Председатель Закарпатской областной государственной администрации Геннадий Москаль, подав иск о признании итогов местного референдума об автономии недействительными, заложил огромную мину под само существование Украины как государства. С юридической точки зрения.

Давайте разберемся, как ему это удалось

Талантливый администратор

Геннадий Москаль за свою долгую милицейскую и политическую карьеру успел поработать во многих местах. Он был востребован при всех властях, последовательно занимая всё более высокие должности и при Кучме, и при Ющенко, и при Януковиче.

Не остался не у дел генерал-лейтенант милиции в отставке и после вооружённого переворота февраля 2014 года. Режим использовал административные таланты Москаля в наиболее критическом для себя регионе.

17 сентября 2014 года Москаль был назначен руководителем Луганской областной государственной администрации. Продолжал он руководить контролируемыми Киевом районами Луганщины и после преобразования администрации в военно-гражданскую, превратившись по факту из просто губернатора в генерал-губернатора.

Когда 15 июля 2015 года Порошенко назначил Москаля председателем Закарпатской областной государственной администрации — это тоже не было отправкой на заслуженный отдых, в спокойную западную провинцию. Москаль появился в Закарпатье после того, как "Правый сектор" организовал там вооруженный (со стрельбой и убитыми) передел подконтрольного местным элитам рынка контрабанды.

И Москаль не подвёл Порошенко. Ему в кратчайшие сроки удалось добиться того, что оказалось не под силу нескольким батальонам вооружённых сил и национальной гвардии Украины, введённым в Закарпатье после начала там вооруженных столкновений. Регион внешне успокоился и практически исчез из сводок украинских новостей.

С учётом того, что хороших новостей на Украине уже два года нет, и в ближайшем будущем не ожидается, это большое достижение.

В общем, Москаль имеет репутацию эффективного кризисного менеджера. Если у вас проблемы в каком-то регионе — посылайте Москаля. Он не будет работать в строгом соответствии с законом. Скорее наоборот — закону придётся приспосабливаться к методам работы Москаля, но мёртвую (или полумёртвую) тишину на подведомственной территории обеспечит, не стесняясь в средствах и не боясь ответственности.

Национальные особенности Закарпатья

Впрочем, в Закарпатье всё оказалось не так просто. Провинция, хоть и находится на крайнем западе Украины, всегда отличалась антибандеровскими настроениями, голосовала в унисон с юго-востоком и областями центра страны. Близлежащую Галицию, её население, традиции и политическую ориентацию в Закарпатье на дух не переносят.

Значительная часть населения и политической элиты Закарпатья считает себя русинами — четвёртой самостоятельной ветвью русского народа, — и, несмотря на принуждение Киева, не желает вписываться в украинцы, настаивая даже на автономии края.

Ну а слоёный пирог из венгров, словаков и поляков, компактно проживающих в приграничных регионах и ориентирующихся на собственные государства, делает регион не только интернациональным и антибандеровским, но и крайне неудобным с точки зрения способов, которыми киевские власти привыкли подавлять инакомыслие. Нельзя же начать антитеррористическую операцию против граждан стран ЕС и НАТО (а в Закарпатье многие имеют польские и венгерские паспорта).

Центробежные настроения

Недавно депутаты Закарпатского облсовета настойчиво попросили Киев предоставить региону автономию (политкорректно названную ими децентрализацией), сославшись на результаты референдума от 1 декабря 1991 года.

Надо сказать, что история с референдумом крайне интересная. Он проходил в Закарпатье в один день с референдумом о независимости Украины и первыми выборами президента Украины. Он был признан украинскими властями легитимным. В частности, Леонид Кравчук — будущий первой президент, а на тот момент ещё председатель Верховной Рады Украины, — прибыл в Закарпатье и официально обратился к облсовету с просьбой изменить формулировку вопроса референдума с автономии на самоуправляющуюся территорию, ссылаясь на "деликатность проблемы".

Закарпатцы пошли ему навстречу. Но здесь важно именно то, что государственная власть просила изменить вопрос, не ставя под сомнение ни правомерность самого референдума, ни даже формулировку об автономии. Более того, по сути, статус "самоуправляющейся территории" ничем, кроме названия, от статуса автономии не отличался.

Легитимность референдума в Закарпатье была признана мировым сообществом наравне с референдумом о независимости Украины. Результаты референдума были опубликованы в СМИ, и, в соответствии с действовавшим на тот момент украинским законодательством, вступили в законную силу.

Закарпатский облсовет разработал проект закона об особой самоуправляющейся территории Закарпатье и подал его в Верховную Раду. Парламент принял проект, но дальше он завис где-то в недрах Рады. Важно то, что Верховная Рада не поставила под сомнение саму правомерность постановки вопроса, просто отложив законопроект в долгий ящик, но не отвергнув его.

То есть, когда сегодня Закарпатье требует решить наконец вопрос с автономией (децентрализацией, самоуправляющейся территорией), оно имеет мощную правовую базу, и у Киева нет оснований отказать.

Но Киев, упершийся в концепцию единой унитарной Украины, ни о каких автономиях (даже если они автономиями формально не называются) и слышать не хочет. Как быть?

Отменить все скопом

Талантливый администратор Москаль, привыкший принимать на себя ответственность за непопулярные, но нужные властям решения, нашёл выход. Он подал в суд иск о признании референдума 1991 года недействительным.

Казалось бы эффективный, безупречный ход, решающий проблему без танков и артиллерийских залпов (тем более, что, как мы указывали выше, посылать в Закарпатье войска Киеву себе дороже).

Украинские суды, выпускающие на волю нацистских убийц (как в деле Бузины) и сажающих одесситов, чудом спасшихся 2-го мая 2014 года из горящего Дома Профсоюзов, легко отменят какой-то референдум 25-летней давности, который давно стал историей. Никто не обратит внимания на то, что ни суд, ни парламент, ни одна из ветвей власти Украины не имеют право отменять волю народа как высшего носителя власти, который, согласно Конституции, лишь формально делегирует властям свои полномочия.

Но дальше возникает интересная правовая коллизия. Если суд может отменить результаты одного референдума, то он может отменить и результаты другого. Тем более, такого референдума, который проходил в один день с отменённым, и результаты которого в Закарпатье напрямую зависели от возможности проведения областного референдума об автономии.

А этот второй референдум, легитимность которого ставится под сомнение Москалём и будет разрушена судом, если он иск удовлетворит — это референдум о независимости Украины.

Фактически, отменив результаты областного референдума об автономии, власти Украины сделают юридически ничтожными и результаты общегосударственного референдума о независимости (по крайней мере, в его закарпатской части) в силу их взаимосвязанности.

Более того, как я уже отметил выше, отменив один референдум по суду, власти открывают ящик Пандоры. Появляется возможность отменить судебным решением результаты любых референдумов, любых выборов и даже международных договоров (имеющих, в сравнении с референдумом, более низкий статус), хоть на тысячу лет назад.

Украинские антифашисты уже даже не шутят, когда благодарят действующий режим за принимаемые им законы, утверждая, что судить по этим законам деятелей и приспешников режима будет очень удобно. Если можно посадить на 10 лет за "бытовой сепаратизм", проявляющийся в симпатиях к русскому миру, то можно дать тот же срок и за стремление к "евроинтеграции". Для этого надо только, чтобы власть поменялась. А, судя по происходящему в Киеве, ждать осталось не так уж и долго.

И вот теперь, в дополнение к прекрасной законодательной базе, обеспечивающей посадку на длительный срок любого, кто симпатизировал "майдану", генерал Москаль пытается обеспечить новой власти ещё и юридически корректную ликвидацию украинской независимости простым судебным решением.

Достаточно новому правительству подать, а суду удовлетворить иск о признании недействительным референдума о независимости Украины, — и она автоматически превращается в УССР образца 1991 года, со всеми политическими и имущественными последствиями. Вся остальная правовая база, наработанная за 25 лет, превращается в "яко не бывшую", и вписывать территорию с непонятным юридическим статусом в новые реалии необходимо с нуля.

Я бы не относился к этому как к простому анекдоту. После нескольких переворотов, произошедших на Украине с 2004 года, после постоянных насилий над Конституцией, необходимость перезагрузки правовой базы представляется неизбежной. Геннадий Москаль своим иском открывает возможность провести эту перезагрузку максимально юридически корректно, по крайне мере, с точки зрения украинской правовой традиции, и без каких бы то ни было обязательств относительно будущего.

А что сама Украина как государство при этом исчезает — так это издержки производства. Не зря всё же в Киеве считают, что всё зло исходит от москалей.

http://ria.ru/analytics/20160414/1410882668.html#ixzz45q8OvE...

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Прочитал в ФБ сообщение моей доброй знакомой относительно перипетий освободительной борьбы на территориях всё ещё именуемых украинским государством. Она возмущается тем, что многие присутствующие в социальных сетях одесситы, харьковчане, жители ДНР/ЛНР и других регионов Юго-Востока не горят желанием освобождать Киев, Львов, Тернополь и другие регионы, именуемые ими бандеровскими. Она резонно отмечает, что бороться с общим врагом надо вместе и в сердцах замечает, что к тем, кто не желает помогать жителям соседних регионов будет относиться зеркально. Воюйте, мол, сами за свою хату с краю, сколько душа пожелает, а мне и без вас хорошо.

Что ж, теоретически возмущение справедливо. Кстати, жители Донецка не только Львов или Киев освобождать не жаждут, но и за Днепропетровск или Запорожье умирать не стремятся.

Но узнали ли мы что-то новое?

Нет. Уже в дни крымской весны, два миллиона крымчан, радуясь своему освобождению, одновременно свысока сообщали жителям других регионов, что у них вышло потому, что они более русские, а не в связи с нахождением на полуострове базы флота и не благодаря действиям российского спецназа. В марте-апреле 2014-го точно так же жители Донецкой и Луганской областей сообщали своим знакомым из других регионов, что сейчас они по крымскому примеру воссоединятся с Россией, а остальные пусть остаются под бандеровской властью, потому, как менее русские.

Были, конечно и желающие организовать освободительный поход вплоть до западной границы. Но большей частью это те, кто сам бежал из Киева, Чернигова, Одессы, Львова. К ним примыкали считанные единицы пассионарных борцов за Русский мир, готовых воевать за него вплоть до освобождения Аляски. Причём жителей Севастополя или Донецка среди них было меньше, чем представителей Владивостока, Челябинска и других регионов России (не потому, что в Донбассе или Крыму люди хуже, просто в России населения больше и одинаковый процент даёт большее количество пассионариев). Превалирующим было мнение – бандеровские регионы освобождать не надо, ибо что потом с миллионами фашистов делать. Впрочем, объяснений почему не надо воевать за границами своей области была масса – на любой вкус и цвет.

Можно ли было рассчитывать на что-то иное?

Нет. Не потому, что люди плохие. Потому, что такова природа любого народного движения.

Вспомним школьный курс истории. Почему победно начинавшиеся крестьянские войны, как правило (если не считать Китая, где свои особенности и войны были не совсем крестьянскими, чтобы не сказать совсем не крестьянскими) быстро терпели поражение. Одна из основных причин – нежелание восставших воевать за пределами своей местности. Взяли местный замок, вырезали семью феодала и дальше ни ногой.

Такова природа человека. Обычному среднему гражданину (подданному) любого государства (суверена) в любой период исторического времени было невозможно объяснить, что победа в гражданской войне достигается только в масштабах всего государства. Что если он не пойдёт воевать и умирать до общей победы, то очень скоро к нему явится правительственная армия и повесит его за то, что он сделал (или даже не сделал – просто в рамках умиротворения мятежной местности).

Выведем за скобки регулярные российские части, обеспечивавшие крымскую весну. Они будут воевать когда прикажут, где прикажут и сколько прикажут – это их работа. Кому предъявляется претензия? Ополченцам Крыма и Донбасса? Подпольщикам Харькова и Одессы? Так это же обычная «крестьянская армия» индустриального (или постиндустриального, кому как больше нравится) периода.

Они действительно не понимают почему если у них получилось, другие не смогли, и с какой стати они должны воевать с бандеровцами в Днепропетровске, Киеве или Львове, если они там не живут, а местные жители воевать не хотят. И его позиция будет не только логически безупречна, но и моральна. Шахтёр, таксист, продавец, взявший в руки оружие и ушедший в ополчение – не кадровый военнослужащий, не призван государством и даже не нанят в какой-нибудь иностранный легион. Он доброволец, пошедший защищать свой дом. Свой дом, а не идеалы коммунизма, монархизма или Русского мира. Он был вынужден это сделать потому, что его не защитило государство. Но сам он – не государство и не обязан рисковать жизнью за освобождение чужих домов, когда свой уже в безопасности, можно вернуться к семье и жить нормальной мирной жизнью.

Или попробуйте объяснить жителю Ялты, что Крым, с точки зрения международного права, будет спорной территорией до тех пор, пока Украина не откажется от претензий на него официально или не исчезнет. Большинство Вас просто не поймёт и скажет, что ему плевать на международное право, он живёт по российским законам, а Россия достаточно сильна, чтобы не допустить посягательств на свою территорию.

С позиции обывателя это будет правильно. Он платит налоги, а о международной безопасности должна заботиться власть, МИД, армия, ФСБ. В конце концов, Япония на четыре острова Малой Курильской гряды претендует уже более 70-и лет, и кому от этого холодно или жарко? Да и вхождение Прибалтики в состав СССР США никогда не признавали. Пока СССР не распался, подавляющее большинство населения даже прибалтийских республик ничего не знало об этом «прискорбном» факте.

Обычный, политически не ангажированный обыватель, даже если он секретный физик, академик и трижды герой социалистического труда не обязан и не может понимать особенности протекания политических процессов и закономерности исторического развития. От историков же никто не требует уметь создавать межконтинентальные ракеты и сверхкомпактные, но сверхмощные боеголовки. И умение выполнять филигранные токарные работы от них тоже не требуется. Политически не ангажированный обыватель, а таких 90%, если не больше, не может уловить взаимосвязь между походом на Львов и благополучием Донецка (а уж о Симферополе и говорить не приходится). Линейная логика подсказывает, что у нас получилось, потому, что мы хорошие и смелые, а у них нет, потому, что они, если не бандеровцы, то трусы. И сколько не рассказывай ему, что если бы Москва в 1941 году находилась там, где Минск, а Минск, где Москва, то Москву взяли бы на 6-й день войны, а Минск, скорее всего смогли бы отстоять. Что иногда население регионов, первым попавших под удар, проигрывает свой бой, но выигрывает время для других.

Полное освобождение территории – задача регулярного государства или власти, претендующей на общегосударственный характер. Поэтому белые с красными воевали за всю Россию (хоть и по-разному видели её будущее), украинизировавшиеся социалист Петлюра и царский генерал Скоропадский за часть России, а Махно и тамбовские повстанцы за свой уезд. И поэтому в масштабах страны могли победить как красные, так и белые. У Петлюры и Скоропадского шанс создать отдельное государство был значительно меньше, но он был (тут уж как международная карта ляжет). А вот у Махно, атамана Семёнова, тамбовских крестьян или мятежников Кронштадта шансов не было никаких. Любой общенациональный победитель тут же занялся бы приведением их к покорности и быстро бы в этом преуспел.

Требовать от ополченца или самоорганизованного подпольщика мыслить глобальными или даже общегосударственными категориями занятие бессмысленное. Ополчение Донбасса ещё может на плечах бегущего врага ворваться в Харьков и помочь с организацией местного ополчения. Но дальше его большая часть не пойдёт. Равно, как и до Киева или Чернигова дойдёт меньшая часть харьковских ополченцев, пополненная по пути контингентами из Полтавы и Сум.

Потому-то собственно и не может армия (кстати уже не совсем ополчение, а действительно квази регулярная армия ДНР/ЛНР) наступать вглубь Украины. Она сейчас-то насчитывает 30-40 тыс. чел., чего явно не достаточно даже для простого контроля над всей страной (хунта только в оккупированных районах Донбасса держит в полтора-два раза больше активных штыков), а за границы областей согласится идти хорошо, если тысяч десять. Особенно, если непосредственная опасность исчезнет. Кстати, жители Киева или Львова действовали бы точно так же. Да и действуют. Киев держит в Добнбассе, пусть пьющую и разлагающуюся, но армию, за счёт трёх факторов:

Государственного принуждения. В руках у хунты оказался госаппарат, который обеспечивает призыв, наказание за уклонение, поиск дезертиров и т.д.

Нацистских добровольческих батальонов, которые, войдя в состав МВД и вооружённых сил Украины сущности своей не изменили, наоборот пополнились откровенными бандитами, которые просто выполняют привычную работу – грабят население. Только теперь государство их за это не наказывает, а поощряет.

Легенды о российской агрессии. Часть идеалистов думает, что они родину защищают.

И то хунте никогда не удавалось сосредоточить в Донбассе больше трети от списочного состава армии. Если же учесть, что значительная часть воюющих подразделений входит в систему МВД, а некоторые до сих пор не имеют никакого статуса, являясь незаконными вооруженными формированиями (бандами), то общая численность охраняющего хунту вооружённого вооруженного сброда относится к численности карательных сил, примерно как 10 к 1.

При этом, киевская власть претендует на общеукраинский характер, а донецкая нет. Поэтому нахождение киевских войск в Донбассе объяснимо – с точки зрения хунты там находятся мятежники. А вот ДНР/ЛНР официально претендуют не более, чем на суверенитет в границах областей. Следовательно выступление их вооружённых сил на территорию соседних регионов возможно только в рамках принуждения Киева к миру. Как только хунта заявит о согласии на их отделение, причин и поводов для продолжения вооруженного конфликта у Донбасса не останется, а ополченцы из местных в большинстве своём утратят стимул к дальнейшей службе. Только катастрофическая экономическая ситуация может на какое-то время удержать их в армии, но объективно, даже власть республик будет в таком случае заинтересована направить рабочие руки на восстановление экономики. Армия-то ресурсы потребляет, но не производит.

Засим не надо обижаться на жителей Донбасса за то, что они желают наконец пожить мирно. Тем более, что освободительный поход не то что на Киев или Львов, но даже на Харьков не от их воли зависит и даже не от желания Кремля. Возможность, невозможность наступления и сроки такового, буде оно станет возможным, будут определяться исходя из общей международной обстановки, позиций, интересов и возможностей великих держав – участниц глобального конфликта (не только сверхдержав – России и США, но группы из полутора-двух десятков стран, за которыми можно признать статус великой державы).

И что-то мне подсказывает, что независимо от того бросится агонизирующий Киев в последнее наступление на Донбасс, в авантюрной попытке хоть немного отсрочить свой конец, или дождётся полного распада украинской государственности и скатывания страны в анархию, на фоне которой махновщина покажется немецким орднунгом, а порядок на Украине придётся наводить далеко не силами одного только ополчения. Мало их, да и не приспособлены для длительной полицейской операции по дебандитизации и денацификации страны.

источник http://cont.ws/post/226628

А вот новый прогноза на 2016 год (передача "Право голоса", декабрь 2015):

Заявление Германа Грефа на очередном гайдаровском форуме произвело в «интернете» взрывной эффект. В основном оно оценивается крайне негативно и эмоционально. Ограниченное число его защитников в основном указывают на то, что не будучи формально государственным служащим Греф имеет право на любые, в том числе самые нелицеприятные, оценки деятельности правительства.

И это правда, право он имеет. Но он же имеет и возможность решать когда и с какой целью этим правом пользоваться. Нельзя не отметить, что с точки зрения интересов правительства, лично Грефа и той части политического истеблишмента России, которую принято называть «либеральным блоком», заявление сделано явно не вовремя. Общество и так настроено настолько антилиберально, что не затрудняется попытками отличить либерал-патриотов от либерал-компрадоров, а готово санкционировать посадки и расстрелы всех, кто не только был замечен в симпатиях к либерализму, но и просто мимо проходил.

Именно поэтому заявление Грефа не может быть объяснено личными карьерными соображениями. В иных условиях можно было бы предположить, что чиновник, ушедший из правительства в сентябре 2007 года (таким образом не несущий ответственности за «медведевский период»), пытается предложить себя вместо не справившихся коллег. Однако сейчас, с учетом нарастающей непопулярности в народе именно экономического блока правительства (обвиняемого в излишнем либерализме) заявления Грефа (имеющего репутацию чуть меньшего либерала, чем Чубайс) явно бьют по нему самому. Требования отставки Грефа с поста руководителя «Сбербанка» уже прозвучали.

Нельзя объяснить появление подобного заявления и глупостью или неадекватностью заявителя. Герман Оскарович бесспорно умен и высококвалифицирован. Он не только качественный экономист, но и весьма матерый политик. Более того, заявление Грефа не первое и, думаю, не последнее в ряду весьма спорных заявлений правительственных чиновников, наперегонки пытающихся повторить подвиг унтер-офицерской вдовы. Людей, которые умудрились пройти путь «от Ильича до Ильича», начав карьеру еще при советской власти, продолжив ее при Ельцине (когда многих советских чиновников «потеряли»), а затем и при Путине (в правление которого «потерялось» уже немало ельцинских фаворитов) трудно заподозрить в коллективной неадекватной оценке политической реальности, Если они что-то делают, делают упорно и последовательно, значит им это зачем-то надо.

А что они делают? Они явно умышленно раздражают жесткими радикальными заявлениями и без того не любящее их население. Они фактически провоцируют в обществе и СМИ шум с требованиями их отставки. При этом к их работе претензий у президента нет. Они действительно предельно аккуратно проводят корабль российской экономики сквозь рифы санкций и идеальный шторм глобального системного кризиса.

Что получаем в итоге? В идеале, рано или поздно, недовольство общества финансово-экономическим блоком правительства в частности и либералами в целом достигнет того предела, за которым Путин вынужден будет санкционировать отставку правительства. Президент внимательно прислушивается к мнению народа и старается, по возможности, с ним не конфликтовать. То есть, либералы сами же инициируют свой уход из власти.

Зачем? Наступил 2016 год. Президентские выборы в России состоятся 11 марта 2018 года (первый тур). Осталось чуть больше двух лет. Самое позднее с сентября 2017 года развернется подготовка госструктур к ведению избирательной кампании. В том числе и переформатирование правительства, если это понадобится.

А понадобится практически неизбежно, поскольку 2016 год будет для Российской экономики тяжелым. Если даже на 2017 год оправдаются оптимистичные прогнозы (что еще вилами по воде писано), то, учитывая неизбежный полугодичный (а то и годичный) люфт, позитивные изменения население начнет ощущать не ранее конца 2017 – начала 2018 года (это если позитивные изменения вообще будут). Таким образом, правительство, которое будет руководить страной в 2016-2017 годах практически неизбежно должно быть принесено в жертву избирательной кампании 2018 года. Следовательно, сейчас надо уйти, чтобы в конце 2017 – начале 2018 года триумфально вернуться.

Как раз двух лет достаточно, чтобы новое правительство успело исчерпать кредит доверия и народ начал ностальгировать о предшественниках, при которых «было намного лучше». Причем правда «было намного лучше», поскольку любой кабинет, который придет на смену правительству Медведева как минимум не улучшит ситуацию, а, скорее всего ухудшит. Организационные перетряски, неизбежные при смене правительства, наложившись на усиливающийся глобальный кризис должны будут снизить управляемость финансово-экономическими процессами, а значит заметно ухудшить общее положение в стране.

Таким образом, в 2018 году уже те, кто сегодня окажется во власти будут балластом на президентских выборах, а сегодняшние отставники смогут триумфально вернуться в команду президента, доказав свою незаменимость.

Почему надо идти таким сложным путем, если можно просто подать в отставку? Потому, что уход правительства в отставку по собственной инициативе будет воспринят Путиным, как бегство команды с корабля (на котором остались капитан и пассажиры) в шторм. Они не первый десяток лет работают с президентом и легко прогнозируют его реакцию на те или иные действия. Если они уйдут сами – они будут дезертирами, которых Путин никогда больше, ни при каких условиях не возьмет на работу. Если их отправит в отставку Путин под давлением общественности, а без них все настолько ухудшится, что их вновь должны будут призвать для спасения положения, президент еще и будет чувствовать себя виноватым перед ними. Да и всем критикам правительственного курса можно будет отвечать: «Вам уже дали попробовать порулить. Дорулились!»

Так что, с моей точки зрения, люди, желающие остаться во власти и на период четвертого срока Путина, пытаются совершить вполне разумный политический маневр – уйти, чтобы вскоре вернуться. Однако особенности характера президента, который не терпит предательства (даже по политическим мотивам и ограниченного политическим пространством) заставляют их идти на сложный информационно-политический маневр, придающий отставке правительства по собственной инициативе вид естественного хода вещей.

Так что, думаю, мы еще не одно заявление подобное грефовскому услышим. Прекратятся они только в том случае, если до конца 2016 года правительству не удастся добиться собственной отставки. Одного не полного 2017-го не хватит, чтобы произошла полная дискредитация преемников (которые будут обладать достаточно большим кредитом народного доверия, дополняющимся предвыборными ожиданиями). В таком случае, придется менять тактику и любой ценой удерживаться во власти, поскольку если действующее сегодня правительство уберут в 2017 году, да еще поближе к выборам, то оно за два кризисных года успеет впитать столько негатива, что возвратиться будет очень сложно. Тем более, что кризис же когда-нибудь должен закончиться. И преемникам вполне может повезти.

Так что игра идет на грани фола, но кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Ростислав Ищенко