неинтересно, сейчас же, в свете последних событий... Михалков старший мог, однако

Книжка моя, рисовал сопляк в ней тоже я, тег моё

Сергей Михалков.
Тридцать шесть и пять!

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!
Озабоченно и хмуро
Я на градусник смотрю:
Где моя температура?
Почему я не горю?
Почему я не больной?
Я здоровый! Что со мной?

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!

Живот потрогал - не болит!
Чихаю - не чихается!
И кашля нет! И общий вид
Такой, как полагается!
И завтра ровно к девяти
Придется в школу мне идти
И до обеда там сидеть -
Читать, писать и даже петь!
И у доски стоять, молчать,
Не зная, что мне отвечать...

У меня опять:
Тридцать шесть и пять!

Я быстро градусник беру
И меж ладоней долго тру,
Я на него дышу, дышу
И про себя прошу, прошу:
"Родная, миленькая ртуть!
Ну, поднимись еще чуть-чуть!
Ну, поднимись хоть не совсем - Остановись на `тридцать семь`"!

Прекрасно! Тридцать семь и два! Уже кружится голова!
Пылают щеки (от стыда!)...
- Ты нездоров, мой мальчик?
- Да!...

Я опять лежу в постели -
Не велели мне вставать.
А у меня на самом деле -
Тридцать шесть и пять!

Старый добрый детский стишок сейчас как никогда актуален - уж больно много развелось людей ради прикола, хайпа или просто из-за своей упоротости ставят под сомнение очевидные факты. Кто узнает себя - можете смело минусить :)

В одном переулке

Стояли дома.

В одном из домов

Жил упрямый Фома.

Ни дома, ни в школе,

Нигде, никому —

Не верил

Упрямый Фома

Ничему.

На улицах слякоть,

И дождик,

И град.

«Наденьте калоши»,-

Ему говорят.

«Неправда,-

Не верит Фома,-

Это ложь…»

И прямо по лужам

Идет без калош.

Мороз.

Надевают ребята коньки.

Прохожие подняли воротники.

Фоме говорят:

«Наступила зима».

В трусах

На прогулку выходит Фома.

Идет в зоопарке

С экскурсией он.

«Смотрите,- ему говорят,-

Это слон».

И снова не верит Фома:

«Это ложь.

Совсем этот слон

На слона не похож».

Однажды

Приснился упрямому сон,

Как будто шагает по Африке он.

С небес

Африканское солнце печет,

Река под названием Конго

Течет.

Подходит к реке

Пионерский отряд.

Ребята Фоме

У реки говорят:

«Купаться нельзя:

Аллигаторов тьма».

«Неправда»,-

Друзьям отвечает Фома.

Трусы и рубашка

Лежат на песке.

Упрямец плывет

По опасной реке.

Близка

Аллигатора хищная

Пасть.

«Спасайся, несчастный,

Ты можешь пропасть!»

Но слышен ребятам

Знакомый ответ:

«Прошу не учить,

Мне одиннадцать лет!»

Уже крокодил

У Фомы за спиной,

Уже крокодил

Поперхнулся Фомой;

Из пасти у зверя

Торчит голова.

До берега

Ветер доносит слова:

«Непра…

Я не ве…»

Аллигатор вздохнул

И, сытый,

В зеленую воду нырнул.

Трусы и рубашка

Лежат на песке.

Никто не плывет

По опасной реке.

Проснулся Фома,

Ничего не поймет,

Трусы и рубашку

Со стула берет.

Фома удивлен,

Фома возмущен:

«Неправда, товарищи,

Это не сон!»

Ребята,

Найдите такого Фому

И эти стихи

Прочитайте ему.

Данный стих уже тут публиковался 6 лет назад. За это время выросло новое поколение и такие Фомы размножились без счета.

В 1940 году в «Молодом колхознике» (№ 5) вышла поэма Сергея Михалкова «Дядя Стёпа в Красной Армии». В поэме «Дядя Стёпа» участвует в Освободительном походе РККА в 1939 году и идёт в бой «наперевес» с советским пограничным столбом. Впоследствии поэма не переиздавалась и выпала из канонического ряда поэм о легендарном великане Степане Степанове, а военная биография Дяди Степы была ограничена службой на флоте и участием в битве за Ленинград во время Великой Отечественной войны.

ДЯДЯ СТЁПА В КРАСНОЙ АРМИИ

На заставе смех и шёпот,

Разговоры у крыльца, —

Примеряет дядя Степа

Форму красного бойца.

Но бойцу такого роста

Подобрать шинель не просто

Он затянется ремнём,

А шинель трещит на нём,

Гимнастёрка коротка, —

До локтя видна рука.

Сапоги несут со склада,

Для степановой ноги,

Даже мерить их не надо —

Не годятся сапоги.

Интендант стоит — смеётся:

— Не предвиден рост такой.

Все довольствие придётся

Шить в военной мастерской.

На границе есть застава,

О заставе этой — слава.

Дядя Степа скоро год

На заставе той живёт.

Он живёт на всём готовом,

Он привык к порядкам новым,

Он всегда стоит в строю

Самым первым, на краю.

Знают лично дядю Степу

Все начальники застав.

Уважает дядю Степу

Пограничный начсостав.

Он зелёные петлицы

Носит с гордостью большой,

Срочной службе на границе

Отдаёт себя душой.

Тёмной ночью, в поздний час

Объявил майор приказ.

В темноте на правом фланге

Раздаётся Стёпин бас:

«Я готов служить народу,

Нашим братьям, землякам,

Чтоб навечно дать свободу

Батракам и беднякам.

Я возьму сегодня в бой

Пограничный столб с собой,

И он в землю будет врыт,

Где мне родина велит».

Наступают наши части,

Отступает, польский пан.

Мы несём с собою счастье

Для рабочих и крестьян.

Занят Львов, и взято Гродно,

За спиной бойцов Столбцы.

Мощной силою народной

В бой бросаются бойцы.

Вот идёт, нахмурив брови,

Дядя Степа — рядовой.

На лету гранаты ловит

У себя над головой.

Взял вельможный офицер

Дядю Степу на прицел.

Залп.

Рассеял ветер дым —

Стёпа цел и невредим.

Поднял руки бледный пан,

Перед ним стоит Степан.

Дядя Стёпа, как игрушку,

Отпихнул ногою пушку:

«Прóшу пане, сдать наган,

Прóшу в плен, вельможный пан».

Не хотят солдаты драться,

А хотят идти сдаваться.

Офицер кричит: «За мной!»

А солдат кричит: «Домой!»

Вылезает из окопа

Офицер-парламентёр.

А навстречу дядя Стёпа —

Бывший слесарь и монтёр.

Офицер идёт к монтёру:

«Что вы просите от нас?»

А в ответ парламентёру

Раздаётся Стёпин бас,

Говорит Степан: «Солдаты,

Украинцы-земляки,

Белорусские ребята,

Польских панов батраки,

Мы пришли не с вами драться, —

Мы несём конец панам,

Выходите к нам брататься,

Подходите, братцы, к нам!

Вас в деревне ждёт работа,

Вам домой давно пора!»

И пятьсот солдатских глоток

Громко крикнули: «Ура!»

И пятьсот солдат вздохнули,

Что идти не нужно в бой,

И пятьсот штыков воткнули

Прямо в землю пред собой.

На вагонах всюду пломбы,

А в вагонах всюду бомбы,

В длинных ящиках патроны,

На платформе броневик.

Тянет польские вагоны

Очень старый паровик.

Паровик ползёт, гудит,

Машинист вперёд глядит,

Машинист — рабочий парень –

Офицеру говорит:

«От вокзала до вокзала

•Сделал рейсов я немало.

Но готов идти на спор,

Это — новый семафор».

Подъезжают к семафору,

Что такое за обман? —

Никакого семафора,

На пути стоит Степан,

Он стоит и говорит:

«Не спешите, не горит!

Я нарочно поднял руку

Показать, что путь закрыт.

Руки вверх! Оружье вниз!

Выходите, машинист.

Вылезайте, офицер —

Этот груз для СССР!»

Офицер стоит, трясётся,

Машинист над ним смеётся,

И в душе доволен он,

Что задержан эшелон.

Без бензина, без резины,

В чистом поле, вдоль шоссе

На боку лежат машины

Покалеченные все.

Мимо них идут солдаты

Без начальства, без штыка,

Без винтовки, без гранаты —

Их дорога далека:

Кто к жене, а кто к невесте,

Чтобы жить с родною вместе,

Чтобы хлеб не сеять панский

А рабочий и селянский,

Печи класть, коней ковать,

Жить, ни с кем не воевать.

Украинцы и евреи,

И поляки — батраки…

Рядом катят батареи

Наши красные полки.

Громыхают наши танки,

Пулемётные тачанки,

Тягачи, грузовики,

Кухни и броневики.

И ведут их командиры

И бойцы — большевики.

Ясный день. Не видно дыма,

Не слышна нигде стрельба.

Вот идут связисты мимо

Телеграфного столба,

Посмотрели: «Вот беда!» —

Перебиты провода,

Это значит, нету связи

Ни туда и ни сюда.

Командир наверх глядит,

Командир полка сердит,

Командиру, как нарочно,

Этот провод нужен срочно.

Обратились к дяде Стёпе:

«Помогите нам в беде».

Отвечает дядя Степа:

«Нужен провод? Срочно? Где?»

Заработал телефон.

И никто не удивлён —

Дяде Степе из-за роста

Быть связистом очень просто.

Старый граф магнат, помещик

В чемодан бросает вещи —

На рассвете он бежит,

Путь в Румынию лежит.

Панский пёс — лохматый, сонный —

Чешет спину у крыльца…

С командиром отделённым

Шли в именье два бойца,

Вдруг забор, а на заборе

Стёкла вставлены торчком,

И ворота на запоре,

И калитка под замком.

Заглянул Степан во двор

Через каменный забор,

Руку сверху протянул,

Все запоры отомкнул,

И повёл Степан бойцов

Прямо к пану на крыльцо.

Задохнулся пан от злости:

«Что за люди? Что за гости?

Безобразие в стране!

Гайдуки, скорей ко мне!»

Арестован польский пан,

Говорит ему Степан:

«Вы в Румынию спешили,

Только нам не по пути.

Мы, бойцы, сейчас решили

Вас поближе отвезти.

Мы поедем налегке

На простом грузовике,

Мне в такой малолитражке

С вами рядом негде сесть.

И надел шофёр фуражку,

И Степану отдал честь.

У реки камыш дрожит,

В камышах боец лежит.

Он лежит, и встать не может —

Помогите! С ним беда!

Только врач ему поможет,

Санитары, все сюда!

Прибежали два бойца,

А на Стёпе нет лица:

«Поскорей сапог снимайте

Рана свежая горит,

Поспокойней поднимайте!»

Дядя Стёпа говорит:

«Я упал куда попало —

Не хватило больше сил,

Я живого генерала

При паденье придавил.

Как бы этот генерал

В суматохе не удрал».

Дядя Стёпа в ногу ранен,

Он лежит без сапога,

Двадцатью двумя бинтами

Забинтована нога.

Громко хлопнула калитка,

Это — почта в лазарет.

Дяде Стёпе есть открытка,

Три газеты и пакет.

Развернул Степан газету

И приятно удивлён —

На странице два портрета,

На одном портрете он.

Прочитал Степан бумагу

И приятно удивлён —

Он узнал, что за отвагу

Он медалью награжден.

И забыв, что ноет рана,

Что вставать запрещено,

Поднялся боец с дивана,

Отворил во двор окно.

И вошёл в палату ветер,

Солнце львовское вошло,

Заиграло на паркете

И на стенах расцвело.

И сказал Степан: «Ребята,

Хорошо на свете жить!

Хорошо у нас, ребята,

В Красной армии служить!»

Текст Клима Жукова

Вот и настал твой долгожданный день рождения! А знаешь кому еще повезло родиться в один день с таким офигенным человеком как ты? Я знаю! В этотже день свои дни рождения отмечали Сергей Михалков (автор произведений про дядю Степу) и офигенный джазмен Скэтмен Джон (Ski-Ba-Bop-Ba-Dop-Bop)! Желаю тебе быть просто хорошим человеком, ну и слушать только хрошую музыку!

я в телеграме