Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Эксперты
0 просмотренных постов скрыто
176

Маятник⁠⁠

Пекин приходит во второй половине дня. В гостях у меня он впервые, но интереса к интерьеру моего блока не проявляет. Бросает взгляд на банки бира, усмехается, снова смотрит на меня.
- Я бы угостил вас, - говорю. – Да боюсь, ничего не осталось.

Пекин не отвечает. Видно, суперментор уже знает о моих похождениях и теперь раздумывает, как поступить. В какой-то момент Пекин опускает глаза в пол и как будто вообще забывает про меня. Пауза затягивается.
- Вы сегодня без друзей? – спрашиваю.

Пекин вздыхает и, наконец, обращает на меня свой взгляд.
- Они мне такие же друзья, - произносит он, - как и тебе. Только в отличии о тебя, я выполняю их приказы. – куратор достает из кармана потертой куртки зед-ошейник и продолжает: - Тебя же предупреждали, Невски.

На это уже мне сказать нечего.
- Знаешь, - говорит Пекин, - когда ремувер только разработали, предполагалось, что называться он будет панишер. Но либералы завели свою любимую песню о том, что Закон Города не предполагает наказания.
- Смерть есть смерть, как её не назови.
- Возможно, ты и прав. Но четыреста лет назад это было принципиальным вопросом. Тебе же известно, что полагалось преступникам до запуска программы «Воспитание» и появления менторов.
- Выселение.
- Да. Выселение. Не смерть, опять же. Но сколько мог прожить человек за Стеной?
- О том я и говорю. Ремувер или панишер, выселение или казнь. Итог всегда один.
- Пожалуй. Но иного выбора Город преступникам не даёт. В две тысячи двухсот третьем году министерство попыталось изменить эту ситуацию. Подлежащих выселению к тому времени стало так много, что не хватало капсул для их транспортировки за Стену. Вывести просто так их было нельзя.
- Конвоиры разделили бы участь конвоируемых.
- Да. И потом, кто бы из них успел дойти хотя бы до середины Стены? Ведь Последняя Война окончилась относительно недавно. В общем, капсулы казались наиболее удобным средством для выселения.
- Не таким уж и удобным. Их было слишком мало. Людей становилось всё больше, а значит, увеличивалось количество потенциальных преступников. Капсулы не успевали справляться с потоком нарушителей, и тогда…
- И тогда министерство запустило проект «Зона», - заканчивает за меня Пекин. –Подумать только, как размякли люди всего-то за сотню лет спокойной жизни. Закон Города с самого начала держался на трёх простых постулатах. Первый - каждый гражданин Города имеет право получить все необходимое для жизни, включая место проживания и пропитание. Второй - гражданином Города является тот, кто приносит Ему пользу, выполняет назначенную работу и соблюдает Закон. Третий -…
- На территории Города могут находиться только Его граждане.
- Разве это не справедливо? – спрашивает Пекин. Для себя он ужё нашёл ответ однозначный и сомнению не подлежащий. – Каждый, кто ступил на борт ковчега, был оповещён об этом и согласился с правомерностью Закона.
- А кто бы отказался? – усмехаюсь я. – Иначе они не попали бы в Город.
- В любом случае, у людей был выбор. Город жил простой и понятной жизнью. Граждане работали и получали за это достойную плату. Даже после выхода на пенсию, Город не забывал о них. Люди соблюдали Закон! Иные же подлежали выселению, лишаясь своего статуса. Разве это не справедливо?! – снова восклицает Пекин.
- Но сытая жизнь размягчает мозги. Либералы вдруг обеспокоились судьбой выселенцев. Всё, что нужно было, это увеличить количество капсул, и проблемы бы не стояло. Но нет! Либералы обернули всё по-своему. Расположили бытовые блоки для нарушителей в Западном районе.
- Сейчас там кварталы оди и Комбинат утилизации, - вспоминаю я.
- Комбинат там со дня основания Города. А в начале двадцать третьего века работу по утилизации мусора возложили на нарушителей. Те из них, кто успевал проявить себя положительно, пока двигалась очередь на выселение, имели возможность вернуть себе статус гражданина. Это и стало программой «Зона». А эти штуки, - Пекин демонстрирует ошейник, - были гарантией того, что нарушители не покинут пределов её территории. В остальном порядок контролировался вардами и менеджерами. Но они следили лишь за тем, чтобы нарушители выполняли свою работу. Все другое для них не имело значения. В бытовых блоках Зоны случались кражи еды и одежды, грабежи, изнасилования и даже убийства. За пять десятков лет там укоренилась своя иерархия, основанная на силе и жестокости. Если за Стеной Города начинался ад, то Зона была чистилищем.
- Преступники становились наказанием для себя самих же.
- Именно. А страх перед попаданием на Зону положительно мотивировал неблагонадежных граждан. Закон соблюдался. Действовал он не слишком просто, но всё ещё справедливо.
- Нарушителей селили друг с другом без распределения по степени тяжести преступления. Это вы называете справедливостью?
- Согласен, - говорит Пекин. – Если бы программа «Зона» была во всём хороша, её бы не остановили. Основной недостаток заключался в невыполнении основной же цели. Самые безобидные из нарушителей в течение долгого времяпровождения среди грабителей, насильников и убийц адаптировались к порядкам на Зоне. Или же умирали. Мы ведь о выборе с тобой говорим, да?
- Но было ведь немало тех, кто всё-таки вернул себе статус гражданина, - возражаю я.
- Да. Были и такие, твоя правда. Но лишь немногие счастливчики не разучились жить в Городе. Большинство из тех, кто покидал Зону, возвращался туда снова. Они больше не могли чтить закон Города. Они не могли подчиняться вообще никаким законам. Они были гражданами Зоны, а там выживают только те, кто не играет по правилам.
- И Зону закрыли.
- Да. Программа просуществовала больше полусотни лет и была признан в итоге провальной. Но во всей этой истории есть и положительная сторона. Если бы не «Зона», «Воспитание» остановилось бы ещё на стадии проекта. Но после оглушительного фиаско, либералам крыть было нечем. И Город вложил в руки менторов ремуверы. Не сразу, конечно. Сначала устранение совершали ампаеры при помощи смертельных инъекций, и происходило это в зале суда после оглашения приговора. Потом для ускорения процесса амаперы стали выезжать на место преступления. Санитары едва поспевали, и тела покойников усеяли Город. К счастью, в министерстве предвидели эту проблему и поручили инженерам разработать устройство, исключающих необходимость транспортировки трупов преступников до мест утилизации. Ну и с появлением ремуверов обязанности между ампаерами и менторами перераспределили. Было это в две тысячи…
- Это всё очень интересно, суперментор, - говорю я. – Но как ваш рассказ относится к сувениру, что вы мне принесли.

Пекин глядит на ошейник. Расстёгивает его и делает шаг ко мне.
- Просто хочу объяснить тебе, - говорит он, - почему я служу Закону. И всегда выбираю его сторону. Подними голову.

Я выполняю приказ. Ошейник защёлкивается.
- А почему ты стал ментором, Невски? – спрашивает Пекин и, не дожидаясь ответа, разворачивается, чтобы уйти.
- Суперментор! – останавливаю его на пороге. – Вы выбираете Закон, даже в том случае, если на другой стороне правда?

Некоторое время Пекин молча смотрит на меня. В глазах куратора ни капли сожаления. Наконец, опустив взгляд чуть ниже моего лица, он произносит:
- За несоблюдение режима Зоны эти штуки изначально были настроены на удар током. Ближе к окончанию программы их доработали. На выход из заданных Базой пределов они реагируют направленным взрывом. Если тебе дорога твоя жизнь, Невски, не выходи из дома.

С этими словами Пекин оставляет меня одного.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннопост Длиннотекст Рассказ Маятник Продолжение
24
148

Маятник⁠⁠

- И ещё, Невски, - говорит министр.
- Да?
- Не злоупотребляйте наркотиками. От них дурные мысли в голове могут возникнуть. Безрассудные мысли. Если вы им поддадитесь, вас ждёт беда. Вы же не хотите попасть в беду?
Молча киваю и выхожу из кабинета. Стараюсь не думать о том, с каким удовольствием стёр бы ухмылочку с лица это пижона. Уверен, мне представится такая возможность. Причём, получится это сделать, не отвлекаясь от расследования.

По пути до дома я захожу в магазин. Долго брожу среди полок, пытаясь определиться с выбором. Нет, я не ужин себе готовить собираюсь. Я думаю о том, как поступить дальше. Патруль менторов ко мне не приставили, но этого и не требуется, чтобы предотвратить любое мое действие. Даже если я прямо сейчас сяду в машину и поеду к Тимигаси домой или в Ампаер-хаус (быстро или медленно, окольными путями или напрямик, не важно), База тут уже передаст заявку о моем потенциальном преступлении. Тогда в миг появятся и менторы, парочка как минимум. Если отряду десятку менторов не удастся со мной справиться – а им, вероятнее всего, удастся – на мои поиски отправят отряд вардов. Не тех, которые лавочки охраняют, а самых настоящих стражей Города. И если я останусь жив после того, как эти ребята со мной поработают, ко мне, возможно, прибудет ампаер. С очень малой долей вероятности, это будет Тимегаси. Но даже если мне повезет, удачей это никто не назовет.
Гляжу на одну из камер Базы. Объектив как будто направлен именно на меня.
Ну так и что мне остается?
Я беру с полки канистру питьевой воды и упаковку бира. Подумав, беру еще одну, и иду к выходу.

Через три часа заказываю еще одну упаковку бира. Курьера-оди встречаю пьяным взглядом, со второй попытки расплачиваюсь и отдаю ему две упаковки с пустой тарой. Закрываю дверь, открываю одну банку, делаю глоток и возвращаюсь в спальню. Там я пью и смотрю ви-протоклы, на которых зафиксирован Оливер Окт. А именно тот момент, когда он становится под камерой в доме Йорка и исчезает. Пытаюсь понять, что это за сияние попало в объектив. Если Окт сделал то, что я думаю, он меня еще больше запутал. Это ведь просто не имеет смысла!
Так и не определившись с окончательным выводом, я еще раз смотрю запись возвращения Йорка домой. Потом возвращаюсь к Окту. И следующие несколько дней чередую эти протоколы, щедро заливая себя биром. Курьер из магазина мой частый, но единственный гость. Мы обмениваемся банками из-под бира. Он отдает мне полные, я ему – пустые плюс сиеды. Ви-протоклы без остановки воспроизводятся на интиви. Иногда меня будит голос Марлы. Вечером пятого дня это случается снова. Я приподнимаюсь на кровати, когда на экране интиви Марла спрашивает у Йорка, все ли у того в порядке.
Йорк отвечает: «Все путем».
Я вспоминаю разговор в кабинете Пекина и слова министра. Злоупотребление биром как борьба с чувством вины – в каком-то смысле я уже встал на дорожку, ведущую к петле. Но что мне еще делать?
Я вызываю курьера. Пары упаковок на ночь будет в самый раз.

Утром я пошатывающейся походкой выхожу из своего блока. Приходится вернуться ненадолго, потому что ключи остались внутри. Спускаясь по лестнице, яедва не падаю. На улице светло и шумно. Еще не нашлось наркомана, который любил бы похмелье. Но у того, кто с утра успел выпить, состояние чуть получше, а у меня с собой как раз банка бира.
Иду до 32-ой улицы. Вернее сказать, бреду. Прохожие расходятся предо мной. Какой-то здоровяк отталкивает меня. Я его не знаю, а он не знает меня – стало быть, не местный. Преподам ему урок при следующей встрече.
С 32-ой сворачиваю на 87-ую улицу. Иду дальше аж до 46-ой. Потом оказываюсь на 93-ей. Облик Города постепенно принимает благообразные черты. Этот район не слишком далек от моего и немногим отличается, но кое-какие перемены все же заметны. Сказывается расположение поблизости школьной зоны с учебными корпусами и общежитиями. Прохожу от угла улиц чуть выше и становлюсь напротив Универсального Центра №42. Здесь, как и в других подобных местах, круглосуточно можно купить все, что только продается, попробовать все известные в Городе блюда, посетить бани, электронную библиотеку, зону аттракционов и многое другое. В таких местах людей всегда полно, даже ночью. На входе парочка вардов. Вряд ли меня пустят внутрь в таком виде. Собственно, мне и не зачем. Банки бира хватит еще минут на пятнадцать.

В 8-08 ко со стороны 48-ой улицы ко входу в универцентр идут двое. Чернокожий мужчина в форме ампаера ведет за руку четырехлетнего мальчика.
- Эй, Сена! – зову я. – Сена!
Мужчина оглядывается. Замечая меня, округляет глаза. Судя по первой реакции, он приятно удивлен. Но тут же улыбка на лице уступает место серьъзному, задумчивому выражению. Мужчина снова оглядывается. Будто хочет убедиться, что его никто не видит. Безусловный рефлекс. В Городе тебя всегда видит тысяча глаз. Даже если рядом нет никого.
Я отвожу свой взгляд, позволяя старому приятелю самому решить, стоит ли приближаться ко мне. Мальчишка поднимает голову, что-то спрашивая у Сена. В руках у него медиа-плеер, а в ушах наушники, так что он вряд ли слышал мой окрик. Скорее всего, интересуется причиной задержки. Сена шевелит губами, но я не слышу, что он отвечает мальчику. В конце концов они оба идут ко мне.

- Ты не изменяешь своим привычкам, - говорю я. – И чего тебе дома не позавтракать?
- Когда-то мой отец водил меня сюда, а теперь вот…
- Твой? – киваю я в сторону малыша.
- Нет, украл, - улыбается Сена. – Как поживаешь, старина? Давно тебя не видел. А ведь когда-то мы думали, что будем часто встречаться по службе. Ты даже говорил, что как-нибудь дашь мне пострелять из ремувера. Что я смогу кого-нибудь казнить, пока никто не видит. Помнишь?

Сена смеется.
- Помню, - отвечаю. – Но все-таки ты не совсем прав. Это я тебя давно не видел. А вот ты, полагаю, успел насмотреться на мою рожу как раз вчера. Или я ошибаюсь, и в ваш отдел еще прислали мое фото?
Сена вздыхает, качая головой.
- Что у вас там произошло с Тимегаси? – спрашивает.
- Долгая история. Как дела у твоего сына? – киваю на мальчика и показываю на плееров его руках. – Что он слушает? Лекции, небось? Натаскиваешь будущего ампаера?
- Бери выше. Это парня ждет кресло министра.
- Не сомневаюсь, - говорю я.
Теперь мы оба смотрим на мальчишку. Наверное, и Сена, и я вспоминаем те годы, когда сами только пошли в школу.
- Не очень-то ловко у тебя это получается, - произносит Сена.
- Что?
- Переводить разговор.
- Слушай, старик…, - обижать друга мне совсем не хочется.
- Да перестань. Мне же понятно, если бы ты захотел, я бы тебе все выложил, да так, что и сам не заметил бы. Если бы ты захотел. Я ведь все помню. Ты был лучшим на нашем потоке. И ты мог бы стать как минимум ампаером.
- Если бы захотел, - говорим мы оба.

Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. Школьные деньки проносятся в отражении наших глаз. Мы ведь лдействительно когда-то с воодушевлением ждали выхода на службу. Ампаер Сена и ментор Невски защищают Закон. А сейчас мне самому не помешает защита.
- Эй, старик, - наконец говорит Сена, - мне придется написать рапорт о нашей встрече.
- Я понимаю.
- Это очень утомительное занятие.
- Я понимаю, дружище, понимаю…
- Так что… дай мне повод соврать. Повод посерьезнее. Не хочу нервничать только из-за того, что похвастался перед старым другом успехами своего сына.

Продолжение в комментариях
Показать полностью
[моё] Текст Длиннотекст Длиннопост Рассказ Маятник Продолжение
33
222

Маятник⁠⁠

В период становления Города все спорные вопросы и возникавшие конфликты разрешались управляющим советом. Перед запуском программы «Ковчег» стало понятно, что корпоративным Уставом уже не обойтись. Так появился Закон. Собрав в себе многочисленные пункты, он утверждал три основных постулата.

1. Каждый гражданин Города имеет право получить все необходимое для жизни, включая место проживания и пропитание.
2. Гражданином Города является тот, кто приносит Ему пользу, выполняет назначенную работу и соблюдает Закон.
3. На территории Города могут находиться только Его граждане.

Из этого следовало, что нарушители Закона подлежали выселению из Города. Просто, логично и справедливо. Никому не приходилось пачкать руки. Выселенцев помещали в транспортировочные капсулы и вывозили за Стену.
Те, кто еще не был гражданином на тот момент, подлежали отбору. Члены экипажей миссионерских авиатанкеров оповещали найденных людей о Законе. Согласившихся с правомерностью установленных требований регистрировали в Базе и принимали на борт, и по прибытию в Город вшивали им си-чип. Если верить статистике, отказавшихся от этой процедуры не было.

Население Города росло и растет до сих пор. Первое время нарушителей было так мало, что приходилось месяцами ждать, когда заполнятся все двадцать три места капсулы выселенцев. Потом с этим проблем становилось меньше, конечно. Людей в Городе прибавлялось, и значит, прибавлялось и потенциальных выселенцев, а Закон разрастался дополнительными пунктами. Но уже тогда стоял вопрос, что делать с теми, кто ждет выселения. Тратить время и ресурсы на транспортировку полупустых капсул было бы неразумно. Содержать преступников тоже накладно. В качестве решение был разработан проект «Зона».

С увлечением числа горожан повышался объем отходов. Весь мусор доставляли в Западный район. Что-то сжигали, что-то пускали под пресс и перерабатывали. Этот объект и стал Зоной. Выселенцев помещали туда на то время, пока готовится к транспортировке капсула. Там они жили, там и работали – утилизировали мусор. Минимум охраны и никаких ограждений. А чтобы выселенцы не вздумали покинуть пределы Зоны и не отлынивали от работы, на них надевали ошейники. В случае неподчинения выселенца приказам менеджера или попытки покинуть территорию Зоны, ошейник бил его электрическим зарядом. Поначалу до этого доходило редко.

Через полтора века Зона была переполнена, и многие выселенцы, пока двигалась очередь на транспортировку, проводили там несколько лет. Менеджеры и варды следили лишь за тем, чтобы выполнялась работа по утилизации. Все остальное для них не имело значения. В бытовых блоках Зоны случались кражи еды и одежды, грабежи, изнасилования и даже убийства. Там укоренилась своя иерархия, основанная на силе и жестокости. Если за Стеной Города начинался ад, то Зона была чистилищем. Выселенцы стали совершать попытки избавиться от ошейников. Некоторым это удавалось, но лишь единицы успевали выбраться за границу Зоны, прежде чем их настигали варды. А тех, кому все-таки удавалось сбежать, находили в течение самое большее трех с половиной часов.

Город к тому времени, привыкнув к сытой жизни, как это бывает, частично либерализировался. Узнав об условиях, в которых проживают выселенцы, ряд граждан испытал к ним сочувствие. Мало того, что бедняг, по сути, ждала смерть, так им еще и приходилось мучиться перед выселением. Их противники считали, что сложившаяся на Зоне ситуация абсолютно справедлива. Некоторые из них заявляли, что все даже лучше, чем можно было ожидать. В то время как, преступники становились наказанием для себя самих же, страх перед попаданием на Зону положительно мотивировал неблагонадежных граждан. Либералы отвечали тем, что Закон Города не предполагает наказания.
Итогом этих споров стала временная поправка. Те из выселенцев, кто хорошо проявил себя в работе на Зоне, имели возможность вернуть себе статус гражданина. В течение долгого времяпровождения среди людей, совершивших преступления самой разной степени тяжести, самые безобидные из выселенцев адаптировались к новым порядкам, и те, кто покидал Зону, скоро возвращался туда снова. По истечению сроков эксперимента поправку отменили.

Охранный режим на Зоне ужесточили. Количество вардов повысилось втрое, а ошейники на выход с территории реагировали направленным взрывом. Также Город выделил средства на создание большего числа капсул. Скоро ситуация на Зоне стабилизировалась. Но стала очевидна опасность нахождения в Городе подобного объекта. Было принято решение остановить программу после выселения последних обитателей Зоны, а до того разработать ей альтернативу. Долго ждать не пришлось.
Проект «Зона» был закрыт. В здания с бытовыми блоками в основном вселили оди. Промышленные объекты реконструировали. За пульты управления встали инженеры. Первым, что пустили под пресс, были капсулы для выселения. Зоны больше не существует, но этот район по привычке продолжают так называть.

Новая программа называлась «Воспитание». Она действует поныне и самого начала обеспечивается менторами и ампаерами. «Воспитание» исключает работу с теми, кто не является гражданином Города. Гражданин, нарушивший Закон и данное слово Ему подчиняться, таковым больше не является и подлежит смерти.
В 2253-ем в арсенале менторов было огнестрельное оружие, но только на случай сопротивления со стороны преступников. Казни проводили ампаеры при помощи смертельных инъекций в зале суда сразу же после вынесения приговора. Потом для ускорения процесса амаперы стали выезжать на место преступления. Санитары едва поспевали, и тела покойников усеяли Город. К счастью, в министерстве предвидели эту проблему эту и поручили инженерам разработать устройство, исключающих необходимость транспортировки трупов преступников до мест утилизации.
Первым таким устройством стал панишер. Либералы снова завели свою любимую песню. Инженерам пришлось кое-что переделать, и в арсенал программы «Воспитание» поступили ремуверы. От своего прототипа эти штуки отличаются только названием. Смерть есть смерть, как ее не назови.

Министерство к тому времени изменило инструкцию к устранению и перераспределило обязанности между ампаерами и менторами. Так в руки вторых были вложены ремуверы, и тогда же родился нынешний девиз этой службы: Направляя на путь истинный. Менторы не наказывают преступников. Менторы устраняют тех в назидание гражданам.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннопост Длиннотекст Рассказ Маятник Отрывок История Города
44
180

Маятник⁠⁠

Всё-таки на заднем сидении мне ехать не пришлось. Новара занял место за рулём моей машины, а его напарник едет за нами. Новара не больно-то словоохотлив. Не думаю, что это из-за нашей небольшой стычки на хлебокомбинате. Скорее всего, он уже мысленно записал меня в увольнение. Как минимум. Но по пути Новара всё же сообщает, что меня ждут в кабинете Пекина, и именно туда он должен меня доставить. Узнав, что направляюсь к своему куратору, я немного успокаиваюсь. Немного и ненадолго. «Ждут» - вот как сказал Новара.
В скромно обставленном кабинете Пекина генерал-ментор Отава в парадной форме смотрится как единственная банка бира в кулере. Заметно, что генералу и самому не по себе – всем известно, что в непраздничные дни высшие чины обычно носят гражданскую . Генерал сидит на втором стуле по правую сторону от моего куратора. Облокотившись на стол и подперев рукой голову, он меньше всего похож на грозного начальника.
Ещё один гость Пекина стоит у окна и смотрит на улицу. Когда я вхожу, он поворачивается, приветствует меня кивком головы и теперь продолжает любоваться пейзажем. Кажется, я его уже видел прежде, но никак не могу вспомнить где. Повадки выдают в нём человека из министерства, так что возможно наша «встреча» когда-то состоялась через экран интиви.

Сам хозяин кабинета занимает своё место. Я становлюсь напротив его стола.
- Вы меня вызывали, суперментор?
Вместо Пекина отвечает генерал Отава.
- Вызывали, да, - говорит он с усмешкой.
- Чем обязан, генерал?
- Вы мне всем обязаны, ментор Невски. Конкретно сейчас я хочу услышать объяснение по поводу вашего интереса к смерти Джозефа Йорка.
Я смотрю на Пекина. Куратор свой взгляд отводит, в ответ лишь разводя руками. От внимания генерала наше молчаливое общение не укрывается.
- Сегодня утром на Базу поступила заявка, - говорит Отава. – Свидетель утверждает, что пятнадцатого сентября видел в Городе… того, кто… в общем, полагаю вы знаете.
- Оливера Окта, - киваю я, понимая что о моём неофициальном расследовании Пекин уже отчитался. Винить его в этом сложно. Остаётся надеяться, что он не выдал всех деталей.
- Именно. Так вот, тогда свидетель решил, что ему просто померещилось знакомое лицо в толпе. А вчера он узнал о самоубийстве Джозефа Йорк и счёл это совпадение достойным внимание Базы. Оператор изучил ви-протоколы и проследил путь человека, похожего на Оливера Окта.
- Похожего? – я сохраняю на лице серьёзное выражение.

Генерал не удостаивает меня ответом.
- Помимо этого, - продолжает он, - оператор изучил и дальнейшие ви-протоколы и заметил вас и вашего напарника в доме «тридцать девять». Дальнейшее нет нужды объяснять. Оператор счёл дело чрезвычайно важным, и мне поступила заявка от него. За ответом я пришёл сюда, но суперментор Пекин, - генерал бросает недовольный взгляд на меого куратора, - не смог нам сказать ничего, кроме того, что вы не верите в самоубийство Йорка.

Пекин снова разводит руками. На это раз его жест немного отличается от предыдущего «ну-а-чего-ты-от-меня-ожидал». Будь возможность, я бы отвесил ему поклон. Да и Отава не просто так взялся объяснить причину, по которой мы встретились. Его я тоже мог бы поблагодарить.
- Итак, - говорит генерал, - я ожидаю услышать от вас всё, что вы знаете об этом деле. И если вы сможете удовлетворить моё любопытство, я даже не захочу знать, почему вы до сих пор не отправили заявку на Базу.
- Заявку об исчезновении… - я улыбаюсь, - человека, похожего на Оливера Окта?

Вместо ответа Отава поднимает руку ладонью верх и кивает, предлагая мне начать рассказ.
По ходу моего импровизированного доклада (без упоминания подозрений относительно Тимегаси и того, что я скопировал все сведения с ви-протоколами на интиви) генерал не меняет выражения лица. Он слушает меня спокойно и вдумчиво, ни разу не перебив и не задав до самого окончания моего рассказа ни одного вопроса.
- Стало быть, - говорит Отава, когда я замолкаю, - на том хлебокомбинате был кто-то ещё.
- Полагаю, что так.
Некоторое время генерал стучит костяшками пальцев по столу, поглядывая то на меня, то на Пекина, то на четвёртого в кабинете человека. Тот с тех пор, как увидел меня, продолжает смотреть за окно.
- Что ж, - наконец произносит Отава, - вы неплохо поработали. Сожалею о вашем напарнике. Похоже, перспективный был молодой человек.
- Это правда.
- Понимаю, что в этом нет необходимости, но уверяю вас, что его смерть не останется без ответа. Мы найдём преступников и…
- Погодите-погодите. «Мы» значит «мы»? Я включён в это «мы»? Вы ведь не отстраняете меня от дела?
- Ну, - пожимает плечами генерал, по его лицу видно, что он был готов к моему возмущению, - во-первых, никакого дела пока и нет. Вы же не внесли заявку. Во-вторых, ваш напарник мёртв. А это значит, что вы не можете продолжать службу до следующей комплектации. Так что никакое это не отстранение. Если мы не успеем к сроку вашего возвращения во всём разобраться, можем даже подумать о том, чтобы включить вас в следственную группу. А пока вы свободны.
- Но, генерал…
- Отправляйтесь домой, ментор, - перебивает меня Отава нетерпящим возражений тоном.

Я перевожу взгляд на Пекина. Теперь – «ну-а-чего-ты-от-меня-ждёшь». Поняв, что помощи ждать не от кого, я разворачиваюсь и иду к выходу. Но на пороге останавливаюсь окидываю взглядом всю троицу.
- А скажите вот что, - говорю я. – Ваш свидетель, который заявил о том, что видел Окта?
- Что с ним? – отзывается генерал.
- Этот свидетель знает и Окта, и Йорка. Могу я из этого предположить, что он ментор? Бывший хотя бы.
Генерал не отвечает.
- Или быть может, - продолжаю я уже с улыбкой, - ваш свидетель – ампаер?

Вот теперь я по-настоящему разозлил генерала. Пекин смотрит на меня, как на сумасшедшего. Я отвечаю куратору его же манером. Отава даже приподнимается со стула, собираясь высказать гневную тираду, но вдруг подаёт голос человек у окна.
- Я поражён вашей проницательностью, Невски, - говорит он и оборачивается ко мне лицом.

Генерал возвращается на своё место, не издав ни звука.
- Особенно при учёте того, - продолжает тот, чья принадлежность к министерству уже не вызывает сомнений, - что у вас серьёзные проблемы с памятью. Вам же только что сказали, что вы больше не ведёте это дело. А вы продолжаете совать свой нос. Нехорошо.

Этот хлыщ разговаривает со мной так, словно отец наставляет непоседливого сынишку, а ведь он старше меня всего-то на пару лет, не больше. Министр тем временем отходит от так понравившегося ему окна и говорит:
- Если у нас возникнет хоть подозрения, что вы лезете, куда не следует, Невски, мы будем вынуждены поместить вас под домашний арест. Или и того хуже. Это понятно, ментор Невски?
Я смотрю на двоих других. Оба глядят куда угодно, но только не на меня и не на министра.
- Понятно, - отвечаю.
- Слово генерала для вас закон, и вы должны помнить, что случается с теми, кто начинает сомневаться в законе. Не стоит повторять участь вашего напарника. Не Маскоу, а другого, как его…
- Джозеф Йорк, - подсказываю я. – И если повторить его участь означает встретиться с Оливером Октом лично, я совершенно не возражаю.
- Ваше желание отомстить за напарника похвально. Но вам уже сказали неоднократно, не лезьте в это дело. Вы слышали?
Министр смотрит на меня, не отводя взгляда и чуть насмешливо.
- Слышал, министр, - отвечаю я и собираюсь уйти.

Но мне снова приходится остановиться.
- И ещё, Невски, - говорит министр.
- Да?
- Не злоупотребляйте наркотиками. От них дурные мысли в голове могут возникнуть. Безрассудные мысли. Если вы им поддадитесь, вас ждёт беда. Вы же не хотите попасть в беду?

Молча киваю и выхожу из кабинета. Стараюсь не думать о том, с каким удовольствием стёр бы ухмылочку с лица это пижона. Уверен, мне представится такая возможность. Причём, получится это сделать, не отвлекаясь от расследования.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннопост Длиннотекст Рассказ Маятник Продолжение
42
199

Маятник⁠⁠

Кто-то расталкивает меня за плечо. Открываю глаза. Надо мной нависают лица двух человек в форме менторов. Я их знаю, но не могу вспомнить имён. Один, кажется, Наполи. Или Неаполи.
- Вы в порядке, Невски? – спрашивает меня он.

Какой там, в порядке. Голову словно магнитом к полу прижимает. Ещё и конвейерная лента гудит. С трудом поднимаюсь.
- Что здесь произошло? – спрашивает второй ментор.
- Если честно, - отзываюсь, - полная херня.
- Где ваш ремувер?
Я указываю рукой на второй этаж.
- Вы оттуда свалились?
- Ага, свалился.
Ментор с итальянскими корнями удивлёно присвистывает.
- Как же вы не убились?! Здесь с десяток метров!
Потираю ушибленный затылок. Крови нет.
- Зацепился за что-то. Кажется.

Я и двое моих коллег смотрим вверх. Зацепиться при полёте я мог только за воздух.
- Где Маскоу? – наконец спрашивает меня ментор Новара. Точно, Новара.
- Убит, - отвечаю.
Менторы сочувственно качают головами.
- А где тот, кто его убил?
- Устранён.
- Славно. А о втором мы позаботились.
- О втором?
- Да, - отзывается Новара с улыбкой. Будто хочет меня порадовать. – Оди из соседнего здания.
- Вы его устранили?! - я хватаю ментора за грудки
- Ну да. Невски, успокойтесь…
- Почему?! За что вы его устранили?!
- Ментор Невски! – приказным тоном произносит Новара.
Я отпускаю его. Пытаюсь сохранить самообладание.
- Почему вы устранили Элэя?
- Элэя?
- Да, того оди.
- Что ж, мы не успели познакомиться, - умехается ментор.
- Так почему же вы его устранили?
- Ампаер приказал нам.
- Тимегаси?
- Ага. Оди набросился на него. Хорошо, мы вовремя прибыли. Теперь этот ампаер будет повежливее с менторами. Мы спасли ему жизнь.

Просто поверить не могу, что этот ублюдок всё ещё думает выйти сухим из воды.
- Вы… - говорю я Новаре и не сдерживаюсь, толкаю его несильно. – Вы - идиоты.
- Что ты себе позволяешь? – возмущённо произносит тот.
- Где сейчас Тимегаси? Он всё ещё там? В соседнем здании?
- Да, там. Но я прошу вас объясниться, ментор Невски.
- Да пошёл ты, - отзываюсь я, торопясь к выходу.

Я застаю ампаера на подступах к его машине.
- Тимегаси! – кричу ему. – Тимегаси!
Тот ускоряет шаг.
- Не приближайся ко мне! - говорит он, собираясь сесть в машину.
Вытаскиваю его наружу. Прижимаю к капоту, наваливаясь сверху. Ампаер пытается сопротивляться, но сил ему не хватает. Для острастки я ударяю его в лицо.
- Ты за это ответишь! – плюётся кровью Тимегаси.
- Но прежде получу ответы от тебя, - теперь я говорю тихо. – Камер здесь нет, и нам не помешают.
Тимегаси наконец понимает, что я с ним не шутки шучу.
- Пожалуйста, не надо… - его умоляющий тон сбивает меня с толку. Впрочем, я быстро вспоминаю, как жесток этот урод.

Я отпускаю Тимегаси. Он поправляет свой и вытирает с лица кровь. Поглядывает на меня как будто виновато. Да, ему есть, за что просить прощения.
- Этот склад принадлежит тебе, не так ли? – начинаю я.
Теперь ампаер смотрит на меня прямым взглядом. Но в ответ лишь кивает головой.
- С какой целью? Как ты смог на этом заработать?
- Заработать? – усмехается Тимегаси.
- Да. Как?
- Как я мог на этом заработать? Все поступающие сиеды контролируются Базой?

Обвожу взглядом зал с контейнерами. Некоторые из них открыты, и я вижу коробки небольших размеров. Вероятно, с одной из них в руках, Бородатый и застал нас в блоке склада.
- Так ты что, - говорю я. – решил обеспечить себя продуктами до конца жизни? Ты это хочешь сказать?
Тимегаси проглатывает комок в горле и мотает головой.
- Нет, - отвечает он. – Нет. Я просто хотел спасти сына.
За день успело случиться мнго странного, но новость о том, что у Тимегаси есть дети, смогла меня удивить.
- Сына? А он тут при чём?
- Они сказали, что…
- Ментор Невски, - на пороге склада стоят двое менторов, которые привели меня в чувство. Позвал меня Новара.
- Погодите, - отмахиваюсь я и снова обращаю взгляд к ампаеру.
- Ментор Невски! – повторяет Новара и делает шаг вперёд. Я замечаю, что оба моих коллеги держат руки у пояса. – Нам велено доставить вас в отдел.
- Кем велено? – я отхожу от машины и становлюсь прямо напротив менторов.
- Базой. Кем же ещё?
- А он? – киваю я на Тимегаси.
- Насчёт ампаера Тимегаси указаний не было.

Тимегаси испуганно смотрит то на меня, то на менторов. Я не могу понять, кого из троих менторов, ампаер опасается больше всего.
- Это что, арест?
- Нет, ментор Невски. Просто следуйте за нами, - приказывает Новара.
Сопротивляться не имеет смысла. Даже при лучшем исходе, попытайся я разобраться с двумя вооружёнными менторами, мне бы некуда было бежать. От взора Базы не скрыться. Да и потом, с чего бы мне вообще нервничать?
Я подхожу к Новаре.
- Где ваш ремувер, ментор Невски?
- Наверное, я оставил его там, где вы меня нашли.
- Мы обыскали здание. Там нет оружия.

Я вспоминаю, что мой ремувер отправился в небытие вместе с Бородатым. Но должен был остаться тот, из которого убили Маскоу.
- Вы точно всё осмотрели? – спрашиваю.
Новара переглядывается с напарником. Лица обоих выражают недоверие.
- Точно, - выразительно произносит второй ментор. – В задании нет ничего, кроме нескольких коробок с хлебом.
- Кажется, преступник прихватил с собой мою игрушку, - улыбаясь, говорю я.
Менторы смотрят на меня с суровым выражением на лице.
- Ладно, - наконец произносит Новара. – Без нас разберутся. Мы только должны доставить вас в отдел.
- Это я уже понял. Кто из вас будет за рулём, а кто поедет на заднем сидении?
- Ещё одна шуточка, Невски, и ты поедешь в багажнике. Мне хватило того, что ты устроил на хлебокомбинате.

Я иду впереди, менторы, чуть подотстав, следуют за мной. Пусть это и не арест, но очень на него похоже. Напоследок я говорю Тимегаси:
- Ещё увидимся.
Ампаер не отвечает. От его взгляда мне не по себе. Тимегаси смотрит нам вслед так, словно прощается с надеждой.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннопост Длиннотекст Рассказ Маятник
23
184

Маятник⁠⁠

Я и Маскоу не забываем о данном друг другу слове, но в течение следующих полутора месяцев наш энтузиазм постепенно угасает. Мы опросили родственников и друзей Оливера Окта (немногие сразу же признавались в знакомстве с бывшим ментром), но никаких плодов это не принесло.
Мы не внесли заявку в Базу, поэтому расследовали это дело попутно с выполнением служебных обязанностей. За эти шесть недель Маскоу устранил девятнадцать человек. Всех не припомню, но был среди приговорённых оди, который забил свою подружку до смерти.
Такое нередко случается под воздействием алкоголя, поэтому большинство жителей предпочитают иные виды наркотиков. Большинство. Впрочем, на убийство способны даже трезвенники. Взять хотя бы Маскоу. Ни на одной из казней у него не дрогнула рука.
Мой счёт устранений с прошлого сезона не изменяется. Я не устраняю преступников, не сажусь за руль патрульной машины, не нашу форму. Может показаться, что я и не ментор вовсе.

8-го ноября в Городе отмечают 595-тилетний юбилей создания Стены, поэтому полк вардов, менторы-первогодки и их напарники, в том числе Маскоу и я, направлены для локального контроля улиц до конца народных гуляний. В этот день почти никто не работает, и жители празднуют до самого вечера. Забывая о своих индексах и отсутствия диплома как такового, жители смешиваются в единую толпу. Трейдеры, клинеры, менеджеры, фермеры, все остальные и даже оди обнимаются и поздравляют друг друга.
Вообще-то в 2044-ом основатели лишь утвердили проект Стены. Был только Город. Он создавался как альтернатива сложившемуся мировому порядку и, по сути, был экспериментом. Его основатели полагали, что обострившаяся международная ситуация в конечном итоге приведёт я ядерной войне. И они оказались правы. Из-за экономического тупика руководители трёх мощнейших союзов больше не могли сдерживать радикальные политические силы, и весной 2047-го года взорвалась первая боеголовка. Стена к тому времени уже окружала Город. Три года, даже меньше – неплохой срок для такого объекта. Город никакого финансового или ресурсного интереса не представлял и ядерным арсеналом не обладал, потому атакам не подвергался. Последняя Война продлилась девятнадцать дней, но дым её рассеялся только через пятнадцать лет. Почти всё живое было погублено, экологические свойства планеты значительно ухудшились, во всяком случае, для людей. Кто-то сказал, что в ядерной войне не бывает победителей – только выжившие. Что ж, Город не понёс ни единой потери. В марте 2062-го года основатели запустили программу «Ковчег». На поиск тех кто не победил в ядерной войне, но и не проиграл, были отправлены миссионерские авиатанкеры. Так население Города увеличилось с полутора до тридцати тысяч. Сейчас нас около полумилиллиона.

В толпе я замечаю двух девушек-подростков, держащихся за руки. На одной из них футболка с принтом «СПАСИБО ОТЦАМ ГОРОДА!», на другой – «СПАСИБО БЕЗЫМЯННЫМ ОТЦАМ». В школьных буках действительно не упоминаются имена основателей Города, даже тех, кто разработал концепцию. Таким образом основатели хотели возвеличить свою идею, а не себя самих. Похвальная скромность, ничего не скажешь. Не знаю, смог бы я отказаться от того, чтобы увековечить своё имя.
- Невски! – Маскоу выглядывает из машины. – Сообщение от Базы.
- Что там? – я на ходу выбрасываю стакан кофе в урну.
- Заявка со сто пятьдесят четыре, тринадцать.
Я сажусь в машину.
- Нас отцепили от пункта?
- Ага, - кивает Маскоу с улыбкой.
- Ты, как я погляжу, рад.
- А тебе не надоело здесь торчать?
Я достаю пачку с куревом, но вспоминаю про Маскоу. Смотрю на него вопросительно.
- На здоровье, - усмехается он, и наша машина трогается с места.
Маскоу даже не морщится от заполнившего салон дыма.

Когда мы заезжаем в промышленную зону Города, огонёк добегает до фильтра.
- Давненько я здесь не бывал, - говорю. – Тут стало потише.
- Техника уменьшается в размерах, - поясняет Маскоу, - и менеджеры перемещают производства в Северный район, там помещения не такие большие, и их аренда обходится дешевле.
Наша машина останавливается у нужного адреса. Это здание для склада продукции.
- База не сообщила, в чём тут проблем? – спрашиваю.
- Неа, - Маскоу мотает головой.
- Ну, тогда давай сами узнаем.
Ворота склада открыты, и мы проходим внутрь. В дальнем конце зала стоят многочисленные контейнеры. Там же блок для рабочих. Мы проходим дальше. За одним из контейнеров припаркована машина. В салоне никого нет.
- Неплохие колёса, - замечает Маскоу.
- Кажется, мне известно, чья она, - я оглядываюсь. – Слушай, Маскоу, ты не замечаешь ничего странного.
- Ну, ты сегодня трезвый, так что…
- Очень смешно, умник. Достань ремувер и будь наготове.

Продолжение в комментариях
Показать полностью
[моё] Текст Длиннопост Длиннотекст Рассказ Маятник
39
219

Маятник⁠⁠

На Город опускается ночь, когда Маскоу останавливает свою машину возле моего дома. Прохожие поодиночке и группами вышагивают по улице. Они смеются, они грустят, они равнодушны. Город по-прежнему не спит. Город никогда не спит. Времена суток здесь отличаются только освещением.
Я сижу на пассажирском сидении и просматриваю анкету Оливера , а затем ви-протокол, на котором он исчезает, потом тот, на котором он появляется. Снова и снова. Снова и снова.

Маскоу нетерпеливо стучит пальцами по рулю.
- Торопишься домой? – замечаю я.
- Нет, нисколько.

Потребуй я от него честного ответа, он не признается, что спешит к своей жене. Я не хочу, чтобы у парня из-за меня были семейные проблемы, поэтому собираюсь попрощаться. Но причины для нервозности у Маскоу иные.
- Слушай, Невски, - произносит он неуверенно.
- Да?
- А ты не думал…
- Не думал, что?
- Может, Йорк действительно покончил с собой. Сам посуди. Окт зашёл в его блок в две минуты двенадцатого, и вышел в девять. Смог бы он инсценировать самоубийство за семь минут. Это ж сколько всего сделать надо!
- Если Йорк спал в тот момент, то в принципе…
- Там же была записка. Сделанная почерком Йорка.
- Окт мог и подделать её.

Маскоу отворачивается, мотая головой.
- Ну что ещё? – спрашиваю я. – Говори уже, если начал.
- Ты говорил, что Йорк был… ну… как бы…
- Он был геем, да, ты можешь не бояться этого слова.
- Ну вот. Стерилизованным геем. Понятное дело, с личной жизнью у него не ладилось. Он убил своего напарника. Через несколько лет убил его дочь. Со службы Йорка уволили. ТО есть, я хочу сказать, что ему было из-за чего впасть в отчаяние.
- Быть такого не может, чтобы Йорк сам в петлю залез.
- Ты же сам сказал, что всё может быть.

Мне хочется возразить Маскоу. Но я слишком пьян. Или всё дело в том, что версия новичка звучит весьма убедительно. Ещё я думаю о том, что мне не хочется тащиться до магазина на углу улицы, а дома из алкоголя, кажется, ничего не осталось, да и сигареты заканчиваются.
- Возможно, ты прав, - говорю я. – Возможно. Я мог бы с тобой поспорить. Мог бы напомнить тебе, что этот Окт – как будто призрак какой, и всех его способностей мы не знаем. Возможно, такой профи, как Окт, может сымитировать самоубийство за две минуты, а первые пять минут он в блоке Йорка кофе пил. Возможно. И смерть Йорка никакой не секрет.

Маскоу не смотрит на меня, но слушает очень внимательно.
- Возможно, - повторяю я. – Но мы оба с тобой видели, как какой-то тип - человек из ниоткуда, человек с ремувером! человек, который числится мёртвым! - так вот, этот вооруженный якобы покойник – или призрак? Или кто он там?! - появился в центре Города, а через тринадцать часов… исчез в никуда. У тебя не возникает никаких вопросов?!

Максоу покачивает головой, пока я говорю.
- Вот что я тебе скажу, парень. Этот Оливер Окт – вопрос, который достоин того, чтобы найти на него ответ. Ты согласен?

Маскоу кивает головой.
- Ты согласен?!
- Да, - наконец отвечает он.
- Да? Точно?
- Я согласен с тобой, Невски. Мы должны найти Оливера Окта и выяснить, что мертвец забыл в Городе.

Я хлопаю Маскоу по плечу и пьяно киваю. Напоследок, прежде чем вылезти из машины, дойти до магазина на углу, а потом, наконец, добраться до дома, чтобы там отключиться в пьяном сне, я говорю Маскоу:
- А потом мы отправим Оливера туда, где он и должен быть. Может, Окт и не убивал Йорка, но его жизнь не стоит моих сомнений. До завтра, Маскоу.
- До завтра, - отвечает тот.

Но Маскоу не уезжает, он дожидается, когда я уже пути из магазина захожу в свой дом, и только тогда его машина трогается с места. Парня ждёт молодая жена. А меня – упаковка чёрного бира.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннотекст Длиннопост Рассказ Маятник
37
281

Маятник⁠⁠

Вечером я сижу в баре на 19-ой улице и надеюсь, что не успею напиться до прихода Маскоу. Ожидание всегда казалось мне худшим способом провести время. На вопрос о пристрастии к наркотикам я обычно отвечаю, что алкоголь мне нужен, чтобы не копаться в дурных воспоминаниях. Но это является правдой до первой за день дозы. А потом, чем больше я пью, тем больше отравляющих мыслей лезут в мою голову. Сейчас я думаю о той фляге, которую подарил Йорку на день рождения. Несколько часов назад я видел, в кого успел превратиться бывший ментор за каких-то четыре месяца вне службы, а теперь гадаю, сколько моей вины в этом. О таком невозможно размышлять без обезболивающего.

К счастью, Маскоу является, когда приносят только вторую кружку бира. Новичок, усаживаясь за столик, смотрит на меня неодобрительно.
- Я второй день на службе, - говорит он, - а уже приходится задерживаться после смены.
- Считай, что у нас просто встреча в баре. Закажи себе чего-нибудь.
- Я же говорил, что…
- Да-да, извини. Но у нас наркоманов считается дурным тоном не предложить приятелю дозу. И потом здесь же бар. Просто так сидеть будешь? Сделай заказ, а пить тебя никто не заставляет. Только я умоляю, не воды, хорошо? Не хочу, чтобы на нас пялились.
- Хорошо. – Маскоу подзывает официантку и просит принести ему то, что пью я. - Представляю, как обрадуется жена, если узнает, на что я собираюсь потратить двадцать пять сиедов.
- Ты ещё в школе успел пожениться?
- За два года до окончания. Познакомились перед экзаменом. Я увидел, что она очень сильно нервничает, подошёл, чтобы подбодрить, и…
Я отпиваю бира и мысленно даю новичку шанс рассказать историю семейства Маскоу до того, как поставлю кружку на стол. Конечно же, он не успевает.
- Принёс? – перебиваю я Маскоу.
Тот смотрит на меня недоумённо. Наконец, понимает, о чём я говорю, достаёт из кармана плаща би-чип и отдаёт мне.
- Пекин предаёт привет, - недовольным тоном говорит Маскоу.

Пока я разбираюсь с устройством своего портативного интиви (последний раз я пользовался им года полтора назад), официантка приносит заказ Маскоу и протягивает ему свою руку, чтобы тот смог расплатился. Тот мельком поглядывает на меня, вздыхает, и пожимает руку девушки. Когда-то этот этап торговых операций занимал почти две минуты. Сейчас требуется не больше трёх секунд.
Би-чип загружается в блок моего интиви. Пришлось бы ждать пять-шесть минут, будь мой интиви настроен на поиск сети.
- А вы не женаты, да? – спрашивает заскучавший Маскоу.
- Ага.
- И почему же?
Я отпиваю немного бира.
- Потому что не хочу испытывать угрызений совести, когда приходится задержаться после смены, - делаю ещё глоток. – И потом, ты, наверное, ещё не успел заметить, но менторов не больно-то любят. После первого устранения у тебя появятся враги.
- Никто не посмеет напасть на ментора. А если и посмеет, я сумею за себя постоять.
- А твоя жена? Она сумеет?
Маскоу не знает, что ответить. Похоже, эта мысль не приходила ему в голову раньше.
- В следующий раз, когда будешь признаваться ей в любви, - добавляю я. – не забудь напомнить, что рискуешь её жизнью.
- Так посудить, без этого не обойдёшься. Все рискуют. Даже вы.
- Лично у меня ни жены, ни братьев, ни сестёр.
- Родители? – спрашивает Маскоу.
- Мать умерла, когда мне было тринадцать.
- А отец?
- Я никогда его не знал.
- Как так? Он умер до вашего рождения?
- Этого я тоже не знаю.
Маскоу таращится на меня.
- Так вы что, из оди?
- А ты думаешь, только мужчины оди могут оставить своего ребёнка? – усмехаюсь я. – Хотя может, твоя догадка и верна. Как я уже сказал, мне ничего неизвестно о своём отце.
- Но как же…
- Поправка к закону о репродукции? В десятом году её ещё не существовало. Город уже тогда был перенаселён, но только четверть века назад это стало очевидно, - я осушаю свою кружку, ставлю её на стол и жестом подзываю официантку. – Мне, считай, повезло запрыгнуть в последний вагон.

Задумавшись, Маскоу чуть было не выпил своего бира. Да и я за разговором совсем позабыл про интиви у себя на коленях. Данные с би-чипа уже скопированы. Я отключаю его и возвращаю Маскоу. Потом ищу нужный файл на интиви. Новичок заглядывает через стол.
- Никогда не видел такой модели, - замечает он по поводу моего интиви.
- Скажем так, она ещё не поступила в продажу.
- Это что, запрещённая продукция?
- Да, и поэтому сейчас такие фразы тебе стоит говорить чуть тише.
- Но… но… как вы… откуда это у вас?
- От одного инженера. Ему было скучно на пенсии, вот он и разрабатывал разные полезные штуки.
- Из-за таких штук к нему однажды наведаются менторы, - Маскоу обводит зал хмурым взглядом.
- Уже, - отвечаю я. – База передала заявку нам с Йорком. Я устранил старика, а потом прихватил этот интиви.
Лицо Маскоу преображается. Теперь он смотрит на меня оценивающе.
- Зачем этот хлам вам вообще понадобился? – спрашивает он. – Он ведь наверняка даже не подключен к Базе.
- Именно поэтому он мне так и понравился.
Маскоу откидывается на спинку стула. Вид у него такой, будто за последние два дня он познакомился со всеми пороками человечества.

Наконец я нахожу то, что мне нужно. Открываю файл со списком менторов, просматриваю анкеты тех, кто покинул службу досрочно. Попутно веду беседу с Маскоу.
- Ты все протоколы изучил?
- Да. Он появился в торговом зале на двадцать второй.
- Что значит «появился»?
- А то и значит. Каждое утро там столько народу. Пятнадцатого сентября было так же. Толпа на втором этаже. Всё идут кто куда, за ними ничего не видно. Вдруг люди в центре расступаются, и поднимается наш парень. Так камера его и зафиксировала.
- Он мог идти вместе со всеми. Потом скрыться в толпе, сменить одежду…
- Я тоже об этом подумал, - говорит Маскоу. – Если он действительно проделал всё это, то мы обязаны преклониться перед этим гением камуфляжа.
Получается, мужчина оказался в самой гуще людей, и никто не заметил его появления. Если всё действительно было так, расчёт был верен. Если бы кто и обратил внимание на лежащего на полу человека, подумал бы, что тот просто упал. Но пока у нас одни «если», я решаю, что надо будет позже самому просмотреть ви-протоколы. Вдруг новичок недоглядел.
- Ты говоришь, он появился утром.
Маскоу задумывается на секунду, потом произносит:
- Чуть позже десяти, да.
- И что же он делал до того, как пришёл в дом Йорка?
- Ходил по улицам.
- Просто ходил по улицам? Ни с кем не встречался? Ни с кем даже словом не перекинулся?
- Неа, - мотает головой Маскоу. – Похоже, следы запутывал.

От всего этого у меня начинает болеть голова. Я отпиваю бира и снова обращаю взгляд на интиви. Мужчина из торгового центра на вид чуть младше Йорка, так что я ограничиваю поиск по году поступления на службу с 2615-го года по 2620-ый. Немного подумав, увеличиваю интервал до 2625-го. В списке остаются чуть больше четырёх тысяч имён. От года к году досрочно увольнялось всё меньше и меньше менторов. Возможно, такая статистика говорит об улучшении в наших рядах, но мне почему-то так не кажется.
Маскоу пересаживается на мою сторону стола.
- Мы все эти анкеты просмотреть собираемся? – спрашивает он.
- А у тебя есть идеи получше?
- Почему бы вам не оставить в списке тех, кто уволился не по собственному желанию?
Я смотрю на Маскоу с сомнением.
- Я просто подумал, - говорит новичок, - что это более вероятно.
- С чего бы это вдруг?
Маскоу пожимает плечами.
- Чутьё мне подсказывает. А потом можно посмотреть и тех, кого уволили.
Я следую его совету. В списке остаётся 1254-е имени.
- Больше, чем вполовину, - улыбается Маскоу.
- Рано радуешься. Если ты ошибся, и нужная анкета не здесь, оставшиеся я заставлю просмотреть тебя одного.

Но Маскоу оказывается прав. На фото шестнадцатого по счёту профайла изображён тот, кого мы разыскиваем.
- Оливер Окт, - произносит Маскоу вслух.

По шкале от одного до десяти я удивлён на «девять». А вот биография бывшего ментора меня просто ошеломляет. Точнее, кое-какие из неё факты.
Оливер Окт поступил на службу в 2617-ом году. В 2619-ом был осужден за невыполнение приказа и подлежал к устранению на месте преступления. Исполнителем приговора стал его напарник.
Джозеф Йорк.
Показать полностью
[моё] Текст Длиннотекст Длиннопост Рассказ Маятник
39
Посты не найдены