Выкладываю второй рассказ из серии "Понравившиеся мне рассказы". Комменты для минусов Вас, как всегда, ждут внутри.
Вина твоя, опер...
Сколько черных сердец в этом мире большом и прекрасном,
Сколько горя и слез, сколько грязных душонок и рук.
Мы на том рубеже, где всегда горячо и опасно,
Где не сразу поймешь, кто скрывается, враг или друг…
Д. Полторацкий «Спецназ»
Любители так называемых «детективов» Донцовой в простоте душевной думают, что труднее и почётнее всего раскрыть убийство. Разочарую их: квартирные кражи – этот бич современных мегаполисов раскрыть гораздо труднее. Уходите вы на работу или уезжаете на дачу в выходные, а по возвращении с ужасом убеждаетесь, что входная дверь выбита, и всё, что нажито непосильным трудом, исчезло в неизвестном направлении. Вы бросаетесь в орган внутренних дел, в возмущении прося покарать коварных злодеев, покусившихся на ваше имущество, а представитель этого самого органа разводит руками: и рад бы, но, сами видите, какой вал… Так есть сейчас, после «удачного» ребрендинга милиции в полицию, так было и тогда, в «лихие девяностые», с той разницей, что современные органы окончательно коммерциализировались, безжалостно выкинув часто поддатых и не всегда свежевыбритых профессионалов, заменив на «безупречно чистых», которые и лизнут с готовностью, и денюшку «в клювике» принесут, и обеспечат раскрываемость подсунутыми маргиналу «корабликом» или парой патронов.
Впрочем, речь не об этом, а обо всё тех же квартирных кражах. Опытный «домушник» долго готовится к краже, проводит разведку, выясняет ритм жизни хозяев, достаток и прочее.
Совершив кражу, вор оставляет минимум следов, быстро сбывает вещи – и всё!
Если и вычислишь такого оперативным путём – вину доказать будет очень нелегко! «Какие будут ваши доказательства?!»
Вот об одной давней квартирной краже я и хочу поведать. Раскрытой, прошу заметить, но с печальными последствиями.
* * *
Заявительницей была женщина с увядшим лицом и грустными глазами. Придя с работы, она обнаружила пропажу импортного магнитофона, сотни аудиокассет, и ящика водки. Улыбаетесь? А тогда, в начале девяностых, водка была не столько напитком, сколько «народной валютой» на фоне стремительно обесценивающихся «фантиков», водкой можно было оплатить смену бачка в туалете, машину песка на дачу, да что там говорить!
И заявительница, и квартира показались мне знакомыми… Когда же я узнал её фамилию, всё встало на свои места. Ровно год назад мы посадили её сына. Сын был плодом интернациональной дружбы заявительницы и горячего аборигена одной из африканских стран, который, как говорится, «посеял своё зерно» на бескрайних просторах суровой северной страны, и благополучно сдристнул в тень банановых пальм и жаркие объятия грудастых темнокожих красоток. Сынок же, шоколадный младенец, очень быстро вырос в юного оболтуса, и как-то, употребив изрядное количество водки (не иначе, как из маминых запасов), сотворил татьбу, то бишь разбой, нападая на офигевающих граждан с топором. Паренёк только не учёл того, что Москва – это отнюдь не Нью-Йорк, а юг столицы – совсем не Гарлем, и его совсем неаутентичная для средней полосы России африканская внешность не будет забыта «терпилами».
Словом, загремел паренёк лет на семь.
* * *
Криминалист Олег, которому пришлось намного хуже меня (поскольку я тащил только папку с бланками, а он – целый чемодан с фотоаппаратом и прочими чудесами криминалистической техники, причём на так называемый «выезд» мы отправились на «топтобусе», то есть своим ходом, поскольку у дежурного «козла» лимит бензина был исчерпан на столетие вперёд).
Когда по прибытии на место происшествия он достал фотоаппарат, то, глянув на него, изменился в лице, и прошептал мне на ухо:
- Бля.. У меня плёнка кончилась!
Это была святая правда. Плёнка, выделяемая ему для фотографирования, быстро кончалась, да и процентов на пятьдесят была засвечена, поскольку снабжение было «возьми, убоже, что нам не гоже».
- Сверкай вспышкой! – так же шёпотом посоветовал я ему.
Он бодро щёлкал вспышкой, я строчил протокол осмотра того бардака, в какой превратилась квартира, не забыв и упомянуть кучку кала, гордо возвышавшуюся в центре комнаты, потому что следователя вытащить на осмотр было практически невозможно.
Олег нашёл кое-какие отпечатки, перенёс их на дактоплёнку, зафиксировал, что дверной замок не был выбит, а открыт ключом.
Итак, кража. Словом, всё, как обычно. На языке московских сыщиков это называется «висяк», на сленге питерских коллег – «глухарь». Нераскрытое преступление. Хорошо. У меня на территории. Просто замечательно! Два выговора на кармане, премия не светит при любом раскладе – по исключительно достоверным слухам наш ушлый генерал вбухал свои средства (а заодно и наши) в приснопамятную пирамиду «Властилины», а когда она накрылась женским половым органом – «отбил» свои денюшки, а нам показал известную комбинацию из трёх пальцев.
* * *
- Ну, какие перспективы у кражонки? – поинтересовался мой шеф, зам по криминалке, встретив нас на подходе к кабинету.
- Хуй знает.. – уклончиво ответил я. Отворил дверь в кабинет, сел за стол, и открыл ноутбук.
«Враки!» - скажет читатель. – «Какие в начале девяностых ноутбуки!». Ну да, ну да… Когда одна пишущая машинка на весь розыск… Но, век воли не видать – не соврал! Открыл пухлый блокнот синего цвета, на котором серебристыми буквами было вытиснено «Notebook». «Поминальник», как его называют опера. Правило: с каким бы человеком не встретился, не пообщался – запиши! Есть информация, совсем тебе не нужная – запиши! Мало ли, пригодится!
Пригодилось…
Полистал, нашёл нужную запись, прочёл, поругиваясь на собственные каракули: «Боконоуй Ашиль, 78 г.р., проживает: М., ул. …ская, 14-21. Пр. (Приятели?) Барсуков Вячеслав 78 г.р. (.. ская, 14-14), Хромов Валентин (..ская, 12-2)».
Протопал в кабинет к «детскому оперу» - сыщику, не закреплённому за конкретной «землёй», линией работы которого является раскрытие преступлений, совершённых несовершеннолетними.
- Игорь, тут кража у меня на территории, на двух твоих хлопцев грешу! – я огласил их данные.
Игорь достал свой «поминальник», полистал:
- А, эти говнюки! Ну, что, оба «нюхачи», клей «Момент» для балдёжа в пакет пускают. Замечались в краже зеркал заднего вида с машин, но соскочили. А что, есть перспективы?
- Да пока не знаю, честно говоря…
- Водку будешь? – задал Игорь совершенно отвлечённый от текущего момента вопрос.
- Не-не-не, потом!
* * *
С моим младшим опером Владом зашли в заплёванный, облезлый подъезд, пахнущий пылью, затхлым запахом прокуренных помещении и мочой. Поднялись на нужный этаж. Из квартиры господина Барсукова доносится какая-то африканская музыка. Ну, судя по всему, всё в цвет. Дверь не закрыта, и мы беспрепятственно (простите, прокуроры!) осуществляем незаконное проникновение в жилое помещение. Точно! Два «короеда» сидят в вальяжных позах и тащатся от забойных африканских ритмов, доносящихся из того самого, украденного магнитофона марки «Филипс». Судя по количеству пустых бутылок, спиртное потерпевшей возвращать будет нечем…
В общем, действие второе, те же, и менты…
После того, как мы вошли, одно из тел глянуло мутным глазом на нас, и протянуло полный стакан водки слегка опешившему Владу.
- Ну, махни, что ли…
Влад машинально употребил жидкость.
- Ты не охуел? – прошипел я в его адрес. – Мы что, жрать сюда пришли? – и, уже громко: - Баста, карапузики, кончилися танцы! Милиция! Вещички-то у Атариной спиздошили?
Ответом было непонимающее мычание и тупые, пьяные взгляды.
* * *
Через полчаса, оформив протокол осмотра и изъятия, я, подбадривая дружескими подсрачниками двух скованных наручниками архаровцев, и Влад, сгибаясь под тяжестью сумки с изъятым барахлом, вышли из подъезда.
Навстречу нам шёл какой-то паренёк чуть постарше, довольно рослый для своих лет. Увидев его, Славик пьяно заорал:
-О, Сань, а нас менты повязали! – и тряхнул рукой в наручнике.
Побыв доли секунды в ступоре, Саша резко развернулся, и бросился бежать. Рявкнув Владу: «Стереги!» я посайгачил за ним. Саша бежал быстрее лани, шмыгая между дворов, но расстояние между нами заметно сокращалось. Наконец Саня рванул через проезжую часть, я за ним, и тут…
Нога моя поехала на льду, коварно скрытому под кашей из воды и мокрого снега, мелькнули стены домов, грязный асфальт…
Пасмурное небо вдруг осветилось вспышкой ядерного взрыва и стало темно. Когда я открыл глаза, то увидел, как будто в замедленном кино приближается малиновая девятка. Когда до меня оставалось сосем чуть-чуть, завизжали тормоза, машину понесло юзом, и она остановилась. Из машины вышел очень злой водитель в малиновом пиджаке и с монтировкой в руке, с явным намерением меня отметелить, но увидев торчащую из-под расстёгнутой куртки рукоятку пистолета Макарова в оперативной кобуре, почему-то передумал, проворчал что-то сквозь зубы, сел обратно в машину и дал по газам.
Встав, я огляделся. Саша, пиздёныш, уже смылся, мне ничего не оставалось делать, как вытереть от грязной воды лицо, и оглядеть свой превратившийся в половую тряпку прикид. Я вернулся к Владу, стоявшему на месте, на его немой вопрос угрюмо буркнул: «Ушёл, гадёныш!», свирепо глянув, пресекая его подколки по поводу плачевного состояния моего туалета.
* * *
Притащив в родную «контору» двух «сиамских близнецов», мы провели одного из них, Славика, к «детскому оперу» Игорю. Игорёк, как только слава зашёл, кааааааааааак… предложил ему присесть на стул. Нет, не врезал ему, честно! Зачем? Дуплить насильников и убийц – это да! А щенка, воришку…
Впрочем, ладно. Пошёл отмываться. Взглянул на себя в зеркало в туалете, и стало нехорошо. Оттуда на меня взирал БОМЖ, всклокоченный, с грязный фейсом. В довершение всего на щеке были четыре кровавые полосочки от соприкосновения с неровностями асфальта, подозрительно похожие на те, которые оставляют ревнивые женщины своим маникюром. Повздыхал, умылся, вытер грязь с джинсов и куртки, отметив, что ещё на одну дырку на кожанке стало больше.
Заглянул в комнату участковых, достал из мусорной корзины объя