Давид Ливингстон: исследователь, миссионер, доктор, филантроп
"Куда бы вы не отправились, всюду обнаружите шотландцев, крыс и вшей" - гласит старинная французская поговорка. У англичан есть похожая, но вместо вшей там Ньюкаслский жернов. В любом случае, насчет первых двух обе нации были единодушны.
Шотландец по рождению, по фамилии и духу, Давид Ливингстон первым делом подался в науку (сразу после деревенской школы) - уехал в Глазго, выучил богословие и медицину.
И вот тут шотландская кровь преподнесла первый сюрприз - сдавая экзамен на миссионера (да-да, должность миссионера была еще и оплачиваемой работой), Ливингстон, тогда еще не доктор, завалил предмет "проповедь". "Ну не оратор я" - позже признавался миссионер за бутылочкой хорошего шотландского виски.
Экзаменатор, по совместительству его духовный наставник Роберт Моффат пожалел студента и разрешил пересдать. Знал ли Роберт, что его собственные рассказы про загадочную Африку заведут будущего знаменитого исследователя так далеко? Наверное, знал. Хотя бы надеялся разжечь огонь в душе ученика.
Естественно, юный Давид под пение волынок в его душе ринулся в Африку, в ЮАР, куда чаще всего ходили английские корабли. Там он случайно встретил (хе-хе) двух состоятельных английских охотников, изнывающих от безделья, после тщательного празднования встречи они и пришли к выводу: а почему бы трем английским благородным донам не пересечь пустыню Калахари?
Слово джентльмена - закон. А джентльмена-миссионера - почти конституция. Сказано - сделано. Наняли носильщиков, проводников и двинулись к озеру Нгаме. Практически без оказий добрались, причем мистер Ливингстон тогда же и получил свой первый денежный приз - 26 английских фунтов от Королевского Географического Общества. А его спутники получили массу впечатлений. Вот что значит скука. Впрочем, с одним из них, Уильямом Осуэллом, Ливингстон в будущем пройдет еще не одну сотню миль.
Решение поселиться около озера Нгами вместе с семьей было неудачным и в какой-то мере трагическим - у Давида с женой умер четвертый ребенок. Доктор сделал ручкой и сказал: "А, черт с ним, еще трое есть". И продолжил тянуть плуг британской географии.
Как миссионер, Ливингстон к тому времени тоже был вполне успешен - обратил одно племя в христианство, однако баквены пострадали от рук буров, исконно питающих ненависть к англичанам и при каждом удобном случае гадящих английским королям и королевам в тапки. Буры не только разорили поселок, в котором обитало племя, но и сравняли с землей миссию, в которой проповедовал Давид Ливингстон.
Он не отчаивался - посетил другое племя, пытаясь поймать удобный момент, в который можно будет заговорить о массовом переходе под знамена христианства, и наконец поймал. Тропическую лихорадку. Несмотря на болезнь, храбрый миссионер был тверд в своем желании продвинуться еще дальше на север африканского континента. Вождь племени макололо так поразился его решимости, что выделил 27 человек в сопровождение. Двадцать семь спартанцев порывались укокошить любого, кто посягнет на честь и гордость их подзащитного, но доктор был удивительно миролюбив, а в одну из встреч с племенами центральной Африки даже пожертвовал своей одеждой и одним из быков взамен на возможность продолжить путь. Животным, в смысле.
Одежду ему, конечно, нашли, но все равно из головы не идет шотландский джентльмен в килте из традиционных туземных материалов, крашеных веточек.
Все это время люди, участвовавшие в экспедиции, нещадно болели, так что присутствие доктора, а особенно - доктора в ранге руководителя было как нельзя более кстати. Кроме того Ливингстон прославился еще и умелой торговлей, активно меняя еду на бивни, бивни на бусы, а бусы на медные кольца, служившие валютой.
После того, как спустя три года первая крупная экспедиция Давида Ливингстона закончилась, в ворохе общей почты он нашел одно приглашение на заседание Королевского Географического Общества и одно письмо из Лондонского миссионерского общества, где сообщали, что как-то не так представляли себе работу миссионера. И, если Давид продолжит в том же духе, у них банально не хватит денег на финансирование одного-единственного проповедника. В письме завуалировано читалось "Денег больше не дадим".
Конечно же, он продолжил.
Если будет интересно, продолжение истории в моем вольном изложении следует.
