"Гораздо легче совершать путешествие, чем описывать его".

Завершение истории знаменитого путешественника.

Перед тем, как уехать из Англии - в последний раз - доктор Ливингстон узнает еще одну трагическую новость - его старший сын Роберт, ранее воевавший в армии конфедератов, попал в плен и там погиб. Теперь почти ничто не связывало исследователя с родным домом.

В конце второй экспедиции, приплыв в Бомбей, Давид Ливингстон завел там немало полезных знакомств, а в начале третьей еще и подарил местному султану яхту, за что тот принес искреннюю благодарность и заверения в сотрудничестве, повелев своим подданным оказывать путешественнику всяческую поддержку. Доктор воспользовался шансом и набрал смешанную африкано-индийскую команду, кроме того, в порядке эксперимента он взял с собой:

- 6 верблюдов;

- 3 индийских буйволицы;

- 4 ослов;

- 2 мулов.

Как он объяснил, все эти животные, индусы и негры должны выдержать испытание злобной африканской мухой цеце.

Выяснилось, что у верблюда проходимость по зарослям - примерно как у дэу матиз, для величественных "кораблей пустыни" приходилось прорубать дорогу в африканских джунглях. Если будете в Мозамбике - верблюдов в лес не брать.

Ливингстон частично повторил маршрут второй экспедиции, растеряв половину команды по дороге. Одни ушли из страха перед работорговцами, у другого брат рядом живет... каждый отмазывался, как мог, ибо всем было понятно, что безумный шотландец не на вечерний моцион вышел.

Пройдя через сезон дождей и преодолев расстояние около 900 километров, Давид Ливингстон продолжал двигаться к истокам Нила. Двое носильщиков, оставивших его группу тогда, заодно решили прихватить ящик с лекарствами. Для доктора, много раз перенесшего малярию и лихорадку на ногах, лекарства были единственным путем к спасению. За последующие три года он не раз был на волосок от гибели - сказывалось подорванное здоровье, но Ливингстон каким-то чудом оставался жив, то двигаясь в составе собственного отряда, то присоединяясь к различным торговым караванам.

"Я перенес многое: трудности, лишения, голод, болезни – в твердом убеждении, что стою на верном пути к цели – во что бы то ни стало довести до конца исследование истоков Нила. Полный надежд, спокойно стремился я к тому, чтобы исполнить этот нелегкий труд, выпавший на мою долю, не заботясь о том, выйду ли победителем в этой борьбе или погибну".

После бойни на рынке в Уджиджи, учиненной работорговцами, Ливингстону пришлось повернуть назад, где он обнаружил, что часть его обменного фонда (тканей и бус) была украдена, еще часть - обменяли на слоновую кость. Возможно, это его подкосило бы окончательно, однако 10 ноября 1871 года произошло событие, вдохнувшие новые силы в его душу.

«Это, видимо, роскошно оснащенный путешественник, не как я, зашедший в тупик. Это был Генри Мортон Стэнли, путешествующий корреспондент газеты «Нью-Йорк Геральд», посланный Джеймсом Гордоном Беннетом, чтобы добыть достоверные сведения о докторе Ливингстоне, если только он еще жив, а в случае смерти доставить останки его на родину. На расходы ему было отпущено свыше 4000 фунтов».

Стэнли привез для Ливингстона почту, но тот, прочтя только письма от детей, стал расспрашивать о событиях последних лет. Кроме того, Стэнли сообщил о том, что британское правительство ассигновало Ливингстону 1000 фунтов на экспедицию.

Тогда же получила распространение и знаменитая фраза за авторством американского корреспондента, который при встрече флегматично осведомился у предводителя экспедиции:

- Доктор Ливингстон, я полагаю?

В общем, землю - крестьянам, фабрики - рабочим, Стэнли - Ливингстону. Так один американский и один британский джентльмен образовали союз, который помог Ливингстону растянуть его скитания еще на два года. Во время своего последнего маршрута Ливингстон совершает последнее крупное открытие - доказывает, что озеро Танганьика водной связи с Нилом не имеет.

Миссионер, миротворец, который последние десять лет, помимо исследования Центральной и Восточной Африки, отчаянно боролся с работорговлей, умер первого апреля 1873 года. Его организм был чересчур измучен пережитыми болезнями, чтобы бороться с новыми. Тело Давида Ливингстона было с подобающими великому человеку церемониями отпето в Вестминстерском аббатстве и там же похоронено.

Вместо мемориальной таблички укажу здесь одну из его собственных цитат:

"Вот все, что я могу о работорговле сказать в моем одиночестве: пусть небеса ниспошлют великое благословение на каждого, будь он американец, англичанин или турок, кто поможет излечить эту открытую рану человечества".

Вид на озеро Танганьика

Предыдущие посты с доктором:

Часть 1

Часть 2

"Эх, была не была!", сказало Королевское Географическое Общество (далее КГО) и 15 декабря 1856 года вручило Ливингстону шоколадную золотую медаль. Королевский астроном Маклир к вручению приза также добавил, что в Африке, наверное, уже не осталось места, где бы не ступала нога Давида Ливингстона. Что и говорить, наследил он там изрядно.

Доктор все дальше отходит от миссионерства - пишет книгу о своих путешествиях, выступает в промышленных палатах, привлекая на свою сторону кучу толстосумов с деньгами, и спустя два года такое поведение полностью рвет шаблон Лондонскому миссионерскому обществу.

Оно отправляет ему письмо, где члены миссионерства клянутся больше не задирать надменно нос и здороваться с Ливингстоном за ручку, плюс время от времени подкидывать немного добротных английских фунтов - но Давид в ответ шлет их дальним лесом, "и, вообще, клал я вприсядку на миссионерскую деятельность"

Причины так поступить? Да сколько угодно. К тому времени правительство Британии дало доктору две должности одновременно: консул на восточном побережье и в областях внутренней Африки, и начальник исследовательской экспедиции в эти самые области. Смекаете? "Вот тебе страна, даже кусок континента, но свои консульские обязанности ты сможешь исполнять только после того, как лично прошвырнешься по местам боевой славы".

Хотя жалование было немалым, пятьсот фунтов в год.

Ради интереса я прибегнул к некоторым расчетам и выяснил вот что:

В конце 17 - начале 18 века 500 фунтов по годовому заработку находится между заработком эсквайра (450 фунтов) и заработком рыцаря британской короны (600). В переводе на современные суммы это около 17 000 британских фунтов. Можно сравнить со средним годовым доходом современного британца в не самых благополучных регионах вроде Хайндбёрна или Западного Соммерсета. Ссылки на голые цифры и выводы в конце поста.

Фактически, доктор Давид Ливингстон уже тогда мог жить довольно неплохо (почти не уступая уровню обеспеченности рыцаря!), если бы не факт жизни в Восточной Африке.

Снова исследователь собирает команду, в которую включает своего брата Чарльза, молодого врача и ботаника Кёрка, судового инженера Рея, художника (сейчас обычно берут фотографа) и интенданта Бейнса, а также морского офицера, один штука, и геолога, один штука. *Рандомная шутка про геолога*

Вся эта честная компания грузит себя на правительственный пароход "Перл" и плывет в Африку. По пути Давид заявляет - он, мол, создал кодекс.

Нет, не тот кодекс, а кодекс поведения настоящего джентльмена в Африке. Выдержки:

Когда имеешь дело с людьми нецивилизованными, то лучше всего в отношениях с ними, без сомнения, искренность.

Лучшая гарантия безопасности - достойное поведение.

И все такое прочее. Кстати, многие цитаты Ливингстона могут быть напрямую применены и к современному укладу общественной жизни:

Когда я познакомился с чернокожими людьми настолько близко, что, глядя на лицо, забывал о цвете кожи, то я был поражён полным сходством некоторых туземцев с известными нашими европейскими знаменитостями.

Я никогда не любил видеть людей, все равно больных или здоровых, с готовностью опирающихся на других.

Но вернемся к Африке.

Худой, почти тщедушный Давид, по свидетельствам соучастников его исследований, неоднократно подвергал свою жизнь опасности. Войны племен, малярия, да вспомнить хотя бы тот случай, когда на него напал лев. Кстати, годы исследований Ливингстона полностью перекрываются годами массового внедрения первых автомобилей, паровых и электрических. Англичане что-то знали про львов и машины.

В экспедиции по Замбези, которую запланировал доктор Ливингстон, они собирались плыть по реке на пароходе. Для этого части парохода были привезены другим пароходом - мы привезли тебе пароход на пароходе, чтобы ты смог собрать пароход, когда поплывешь по Замбези.

С самого начала идея с пароходом "Ма-Роберт", показавшаяся вначале удачной, встретила море камней преткновения. Тут тебе и мелкие русла рукавов Замбези, и пороги, и недостаточная мощность паровой машины. "Ма-Роберт" плыл по схеме: день плывем, полтора дня готовим дрова. В конце-концов пароход, прозванный "Астматиком" (он еще и течь давал!) был брошен на произвол судьбы.

Во время следующего путешествия по маршруту Замбези - Сешеке (родина второго племени, в котором Давид долго гостил вместе с семьей) Ливингстон, сам того не подозревая, проложил торговый маршрут для португальских работорговцев. С ними, а также с другими представителями этой славной профессии доктор Давид Ливингстон боролся до конца жизни. Вот только португальское правительство не хотело лишаться потенциальной прибыли, и ставило палки в колеса и без того не самых прочных телег исследователя.

В 1861 году, весной, когда прибыло (с опозданием в два месяца) исследовательское судно "Пионер" со стадом миссионеров на борту, португальские власти просто наложили в штаны и одновременно запрет на регулярное перемещение по рекам Замбези и Шира.

Английское правительство предложило Ливингстону взамен исследовать реку Рувума между современными Танзанией и Мозамбиком. И тут кораблестроители подложили вторую свинью - "Пионер" задумывался с осадкой три фута, дабы легко преодолевать африканские реки. Но для того, чтобы пересечь Атлантику, его осадка была увеличена до пяти футов. Поскольку Давид боялся сесть на мель, ему пришлось откровенно наплевать на португальские запреты и выйти в русло реки Замбези. Во время плавания он попутно освобождает рабов, избегает племенных войн и первый раз отдает приказ на применение оружия.

Миссионеры времени не теряли - построили миссию и...

Как вы думаете? Нести слово Божие?

Ага, щас. Стали воевать с племенем ваяо, взяв под защиту племя маньяджа. Вот такие тогда были воинственные миссионеры.

В 1862 году Ливингстону присылают еще один, тоже сборный пароход. Учитывая, что все плавсредства были куплены на его гонорары от книги и другие заработки, я думаю, что мужик просто увлекался сборкой пароходов в натуральную величину.

"Леди Ньяса" оказалась более удачной моделью - по крайней мере, она не протекала и потребляла разумное количество дров. Но год, как и следующий, выдались самыми тяжелыми в карьере исследователя - он потерял жену, умершую от тропической лихорадки, несколько раз лишался всего или почти всего имущества, постоянно менял маршрутные листы, но смог освободить около ста человек из различных племен от цепей работорговцев и пережить всех миссионеров, сгинувших в огне войны, от лихорадки и даже от дизентерии.

В 1864 году блудный сын наконец-то возвращается в Британию (внезапно, через Бомбей. С логистикой явно дело швах). Закатываются пиры, приемы, рауты, пишется вторая книга, также собирающая солидные гонорары - и на этом можно закончить рассказ о втором путешествии Ливингстона. Но пыл его так и не унялся, поскольку Давид поклялся покончить с работорговлей в Африке раз и навсегда.

ссылки на статистические и сравнительные источники доходов:

http://www.johnhearfield.com/History/Breadt.htm

https://janeaustensworld.wordpress.com/tag/cost-of-living-in-regency-england/

https://en.wikipedia.org/wiki/Income_in_the_United_Kingdom

"Куда бы вы не отправились, всюду обнаружите шотландцев, крыс и вшей" - гласит старинная французская поговорка. У англичан есть похожая, но вместо вшей там Ньюкаслский жернов. В любом случае, насчет первых двух обе нации были единодушны.

Шотландец по рождению, по фамилии и духу, Давид Ливингстон первым делом подался в науку (сразу после деревенской школы) - уехал в Глазго, выучил богословие и медицину.

И вот тут шотландская кровь преподнесла первый сюрприз - сдавая экзамен на миссионера (да-да, должность миссионера была еще и оплачиваемой работой), Ливингстон, тогда еще не доктор, завалил предмет "проповедь". "Ну не оратор я" - позже признавался миссионер за бутылочкой хорошего шотландского виски.

Экзаменатор, по совместительству его духовный наставник Роберт Моффат пожалел студента и разрешил пересдать. Знал ли Роберт, что его собственные рассказы про загадочную Африку заведут будущего знаменитого исследователя так далеко? Наверное, знал. Хотя бы надеялся разжечь огонь в душе ученика.

Естественно, юный Давид под пение волынок в его душе ринулся в Африку, в ЮАР, куда чаще всего ходили английские корабли. Там он случайно встретил (хе-хе) двух состоятельных английских охотников, изнывающих от безделья, после тщательного празднования встречи они и пришли к выводу: а почему бы трем английским благородным донам не пересечь пустыню Калахари?

Слово джентльмена - закон. А джентльмена-миссионера - почти конституция. Сказано - сделано. Наняли носильщиков, проводников и двинулись к озеру Нгаме. Практически без оказий добрались, причем мистер Ливингстон тогда же и получил свой первый денежный приз - 26 английских фунтов от Королевского Географического Общества. А его спутники получили массу впечатлений. Вот что значит скука. Впрочем, с одним из них, Уильямом Осуэллом, Ливингстон в будущем пройдет еще не одну сотню миль.

Решение поселиться около озера Нгами вместе с семьей было неудачным и в какой-то мере трагическим - у Давида с женой умер четвертый ребенок. Доктор сделал ручкой и сказал: "А, черт с ним, еще трое есть". И продолжил тянуть плуг британской географии.

Как миссионер, Ливингстон к тому времени тоже был вполне успешен - обратил одно племя в христианство, однако баквены пострадали от рук буров, исконно питающих ненависть к англичанам и при каждом удобном случае гадящих английским королям и королевам в тапки. Буры не только разорили поселок, в котором обитало племя, но и сравняли с землей миссию, в которой проповедовал Давид Ливингстон.

Он не отчаивался - посетил другое племя, пытаясь поймать удобный момент, в который можно будет заговорить о массовом переходе под знамена христианства, и наконец поймал. Тропическую лихорадку. Несмотря на болезнь, храбрый миссионер был тверд в своем желании продвинуться еще дальше на север африканского континента. Вождь племени макололо так поразился его решимости, что выделил 27 человек в сопровождение. Двадцать семь спартанцев порывались укокошить любого, кто посягнет на честь и гордость их подзащитного, но доктор был удивительно миролюбив, а в одну из встреч с племенами центральной Африки даже пожертвовал своей одеждой и одним из быков взамен на возможность продолжить путь. Животным, в смысле.

Одежду ему, конечно, нашли, но все равно из головы не идет шотландский джентльмен в килте из традиционных туземных материалов, крашеных веточек.

Все это время люди, участвовавшие в экспедиции, нещадно болели, так что присутствие доктора, а особенно - доктора в ранге руководителя было как нельзя более кстати. Кроме того Ливингстон прославился еще и умелой торговлей, активно меняя еду на бивни, бивни на бусы, а бусы на медные кольца, служившие валютой.

После того, как спустя три года первая крупная экспедиция Давида Ливингстона закончилась, в ворохе общей почты он нашел одно приглашение на заседание Королевского Географического Общества и одно письмо из Лондонского миссионерского общества, где сообщали, что как-то не так представляли себе работу миссионера. И, если Давид продолжит в том же духе, у них банально не хватит денег на финансирование одного-единственного проповедника. В письме завуалировано читалось "Денег больше не дадим".

Конечно же, он продолжил.

Если будет интересно, продолжение истории в моем вольном изложении следует.