Художник.
Давным-давно, лет 35 назад когда существование профсоюзов было оправдано редким подбрасыванием трудящимся сомнительных ништяков, выпало нашей заводской бригаде счастье - посетить Приэльбрусье и Голубые озера. В пятницу вечером погрузились в автобусик, в субботу ранним утром уже высаживались около небольшого поселения для туристов - нескольких рядов двухэтажных зданий. Все было очень мило. В компании примерно поровну было ребят и девушек, с одной ехал ее сынишка - Жорка, лет 6-7.
Пацан чрезвычайно серьезный и спокойный, не ныл, не жаловался, не выпрашивал ничего купить.
Кто-то спал в пути, а одна девушка как-то быстро познакомилась с водителем, Вахой, и к концу маршрута они было решили, что у них любовь. Они не отводили друг от друга глаз, ходили, держась за руки. Ну, дело молодое, нам-то что?
Определили нас в две большие комнаты - "девичья" на втором этаже, под нами - комната мужчин. Столовая находилась в соседнем здании. Быстренько расположились, и пошли осматривать окрестности. С парнями нашими договорено было встретиться у входа.
Но на лестничной клетке нас уже поджидала толпа аборигенов. Выстроились вдоль стенок, щелкали языками, посылали воздушные поцелуи, говорили свои призывные "вах-вах-вах, карасависа, какой мама родила такой пэрсик?". Мы прошмыгнули мимо них на максимально возможной скорости и решили, что на этом - все. И успокоились. Но не тут-то было.
Видимо, скоротечный роман нашей подруги с Вахой, как-то подогрел местных.
Всю ночь они ошивались у нашей двери, стучали, звали, умоляли, угрожали. Когда стали выносить двери - мы заколотили в батарею и наши парни прибежали нас выручать. Завязалась драка, в которой наши победили. Жорка в ходе драки проснулся, но не плакал, только испуганно таращил глаза на ревущую свою мать.
Уходя, горячие кавказские мужчины пообещали всем нам "асисяй", зарэжэм и все такое. А утром - экскурсия к озерам. Из наших не поехали трое: шибко битый парень, и Жорка с матерью. Устроились в нашей комнате, а мы все же поехали. Всю дорогу дергались - как там они, быстрее-быстрее назад, толком ничего не посмотрев.
Вернулись к обеду, Жорка возился с какими-то игрушками, ребята спали. Собрались в столовую. Пошли. На полпути Жорка вспомнил, что оставил в комнате что-то там, побежал забрать. Вернулся, доложил, что комнату закрыл, торжественно вручил ключ.
Обедаем, местных, вроде бы, нет. Коменданта тоже нет, милицией и не пахнет. Стрёму прибавляют разговорчики из соседних групп - как когда-то, в те разы, воровали девчонок, парней резали, даже отбивали жен у мужей. Уезжать только утром. Настроения нет никакого. Прослонялись по территории городка до ужина, маялись кто чем, друг от друга не разбредались. Поужинали, пошли по комнатам.
Поднимаемся, подходим к своей двери, а там ... Альбомный лист и на нем нарисован череп с костями! Красноречивей некуда.
Погнали к парням, решили ночевать у нас, там-то первый этаж, залезть в окна - раз плюнуть.
Ну вот, устроились как-то, сидим в темноте, двери забаррикадировали,не дышим, ждем. К каждому шороху прислушиваемся. Говорим шепотом. Сидели-сидели, кто-то задремал. И тут, в этой напряженной тишине подал голос Жорка:
- Мамочка, а тебе понравился мой рисунок?
- Какой рисунок, сынок?
- Ну, я нарисовал, а ты и не говоришь ничего...
- А где рисунок-то?
- А я его на двери повесил, разве ты не видела?
Вот на наш истерический ржач нашелся комендант, который и пояснил, что Вахиными стараниями местные оставили нас в покое.