Лагорио
Он родился и вырос в Крыму и, благодаря учителю Айвазовскому, просто влюбился в море.
Во время плавания на русском военном фрегате он окончательно осознаёт свое призвание.
В 1845 году он много работает в Старой Ладоге, в Валаамском монастыре. Результатом стала картина «Старая Ладога. Никольский монастырь и крепость Святого Георгия» – один из первых законченных пейзажей художника.
Год спустя Лагорио вновь отправляется в море – теперь уже самостоятельно, на собственной лодке, с целью изучить побережье Балтики. Он проплыл от Петербурга до Сестербена и написал много этюдов, которые принесли ему первые академические награды.
Итальянец по происхождению, сын неаполетанского вице-консула сумел соединить в своём творчестве отточенность и безмятежность итальянской школы с русским психологизмом.
Именно непосредственность, свежесть видения и составляет главную привлекательность картин Лагорио, написанных в его академические годы.
Учась в Академии, Лагорио стал активным участником культурной жизни Петербурга. Познакомился со знаменитым жанристом П.А. Федотовым, А.Е. Бейдеманом, братьями Жемчужниковыми. Вместе с Л.М. Жемчужниковым Лагорио и Бейдеман создали тот самый портрет Козьмы Пруткова.
В 1851 году заскучавший Лагорио захотел новых ощущений. Он собрал рюкзак и рванул в горы, на Кавказ.
Кавказ настолько восхитил художника, что он окончательно решил принять русское подданство, что и сделал по возвращении, в 1852 году. И, уже как русский художник, отправился в Италию.
Большая золотая медаль давала право на длительную стажировку за границей, которую оплачивала Академия. Лагорио пробыл в Западной Европе, главным образом в Италии, с 1853 по 1860 год, и написал там целый ряд картин за которые получил звание профессора пейзажной живописи.
Вернувшись на Родину, в Россию, Лагорио поселился в Петербурге.
Смотря из окна на питерский дожь в тёплой уютной квартирке, художник изнывает от скуки. Его тянуло путешествовать – за темами для новых картин, за впечатлениями, за жизнью. Он вновь уезжает на Кавказ, изучает природу, быт, обычаи и тосты, участвует в боях с горцами, уворачивается от пуль и привозит домой новые картины.
Затем он отправляется на родину детства, в Крым.
Сумрачное небо с рваными облаками, отвесные меловые утесы, слабо освещенные невидимым солнцем, облака, бегущие по небу, острые тонкие мачты рыбацкого суденышка. Люди сгрудились на берегу, кажется, они заняты обыденными заботами, но как будто чего-то ждут… хорошего или дурного? Неведомо. Ощущение ожидания, предчувствия, неясной тревоги возникает при взгляде на картину. Оно создается этим вот светом невидимого солнца, скользящим по волнам и озаряющим утесы, бегущими клочковатыми облаками, тонкой иглой наклоненной мачты, всем прозрачно-сумрачным колоритом картины.
Лагорио быстро стал известным, даже модным маринистом. Ему приходилось много писать на заказ – потому и не все его работы равноценны; в них встречаются подчас штампы, самоповторы, перегруженность внешними эффектами и так далее. Но это, разумеется, не касается лучших полотен художника.
Впрочем, не все картины этого цикла связаны с морем. Часть из них отражает события на Кавказе. Лагорио не считал себя художником-баталистом, однако не был и новичком в этом жанре: еще в Академии брал уроки у известного баталиста Б.П. Виллевальде, кроме того, и сам, как говорилось выше, участвовал в военных действиях на Кавказе. Русские солдаты в его изображении не упоены жаждой сражения. Они просто делают свою работу, выполняют задачу – спокойно, мужественно и несуетливо.
Небольшой гарнизон крепости Баязет в течение двадцати трех дней непрерывно оборонялся от превосходящего его силами противника. Условия были тяжелейшие: постоянная бомбардировка, зной, голод и жажда; в последние дни осады воды выдавали только по столовой ложке на человека. Турки не раз предлагали сдаться. Кстати, одним из генералов, руководящих осадой, был сын знаменитого имама Шамиля; именно ему, как писали потом русские газеты, комендант крепости Штоквич сказал в ответ на такое предложение: «Неужели ваш отец никогда вам не говорил, что русские не сдают крепостей, а сами берут их?» Крепость так и не сдалась. 28 июня 1877 года к ней подоспели русские войска под командованием генерала Тергукасова и наголову разгромили турецкий корпус.
Картина, посвященная отбитию штурма, считается лучшим из батальных полотен художника. В ней, как всегда у Лагорио, великолепен горный пейзаж с могучими кряжами вдали; но в ней есть динамика, напряжение боя, драматизм победы, давшейся дорогой ценой. Это впечатление достигается благодаря удачной композиции и технике живописи. Глядя на яркий свет, заливающий полуразрушенную стену крепости, на пересекающие его четкие тени, зритель как будто окунается в изнурительный зной, который приходилось выдерживать солдатам.
В последние годы жизни Лагорио все чаще обращался к пейзажам Севера. Писал виды Балтийского моря, побережий Финляндии и Норвегии.
И в этих поздних картинах он, как прежде, оставался романтиком, улавливающим в природе оттенки настроений и чувств.
В начале 20 века, ближе к концу жизни Лев Феликсович Лагорио был избран почетным членом Академии художеств — своеобразным знаком достойного вклада в русскую живопись.
Похоронен в Санкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище
Феодосийский краеведческий музей носит название «Дом Лагорио».