Серия постов по тэгу "ребёнок-россыпь"

Ребёнок-россыпь

© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998

© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010

Глава 2

Ужасный двухлетка

Что может быть для родителей интереснее и радостнее наблюдения за тем, как развивается их ребёнок? Его навыки совершенствуются, каждая новая неделя привносит новые умения, каждый месяц прибавляет новые возможности, и вот уже ребёнок способен самостоятельно решать всё более сложные задачи. Он ползал, а теперь ходит, оглянуться не успели, как движения приобрели грацию, и вот он уже сам раскатывается на качелях и быстро бегает. Он лепетал, а потом говорил односложными словами, - и вот пожалуйста, связывает слова между собой в короткие предложения, правильно использует вопросительные слова. Он плакал, когда устал, и не мог сказать, чего он хочет, а теперь сам договоривается кататься на одном велосипеде по очереди. Вы показали ему буквы, он быстро выучил алфавит, с любопытством составляет из букв слова и читает магазинные вывески. Дедушка спрашивает, что ему подарить к празднику, а он просит книжку.

В школе ему что-то даётся с лёту, над чем-то приходится покорпеть. Одним детям непросто даётся беглость чтения, другим чтение с выражением, кто-то никак не осилит умножение. Одни ловки и выносливы, другие с тоской думают о предстоящем уроке физкультуры. Когда тот или иной навык даётся ребёнку настолько трудно, что отставание от сверстников бросается в глаза окружающим, взрослые приходят ему на помощь. Она может быть неформальной, - так бейсбольный тренер Стива отрабатывает с ним удар по особой, пошаговой, методике, а может быть официальной, как в школе у Кена, - он ходит на дополнительные занятия по чтению.

Почему навык у ребёнка формируется с отставанием? Возможно, ребёнок не готов воспринимать соответствующий материал. Или у него прежде не было возможности упражнять этот навык (например, Стив никогда вообще не учился играть в бейсбол). Или у него нет никакого желания овладевать этим навыком. Так или иначе, дети не научаются тому, чему их учат, с той готовностью, которая от них ожидалась, - затрудняются обучиться.

Если прикладывать больше усилий, или заниматься чаще, или больше хвалить ребёнка, его навыки могут улучшиться. Насколько? Это уже второй вопрос. Порой затруднение сглаживается, а бывает, что ребёнок так и не достигает желаемого уровня. Некоторые дети ─ независимо от того, насколько они усердны, насколько настойчивы их родители, какие усилия прилагали учителя и тренеры ─ совершенно не созданы, чтобы быть великими атлетами, чтецами или знатоками правописания.

Способность планировать своё поведение и легко приспосабливаться к новым обстоятельствам, как и способность терпеть ситуацию фрустрации также являются навыками. И, как любому навыку, дети научаются ему во взамиодействии со взрослым и достигают в овладении навыком разного уровня совершенства.

Психологи отметили, что в возрасте трёх лет дети проходят период кризиса, - они становятся упрямее и обидчивее, капризничают из-за пустяков и уговоры родителей на них словно перестают действовать. Многие мамы и папы замечают, что ребёнок разражается гневной вспышкой или ходит угрюмым вместо того, чтобы сказать «я хочу есть», «я устал», «я растерялся», «мне обидно». К огромному облегчению родителей кризис трёх лет длится сравнительно недолго. Ребёнок словно приходит к пониманию того, что потерпеть и получить вознаграждение, договориться об отсрочке удовольствия, заявить о своих потребностях и желаниях прямо – удобнее, и с удовольствием практикует навык эмоционально зрелого совладания с ситуацией затруднения. После трёх лет способность ребёнка распределять внимание между несколькими действующими лицами и переключать внимание с одного занятия или взаимодействия на другое становится всё более подвластной сознательному усилию, и переключающие механизмы становятся более эффективными. Когда ребёнок сталкивается с новой ситуацией, он уже может обдумать несколько возможных решений, и его «белое или чёрное» восприятие происходящего уступает место способности терпеть неоднозначность и примиряться с «серым», компромиссным, решением.

В большинстве случаев дети при некотором начальном руководстве взрослых могут научиться навыкам эмоционально зрелого поведения («Джордж, не бей Кэролайн! Мы говорим словами, а не руками!», «Фрэд, если ты не разрешишь Синди сыграть на Нинтендо, тогда я все выключу и никто из вас не будет играть», «Том, я не думаю, что Мэри доставляет удовольствие стоять в стороне и наблюдать, как ты играешь в Лего. Почему бы тебе не спросить ее, хочет ли она что-нибудь построить.») Когда в общении со взрослыми или сверстниками происходит что-то, что расстраивает ребёнка, он умеет контролировать эмоции и улаживать разногласия, гибко приспосабливаясь к самым разным ситуациям. Если два ребенка затеяли ссору, потому что не могут решить, в какую игру играть, мы надеемся, что оба спорщика обладают навыками нахождения компромисса и подходящего решения проблемы, уверены в том, что навыки помогут им решить спор к обоюдному удовлетворению, и решение будет взаимно приемлемым для сторон. Когда плохая погода заставляет родителей отказаться от долгожданной поездки в парк аттракционов, мы надеемся, что огорчённый ребенок способен выразить его так, чтобы быть понятым, переключиться, смириться с отказом от поездки и принять альтернативный план. Когда ребенок поглощен видеоигрой и пора накрывать на стол к обеду, мы надеемся, что ребенок может прервать её, справиться с досадой и помогать на кухне, имея в виду, что он может вернуться к игре позже. Когда девочка решает сама для себя, что она съест три тефтельки сегодня, а три завтра, мы надеемся, что она может выйти за рамки «черно-белого» мышления («Я собираюсь позавтракать этими тефтелями завтра, поэтому нельзя, чтобы мой брат их сегодня взял и съел») и осознать «серый» компромиссный вариант поведения в новых обстоятельствах («Сегодня я уже завтракала, а он ещё нет… Я могу попросить мою маму сготовить ещё тефтелей…Можно съесть что-нибудь другое на завтрак...»).

Как некоторые дети отстают от сверстников в овладении навыками чтения, а другие так и остаются неуклюжими, так дети, которые «рассыпаются», не овладевают умением распределять внимание и переключать его, не развивают гибкости мышления и остаются неспособными терпеть фрустрацию. Таким образом, главная предпосылка этой книги состоит в том, что дети-россыпи не то чтобы ХОТЯТ быть непослушными, - как если бы ребёнок ХОТЕЛ отставать от сверстников в умении читать. Они затрудняются действовать эмоционально зрелым образом, отстают от ровесников в умении находить компромиссные решения, «застревают», потому что они так «устроены». И, конечно, «рассыпание» этих детей зависит от того, как вы реагируете на их неумения, - мы рассмотрим это далее.

Когда люди говорят, что ребенок «устроен» тем или иным способом, они часто ссылаются на работу детского мозга. Наше понимание этой «работы» еще совершенно элементарно, хотя мы живем во время, когда наука семимильными шагами продвигается вперёд. Поскольку мы многое открываем, популярные прежде объяснения поведения становятся устаревшими. Старые объяснения причин шизофрении и депрессии пали под влиянием убедительных свидетельств существования нейробиохимической предрасположенности к ним, которая часто передается генетически. Человеческий мозг ─ замечательная и необыкновено сложная структура, поэтому дать исчерпывающее и точное руководство к действию психология сегодня не может. Как получилось, что мозг ребёнка не полностью развился в той или иной области? Наука собрала убедительные свидетельства, что нарушения в прелобных и лобных областях мозга и других мозговых структур, связанных с этими областями, могут вносить вклад в ухудшение «исполнительных» мыслительных навыков, часто замечаемые в детях с СДВГ. Как вы прочитаете далее, эти задатки для построения программы действий, способности переключаться с одного намерения на другое, решения проблем, планирования самопроверки, контроля над импульсами ─ являются ключевыми для навыка эмоционально зрелого и способного к компромиссу поведения.

Другие мозговые нарушения, связанные с ингибицией обратного захвата серотонина, связаны с депрессией, а дофаминовые обменные процессы связаны с агрессией и обсессивно-компульсивным синдромом. Нарушения, которые локализованы в правом полушарии мозга ─ как полагает современная наука, - лежат в основе ослабления невербальных навыков, неспособности понимать контекст социального взаимодействия, трудности понимания ситуации в целом, слабости понимания интонационной стороны речи. Как вы догадываетесь, недостаточные невербальные навыки могут вносить вклад в «рассыпание» ребёнка. Наконец, нарушения в определенных областях левого полушария мозга могут воздействовать на речь. Дети с задержкой речевого развития затрудняются выражать свои мысли: они медленно извлекают из памяти нужное слово, им не даётся произнесение вслух многосложных, длинных слов, они путаются в предлогах или падежах и косноязычны. Их речь не льётся свободным потоком, мысли, сгрудившись, не находят выхода, и ребёнок не может озвучить придуманное им решение проблемы, - что многократно усиливает его фрустрированность происходящим.

Достоинством современных достижений науки является то, что мы наконец-то можем отойти от примитивного, как рефлекторная дуга, объяснения проблем детского непослушания. «Он делает это, чтобы привлечь внимание» или «Он мало старается и мог бы добиться большего, если бы он действительно захотел». Сегодня, к счастью, всё реже приходится слышать, что ребенок с СДВГ «намеренно» гиперактивен, импульсивен и невнимателен или что голосовые тики ребенка с синдромом Туретта производятся «для внимания».

Думаю, вы уже поняли главный вывод из моих рассуждений: ребёнок-россыпь таков, какой он есть из-за незрелости его головного мозга, он не «рассыпается» намеренно или умышленно. Вот почему ваша интерпретация его «рассыпания» окажет влияние на изменение его поведения. Иными словами, ваша интерпретация будет руководить вашим вмешательством. Если вы интерпретируете поведение ребенка как спланированное, намеренное и умышленное, если он, по вашему мнению, «упрямый», «манипулирующий», «своевольный», «ищущий внимания», «жестоковыйный», и «вызывающий» и это единственно разумное объяснение происходящего, в которое вы верите, то вы ведёте себя по стратегии «я покажу тебе, кто здесь босс».

Желание переупрямить ребёнка представляется вам абсолютно правильной линией поведения, и скажу вам, что не вы один в это верили и не вы один так себя вели. Скажу также, что не вы один не добились никакого эффекта, придерживаясь выбранной стратегии. В каждой главе этой книги я убеждаю вас обратить внимание на альтернативное объяснение: «рассыпание» вашего ребёнка незапланированное, ненамеренное, это следствие отставания в развитии навыка распределения и переключения внимания, подвижности мышления и способности терпеть ситуацию фрустрации. Направляя свою энергию на борьбу с упрямством ребёнка и доказательство ему, кто босс в вашем доме, вы фактически действуете контрпродуктивно. Является ли современный взгляд лучшей альтернативой? Если это так, то может быть лучше не стараться переупрямить, а понимать поведение этих детей? И имеются ли другие стратегии, которые могут лучше соответствовать потребностям детей-россыпей и семей, которые их воспитывают? Да, да и да.

Для начала познакомьтесь с диагностическими критериями для F91.3, который, как вы прочли в главе 1, является стандартным диагнозом для «рассыпающихся» эмоционально незрелых детей, которые остаются ужасными двухлетками в дошкольном и младшем школьном возрасте.

Вызывающе-оппозиционное поведение, синдром

Продолжительность поведения по крайней мере шесть месяцев, в течение которых присутствуют четыре или более признака:

- часто теряет самообладание, робеет, спорит со взрослыми;

- часто активно бросает вызов или отказывается исполнять просьбы взрослых или правила;

- часто намеренно раздражает других людей;

- часто обвиняет других в своих ошибках или проступках;

- часто раздражительный и легко раздражается другими;

- часто сердит или обижен;

- часто злобный или мстительный

(процитировано по DSM-IV, 1994).

Я не вмешиваюсь в формулировки критериев, потому что я не думаю, что это нужно. Критерии не отдают должного «рассыпанию» как процессу. Они также подразумевают, что протестное поведение является преднамеренным, а я не думаю, что так оно на самом деле.

Моя цель состоит в том, чтобы помочь вам прийти к более точному пониманию поведения вашего ребенка и дать вам точные слова для его описания. Ниже обсуждаются характеристики, которые полезно иметь в виду:

Общие свойства детей-россыпей:

1. Ребенку трудно обуздать волнение, недовольство и любые другие чувства, когда они его переполняют, и особенно в ситуации болезненных переживаний, когда рухнули надежды на то, что будет так, как он задумал. Он не может рассуждать как разумный человек и не способен на поиски компромиссного решения. Фрустрация (вызванная разногласием, изменениями в плане, требованиями переключения) часто ввергает его в состояние истощения душевных сил и внимания, в котором ребенок затрудняется помнить, что такое отстранённое и спокойное отношение, не может оставаться спокойным и перебирать варианты решения проблемы, не помнит, к каким последствиям привело предыдущее «рассыпание» и не имеет доступа к опыту того, как он раньше уже разрешал подобные затруднения. Эмоции переполняют ребёнка, и он остаётся глухим к словам окружающих, которые пытаются успокоить его или предлагают свои варианты решения, не может ни откликнуться на аргументированные, рациональные предложение других, ни предложить компромиссный вариант. Он действует только по-своему и, если его пытаются остановить, реагирует на сдерживание и наказания ещё худшим поведением и яростью.

2. Ребёнок легко отчаивается из-за пустяков и затрудняется пережить смерть и воскресение надежды на что-либо. Ему кажется, что всё безнадёжно испорчено в самых обычных ситуациях. То, что для других детей его возраста тривиальное событие, для которого есть простое и общеизвестное компромиссное решение, для ребёнка-россыпи Событие с большой буквы, потому что является непреодолимым препятствием. Он не верит в себя и не знает, как избежать болезненных переживаний.

3. Ребёнок не только легко отчаивается, он ещё и переживает эмоции безнадёжности происходящего интенсивнее других детей и совершенно неподходящим, по мнению окружающих, способом. По сравнению с другими детьми того же возраста, он или становится чрезвычайно возбуждённым, или эмоционально дезорганизованным, или выкрикивает оскорбления, или набрасывается с кулаками.

4. Его способность адаптироваться к новым обстоятетьствам заметно ограничена, он действует как автомат и кажется неспособным реагировать на изменения планов, распоряжения родителей или новую обстановку так, как другие дети, переключаясь на другую последовательность действий.

5. Склонность думать конкретным, тугоподвижным, «черно-белым» способом. Ребенок не осознает неоднозначности многих ситуаций («Миссис Робинсон всегда плохая! Я ненавижу ее!» вместо «серого» мышления «Миссис Робинсон обычно приятная, но она была в плохом настроении сегодня»). Он руководствуется упрощенными, жесткими правилами, которые усложняют его взаимодействие со сверстниками и взрослыми, может немотивированно настаивать на соблюдении очевидно неприменимых к происходящему правил («Мы всегда выходим на большую перемену в 10:30. Меня не интересует, есть ли сегодня собрание, я выйду на перемену!»)

6. Его «рассыпания» повторяются с завидным постоянством и не поддаются воздействиям воспитателей извне. Он «рассыпается» часто, очень сильно или надолго, «рассыпается» даже под угрозой наказания за «рассыпание» или несмотря на очевидно сильнейшие последствия, - ничто не в силах сдержать его «рассыпание».

7. Эпизоды «рассыпания» происходят неожиданно. Только что он был в хорошем настроении, и вдруг, в самой обыденной ситуации, где фрустрация тривиальна («Накрывай на стол»), он «рассыпался».

8. Ребенок может иметь одну или несколько областей особенного «застревания», например,

манера одеваться, приверженность вкусам или запахам, порядок или способ выполнения

необходимых действий.

9. Его «рассыпания» не являются единственной проблемой. Их усиливают раздражительность, гиперактивность, импульсивность, беспокойство, навязчивости, непонимание контекста социального взаимодействия, - обычно связанные с другими нарушениями.

10. В то время, как другие дети становятся более раздражительными, когда устали или голодны, дети-россыпи, устав и проголодавшись, чувствуют себя полностью дезорганизованными и разбитыми.

Я надеюсь, что эти неофициальные описания свойств помогут вам сделать первый шаг к пониманию вашего ребёнка и его «рассыпаний». Трудно представить ребёнка, который умышленно вел бы себя так, чтобы заставить других людей постоянно раздражаться на него, отвергать его и наказывать, и который хотел бы быть таким несчастным. Я не думаю, что дети-россыпи ведут себя столь бескомпромиссно специально. Они ведут себя «оппозиционно» только потому, что их не понимают. Дети-россыпи обычно не понимают собственного поведения, и они совершенно уверены, что никто этого не понимает и не поймёт. Это не оставляет им даже во внутреннем мире внутреннем мире уголка, где не было бы фрустрации. Требование родителей, чтобы он ЛОГИЧНО объяснил им своё «рассыпание», приводит ребёнка в ещё большее замешательство.

Диалог родителей и детей-россыпей часто похож на театр абсурда:

Родитель: – Мы говорили об этом миллионы раз… ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДЕЛАЕШЬ ТО, ЧТО ТЫ ОБЕЩАЛ? ЧТО ТЕБЯ ТАК РАССЕРДИЛО?

Ребёнок-россыпь: – Я не знаю.

Родитель (раздражаясь): - Ты не знаешь.

Честный ответ ребёнка обычно усиливает фрустрацию его родителей, однако ребёнок, вероятнее всего, говорит правду. В идеальном мире ребенок ответил бы примерно следующее:

(продолжение в следующем посте)

Серия постов по тэгу "ребёнок-россыпь"

Ребёнок-россыпь

© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998

© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 1

Неважно, какой именно диагноз вписан в историю болезни вашего ребёнка, - современный психиатр может написать там:

Грин не питает иллюзий относительно принятого в США Диагностического и статистического руководства (DSM-IV вышла в свет в 1994 году, пересмотр текстовых определений DSM-IV-TR в 2000-м), принципы которой были взяты за основу при разработке Международной классификации болезней 10-го пересмотра (ICD-10). Попытка классифицировать заболевания по их внешним проявлениям удобна страховой медицине, которой нужно высчитать затраты на лечение больных с тем или иным диагнозом, и где две недели, два месяца или полгода заболевания – три разных диагноза. В клинической практике статистические критерии мало дают для понимания этиологии расстройства (его происхождения) и патогенеза (механизма, по которому расстраивается то, что раньше работало безупречно).

«Современный психиатр» работает со списком симптомов, отмечает галочкой подходящие и сверяется с руководством, сколько галочек нужно набрать, чтобы поставить диагноз. Вот, например, три списка (процитирована книга «Шпаргалка для взрослых», в ней есть дюжина детских рисунков):

Двигательная расторможенность

1. Постоянно ёрзает

2. Проявляет признаки беспокойства (барабанит пальцами, двигается в кресле, бегает, забирается куда-либо)

3. Спит намного меньше, чем другие дети, даже во младенчестве.

4. Очень говорлив.

Импульсивность

1. Начинает отвечать, не дослушав вопроса.

2. Не способен дождаться своей очереди, часто вмешивается, прерывает.

3. Плохо сосредотачивает внимание.

4. Не может дождаться вознаграждения.

5. Поведение слабоуправляемо правилами.

6. При выполнении заданий ведёт себя по-разному и показывает очень разные результаты.

Агрессивность

1. Часто теряет контроль над собой.

2. Часто спорит, ругается со взрослыми.

3. Часто отказывается выполнять правила.

4. Часто специально раздражает людей.

5. Часто винит других в своих ошибках.

6. Часто сердится и отказывается сделать что-либо.

7. Часто завистлив, мстителен.

8. Чувствителен, очень быстро реагирует на различные действия окружающих детей и взрослых, которые нередко раздражают его.

А теперь будьте добры, ответьте на вопрос, Дженифер импульсивна или агрессивна? Да кто её знает. Из списка для двигательной расторможенности к ней «подходит» только один критерий, про сон. Списки про импульсивность и агрессивность применимы в равной степени. Вот потому американец Грин не скрывает своего скепсиса, перечисляя столь непохожие друг на друга диагнозы современных психиатров.

Неспособностью к переключению внимания, патологическим процессом «застревания».

Грин пишет для родителей, не вдаваясь в подробности, правильное описание для патологии внимания будет следующим:

Рассеянность внимания – нарушение способности длительно сохранять его направленность. При этом страдает сосредоточение. Внимание становится неустойчивым, больной не способен сколько-нибудь длительно удерживать его на одном определённом виде деятельности. При этом преобладает непроизвольное внимание.

Истощаемость внимания – прогрессирующее ослабление его интенсивности в процессе работы при изначально достаточно высокой способности к сосредоточению. В силу этого становятся невозможными углублённость, поглощённость работой, резко падает её продуктивность.

Сужение объёма внимания – патологическое сосредоточение, обусловленное слабостью его распределения. При этом содержанием сознания становятся наиболее близкие больному впечатления. Объём внимания ограничен объектами, имеющими ситуационную или индивидуально-личностную значимость.

Тугоподвижность внимания – патологическая его фиксация, инертность, затруднения переключения с одного объекта на другой. Возникает утрированно выраженная концентрация внимания на каком-либо объекте или явлении, уже потерявшем ситуативную значимость, и затруднение (а порой и невозможность) произвольного или непроизвольного переключения его на другой вид деятельности.

Отвлекаемость внимания – патологическая его подвижность, проявляющаяся частым, ни ситуационно, ни мотивационно не обоснованным изменением направленности, сосредоточения и интенсивности внимания. При этом наблюдается постоянная смена объектов деятельности, в силу чего резко снижается её продуктивность.

Патологию ассоциативного процесса принято определять так:

Нарушения темпа мышления.

Ускорение – увеличение количества ассоциаций в единицу времени. При этом мышление сохраняет целенаправленность, но в силу преобладания простых ассоциаций (по созвучию, сходству, смежности, контрасту) появляется тематическая отклоняемость – резкая смена темы высказываний. Мысли становятся поверхностными, малодоказательными, снижается продуктивность мышления, теряется предусмотрительность. Высшей степенью ускорения с тематической отклоняемостью является симптом скачки идей (непрерывная смена тематики речи в зависимости от предметов, случайно попавших в поле зрения, или созвучия произносимых слов). В таких случаях речь кажется бессвязной.

Замедление – уменьшение числа ассоциаций в единицу времени. Целенаправленность мышления сохраняется, но оно лишается прежней глубины и широты, обедняется и скудеет ассоциативный процесс, ввиду чего снижается продуктивность мышления.

Нарушения подвижности мышления.

Детализация – постоянное вовлечение в процесс мыслительной деятельности второстепенных несущественных подробностей. Это не нарушает логичности, продуктивности и целенаправленности мышления, но делает его неэкономичным.

Обстоятельность – выраженная детализация. Сочетающаяся с систематическим застреванием на побочных ассоциациях при последующем возвращении к основной теме мысли. В результате этого мышление становится малопродуктивным. Подобное мышление называется ещё лабиринтным.

Вязкость – крайняя степень обстоятельности, при которой детализация до такой степени искажает основное направление мысли, что делает её практически малопонятной, а мышление непродуктивным. Больные теряют способность удержать центральную линию разговора, подчас неспособны самостоятельно вернуться к теме беседы, освободиться от побочных ассоциаций.

Сипмтомы этой группы отражают нарастание тяжести одного и того же психопатологического явления – тугоподвижности (ригидности, инертности, торпидности) мышления.

Нарушения целенаправленности мышления.

Симптомы, включённые в эту группу, нередко сменяют друг друга по мере углубления нарушения мотивационного компонента мышления. Последнее в результате всё более отрывается от действительности и всё менее определяется объективной необходимостью.

Витиеватость – пространные рассуждения с употреблением метафор, сравнений, литературных цитат, научных терминов, формул и т.п., что не нужно для доказательства данной мысли и затрудняет её понимание. При витиеватости речь сохраняет свой строй и внешнюю логичность, но приобретает черты псевдонаучности, «красивости» и необычности. Продуктивность мышления снижается.

Соскальзывание – внешне объективно немотивированные неожиданные эпизодические переходы логически и грамматически правильно построенной мысли и одного содержания к другой по неадекватной ассоциации, несущественному для конечной цели ассоциативного процесса признаку. После соскальзывания больные способны к дальнейшему последовательному рассуждению, не повторяя, но в то же время и не исправляя допущенной ошибки.

Резонёрство – пространные разглагольствования по несущественному поводу. Обычно их содержание – банальные нравоучения, морализованные истины, известные изречения, софизмы и т.п. Речь грамматически построена правильно, но многословна, изобилует причастными, деепричастными оборотами, вводными словами и т.п. Такое мышление непродуктивно. Оно не является конкретным, так как не опирается на опыт, и не относится к абстрактному ввиду отсутствия обобщения.

Разноплановость – постоянная необоснованная немотивированная смена основания для построения ассоциаций, соскальзывания, ввиду чего мысль лишается основного стержня, в ней объединяются порой несочетаемые понятия. При этом больные правильно усваивают инструкции, у них не нарушены интеллектуальные операции, но продуктивность мышления значительно снижается, конечная цель не достигается, так как суждения о каком-либо явлении или факте одновременно складываются на различных уровнях.

Аморфность – нечёткое использование понятий, при котором грамматически правильная построенная речь приобретает расплывчатый характер, ввиду чего мысль остаётся непонятной окружающим. Различая резонёрство и аморфность, можно сказать, что в первом случае непонятно «зачем», а во втором – «о чём» больной говорит.

Разорванность – отсутствие связей между отдельными умозаключениями, суждениями и понятиями. В результате этого уловить смысл речи больного не удаётся. Разорванность встречается в двух вариантах: логическая разорванность – отсутствие логической связи между отдельными компонентами мысли при сохранении её грамматического строя, грамматическая разорванность – утрата грамматического строя речи, превращающейся порой в «словесную окрошку», набор отдельных, не связанных между собой слов.

Нарушения грамматического строя речи.

Бессвязность – нарушение логики изложения и грамматического строя речи, которая представляет собой набор неоконченных фраз, отдельных слов и словосочетаний, перечисление предметов, попавших в поле непосредственного восприятия больного.

Речевые стереотипии – бессмысленно повторение одних и тех же слов, фраз, речевых оборотов. Вариантами речевых стереотипий являются: персеверации – «застой мысли», при котором первое высказываение, адекватное ситуации или заданному вопросу, затем стереотипно повторяется больным в ответ на другие задаваемые ему вопросы, вербигерации – бессмысленное повторение («нанизывание») отдельных слов или речевых оборотов.

«Чрезвычайную трудность ясного мышления» я буду называть понятием из словаря Роршах-диагностики, «вэйг», vague. В последующих главах Грин называет эту «чрезвычайную трудность ясного мышления» словом «расплавление», метафора повышения температуры и растекания, превращения в аморфную массу. Я предлагаю сразу определять профессиональным термином vague «вэйг», а не метафорой.

Нетрудно заметить, что нарушения внимания и нарушения ассоциативного процесса, описанные выше, выявляются по ходу клинического интервью, выводы делаются на основе анализа речи, а за речевой центр отвечает височная доля левого полушария головного мозга. Роршах-тест, который ставит задачу взглянуть на десять клякс и сказать, «Как это выглядит, что бы это могло быть?» требует увидеть образ и назвать его, то есть согласованной работы невербальной и вербальной функций, правого и левого полушарий. Инструкция к тесту запускает серию сложных когнитивных операций, которые включают в себя просмотр, обозначение, классификацию, сравнение, отбрасывание и выбор. Процесс выработки ответа происходит очень быстро, в зависимости от того, насколько однородным или разбитым на части является стимульное поле. Как показывают эксперименты по исследованию движений глаз и латентного времени, в Роршах-тесте решается не задача нахождения возможного ответа, а задача, какой из потенциальных ответов озвучить как окончательный. Каждый ответ, данный на кляксу, в Интегративной системе Экснера для Роршах-теста оценивается по девяти классам параметров (где, какой, что создало впечатление, соответствует ли контурам пятна, насколько популярен ответ, к какой категории содержания относится, каков балл за организационную активность, имеет ли особые оценки за нарушения мышления и каковы объектные отношения), для каждого класса от 2 до 16 разновидностей обозначений.

Роршах – это метод генерирования данных, он даёт психологу океан информации, поэтому сразу определимся с курсом: в связи с особенностями ребёнка-россыпи нас будут интересовать особые оценки: PSV, DR, FABCOM и зрелость ответа DQv.

Оценка PSV используется, когда в ответах присутствует та или иная разновидность персеверации. Существуют три разновидности повторения, но все они кодируются в Интегративной системе Экснера одним знаком. Повторение в одной таблице – это ситуация, когда один за другим даются ответы на те же контуры пятна, того же уровня зрелости, того же содержания. Специфика содержания может немного меняться, но категория содержания остаётся той же самой. Наиболее частая ситуация это ответ на пятую таблицу «Ласточка» и следом, подряд, «Птица». Очевидно, что это пример тугоподвижности внимания.

Повторяющееся содержание. Это ответы, относительно которых клиентом утверждается, что это объекты из предыдущих таблиц. Совпадение кодирования таких ответов не обязательно. Например, если человек сообщает от двух сражающихся людях во второй таблице, а в третьей даёт ответ: «О, это те же двое, только сейчас они уже не дерутся», - новый стимул с новыми контурами пятна восприят как уже виденный прежде. Это пример на «застой мысли», стереотипию и ригидность мышления.

Механическое повторение – это третий тип персеверации, который чаще всего можно найти у людей с органической или нейропсихологической патологией. Обычно она соотносится с короткими или упрощёнными ответами. Человек механически повторяет один и тот же ответ. Первая таблица это бабочка, вторая таблица это бабочка, третья таблица это бабочка и т.д. Такие люди обычно дают протокол длиной меньше 14 ответов.

Пример, протокол Роршах-теста.

I

Какой-то рисунок, лепка. Украшение-лепка.

Похоже на собак.

II

Это то же самое. Щенята.

Медвежата.

Собаки из первой таблицы перекочевали во вторую, утверждение «Это то же самое» - пример «застревания» мышления. Внутри второй таблицы в одних и тех же контурах пятна увидено одно и то же содержание, - животные, сначала озвучен ответ «щенята», потом «медвежата», - пример тугоподвижности внимания. А вот ответ «лепка, украшение-лепка» это пример на DQv, Developmental Quality vague.

«Вэйг» это характеристика незрелого ответа, вернее недифференцированного, аморфного, смутного, неструктурированного или неточного. Все ответы такого рода относятся к объектам, которые могут принимать любую форму или для которых определённой формы вообще не существует. Примеры таких ответов: тучи, грязь, земля, порода, шлак, кровь, небо, закат, туман, снег, дым, море, лужа, озеро, лист, листва, тайга. Такие слова, как карта, остров, растительность, живопись, краска, мазня, искусство представляют собой класс объектов, которые всегда существуют в разнообразии, не имея одной точной формы. Vagueness представляет собой аналог того, что психиатры определяют как аморфность мышления, - в восприятии.

Хрестоматийный пример на «застревание» на теме того, что пачкает. Все образы, усмотренные в кляксе, относятся к незрелым ответам «вейг», взят из протокола серийного убийцы: «Это похоже на масло на воде и на помои, просто много грязи, вонючие нечистоты».

В отличие от vague, образы с обычной формой, например, человек, птица, бабочка, паук, лев, стул, корабль, дом определяют класс объектов, которые обладают чёркими контурами, даже если существует много разновидностей таких контуров для каждого объекта, не-аморфности.

Проверьте, как вы усвоили новый материал.

Укажите аморфный образ:

I Летучая мышь

II Два медведя сидят

III Два человека пляшут

IV Шкура животного, вот разводы мохнатая

V Бабочка летит

VI Меховая шкура, вот лапы, голова

VII Морозный узор

VIII Две игуаны

IX Два морских конька

X Два паука

Ответ «вейг»: морозные узоры, они могут быть любой формы и любых контуров

Протокол Роршах-теста, девочке 6 лет. Сколько ответов «вейг» есть в протоколе?

I 1. Лицо.

II 2. Дракон,

3. Огонь.

III 4. Две птицы,

5. По середине - бабочка.

IV 6. Два медведя

V 7. Летучая мышь

VI 8. Две кошечки целуются.

VII 9. Два человечка

VIII10. Два тигра

IX 11. Два слона лезут по веткам

X. 12. Два рака,

13. Розовая вода.

Ответов «вейг» два: огонь и розовая вода.

Норма для 6-леток по Атласу Экснера 2,54 ответа DQv на протокол, стандартное отклонение 1,19, то есть граница нормы проходит по двум SD, это 4, 92. Пять ответов «вэйг» в одном протоколе уже не-норма.

Обратите внимание, к девятой таблице внимание ребёнка истощается, и она озвучивает ответ «Два слона лезут по веткам», свидетельствующий об утрате критичности. Критичность – умение адекватно оценивать результаты собственной мыслительной деятельности. Reality testing, способность адекватно оценивать реальность, не сработала и ответ не "отпал в полуфинале" как неподходящий, потому что слоны не лазят по деревьям, по разным причинам. Одной из них может быть истощение внимания, другой - реакция на стимул девятой таблицы.

Давайте вместе пройдём интересный Роршах-протокол. Он начинается «вейг» ответом про лепку, продолжается персеверациями, неявным обращением за помощью к психологу, на пятой таблице у нас снова «вэйг», что угодно можно назвать детским рисунком, замедление ассоциативного процесса, отказ работать дальше, «вэйг» ответ про яркую мазню, вопрос «И много ещё?» свидетельство истощения внимания, завершает предъявление «вэйг» ответ про шабаш.

Клиентка не только видит неопределённо и расплывчато, она неточна в определениях: «какой-то» рисунок, «какая-то» зверюга, «какая-то» шкура, «какая-то» мазня, «какой-то» шабаш, «какие-то» танцы. Процесс выработки ответа то и дело «спотыкается», и камнем преткновения становится – узнать в контурах пятна определённый по форме объект. Правое полушарие не делает свою работу как следует, левое едва находит подходящее слово, при сохранной критичности: «Я не знаю, не могу соображать». Это протокол женщины 76 лет. Поставьте на полях знак вопроса, я вернусь к теме возраста и когнитивного снижения в примечаниях ко второй главе.

I Какой-то рисунок, лепка. Украшение-лепка. Похоже на собак.

II Это то же самое. Щенята. Медвежата.

III Попытка изобразить человека, двух людей.

IV Ой, для меня совсем не понятно. Какая-то зверюга, может? Может, шкура... со зверя какого-то.

V (пауза 10 секунд) Я не могу сообразить, что это. Детский рисунок, не знаю.

VI Господи! Опять какая-то шкура. Мех какой-то.

VII (пауза 12 секунд) Зеркальное отражение. Это всё одинаковые две половинки? Скандальные бабки.

VIII Какие-то зверюги. Не знаю.

IX И много ещё? Я не знаю, не могу соображать. (пауза 11 секунд) Какая-то мазня, достаточно яркая.

X О, ещё! (пауза 13 секунд) Не знаю. Какой-то шабаш непонятный. Какие-то танцы.

(продолжение в следующем посте)

Серия постов по тэгу "ребёнок-россыпь"

Ребёнок-россыпь

© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998

© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010

Глава 1

Про тефтельки"

Дженифер просыпается не просто рано, а очень рано. C самого рождения она поднимается с рассветом, в пять тридцать. Дженифер воспитанная девочка, в её спальне порядок, она убирает за собой постель, без напоминаний умывается и чистит зубы, и в свои одиннадцать лет прекрасно хозяйничает на кухне. Она завтракает самостоятельно - мама, папа и братья просыпаются в семь утра. В холодильнике в небольшой кастрюльке её ждут тефтельки. Дженифер пересчитывает их, осталось шесть, и думает: «Три съем сегодня, три завтра утром». Она греет тефтельки в микроволновке и усаживается в комнате посмотреть телевизор, - без звука, чтобы не разбудить домашних.

В шесть утра в спальню родителей прошлёпал брат Адам, и через несколько минут сонная мама и пятилетний брат входят на кухню. Мать спрашивает его, что он будет завтракать.

- Тефтельку, - отвечает Адам, и мать тянется к двери холодильника.

Дженифер, которая слышит их диалог, кричит из комнаты:

- Не давай ему тефтели!!! – заметно, что она волнуется, лицо её покрывается красными пятнами.

- Почему не давать? – спрашивает мать, которой не дали досмотреть сон и которая начинает раздражаться.

- Я оставила эти тефтели себе на завтрак! – кричит Дженифер на бегу, и с силой наваливается на дверцу холодильника, мешая матери её открыть.

- Ты жалеешь тефтельку для родного брата! – упрекает мать в ответ.

- Это не его тефтели! – кричит Дженифер ей в лицо.

Мать боится её ярости, девочка в таком состоянии может не просто ударить, а лупить её руками или пинать ногами, сжимается внутренне и спрашивает пятилетнего мальчугана:

- Может быть, ты хочешь что-то другое?

- Я хочу тефтельку, - хнычет Адам, съёживаясь от страха, что Дженифер сейчас набросится на него и начнёт колотить.

Дженифер, чьё бешенство требует выхода, отталкивает мать со свой дороги, забирает кастрюльку с оставшимися тефтельками из холодильника, громко хлопая дверцей, пинает ногой кухонный стул, - Адам успевает увернуться, - подхватывает разогретые тефтели, уходит и закрывается в своей комнате.

Мать кричит ей вдогонку, что нельзя поступать так эгоистично, брат вот-вот заревёт от испуга, а пока только верещит: «Хватит! Хватит!». «Доброе утро! - произносит отец Дженифер, появляясь на кухне. - Время шесть-пятнадцать, иди доспи хоть полчасика», - обращается он к жене. В истории семьи Дженифер таких событий не десятки и не сотни, - их тысячи. Какие-то длились дольше, какие-то были сильнее по накалу, иные разрушительнее (когда Дженифер было восемь, она разбила лобовое стекло в их машине). У Дженифер есть психиатрический диагноз, но для родителей это слабое утешение. Она пугает и их, и братьев, когда словно с цепи срывается из-за сущего пустяка.

Растить такую девочку, как Дженифер, изнурительно. Отец и мать опустошены и чувствуют, что воспитание дочки отнимает у них всю жизненную энергию. Она не играет с друзьями, - друзей у неё нет, она не слушается ни уговоров, ни запретов, уйма времени и денег были потрачены на иглоукалывание, массажи, психологов, психиатров и лекарства, - зря. Бывают минуты, когда родителям кажется, что от их семейной жизни остались одни руины, и на супружеские отношения нет ни сил, ни желания.

Дженифер «бешеная» с самого детства. Её мать ходила к психологу, и благодаря занятиям с ней имеет честность признаться: «Большинство родителей не представляют себе, насколько унизительно жить в страхе перед собственной дочерью. Я хожу по дому как побитая собака, ожидая воплей или пинка. Это совсем не то, о чём мечтают, когда ждут ребёнка. Она психически неадекватна и жизнь под одной крышей с ней – кошмар.» «Когда мы с Дженифер оказываемся среди незнакомых с ней людей, я со страхом жду, какая выходка будет следующей. У меня двое детей дома, они воспитанные и ведут себя как нормальные дети. Я хорошая мать! Стоит ей начать обзываться на меня, колотить меня или плевать на меня в присутствии других, я вижу взгляды взрослых, в которых сквозит осуждение. «Что за родители, совсем распустили своего ребёнка!» Поверьте, мы перепробовали с ней всё. Никто не знает, почему она такая и как ей помочь. Находятся советчики, которые говорят мне, что у неё гиперактивность с дефицитом внимания. Я руку бы отдала за гиперактивного ребёнка с дефицитом внимания! Злоба Дженифер это что-то совсем другое. Всё это заставляет меня плакать от бессилия. И хотя муж старается поддерживать меня, я чувствую, что не люблю Дженифер как мать и ненавижу себя за это.»

Хотя мама Дженифер думает, что она одинока и никто из родителей не может понять, что она чувствует, среди детей-ровесников немало похожих по поведению как Дженифер. Таким детям бестолку объяснять, что они делают неправильно, пустая трата времени рассуждать вместе с ними о том, как чувствуют себя другие люди, по отношению к которым они агрессивны, ни похвала, ни сюрприз не заставляют таких детей предпочесть социально одобряемые слова и поступки выкрикам «Ты плохая мать!», «Уйду от тебя», громким хлопаньям дверьми или разбиванию любимой маминой вазы в отместку за родительское предписание идти спать. Все попытки отвлечь такого ребёнка только усугубляют его состояние, тактика игнорирования истерики доводит его до судорог и закатывания, наказания сходят как с гуся вода, бесследно. Про психологические программы, где надо собирать этикетки или жетоны, и обменивать их на обещанный подарок в конце недели, даже и говорить не будем, вы лучше меня знаете, что с такими детьми, как Дженифер, они не работают. Учителя в школе наверняка советовали вам метод «посиди один здесь в комнате, подумай», а психиатры выписывали лекарства, - ни то, ни другое не дало ни малейшего эффекта. Если вы начали читать эту книгу, значит вы воспитываете в семье такую Дженифер. И, возьмусь предположить, родительство, которое выпало вам на долю, переполнено чувствами ожесточения, вины, измотанностью, усталостью, безнадёжностью, стыдом перед родственниками и соседями, гневом и отчаянием.

Неважно, какой именно диагноз вписан в историю болезни вашего ребёнка, - современный психиатр может написать там:

Нарушение обучаемости

Синдром гиперактивности

Синдром дефицита внимания с гиперактивностью

Расстройство настроения биполярное

Расстройство настроения униполярное (депрессия)

Синдром Туретта

Тревожное расстройство

Задержка речевого развития

Задержка психического развития

Неврологическая незрелость (сенсорно-интегративная дисфункция)

Синдром Аспергера

Каким бы ни был ярлык, официально присвоенный ребёнку, его проблема совершенно в другом.

Эти дети не просто строптивы по сравнению с другими, более покладистыми. Они действуют по схеме, которую сами для себя придумали, - так стальные колёса трамвая движутся только в одном направлении, вперёд, по рельсам. А родители, братья и сёстры, учителя, другие дети – действуют иначе. Они движутся по жизни как автомобили, на резиновых шинах, перестраиваясь из ряда в ряд, - маневрируют. Машина может объехать трамвай, трамвай машину – нет.

Поразительная негибкость, ригидность, упёртость таких детей на языке психофизиологии называется преобладанием процессов торможения над процессами возбуждения, а на языке нейропсихологии инертностью в регуляции деятельности, неспособностью к переключению внимания, патологическим процессом «застревания».

Нарушение на уровне физиологии, застревающая натура, у детей, похожих на Дженифер, сочетается с нарушениями на уровне характера, - того, как ребёнок справляется с жизнью.

Латинское слово фрустрация (лат. frustratio – обман, тщетное ожидание) это не просто «облом», контатация факта, что «не сбылось». Фрустрацией называют состояние, когда мы надеемся, готовимся, эмоционально вовлекаемся в предвкушение, однако внешние обстоятельства, не подконтрольные нам, внезапно обрывают приготовления. Реакция на обрыв может быть разной: примирительное «бывает!», «не страшно!», конструктивное «подумаем, что можно сделать!», раздражение, отчаяние, гневная вспышка, ругательство или физическое разрушительное действие. Реакция зависит от способности фрустрацию терпеть, иными словами от умения жить переполненным потребностью в минуты, когда становится очевидно, что она неосуществима, нести груз намечтанного, но неслучившегося и думать, как осуществить желаемое в другой форме или в другом месте. Вытерпеть фрустрацию значит похоронить надежду и воскресить её вновь.

Эмоционально зрелый взрослый, который научился терпеть ситуацию фрустрации, это автомобиль с исправными тормозами, который может управлять скоростью, и если нужно, притормозит перед препятствием. Маленький ребёнок с вождением автомобиля не справится, - он и отложить-то удовлетворение потребности на короткое или среднее время не может, не то чтобы фрустрацию вытерпеть, отсюда детские капризы и обиды. Родителям дошкольников приходится подрабатывать в этом автосервисе рихтовщиками: утешать детей после жизненных неурядиц. Со временем ребёнок научается эмоционально зрелому поведению, - отсрочке удовлетворения, примирительному отношению к фрустрации, способности терпеть амбивалентность, самоутешению. А теперь представьте, что год идёт за годом, а ребёнок эмоционально остаётся двухлетним. Его «хочу» значит «хочу сейчас, немедленно и бескомпромиссно». Родители ожидают, что он уже обнаружил удобство внутренних тормозов и не понимают, почему он не притормаживает свои желания, а любая ситуация фрустрации, то есть ситуация, когда надежды терпят крах, для него то же самое, что в разогнавшемся на полном ходу составе дёрнуть стоп-кран, - лязг металла и искры из-под колёс. А дёргать приходится ежедневно: собирайся в школу, садись делать уроки, отправляйся в ванную, - любой родитель ежедневно даёт ребёнку предписания.

Дети, неспособные терпеть фрустрацию, не могут видеть, как умирает надежда, и неосознанно выбирают отказаться от надежд и ни на что не надеяться, или убивать каждого, кто посмеет убить их надежду. Он вернулся домой из школы, хочет поиграть в мяч. Вбегает в дом, швыряет сумку, нетерпеливо переобувается, смотрит в угол - мяча на месте нет. Вы думаете, он спросит «Где мой мяч?» или «Кто взял мой мяч?». Для родителей детей, неспособных терпеть фрустрацию, альтернативы другие, разразится подросток гневной тирадой «С**и, б***ь, опять это дерьмо!» или опрокинет столик в прихожей, на котором стоит телефонный аппарат и пнёт аппарат, расколошматив о стену. Есть дети, которые в таком состоянии раздеваются и бегают по дому или по двору голышом, есть такие, кто забирается на крышу и кричит «Я убью себя», есть и другие, кто становится на четвереньки и начинает биться лбом о пол или начинает плакать и причитать «Вы не любите меня».

Нарушение поведения, в какой бы форме мы его ни наблюдали, не является для специалиста психотерапевтической мишенью. Цель терапевтического вмешательства – неспособность переносить фрустрацию.

Момент фрустрации это не просто момент появления внешних обстоятельств, из-за которых надежда умирает навсегда, потому что дети пока не умеют воскрешать её. Для детей с «застревающей» натурой это момент появления НОВЫХ обстоятельств, - улавливаете разницу? Мало того, что в поезде кто-то рванул стоп-кран, так ещё нужно в скрежете и лязге развернуться на девяносто градусов и поехать не по рельсам, а в другом направлении.

Этот момент отличают то, что в книге д-ра Грина называется «чрезвычайная трудность ясного мышления» и «взрывчатость». «Чрезвычайную трудность ясного мышления» я буду называть понятием из словаря Роршах-диагностики, «вэйг», vague, а «взрывчатость» переведу на русский по-своему. То, что взрывается, навсегда перестаёт быть целостным, а тот, кто взорван, перестаёт быть живым. Поэтому дальше везде, где Грин пишет о процессе «ребёнок взрывается», я буду переводить «рассыпается», а там, где Грин пишет о «негибко-взрывчатом ребёнке» я буду употреблять выражение «ребёнок-россыпь». Рассыпанные бусы – метафора, которая объясняет, что происходит в детско-родительских отношениях, если родители заставляют ребёнка подчиниться - родительскую руку, которая бережно удерживала россыпь бусин в пригоршне, толкает гнев, ребёнок идёт вразнос, и потом обеим сторонам требуется несколько часов работы по самоутешению, чтобы заново собрать бусины вместе, - в родительской руке или на нити.

Чем ребёнок-россыпь отличается от других детей?

Представьте, что ребёнок 1, Хуберт, смотрит телевизор и мать просит его накрыть стол к обеду. Это новая вводная и, поскольку у обычного ребёнка Хуберта нет проблем с переключением внимания и построением новой программы действий, он откликается ей словами «Сейчас», через некоторое время поднимается с дивана и идёт выполнять просьбу.

Ребёнок 2, давайте назовём его Жермен, «застревающий». Ему трудно переключаться, и требуются понукания или угрозы, чтобы он откликнулся на слова матери. Таким образом, в ответ на «Жермен, выключай телевизор и накрывай стол к обеду», Жермен мог бы крикнуть «Я не хочу обедать!» или «Я смотрю телевизор!», однако после повторного воздействия (Мать: «Ты хочешь, чтобы я заговорила с тобой по-другому??») Жермен со вздохом поднимается и идёт накрывать на стол.

Теперь Дженифер, ребёнок 3, ребёнок-россыпь. Задача одновременно переключить внимание на новое дело на кухне и вытерпеть смерть надежды посидеть перед телевизором как она хотела и сама для себя придумала, для неё невыполнима. Она перегружена требованиями, который внешняя ситуация к ней предъявила, и ясность её рассудка мутится. В состоянии vague она рассыпается - и хорошо, если на бусины. Дженифер легко превращается в девочку-метель, которая сечёт всех колючей ненавистью.

Дети-россыпи бывают всех типов и размеров. Некоторые теряют форму и рассыпаются по многу раз за день, некоторые только раз в неделю. Многие «теряют самообладание» только дома, другие только в школе, третьи и в школе, и дома. Некоторые, когда рассыпаются, вопят как резаные, но не злоречат и не дерутся. Есть такие, кто орёт и ругается, и такие, кто одновременно и кричит, и бранится, и дерётся, - что называется, «конь закусил удила».

Следует признать очевидный факт, что «застревающая» натура наследуется, и один из родителей ребёнка-россыпи часто ведёт себя практически так же. Когда вспыльчивый, активный, импульсивный, легко возбудимый или неспособный терпеть фрустрацию ребёнок отказывается выполнять требования вспыльчивого, легко возбудимого или неспособного терпеть фрустрацию родителя, вам-психологу поведают захватывающую историю о том, как выглядит тот, кто «закусил удила», когда ему «вожжа под хвост попала», где вожжа это родительское «хочу, чтобы ты сделал это немедленно и именно так, как я это выдумал».

Что должно быть для вас совершенно определённым, - все эти дети имеют замечательные качества и огромный потенциал. В большинстве случаев они интеллектуально развиты по возрасту. Их «застревающая» натура и неспособность терпеть смерть надежды причиняют им самим и тем, кто рядом, глубочайшие душевные страдания. Родители детей-россыпей обычно заботливые, полные благих намерений люди, которые часто чувствуют себя виноватыми в том, что не способны любовно воспитывать своих детей.

Мать Дженифер сказала однажды своему психологу: «Знаете, у меня бывают моменты просветления, когда я жалею её и люблю свою девочку. Но потом она снова превращается в колючую вьюгу в ответ на тривиальную просьбу и стегает меня злыми словами. Мне стыдно признаваться в этом, но я не люблю ни её выходки, ни её саму в такие минуты. Из-за неё наша семья постоянно в состоянии вражды.»

Думаю, для вас уже ясно, что мир Дженифер отличается от мира других детей, поэтому дети-россыпи требуют совершенно другого подхода. Опыт многих семей доказал, что стандартные воспитательные воздействия и психологические программы коррекции поведения не решают проблем «рассыпания». Я обнаружил, что эффективное взаимодействие с ребёнком-россыпью возможно только если мы понимаем, как он входит в состояние vague и в чём именно нуждается такой ребёнок. Держите бусины надёжной и ласковой рукой или дайте ребёнку нить, на которую можно нанизать бусы, - он перестанет переживать vague и его поведение изменится.

Первые главы этой книги посвящены тому, чтобы помочь вам больше узнать о том, почему дети-россыпи застревают и по каким причинам плохо приспосабливаются к новым обстоятельствам. Достижение более точного понимания проблем ребёнка сразу ведёт к улучшению взаимодействия взрослый- ребёнок. Затем вы прочтёте о том, какой эффект производят на детей-россыпей обычные стратегии психокоррекции, - и почему они не оправдывают ожиданий психологов и педагогов, а в заключительных главах я расскажу о стратегии, которую разработал в течение тех лет, что посвятил терапии детей-россыпей.

Если вы родитель ребёнка-россыпи, эта книга может восстановить некоторое здравомыслие и оптимизм в вашей семье и поможет вам почувствовать, что вы снова управляете ситуацией, - потому что вы понимаете, что происходит с вашим ребёнком. Если вы родственник, друг, учитель, психолог или терапевт, эта книга расширит ваш кругозор. Нет панацеи, но есть надежда.

(продолжение в следующем посте)

Серия постов по тэгу "ребёнок-россыпь", откликаясь на диалоги в комментариях к посту про Митчелла здесь

http://pikabu.ru/story/_yeto_sarkazm__skazal_mitchell_s_4472577

Ребёнок-россыпь

© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998

© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕВОДУ

Блестящая книга Росса Грина, американского психолога, опубликована уже в третьем издании. Оригинал, к счастью, увидел свет на русском языке. Любой желающий ознакомиться с советами американского психолога в оригинале может купить книгу:

Грин Р.В. Взрывной ребенок. Новый подход к воспитанию и пониманию легко раздражимых, хронически несговорчивых детей. Перевод с английского А. Смолян и Н. Музычкиной. Изд. 3-е. М: Теревинф, 2010. 264 с.

Грин наш современник, о его работе рассказывает сайт на английском языке.

Вашему вниманию предлагается авторизованный перевод первого издания книги 1998 года.

С идеями Грина я познакомилась давно, и книгу переводила с английского для себя, вернее, по-своему. Как «Золотой ключик» текстуально не совпадает с приключениями Пиноккио, описанными итальянцем Карло Коллоди, а «Волшебник Изумрудного города» это скорее пересказ, чем перевод истории про удивительного волшебника из страны Оз американского писателя Лаймэна Фрэнка Баума, так мой текст это переложение американской песни на русский лад. Чтобы усвоить идеи д-ра Росса Грина, я не просто перевела его книгу на родной язык, я переписала в ней американские детали. Не верила я в девочку, которая р а з м о р а ж и в а е т блинчики, блины пекут, смазывают сливочным маслом и подают горячими. Дженифер в моём варианте текста достаёт из холодильника и разогревает тефтельки, а не блины.

Название книги, «Взрывной ребёнок», с самого начала показалось мне неудачным. То, что взрывается, навсегда перестаёт быть целостным, а тот, кто взорван, перестаёт быть живым. Книга доктора психологии Грина на самом деле про ребёнка, который в разобранном-по-высшим-психическим-функциям состоянии и их "собирать" надо, чтобы учился как все, поэтому названием книги я поставила «Ребёнок-россыпь». И смысл отражает, неинтегрированность ВПФ, и ассоциативный ряд с золотыми россыпями.

Рассыпанные бусы – метафора, которая объясняет, что происходит в отношениях, - родительскую руку, которая бережно удерживала россыпь бусин в пригоршне, толкает гнев, и требуется несколько часов заново собирать бусины вместе. Грин описывает механизмы, которые управляют поведением ребёнка, и их понимание даёт родителям возможность нанизать бусины на прочную нить, сплести в одно, так что колье, может, грохнется в минуту гнева, но не рассыплется. Книга, которая перед вами, про ребёнка-россыпь.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПРИМЕЧАНИЯМ

«Превращает сакральное знание в профанное»

В хороших учебниках по психологии, написанных идеалистами для идеалистов, вам обязательно встретятся слова: «Чтобы овладеть приёмами экспериментально-психологического исследования, одно лишь книжное обучение недостаточно; навыками проведения психодиагностики следует овладевать под непосредственным руководством опытных специалистов на рабочих местах.» В 1970-е годы психологов готовили только пять вузов в стране, и психодиагносты были штучным товаром, а не товаром массового производства. В реальности 2010-х годов социалистическая планируемая экономика уступила место рыночной, а ситуация в психодиагностике прежняя: опытные психологи и сейчас «штучный» товар, хорошие специалисты практикуют в центрах, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Молодым специалистам, десятки тысяч которых окончили коммерческие вузы и получили дипломы психологов, научиться психодиагностике негде и не у кого. Кто виноват, выяснять не будем, перейдём сразу ко второму вопросу. Что делать?

Естественнонаучная и гуманитарная модель обучения в программах подготовки психологов переплетены. Современные психологи обязательно учат основы высшей нервной деятельности, анатомию и физиологию. Какой бы идеальный образовательный стандарт в психологии мы ни реализовали, через десять лет значительная часть багажа ЗНАНИЙ о литературе и теоретических школах окажется требующей модернизации, потому что устарела. Только умение НАБЛЮДАТЬ останется. Вот наблюдать опытные специалисты на рабочих местах и учат. Я приехала в Израиль кандидатом психологических наук, с дипломом ассистента психодраматиста, полученным в институте Морено. Год стажировалась в иерусалимском госпитале Хадасса и продолжала обучение психодраме у израильских и немецких специалистов, пять лет отработала в тель-авивском госпитале Тель-ха-Шомер под руководством прекрасных психиатров и клинических психологов, психотерапевтов и психодиагностов. Имею возможность сравнивать западную и советскую школу и основания заявлять, что знаю предмет. И хотя на западе специалистом считается тот, кто знает всё глубже и глубже тему, которая всё уже и уже, а отечественная университетская школа считает специалистом того, кто обладает широкой профессиональной эрудицией, специалистов экстра-класса и на западе, и в России единицы. Они приезжают раз в несколько лет, дают мастер-классы и собирают залы на две сотни слушателей, - здесь, в Израиле. В России сложилась похожая практика. Вместе с тем общение с русскоязычными коллегами наводит на мысль, что общий средний уровень специалистов на западе и в России разнится на порядки. На западе психологи-студенты работают под супервизией начиная со второго курса, ведут пациентов и присутствуют на консилиумах, внимают и наблюдают за работой опытных коллег, и к моменту выпуска имеют на памяти несколько сотен «кейсов», а в России студенты видят реальных клиентов во время производственной практики мельком, как на экскурсии.

В мединституте учат показывая (showing), врачу сто раз покажут: смотри, блондинка, и сто раз покажут: а это брюнетка, и он на всю жизнь знает, кто перед ним, блондинка или брюнетка. Психологов в российском вузе учат рассказывая (telling), преподаватель перескажет книги о структуре, длине и способах окрашивания волос, студент напишет курсовую работу и сделает обзор литературы, как определяли "блондинка" и "брюнетка" разные теоретические школы, - в итоге, когда вы спросите у психолога «Кто такая брюнетка?» он вам ответит, что однозначного определения нет. Я же не про личность или темперамент спрашиваю, не про концепции или идеи, я про очевидные, доступные внешнему наблюдателю особенности задавала вопрос! Просьба сформулировать диагностическую гипотезу, цели и задачи вмешательства и прогноз для клиента вызывает в глазах молодых психологов ужас. Родители детей с редкими заболеваниями часто знают больше, чем дипломированные специалисты, которые по роду профессиональных обязанностей должны ребёнком заниматься.

«Вы с такими разговорами в рай только по блату попадёте!» - сказал мне один хороший человек. «А не спеши ты нас хоронить / А у нас ещё здесь дела, - спела я в ответ. - У нас дома детей мал-мала / Да и просто хотелось пожить». И ещё за профессию обидно.

«Зачем посвящать дилетантов в профессиональные тонкости?»

Я реалистка, а не идеалистка, поэтому в сложившейся ситуации вижу единственный выход: учить молодых психологов напрямую, в интернете. Профанировать сакральное знание. «А что, если родители тоже прочтут?» - спросите вы меня. А и пусть прочтут. Наблюдать ребёнка родитель имеет возможность двадцать четыре часа в сутки, а психолог – час в неделю. У родителей жадный интерес к современным исследованиям, а у психолога – десятки конспектов по теориям полувековой давности и смутное представление о периодических изданиях по теме. Хотелось бы верить, что у родителя знания бессистемны, а у психолога систематизированы, но все попытки выяснить у молодых коллег, знаний по какой теме им не хватает, о чём рассказать на страницах сообщества «Работа психолога» в интернете, остались безрезультатными. Желали читать «про всё», из чего можно сделать вывод, что осведомлены они так же бессистемно, как и родители. Родители имеют знания, добытые методом проб и ошибок, и схватывают суть работы с нейроотличиями быстрее. В отличие от молодых психологов, они не являются идолопоклонниками и не копируют американских и европейских довоенных и послевоенных психотерапевтов (Ни Фрейд, ни Юнг, ни Адлер, ни Перлз по образованию были врачами, и как все врачи их поколения, понятия не имели ни о генетике, ни о нейролептиках и антидепрессантах. Современный психиатр обладает знаниями о том, какие изменения ткани, клеток или субклеточных компонентов нервной системы составляют биологическую основу расстройства. В двадцать первом веке расшифрован код ДНК и о законах Менделя узнают в школьном курсе биологии, про это есть параграф в учебнике). Занимается пациентом, то есть фактически делает работу кейс-менеджера, не врач и не психолог – родитель. В больнице есть форма работы, консилиум, где одного пациента обсуждают все, кто им занимается. Вне больницы возможности обсуждать пациентов нет, каждый "сидит" в своей приёмной и видит только часть картины. Как в притче про любопытных и слона в тёмной комнате: один обнял ногу и подумал, что слон похож на колонну, другой погладил по боку и решил, что слон плоский, как лежанка, третий ухватил слона за бивень и решил, что слон острый, а четвёртый, ухвативший ухо, утверждал, что слон похож на веер. Кто видит картину обследований в целом? Только родители.

Мама: «Первый класс - самый тяжёлый. К середине первого класса читать он так и не научился, сидел тихо, но когда его раз в месяц что-то спрашивали отвечал, потому что догадывался. На мои просьбы и вопросы я слышала, что ребёнок нормальный, просто я слишком много от него хочу и волнуюсь. Школьный психолог выслушала и посоветовала обратиться к частной учительнице по обучению детей с проблемами - к ней этот вопрос не касается, но если учительница увидит проблему - приходи ко мне снова, поговорим. Я так и сделала.

Начался второй класс. Все тетрадки абсолютно чисты и ребёнок плачет и не хочет ходить в школу. Я пожаловалась завучу, что хочу перевести его в другую школу. Поднялся шум, ко мне звонила директор, назначили встречу. И опять никакого ответа - мы посмотрим, проверим, но зато помогли в социальном плане в классе. В общем, я сама назначила приём у частного невропатолога и психодидактическую диагностику. В обоих дали диагноз и рекомендации и их в школе спокойно приняли и обещали воплотить в дело. Но для этого нужно им звонить и напоминать.»

Мама: «В общем никто не координирует действия. Школа будет что-то делать только если ребёнок мешает в классе или родители давят сильно. Везде сами родители должны ходить и в большей части - частным образом. Даже если ходить к специалистам никто не станет координировать действия с другими. Каждый будет "лечить" только то, что он знает как лечить и не будет думать о других возможных причинах. Дело родителя - искать ещё кто может помочь и к ним обращаться. И моральную помощь тоже искать самим - или в группах, или на форумах, или у специалистов»

Мама: «Здравствуйте, Ольга Викторовна. Вопрос о менеджменте, то есть, о Едином Координаторе, поставлен очень правильно. Я знаю это, так как сама являюсь этим самым Единым Координатором. И являюсь я им не от хорошей жизни, а потому что не было вариантов. На данный момент НИКТО из специалистов не может являться таковым для ребенка. Я не стану говорить: никто не заявлен, это как раз не так.»

Мама: «У нас пока нет никакого диагноза. Мы обратились в Центр развития в апреле и только сейчас, в декабре, подошла наша очередь.»

Мама: «Я забила тревогу, дети моей сестры давно разговаривали, а моя не могла сказать предложения из трёх слов. Воспитательница в детсаду сказала, что все дети, которые говорят дома на одном языке, а в садике на другом, так разговаривают и беспокоиться не о чем. Ходили к психологу, она сказала то же самое, - не разговаривает, потому что билингв. Спустя два года логопед, к которому мы наконец попали, спросила нас, где мы были раньше?»

Мама: «Ребёнок ходил за старшим братом как иголка за ниткой, ничего не делал сам, только всё повторял за старшим. Старший злился, бесился, и ничего поделать не мог, как и мы, собственно, - стоило отсадить младшего одного, он пускался в истерику. Проблема ещё в том, что в то же самое время я переживала развод, и разборки происходили на глазах детей. Воспитательница в детсаду сказала, что у него эмоциональные проблемы, психолог сказала то же самое, «эмоциональная проблема из-за развода родителей», педиатр не увидел никакой патологии. И только диагностика у частного психолога, на которую я смогла наконец-то насобирать деньги, показал: лобные доли мозга не работают.»

Мамы израильские, в России ситуация ещё отчаянней. Уже сейчас у врачей норма 4-7 минут на приём одного человека и проводить беседу по психообразованию родителей нет никакой возможности. В сложившейся ситуации разумнее возлагать надежды на самообразование родителей и доступное квалифицированное информирование в сети интернет.

«Не ищи чужую голову, когда своя на плечах»

В законе о правах пациента, действующем в Израиле с 1998 года, закреплена норма «аскама ми-даат», информированного согласия.

Параграф 13 бет гласит: Чтобы получить информированное согласие, врач должен передать пациенту необходимую медицинскую информацию таким образом, чтобы позволить тому принять решение, соглашается ли он на предложенное лечение:

1. Диагноз и прогноз относительно медицинского состояния пациента,

2. Описание сущности, хода, целей, ожидаемой эффективности и рисков предложенного лечения.

3. Шансы и риски предложенного лечения, в основном побочные эффекты, боли и неудобство,

4. Шансы и риски альтернативных способов лечения или отсутствия медицинского лечения.

5. Факт существования лечения экспериментального характера.

Параграф 13 гимель предписывает: Врач передаст пациенту медицинскую информацию на как можно более раннем этапе, и в виде, который позволит пациенту понять информацию и принять решение по собственному желанию и независимо.

Отношение к родителям как к булгаковскому мельнику из Дульцево 1920-х годов, принявшему все прописанные ему порошки разом, давно устарело. Не малограмотные мельники современные родители. Россия рано или поздно к практике информированного согласия придёт. Поэтому бояться знающих родителей психологам не надо, бояться надо низкой профессиональной квалификации и собственной лени её повышать.

Upd 2016 года. В РФ 21 ноября 2011 года был принят федеральный закон N 323-ФЗ Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации, где есть статья 20 об обязательном информированном согласии.

Эта общемировая практика действует в России вот уже пять лет.

«Староотеческое наследие»

Психодиагностика это работа следопыта. Следопытим Эго или, в русской терминологической традиции, психику. Где отдыхала, как виляла, чем кормилась, отчего шарахнулась и убегала, как нападала или проживала совместное взаимодействие, всё это мы узнаём по следам, которые психика оставляет в рисунках на бумаге, в неоконченных предложениях, в сочинённых рассказах по картинкам, в том, как запоминала числовые ряды и что увидено в кляксах Роршаха. В мире конкретных представлений тому, кто станет утверждать, что блюдце на полу, куда, по-видимому, наливали молоко, полуобкусанная зелёная травка в цветочном горшке, тёмно-красное кресло, на панбархате которого десяток коротких шерстинок цвета ряженки, картонная коробка с надписью «Песок для домашних любимцев» и игрушечная мышь, застрявшая под ножкой рояля, это то же самое, что КОШКА, быстро объяснят, что следы присутствия сиамской кошки в доме и конкретная кошка Мэгги это разные вещи. В мире студенческих рефератов по проективной психодиагностике, которые мне доводилось читать, следы равны зверям. Разорванная линия рисунка это импульсивная личность. Студенты пишут курсовые по доступной им литературе, а русскоязычная литература по интерпретации рисуночных тестов делится на две неравные части: староотеческие заветы и атлас А.Л. Венгера.

Только в иллюстрированном руководстве Венгера вы прочтёте на с. 24-25

«Нарушение обучаемости, органическое поражение мозга.

Нарушение обучаемости (задержка психического развития) – значительно более лёгкое, но и намного более распространённое отклонение, чем умственная отсталость. Его основной признак – это локальные нарушения в развитии тех или иных психических функций при сохранности основных интеллектуальных операций. В отличие от умственно отсталого, ребёнок с нарушением обучаемости способен овладеть программой массовой школы, но нуждается для этого в специально организованной коррекционной работе.

Причиной нарушений обучаемости (задержки психического развития) обычно служат органические поражения мозга. Для них характерно не столько снижение общего уровня изобразительной деятельности (хотя оно тоже часто имеет место), сколько специфические нарушения. К ним относятся:

Грубая асимметриия рисунка,

Сильное смещение его вправо или влево от центра листа,

Неудачное расположение, при котором рисунок не помещается на листе,

Отклонение рисунка от вертикали,

Особо сильное искажение формы и пропорций,

Промахи, при которых линии не попадают в нужную точку,

Двигательные персеверации,

Распад целостного образа».

В книгах американских авторов, переводных, «выступающая влево часть служит признаком амбивалентных чувств по отношению к матери: одновременная привязанность и агрессивная позиция по отношению к ней» и т.п. Я не рассматриваю подход к рисунку в арт-терапии, отыскивающий символику изображённого, и смыслы рисования как формы терапии творческим самовыражением. НОВЕЙШАЯ профессиональная литература по рисуночным тестам на русском языке цитирует только Ф. Гудинаф-Д. Харриса, К.Маховер, Дж. Бука и К. Юнга, староотеческое наследие.

Upd 2016 года. Я опубликовала главу о психодиагностике по рисунку человека, с примерами из современной жизни и нейропсихологической интерпретацией, более двадцати рисунков, как рисуют дети-россыпи, в книге

Бермант-Полякова О.В. Арбайтен, Ольга Викторовна! Издательские решения, 2016. 384 с.

Глава иллюстрирована рисунками, на публикацию всех работ получено разрешение.

(продолжение в следующем посте)

Книга Росса Грина переведена на русский язык и опубликована (для рекламных пуритан, - ищите, и обрящете без ссылок и ключевых слов) в России. За что её так косноязычно пересказали, не знает никто, я перевела её для себя, прокомментировала для студентов-психологов, и, как и пообещала вчера, выкладываю здесь ту самую главу.

Речь о семье на приёме у психолога.

© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998

© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010

РЕБЁНОК-РОССЫПЬ

Глава 10

Семья

История Митчелла

Митчеллу пятнадцать, он учится в девятом классе, и у него два тяжёлых психиатрических диагноза – синдром Туретта и биполярное расстройство. Его родители назначили встречу в офисе, и на вторую пришли вместе с подростком. Беседу на второй встрече начала мать:

- С ним совершенно невозможно разговаривать, - сказала она, - он из-за каждого слова выходит из себя.

- ЭТО НЕ ТАК, МАМА! - взорвался Митчелл. - Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как ты преувеличиваешь.

- Почему тогда ты не стоишь? - вмешался отец.

Митчелл сделал паузу, размышляя над словами своего отца.

- Если ты пошутил, то ты даже менее забавен, чем я мог подумать, - сказал он. - Если ты не шутил, то ты более глуп, чем я мог подумать.

- Я не проваливал экзаменов в школе, - огрызнулся отец.

- А Я НЕ НИКОГО НЕ ЗАСТАВЛЯЛ ХОДИТЬ В ЭТУ ШКОЛУ! – повысил голос Митчелл.

- Меня действительно не интересует соревнование, кто дальше писает, Митчелл, - сказал отец.

- Что ты делаешь? - вмешалась мать. - Так или иначе, я не думаю, что Митчелл обрадуется исключению из школы.

- НЕ ГОВОРИ ЗА МЕНЯ, МАМА! - выпалил Митчелл. - ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧЕМУ Я ОБРАДУЮСЬ!

- Извините, что я прерываю, - сказал я, - но это обычный способ вести беседу в вашей семье?

- По-вашему, мы с Луны? - спросил Митчелл.

- Говори за себя, - сказал отец.

- Отвяжись, - сказал Митчелл.

- Начали замечательно, нечего сказать, - подытожила мать.

- МЫ НЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНО НАЧАЛИ, МАМА! - заорал Митчелл.

- Я была саркастична, - сказала мать. - Я думала, что немного юмора может разрядить атмосферу.

- Мне не смешно, - пробурчал Митчелл.

- К счастью, мы не должны развлекать тебя, - сказал отец.

- Жаль вас снова прерывать, - сказал я. - Но я все еще не получил ответа на вопрос, насколько типична беседа, которую мы здесь наблюдаем.

- О, Митчелл оскорбился бы и выбежал из комнаты, если бы мы были не здесь, а дома, - сказала мать. - Фактически я удивлена, что он еще сидит с нами.

- ВЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТЕ О ТОМ, ОСКОРБИЛСЯ Я ИЛИ НЕТ! - выпалил Митчелл.

- Мы видим тебя насквозь и лучше тебя знаем о том, что ты чувствуешь, - сказал отец.

- ХВАТИТ! - выкрикнул Митчелл.

- Мои предположения подтверждаются, - сказал я. - Я думаю, что смогу сам ответить на свой вопрос. Прошу прощения за прямоту, у вас совсем-не-замечательные способы общения друг с другом.

- Что вы имеете в виду? - спросила мать.

- Вы насквозь саркастичная команда, - сказал я. – Вы хотите договориться друг с другом, однако делаете это с сарказмом, поэтому понять то, что вы подразумеваете, трудно. И взрослым, и подросткам, и Митчеллу.

- Но он достаточно умный, чтобы понять это, - сказал отец.

Митчелл сделал паузу, обдумывая слова своего отца.

- Ты снова пытаешься быть забавным? - спросил он отца.

- Гм, - прервал я. - Я уверен, что вы могли бы продолжать делать это до конца дня, но я не думаю, что это привело бы нас куда-нибудь.

Митчелл хихикнул.

- Он думает, что мы что-то сделаем, находясь здесь, - сказал он «в воздух».

- Я должен добавить, что сарказм не единственная плохая привычка, - продолжил я. - В вашей семье очень высоко ценится умение победить в словесном поединке, соперничество и противоборство поощряется больше, чем согласие и сотрудничество. И побеждает тот, кто утвердит свой собственный снобизм.

- Перо знакомой птицы, - сказала «в воздух» мать.

- Что это значит? - спросил Митчелл.

- Яблоко от яблоньки недалеко падает, - сказала мать.

- От осинки не родятся апельсинки, - сказал отец. – Поосторожнее с намёками, а то не поймут, о чьём дереве ты говоришь.

- О, вы абсолютно правы, - заверил я отца. - Могли бы мы установить несколько правил коммуникации? Я должен предупредить вас сразу. Я боюсь, что вам не о чем будет говорить друг с другом, если вы начнёте соблюдать эти правила.

- Браво, - сказал Митчелл. - Это музыка для моих ушей.

- Какие правила? - спросила мать.

- Никакого сарказма. Никакого снобизма. Никаких словесных дуэлей, - сказал я.

Наступившая тишина была нарушена отцом.

- Я не думаю, что он может сделать это, - сказал он, глядя на Митчелла.

Прежде, чем Митчелл мог взорваться, я вмешался:

- Это снобизм.

Нахмуренный Митчелл повернулся ко мне.

- Спасибо, - сказал он.

- Это будет трудно, - сказал отец. - И больше никакого сарказма?

- Нет, если вы хотите, чтобы ваш сын начал говорить с вами снова, - сказал я.

- Где же наш дух товарищества? - прощебетала мать.

- Это сарказм, - вставил я.

- О-о-о, этот парень жесток, - сказал отец, поворачиваясь к своей жене. - Мне не хочется приходить сюда больше, - улыбнулся он.

- Это словесная дуэль, - сказал я.

- Мой муж не приучен к исправлению, - сказала мать.

- Это снобизм, - сказал я.

- О, Боже, что я такого сказала? – мать театральным жестом прикрыла рот.

- Вы много говорите друг другу, - сказал я, - в манере «чтения мыслей».

- Мы очень хорошо знаем друг друга, - сказала мать.

- Может быть, - сказал я, - но ваше знание не помогает вам ладить и договариваться.

- Что вы хотите сказать? - спросила мать.

- Что ваша уверенность в том, что вы ЗНАЕТЕ, что происходит у другого в голове, - это только ваше предположение.

- Больше никаких предположений? - спросила мать.

- Больше никаких предположений, - подтвердил я.

- Что нам следует делать, если кто-нибудь сделает одну из этих трех вещей? - спросил Митчелл.

- Только укажите на них, без умозаключений, - сказал я. - Если кто-нибудь саркастичен, только скажите: «Это сарказм». Если кто-нибудь полагает, что другой не справится и выпячивает собственное превосходство, скажите: «Это снобизм». И если кто-нибудь предполагает, что…

- «Это чтение мыслей», - подхватил Митчелл.

- По-моему, вы быстро завоёвываете популярность, - заметил отец.

- Это сарказм,- сказал Митчелл.

Конец цитаты.