Армейская летопись. 9-12
Данный текст, возможно, интересен тем, что собран не по воспоминаниям, а по наблюдениям. Писал всё в армии. Все эмоции настоящие. Мировоззрение меняется на ходу. По приезду домой не изменил ни одной строчки.
Продолжение. Начало здесь http://pikabu.ru/story/_04_1839089
Предыдущая http://pikabu.ru/story/_58_1844653
______________________________________________
9
Ужин – это не просто прием пищи. Это ознаменование того, что день – еще один день – подходит к концу, и его можно не считать. Жду ужина, сижу в кабинете, ем бутерброды с ветчиной, пью кофе. Маленькие радости жизни.
Составляю расписания, документы. Поймал график, теперь чувствую себя достаточно комфортно. Начальник разрешил сотовый телефон. Слушаю Pink Floyd, записная книжка говорит мне, что нужно еще сделать, таблица учета стрельб выполняет добрую часть моей работы (не зря я над ней несколько дней колдовал). Таблица учета дней автоматически считает приближение дембеля. Таблица учета сводных расписаний помнит за меня всех должников и считает все, что необходимо считать.
Люблю упрощать жизнь себе – любимому. Учусь ловить кайф в малейших радостях, искать плюсы среди крестов. Я очень чувствительный в смысле эмоций (за это меня девушки и любят). Мне нужно поддерживать состояние полукайфа.
На удивление – мне это в последнее время частенько удается (за это меня здесь и ненавидят). Я нашел собеседников, нашел график дня, нашел завязки, пути и возможности. Помню, обещал на проводах:
– Не волнуйся, любимая. Я свое место где угодно займу. Все нормально будет.
Я ценю все то, что у меня есть. Помню КМБ и начало жизни в роте. Я и мечтать не мог о лишнем куске хлеба и тем более о чашке чая. Благодарю бога, который, – все-таки,– есть. По крайней мере, у меня. В моей картине мира.
А ведь я прекрасно жил! У меня куча знакомых, определенные связи в разных областях, несколько друзей, почти идеальная Катя и прекрасная семья. У меня есть моя комната, чайник, джезва с кофемолкой и 300 гр. неплохих зерен. Есть продукты и плита, посуда, моя – личная! – кружка. И не одна. Есть профессия, опять же – не одна. Есть будущее. Я перспективен. Мне есть к чему стремиться.
И при этом я депрессовал. По поводу денег, по поводу критики. По разным временным глупостям. Зачем? Я не жалею, что ушел в армию. Жизнь дала мне прекрасную возможность понять и сравнить. Если бы она могла говорить, то сказала бы: «Парень, ты зажрался. Посмотри, как можно по-другому, чего можно лишиться ещё».
Меня спрашивают: «Как ты попал в штаб?» Понятия не имею. Ляпнул в роте еще на КМБ, что шарю в компах. Это ушло сержантам, поднялось по капитану и осело у майора. Потом обо мне узнал подполковник, вызвал, задал пару вопросов и моя судьба на ближайший год определилась.
У меня нет рецепта, как вылезать из любой жопы без мыла. Есть только инструменты. Я предпочитаю говорить правду; я думаю, прежде чем сказать что-либо, обо всех значениях и последствиях слов (за это, кстати, был назван многократно вариациями «затупка» – в армии не любят долго думать); я искренен, и за счет этого весьма обаятелен (пойду лизну зеркало). Природа не любит лукавство и не очень-то жалует фигляров. Также не терпит подлости – в себе никогда не допускаю. Бог его знает, что мне помогает. Наверное, все-таки честность. Рекомендую.
10
Вот сейчас думаю: «Почему сложилась такая ситуация в роте? С самого начала службы я себя нормально поставил, нормально общался, нормально себя вел, не отставал, не ныл…» Недавно мне прямым текстом дали ответ: «Пацанам не нравится, что ты служишь в штабе». Что ж, в таком случае это просто тупо, но так частенько бывало и до армии. Что поделать, есть ущербные люди, и не мне их судить.
Позвонил другу. Сначала – на домашний номер, по межгороду, связался с его матерью, чтобы узнать номер сотового. Потом – на сотовый. Так и сказал: «Здорово, друг».
Вот когда тебя так встречают, понимаешь, что жить на этом свете стоит!
Предложи мне вернуться домой, не дожидаясь конца срока месяца полтора назад – я бы согласился. Сейчас бы крепко подумал, и, скорее бы, решил остаться и дотянуть. Пусть пожалел бы сто раз потом.
Я сделал выбор, мне за этот выбор отвечать.
Здесь делать нечего. Здесь нет ничего хорошего, что могло бы сравниться с имеющейся у тебя свободой, которую – поверь – отнимут. Здесь нет никаких плюсов. Здесь тебя не научат ничему, что пригодилось бы в жизни.
Но если решил сам, если захотел обдумать собственную жизнь вдали от суеты, вдали от бесчисленных звонков и визитов – тебе сюда. У тебя будет очень много времени на мысли. Невероятно долго будет тянуться поначалу твое время, ты поймешь, чего стоило все то, что казалось привычным и естественным. От тебя ничего не останется, кроме тебя самого. И не думай, что ты такой крутой пацан и здесь никто тебя не тронет. У нас говорят: «На всякую залупу найдется своя разлупа». Здесь тебе никто не поможет. А тому, кто будет тебя гнобить, помогает закон. Тебе не поменять сложившийся строй – до тебя здесь был миллиард таких же. И если тебе очень повезет, будешь на особых условиях – и тогда готовься к репрессиям. Выдержишь – победил. Сломаешься – будешь как все.
Я шагал в ногу с ними и ел с ними за одним столом. Здесь слово «индивид» считается оскорблением.
– Ты че, боец, особенный?
Да, вашу мать! Я – особенный. Я остался особенным даже здесь – сумел остаться собой. Нет, меня это не смущает. Мне нечего бояться.
У меня есть туз в рукаве, кстати. Они знают обо мне намного меньше, чем я о них. Они знают только то, что я решил, им следует знать.
Нет такого понятия, как «воинский коллектив». Каждый сам за себя. Да, как в тюрьме. Мы не стояли спина к спине под свистом пуль – мы всего лишь попали в один и тот же психодиспансер.
Я не строю иллюзий насчет дальнейших отношений с любым из этих людей. Максимум – выпить водки по увольнении в запас. Зафрендиться в контакт, и пополнить список.
Но водки я лучше выпью с другом. Я обещал. А на френдов мне насрать.
Мною овладело холодное безразличие. Я злой, гордый и я пришел в себя. Я таким был давным-давно. В то время у меня не было никого. Здесь у меня нет никого.
Все дорогие мне люди ждут меня на финишной прямой.
В далекие и забытые годы я написал «Откровения подонка».
11
Друзья запомнили меня именно таким. Горящим, держащимся на черном позитиве Орлом. Привыкшим к одинокой ненависти, не жалеющим сил, живущим быстрее собственного визга.
Вот мой полигон. Вместо «веселого» двора – казарма. Вместо многочисленного, разношерстного города – воинская часть. Люди – такие же. Враги и друзья. Пусть так.
По крайней мере, увижу, что не высох, не сдулся. Я вспоминаю те годы как ключевые, говорящие обо мне больше, чем я сам мог бы знать.
Все, что было, осталось позади. Сейчас есть я и высокая гора, на которую я заберусь.
Мой нынешний мир – здесь, он ограничивается забором военного городка. За его пределами – только будущее и прошлое. Я в одноликом, зеленом настоящем.
12
Дедушки ждут приказа. Вывесить его должны были еще вчера, но, как всегда, все тормозят. Где-то там происходят неважные события, решаются незначительные вопросы и чтятся глупые, давно бессильные традиции. Где-то там происходит распределение тусовок и выяснение отношений. Для них важно показать себя, устояться в коллективе, занять свое место. Я свое уже занял, а все, что для меня значимо, мне сейчас недоступно.
Вполне возможно, что-то важное я уже просрал. Такова селява.
Что-то екнуло внутри и оборвалось, как паутинка, попутным ветром унесшись в светлые ебеня. Я начинаю с нуля создавать свой новый мир. Как ребенок в песочнице.
Чтобы потом, как ребенок, его разрушить.
Время здесь летит быстро, а смысл заключается лишь в поиске смысла или красоты, которую можно было бы запечатлеть.
В дивизионе моряков познакомился с коллегой. Он такой же дизайнер и компьютерщик. Есть о чем поговорить с человеком с непромытыми мозгами. Частенько пересекаемся в столовой.
– Если какая-нибудь тварь докопается, покажи мне его, хорошо? Я с ним пообщаюсь.
– ОК, только зачем?
– А мне заняться нечем. Первая жертва есть?
– Пока нет. Но буду иметь в виду.
– Ну ладно, если что – говори.
Навряд ли я воспользуюсь его помощью – привык разбираться сам. Но факт забавляет. Чем-то мне все это напоминает сценарий для американского или советского фильма. Фильма, в который заложена определенная идеология, кою я еще не понял.
Звонил товарищу с 25-го микрорайона. С моего микрорайона.
Там тихо. Никого нет. Основная масса – за забором. Да и я тоже, можно сказать, чалюсь, но по-своему. Поговорили, вспомнили наши веселые похождения.
Все нормально. Наступит день, истечет срок, государство заберет, наконец, свои треклятые долги.
– Хорошо в штабе служить? – достали меня этим вопросом.
– Нормально. В армии слишком хорошо не бывает.
Продолжение. Начало здесь http://pikabu.ru/story/_04_1839089
Предыдущая http://pikabu.ru/story/_58_1844653
______________________________________________
9
Ужин – это не просто прием пищи. Это ознаменование того, что день – еще один день – подходит к концу, и его можно не считать. Жду ужина, сижу в кабинете, ем бутерброды с ветчиной, пью кофе. Маленькие радости жизни.
Составляю расписания, документы. Поймал график, теперь чувствую себя достаточно комфортно. Начальник разрешил сотовый телефон. Слушаю Pink Floyd, записная книжка говорит мне, что нужно еще сделать, таблица учета стрельб выполняет добрую часть моей работы (не зря я над ней несколько дней колдовал). Таблица учета дней автоматически считает приближение дембеля. Таблица учета сводных расписаний помнит за меня всех должников и считает все, что необходимо считать.
Люблю упрощать жизнь себе – любимому. Учусь ловить кайф в малейших радостях, искать плюсы среди крестов. Я очень чувствительный в смысле эмоций (за это меня девушки и любят). Мне нужно поддерживать состояние полукайфа.
На удивление – мне это в последнее время частенько удается (за это меня здесь и ненавидят). Я нашел собеседников, нашел график дня, нашел завязки, пути и возможности. Помню, обещал на проводах:
– Не волнуйся, любимая. Я свое место где угодно займу. Все нормально будет.
Я ценю все то, что у меня есть. Помню КМБ и начало жизни в роте. Я и мечтать не мог о лишнем куске хлеба и тем более о чашке чая. Благодарю бога, который, – все-таки,– есть. По крайней мере, у меня. В моей картине мира.
А ведь я прекрасно жил! У меня куча знакомых, определенные связи в разных областях, несколько друзей, почти идеальная Катя и прекрасная семья. У меня есть моя комната, чайник, джезва с кофемолкой и 300 гр. неплохих зерен. Есть продукты и плита, посуда, моя – личная! – кружка. И не одна. Есть профессия, опять же – не одна. Есть будущее. Я перспективен. Мне есть к чему стремиться.
И при этом я депрессовал. По поводу денег, по поводу критики. По разным временным глупостям. Зачем? Я не жалею, что ушел в армию. Жизнь дала мне прекрасную возможность понять и сравнить. Если бы она могла говорить, то сказала бы: «Парень, ты зажрался. Посмотри, как можно по-другому, чего можно лишиться ещё».
Меня спрашивают: «Как ты попал в штаб?» Понятия не имею. Ляпнул в роте еще на КМБ, что шарю в компах. Это ушло сержантам, поднялось по капитану и осело у майора. Потом обо мне узнал подполковник, вызвал, задал пару вопросов и моя судьба на ближайший год определилась.
У меня нет рецепта, как вылезать из любой жопы без мыла. Есть только инструменты. Я предпочитаю говорить правду; я думаю, прежде чем сказать что-либо, обо всех значениях и последствиях слов (за это, кстати, был назван многократно вариациями «затупка» – в армии не любят долго думать); я искренен, и за счет этого весьма обаятелен (пойду лизну зеркало). Природа не любит лукавство и не очень-то жалует фигляров. Также не терпит подлости – в себе никогда не допускаю. Бог его знает, что мне помогает. Наверное, все-таки честность. Рекомендую.
10
Вот сейчас думаю: «Почему сложилась такая ситуация в роте? С самого начала службы я себя нормально поставил, нормально общался, нормально себя вел, не отставал, не ныл…» Недавно мне прямым текстом дали ответ: «Пацанам не нравится, что ты служишь в штабе». Что ж, в таком случае это просто тупо, но так частенько бывало и до армии. Что поделать, есть ущербные люди, и не мне их судить.
Позвонил другу. Сначала – на домашний номер, по межгороду, связался с его матерью, чтобы узнать номер сотового. Потом – на сотовый. Так и сказал: «Здорово, друг».
Вот когда тебя так встречают, понимаешь, что жить на этом свете стоит!
Предложи мне вернуться домой, не дожидаясь конца срока месяца полтора назад – я бы согласился. Сейчас бы крепко подумал, и, скорее бы, решил остаться и дотянуть. Пусть пожалел бы сто раз потом.
Я сделал выбор, мне за этот выбор отвечать.
Здесь делать нечего. Здесь нет ничего хорошего, что могло бы сравниться с имеющейся у тебя свободой, которую – поверь – отнимут. Здесь нет никаких плюсов. Здесь тебя не научат ничему, что пригодилось бы в жизни.
Но если решил сам, если захотел обдумать собственную жизнь вдали от суеты, вдали от бесчисленных звонков и визитов – тебе сюда. У тебя будет очень много времени на мысли. Невероятно долго будет тянуться поначалу твое время, ты поймешь, чего стоило все то, что казалось привычным и естественным. От тебя ничего не останется, кроме тебя самого. И не думай, что ты такой крутой пацан и здесь никто тебя не тронет. У нас говорят: «На всякую залупу найдется своя разлупа». Здесь тебе никто не поможет. А тому, кто будет тебя гнобить, помогает закон. Тебе не поменять сложившийся строй – до тебя здесь был миллиард таких же. И если тебе очень повезет, будешь на особых условиях – и тогда готовься к репрессиям. Выдержишь – победил. Сломаешься – будешь как все.
Я шагал в ногу с ними и ел с ними за одним столом. Здесь слово «индивид» считается оскорблением.
– Ты че, боец, особенный?
Да, вашу мать! Я – особенный. Я остался особенным даже здесь – сумел остаться собой. Нет, меня это не смущает. Мне нечего бояться.
У меня есть туз в рукаве, кстати. Они знают обо мне намного меньше, чем я о них. Они знают только то, что я решил, им следует знать.
Нет такого понятия, как «воинский коллектив». Каждый сам за себя. Да, как в тюрьме. Мы не стояли спина к спине под свистом пуль – мы всего лишь попали в один и тот же психодиспансер.
Я не строю иллюзий насчет дальнейших отношений с любым из этих людей. Максимум – выпить водки по увольнении в запас. Зафрендиться в контакт, и пополнить список.
Но водки я лучше выпью с другом. Я обещал. А на френдов мне насрать.
Мною овладело холодное безразличие. Я злой, гордый и я пришел в себя. Я таким был давным-давно. В то время у меня не было никого. Здесь у меня нет никого.
Все дорогие мне люди ждут меня на финишной прямой.
В далекие и забытые годы я написал «Откровения подонка».
11
Друзья запомнили меня именно таким. Горящим, держащимся на черном позитиве Орлом. Привыкшим к одинокой ненависти, не жалеющим сил, живущим быстрее собственного визга.
Вот мой полигон. Вместо «веселого» двора – казарма. Вместо многочисленного, разношерстного города – воинская часть. Люди – такие же. Враги и друзья. Пусть так.
По крайней мере, увижу, что не высох, не сдулся. Я вспоминаю те годы как ключевые, говорящие обо мне больше, чем я сам мог бы знать.
Все, что было, осталось позади. Сейчас есть я и высокая гора, на которую я заберусь.
Мой нынешний мир – здесь, он ограничивается забором военного городка. За его пределами – только будущее и прошлое. Я в одноликом, зеленом настоящем.
12
Дедушки ждут приказа. Вывесить его должны были еще вчера, но, как всегда, все тормозят. Где-то там происходят неважные события, решаются незначительные вопросы и чтятся глупые, давно бессильные традиции. Где-то там происходит распределение тусовок и выяснение отношений. Для них важно показать себя, устояться в коллективе, занять свое место. Я свое уже занял, а все, что для меня значимо, мне сейчас недоступно.
Вполне возможно, что-то важное я уже просрал. Такова селява.
Что-то екнуло внутри и оборвалось, как паутинка, попутным ветром унесшись в светлые ебеня. Я начинаю с нуля создавать свой новый мир. Как ребенок в песочнице.
Чтобы потом, как ребенок, его разрушить.
Время здесь летит быстро, а смысл заключается лишь в поиске смысла или красоты, которую можно было бы запечатлеть.
В дивизионе моряков познакомился с коллегой. Он такой же дизайнер и компьютерщик. Есть о чем поговорить с человеком с непромытыми мозгами. Частенько пересекаемся в столовой.
– Если какая-нибудь тварь докопается, покажи мне его, хорошо? Я с ним пообщаюсь.
– ОК, только зачем?
– А мне заняться нечем. Первая жертва есть?
– Пока нет. Но буду иметь в виду.
– Ну ладно, если что – говори.
Навряд ли я воспользуюсь его помощью – привык разбираться сам. Но факт забавляет. Чем-то мне все это напоминает сценарий для американского или советского фильма. Фильма, в который заложена определенная идеология, кою я еще не понял.
Звонил товарищу с 25-го микрорайона. С моего микрорайона.
Там тихо. Никого нет. Основная масса – за забором. Да и я тоже, можно сказать, чалюсь, но по-своему. Поговорили, вспомнили наши веселые похождения.
Все нормально. Наступит день, истечет срок, государство заберет, наконец, свои треклятые долги.
– Хорошо в штабе служить? – достали меня этим вопросом.
– Нормально. В армии слишком хорошо не бывает.