Побег
Это был побег. Наш, осознанный, совместный, побег в рай. Когда тебе двадцать, и ты любишь. Ты хочешь, чтобы были только она и ты. Не надо весь мир. Нужны только ее глаза, ее растрепанные волосы опутавшие твои пальцы, ее тихое дыхании когда она спит. Ты открываешь глаза и видишь нечто маленькое и нежное укутанное в белые простыни и счастлив, что вы вместе и снова проваливаешься в сон. Она рядом с тобой и ты рядом с ней. Нет ничего кроме Вас.
И мы сбежали. Сбежали, оставив родителей, друзей, город, страну, людей, снег, грязь, запах весны, пробки, густые леса, высотки, власть, недовольства. Все осталось там. А мы оказались в раю. Маленькая хижина на берегу стеклянного моря, где каждый день, выходя наружу, ты видишь картинки из рекламы. Золотой песок, теплый нежный ветер, пальмы-небоскребы. И только если встать слишком рано, то можно увидеть парня аборигена, который выгружает продукты из вытащенной на берег лодки. Так было пять лет. Пять лет рая и любви. Мы иногда выбирались на материк по некоторым практическими, необходимым причинам - это было можно считать техническим обслуживанием рая.
Зачем я сейчас лечу обратно? Зачем я ее оставил там и возвращаюсь в то место от куда с таким трудом удалось сбежать? Не знаю. Но чувство, что я сбежав и что-то оставил внутри себя, стало навязчивым последнее время. Мне стало необходимо вернутся обратно, оставить, то что я увез с собой, внутри себя.
Сейчас ноябрь. Самолет идет на посадку - в аэропорт Города, где я родился. Мне страшно. Нет, не от того, что самолет завыл и затрясся, когда пилоты включили реверс. Не страшно, что он разобьется. Это быстро. Мне страшно возвращаться. Страшно возвращаться к тому, что оставил, кого оставил.
Такси везло меня по знакомым местам, но они казались чем-то из снов. Серые грязные дома, и люди похожие на беженцев – в серых грязных одеждах с пустым угнетенным взглядом.
Я хотел вернутся обратно, к ней. Я боялся видеть все это. Этого не существует, повторял я себе. Но внутри часть оставшегося меня, тянула дальше вглубь Города.
Машина остановилась у дома от куда я пять лет назад бежал в рай.
Дом выглядел заброшенным, но в окнах горели огни. Там все еще должны были жить родители. Из распахнутых дверей подъезда несло тошнотворной вонью испражнений и затхлого мертвого дома. Почти на ощупь я поднимался по лестничным пролетам и остановился у дверей квартиры на третьем этаже. Железные двери с облетевшей краской, а вот и когда-то бывшая моей, крайняя с лева на пороге, у которой все еще лежит коврик.
В место звонка торчали два закопченных проводка. Сделав вдох этого густого, сального воздуха, я постучал. Прошло несколько минут и я услышал скрипучий, слабы не знакомы голос, но среди всего прочего, что-то, какие-то нотки в нем стальными тисками сжали меня внутри .
Вот и все побег закончен, за рай надо платить. Платить дорого, платить душой. Дверь приоткрылась, и я увидел мать, но она меня не увидела. Старушка с высохшим как у мумии лицом и впадинами там, где должны быть глаза. Я хотел бежать, но бежать больше было некуда. Больше я не мог убежать от себя.
И мы сбежали. Сбежали, оставив родителей, друзей, город, страну, людей, снег, грязь, запах весны, пробки, густые леса, высотки, власть, недовольства. Все осталось там. А мы оказались в раю. Маленькая хижина на берегу стеклянного моря, где каждый день, выходя наружу, ты видишь картинки из рекламы. Золотой песок, теплый нежный ветер, пальмы-небоскребы. И только если встать слишком рано, то можно увидеть парня аборигена, который выгружает продукты из вытащенной на берег лодки. Так было пять лет. Пять лет рая и любви. Мы иногда выбирались на материк по некоторым практическими, необходимым причинам - это было можно считать техническим обслуживанием рая.
Зачем я сейчас лечу обратно? Зачем я ее оставил там и возвращаюсь в то место от куда с таким трудом удалось сбежать? Не знаю. Но чувство, что я сбежав и что-то оставил внутри себя, стало навязчивым последнее время. Мне стало необходимо вернутся обратно, оставить, то что я увез с собой, внутри себя.
Сейчас ноябрь. Самолет идет на посадку - в аэропорт Города, где я родился. Мне страшно. Нет, не от того, что самолет завыл и затрясся, когда пилоты включили реверс. Не страшно, что он разобьется. Это быстро. Мне страшно возвращаться. Страшно возвращаться к тому, что оставил, кого оставил.
Такси везло меня по знакомым местам, но они казались чем-то из снов. Серые грязные дома, и люди похожие на беженцев – в серых грязных одеждах с пустым угнетенным взглядом.
Я хотел вернутся обратно, к ней. Я боялся видеть все это. Этого не существует, повторял я себе. Но внутри часть оставшегося меня, тянула дальше вглубь Города.
Машина остановилась у дома от куда я пять лет назад бежал в рай.
Дом выглядел заброшенным, но в окнах горели огни. Там все еще должны были жить родители. Из распахнутых дверей подъезда несло тошнотворной вонью испражнений и затхлого мертвого дома. Почти на ощупь я поднимался по лестничным пролетам и остановился у дверей квартиры на третьем этаже. Железные двери с облетевшей краской, а вот и когда-то бывшая моей, крайняя с лева на пороге, у которой все еще лежит коврик.
В место звонка торчали два закопченных проводка. Сделав вдох этого густого, сального воздуха, я постучал. Прошло несколько минут и я услышал скрипучий, слабы не знакомы голос, но среди всего прочего, что-то, какие-то нотки в нем стальными тисками сжали меня внутри .
Вот и все побег закончен, за рай надо платить. Платить дорого, платить душой. Дверь приоткрылась, и я увидел мать, но она меня не увидела. Старушка с высохшим как у мумии лицом и впадинами там, где должны быть глаза. Я хотел бежать, но бежать больше было некуда. Больше я не мог убежать от себя.