На его могиле близ Рио-де-Жанейро написано: «Здесь покоится радость всего бразильского народа»

Вспоминаем историю футболиста Гарринчи – лучшего в мире дриблера, у которого одна нога была короче другой. Он мог затмить самого Пеле, но угодил в капкан пьянства, свободной любви и кабальных контрактов.

Пеле и Гарринча — две футбольные суперзвезды XX века.

Счастье ходить

Пеле говорил про Гарринчу: «Мне отвратителен его образ жизни».  На пике популярности тот мог проделать, например, такой фокус: Гарринча выбирал самый никчемный бар на улице города – и заходил туда. Толпа из других баров видела, куда ушел выпивать Гарринча – и толпой валила в это прежде никому не нужное заведение. «В это время хозяин уже дрожащими руками прикреплял над стойкой к стене стул, на котором только что сидел футболист… Старику отныне была уготована безбедная старость», — вспоминал советский журналист Игорь Фесуненко, который работал в Бразилии в 60-е годы.

«Впервые Гарринча попробовал алкоголь в четыре года. В 10 лет уже выпивал регулярно, и чем дальше — тем больше. Бывало так: завтра клубу или сборной играть матч, а Гарринча, пьяный в дым, до утра братается с бродягами в кабаке», — писал Руй Кастро, биограф футболиста.

Маунэл Франсиско Дус Сантос – так звучало полное имя Гарринчи – был пятым ребенком в афро-индейской семье из Пау-Гранди, бедного пригорода Рио-де-Жанейро. Его отец, Амаро Франциско, о ребенке узнал не сразу: Гарринча родился 18 октября, а в метрике дату рождения ему записали на 10 дней позже. По легенде, отец будущей футбольной звезды «хороводил» с друзьями – только на десятый день ему хватило сил прийти к писарю.

Деформация позвоночника, смещение таза, косоглазие и ноги, будто вывернутые наизнанку в коленных суставах. К тому же, левая нога короче правой на шесть сантиметров. Таким родился Гарринча. Врачи, которые сделали ребенку операцию, пытаясь исправить дефекты, сообщили родителям: «Счастье, если он будет просто ходить».

Одна нога Гарринчи была короче другой на шесть сантиметров.

Отравление новичком

«В тот день тренер испытывал новичков и кивнул мне, чтобы я проверил какого-то типа… Тот был кривоногий, все над ним смеялись», — вспоминал свою первую встречу с Гарринчей летом 1953 года Нилтон Сантос, левый защитник сборной Бразилии и клуба «Ботафого» из Рио.

Гарринчу буквально притащил на сборы экс-игрок «Ботафого» Педро Виана Арати. По легенде, он даже купил ему пару бутс, чтобы тот только пришел. Новичок стеснялся, краснел и дышал перегаром: Гарринче было 20, в его лачуге плакал 3-летний ребенок и ждала жена. Он женился уже в 16. Но это не помешает ему всю жизнь, по выражению Фесуненко, «быть феноменально сексуально не сдержанным». «Настоящий индеец – беззаботный, раскованный, живущий одним днем», — вспоминал советский журналист, который общался с Гарринчей личною

Арати заметил кривоногого футболиста в команде ткацкой фабрики «Пау-Гранди». В нападении тот творил невероятные чудеса. Трюком Гарринчи было обвести соперника, но не бежать к воротам, а дождаться, когда защитник догонит его – и обыграть снова. Свое прозвище он получил потому, что в детстве зарабатывал ловлей мелких болотных птиц – их и называли «гарринчами». К футболисту уже проявляли интерес в профессиональных клубах, но всех пугала его хромота и кривые ноги.

Защитник «Ботафого» Нилтон Сантос вспоминал: «Я увидел, что ему дали пас, и спокойно отправился на отбор… Но он вдруг стремительно протолкнул мяч у меня между ногами и исчез. Я хотел броситься за ним, но рухнул, задрав ноги вверх».

После тренировки Сантос упросил тренера взять Гарринчу в состав. «Если его заберет другой клуб, я не смогу спать спокойно. А если его заберем мы – спасть спокойно не будут защитники других клубов», — так, по легенде, сказал защитник.

Через две недели Гарринча, веселый и пьяный, пришел увольняться с ткацкой фабрики.

Гарринча — легенда «Ботафого»

Советский синдром

Гарринча отыграл в «Ботафого» несколько сезонов и получил первую известность. Его поставили сначала на место центрального нападающего, но он сам всегда предпочитал правый фланг.

В 1957 году в клуб пришел новый тренер – Жоан Салданья, коммунист и футбольный комментатор (через 11 лет он возглавит и сборную). Игорь Фесуненко вспоминал его слова: «На правый фланг, никому из вас я не разрешаю совать нос. Это — коридор Манэ Гарринчи. Все остальные должны играть в центре и слева…. Пусть Манэ делает, что захочет, а ваше дело ждать от него паса и бить по воротам».

В том же году «Ботафого» выиграл чемпионат Рио, а Гарринча стал героем столицы. В 1958-м его включили в состав сборной для поездки на чемпионат мира в Швецию. Вместе с ним летел еще один дебютант ЧМ — Пеле.

Перед полетом футболистам устроили психологические тесты. Выяснилось, что Манэ-Гарринча почти не умеет читать, не может отличить горизонтальную линию от вертикальной и, кажется, страдает нервным расстройством. «Когда его попросили нарисовать человека, он, смеясь, изобразил фигуру с огромной головой. Психолог рекомендовал оставить его дома», — писал Руй Кастро, биограф.

Первые две игры чемпионата Пеле и Гарринча просидели в запасных. Бразильцы выиграли 3:0 у Австрии и закончили вничью с англичанами — 0:0. Предстояла третья игра против сборной СССР. И здесь – как когда-то в «Ботафого» — судьбу решило вмешательство Нилтона Сантоса. Защитник потребовал у тренера выпустить дебютантов, Пеле и Гарринчу, потому что «они играют лучше основы — Алтафини и Жоэла». Тренер внял просьбе.

Владимир Кесарев, защитник советской сборной на ЧМ-1958, говорил «Советскому спорту»: «Гарринча без проблем расправлялся со всеми! У него было такое превосходство в скорости, финтах, что бороться с ним – пустое дело.  Он был в той игре на две головы выше Пеле, да и остальных бразильцев». Кесареву вторил Никита Симонян, еще один игрок нашей сборной: «Гарринча рвал фланг нашей обороны. Боря Кузнецов, его «опекун», желая взять паузу, посылал мяч куда подальше. Мы кричали Боре: «Куда бьешь?! Мы же под тебя открываемся!». А он: «Не видите, что творится? Дайте передохнуть!».

Футболист Виктор Царев заявлял, что «Гарринча навел ужас на защиту»: «Через него Всевышний будто показывал людям, что можно вытворять с мячом. Уже на второй минуте он пробил в штангу так, что мяч отлетел в центр поля. Яшин не успел подставить руку, иначе ее пригвоздило бы к штанге».

Бразилия прошла СССР (2:0), уверенно отыграла в плейофф (1:0 против Уэльса, 5:2 против Франции) и в финале разгромила шведов, хозяев турнира (5:2). Два гола в финале были забиты после передач Гарринчи, которого включили в символическую сборную лучших игроков турнира. Бразилия стала чемпионом мира — впервые в своей истории.

«Вот, что сделал Гарринча когда вернулся, — пишет Руй Кастро. — Он поехал в свой родной Пау-Гранди, в окружении толпы народа вошел в бар, где выпивал в молодости – и под плач и слезы людей оплатил все их долги».

Гарринча в финале ЧМ-1958 против шведов.

Клуб капиталистов

Гарринча блистал еще на чемпионате мира-62 (Бразилия вновь победила, а он забил 4 гола), блистал в чемпионате страны и даже был взят в сборную на ЧМ-1966. Хотя, всем было понятно, что его история похожа на комету – яркая, но быстро сгорит.

Начиная с 1962 года футболиста стал беспокоить артроз правого колена. Врач «Ботафого» настаивал на временном отводе Гарринчи. Но тут бразильский футбол показал, словами советской прессы, «зловещее лицо капитализма». Клубу предстояло турне по Италии и Франции. Президент «Ботафого» Серджио Дарси решил, что Гарринча нужен на поле живым или мертвым.

Игорь Фесуненко писал: перед каждой игрой футболисту делали уколы. Но боль в ноге все равно была такой сильной, что после матчей Гарринчу несли на руках из раздевалки до автобуса. Стоит сказать также, что футболист, который едва умел читать, подписывал контракты с «Ботафого» на пустых бланках: руководство клуба потом само ставило сумму. Журналисты выяснили, что почти десять лет главная звезда клуба получала в среднем вдвое меньше других игроков.

Ситуацию удалось частично исправить в 63-м, с помощью новой возлюбленной футболиста, певицы Элзы Суарес. Гарринча, который к тому времени был по-прежнему женат и имел уже восемь детей (правда, посещал их нечасто) познакомился с Суарес на ЧМ-62. Очевидцы вспоминали, что все дни чемпионата в номере футболиста «беспрестанно скрипела кровать, и раздавались стоны Элзы».

Суарес свела Гарринчу со знакомыми адвокатами и те помогли ему выторговать более выгодные условия. Впрочем, клуб и здесь повел себя паскудно. Руководство «Ботафого» заявило журналистам, что Гарринча «как алчный хищник требует все больше денег», в то время как сам – набирает лишний вес, пропускает тренировки и вообще уже не тот. В 65-м ему наконец сделали операцию на колене. Но, по условиям контракта, которые вновь изменились, платили Гарринче теперь только за выход на поле – в то время, как выпускали его туда все реже.

Гарринча и его супруга Элза Суарес.

Первый после Бога

С конца 60-х футболист кочевал по бразильским клубам, играл в Колумбии и некоторое время жил в Европе. Весной 1969-го нетрезвый Гарринча попал в аварию, врезавшись в грузовик с картофелем. В машине сидели Элза Суарес (они сыграли свадьбу в 66-м), ее дочь и мать. Последнюю при ударе выбросило через лобовое стекло: она скончалась от травм. Гарринчу приговорили к штрафу и двум годам условно.

Его пьянство прогрессировало. Вдобавок, он ежемесячно платил отступные бывшей жене. В 1968 году футболисту пришлось продать два дома и отсидеть 90 дней в тюрьме за неуплату алиментов. Денег требовали и другие женщины, утверждавшие, что Манэ-Гарринча – отец их детей. В их числе была некая Ираси Кастильо, у которой был роман с футболистом в конце 50-х. После него у Кастильо родились дочь и сын. Известно, как минимум о 14 детях футболиста – при этом, их реальное количество наверняка было намного больше. Игорь Фесуненко рассказывал, что даже в Норвегии, куда «Ботафого» приехал с коротким туром Гарринча умудрился «сделать» ребенка.

Иногда ему все еще платили хорошие гонорары. За свой прощальный матч в составе сборной Бразилии футболист, по данным СМИ, получил около 60 000 долларов – но эти деньги тоже очень быстро «съели» долги. В той игре, проведенной 18 декабря 1973 года, Бразилия играла против сборной ФИФА – и победила со счетом 2:1. Советский футболист Евгений Ловчев вспоминал: «Гарринча плакал, покидая поле. 150 тысяч зрителей рукоплескали ему. А позже мы увидели, как он скромно стоит на стоянке такси — и никому нет до него дела».

Мануэл Франсиско Дус Сантос, Гарринча или Манэ – как звали его фанаты – скончался 20 января 1983 года. Причиной смерти назвали цирроз печени. Известно, что последние годы футболист провел в крайней нищете. Он жил на подачки богатых людей, которые помнили его лучшие годы.

Элза Суарес ушла от Гарринчи в 1977 году. Она жива и до сих пор поет: ее можно назвать бразильским аналогом Аллы Пугачевой. В 1978 году Гарринча женился в третий и последний раз. Его супругой стала 20-летняя Вандерлея Виэйра, медсестра из больницы, куда спортсмен угодил с сердечным приступом. В последний год жизни Гарринчу госпитализировали не меньше 10 раз. Перед смертью он вновь ушел в многодневный запой. Его привели домой товарищи, после чего, по словам Виэйры, он впал в кому – и больше не приходил в себя: ни дома, ни в больнице.

Попрощаться с Гарринчей на стадион «Маракана» в Рио-де-Жанейро пришло, по разным данным, до 350 тысяч человек. Гроб стоял в центре поля, завернутый во флаг «Ботафого» — клуба, который поднял его на самый верх и одновременно сломал ему жизнь.

Издание The Times поставило Гарринчу на 6-место в списке лучших игроков чемпионатов мира всех времен (на 1-м месте, к слову, там стоит Марадона). В самой Бразилии Гарринчу часто называют вторым после Пеле, но находятся и те, кто считают его лучшим.  Игорь Фесуненко в интервью «Советскому спорту» вспоминал: «Там Пеле – это Бог. Его обожали постоянной и крепкой любовью. А Гарринча – это радость, это всеобщее ликование и наслаждение. Эти его финты немыслимые… Раз-раз – и три человека в стороны!»

Источник

"Со всем уважением, Арати, — хмуро сказал традиционно грубоватый тренер Ботафого Жентил Кардозо, изящным щелчком пальцев отправляя окурок в район бровки, — но кого ты это мне привез?!" Арати, бывший другом Кардозо и изредка советующий наставнику молодых игроков, лишь улыбнулся и посоветовал посмотреть новичка в деле. «Пять минут, — ответил Кардозо. – Просто смеха ради. И потом ты выгоняешь его отсюда на хер». Когда новичок вышел на поле, болельщики, собравшиеся на тренировке Одинокой Звезды (прозвище Ботафого), встретили его громовым хохотом: небольшого роста, хромающий и сильно горбящийся футболист проковылял к правой бровке. Он сразу же получил мяч – игрокам тоже хотелось посмеяться. Затем случилось чудо. За считанные секунды набрав огромную скорость, новичок двинулся вперед по правому краю, постепенно смещаясь в центр. Навстречу ему выдвигалась черная громада – великий Нилтон Сантос, многими и по сей день считающийся лучшим левым защитником в истории футбола. Сделав несколько переступов и не меняя при этом скорости, новичок прокинул мяч между ног оборонца и преспокойно побежал дальше. Болельщики ахнули: Нилтона Сантоса было практически невозможно обыграть один в один. «Пусть попробует еще!» — взбешенно прокричал Нилтон. Неофит попробовал еще дважды, оба раза используя один и тот же финт и все так же прокидывая мяч между ног капитана Ботафого. «Если этого пацана возьмет другая команда, то я не смогу спать спокойно, — скажет Нилтон Сантос тренеру после тренировки. – Если его возьмем мы, то он не даст спасть спокойно защитникам остальных клубов». Это было 10 июня 1953 года. Тектонические плиты футбольной истории вызвали настоящее землетрясение, о котором в Бразилии сначала никто еще не знал. На небосклоне засияла новая звезда – совершенно невзрачная внешне, она могла освещать целую Солнечную систему. Так появился Гарринча. Он родился в чрезвычайно бедной семье, где был пятым ребенком. Его брат умрет в детстве от болезни, сестра – от недоедания, мать – от непосильно тяжелого труда, отец – от алкоголизма, предсказуемо вызвавшего цирроз печени. Сам же Мануэл дос Сантос, до 15 лет не имевший второго имени (пьяный писарь забыл его вписать, заодно и перепутав дату рождения), появился на свет с врожденными физическими недостатками: он страдал косоглазием, смещением костей таза, деформацией позвоночника, а его левая нога была короче правой на 6 см. С 4 лет он собирал в лесу дикие бананы на продажу, тогда же научился ловко подражать щебету маленьких птиц семейства крапивниковых, которых в Бразилии называли «гарринча». Так у маленького Манэ появилось свое прозвище. В 4 года впервые попробовал алкоголь («подарок» отца, угостившего ребенка рюмочкой кашасы в честь продажи первой партии собранных бананов), к которому пристрастился в 10-летнем возрасте – это хобби сопровождало его до самой смерти. С 10 лет курил. Не получил и 4 классов образования, поскольку нужно было помогать семье – поэтому всегда имел нелады с арифметикой, чтением и правописанием. С 14 лет работал на текстильной фабрике «Америка фабрил» помощником прядильщика. В день зарплаты на фабрику прибегал кто-нибудь из родственников, чтобы получить половину денег. Остальную половину Манэ спускал в тот же день в местном кабаке. Он был с самого дна колодца – оттуда, где реальность настолько страшна, что выбраться кажется совершенно невозможным.

Манэ выступал за Ботафого 12 сезонов, став самой настоящей легендой клуба. Сначала его называли «Кривоногим ангелом» и «Великим хромым», но после того, как он начал выступления за Селесао, правый крайний получил уважительное прозвище «Радость народа» — аккурат после золотого для Бразилии мундиаля–1958. Боссы Одинокой звезды зачастую пользовались неграмотностью и доверием футболиста – известно, что несколько раз он подписывал чистый бланк контракта, веря руководству на слово, а в результате получал в два раза меньше денег, чем остальные игроки. Таким образом, имея в своем составе одного из сильнейших дриблеров мира всех времен, директора Ботафого платили ему сущие крохи. За пределами поля он оставался добрым и компанейским – одалживал деньги, если его об этом просили, перевез из Пау-Гранди в Рио-де-Жанейро своих друзей по фабрике – «Свинга» и «Пинсела», с которыми выпивал еще только когда устроился работать на «Америка фабрил». За пределами футбольного поля Гарринчу интересовали только выпивка и женщины. И еще автомобили – он несколько раз попадал в аварии, как в нетрезвом, так и в трезвом виде: водить толком так и не научился. С чемпионата мира–1962 Гарринча приехал в статусе звезды первой величины: в отсутствие травмированного Пеле именно «Радость народа» вел Селесао вперед, став одним из лучших бомбардиров первенства и завоевав для Бразилии магнетическое золото. Его самый близкий друг в мире футбола – Нилтон Сантос – начал помогать финансово, заставил переподписать контракт с клубом, а также через знакомого банкира сделал так, что Гарринча сумел вложить деньги под сказочные проценты.

В Чили, на том памятном мундиале, Гарринча познакомился с бразильской королевой самбы Элзой Суарес, которую оформил прямо на вечеринке, после чего занялся другим оформлением – брака. Для этого ему пришлось развестись с предыдущей женой. Элза сама родилась в фавелах Рио-де-Жанейро, поэтому знала об этой гребаной жизни не понаслышке. Обладая деловой хваткой, она настояла на еще одном переподписании контракта с Ботафого, чем боссы Одинокой звезды оказались крайне недовольны. Вдобавок, у «Великого хромого» начался остеоартроз колена, но вместо лечения он выходил на поле на уколах. Дело в том, что Ботафого зарабатывал деньги, занимаясь организацией гостевых выставочных матчей в Европе, а руководство европейских клубов сразу же предупреждало, что без Гарринчи цена за «товар» упадет вдвое.
Манэ Гарринча
Все эти обстоятельства окончательно подорвали здоровье Манэ – вдобавок, ему сделали крайне неудачную операцию по удалению мениска. Из-за того, что Гарринча не мог теперь играть в выставочных матчах, боссы Ботафого существенно урезали ему заработную плату. В 1965 году руководство Одинокой звезды организовало серию дискредитирующих «Радость народа» статей в газетах Рио-де-Жанейро: сообщалось, что несмотря на легендарный статус великого футболиста, его образ жизни не соответствует кумиру миллионов, а сам он уже теряет в своем футбольном мастерстве. Гарринча обиделся и не пришел на тренировку. Потом еще. И еще. В конце 1965 года Гарринча одолжил денег у Нилтона Сантоса (формально – на лечение от алкоголизма), но тут же их пропил. Его жизнь трещала по швам, а Элза Суарес, думая, что вышла замуж за идола, видела перед собой только растерянного алкоголика, трогательно не приспособленного к жизни. Оставалось еще торсида, которая всегда его любила, но алкоголизм влиял на набор лишнего веса, и, соответственно, на спортивную форму. В 1966 году его продали в Коринтианс, в котором Гарринча не закрепился, предпочитая рассказывать о былых футбольных подвигах в близлежащих барах. Окончательно испортив себе репутацию в родной стране, он отправился в Боливию и Колумбию, где предлагал проводить выставочный матч за любую команду за 600 долларов. Результат всегда был одним и тем же – зрители встречали его аплодисментами, а после игры разражались гневным свистом. В колумбийском Атлетико Хуниор перед матчем трибуны устроили ему стоячую овацию, но на исходе 90-й минуты закидали «Радость народа» яйцами и помидорами. Отправившись с женой в Европу, Гарринча заключал предварительные контракты с лиссабонской Бенфикой и парижским Ред Стар, но обе сделки сорвались в самый последний момент. Вместо этого ему пришлось играть за команды профсоюзов, фабрик и университетов. Мог ли пасть ниже двукратный чемпион мира по футболу? В 1969 году автомобиль, за рулем которого находился Гарринча, врезался в грузовик, перевозящий картофель. Теща футболиста, Розалия Гомес, вылетела из машины, пробив лобовое стекло и получив травмы, несовместимые с жизнью. Сам же Манэ, винящий себя в ее смерти, дважды пытался покончить с собой, вдыхая в гараже угарный газ. Элза Суарес в очередной раз вывезла его в Европу, где пара жила в Италии, Испании и Франции, а Гарринча, благодаря связям жены, занимал малозначительные административные посты, никак не связанные со спортом.

18 декабря 1973 года друзья Гарринчи обязали Бразильскую конфедерацию футбола провести прощальный матч в честь Манэ (просителем являлся лично Нилтон Сантос, человек огромного авторитета). На Маракане собралось свыше 130 000 зрителей, а на кромке поля из цветов была сложена надпись «Манэ – радость народа». Гарринча доиграл до середины первого тайма, когда его заменили под овации трибун. Он уходил с поля со слезами на глазах. Благодаря очередному вмешательству Нилтона Сантоса, все сборы от матча сборных Бразилии и ФИФА пошли лично на нужды Гарринчи. Он сумел расплатиться с долгами, купил автомобиль, дом, две квартиры для дочерей и половину ресторана, в котором пела его жена. В 1976 году у Манэ и Элзы родился сын Мануэл Гарринча дос Сантос Жуниор. Он погибнет через десять лет а автомобильной катастрофе, но его отец об этом уже не узнает. Годом позже Элза подала на развод: находящийся в состоянии тяжелого алкогольного опьянения, Гарринча сильно избил ее. В 45-летнем возрасте Манэ угодил в больницу с сердечной недостаточностью после очередных бурных возлияний, где познакомился с девушкой Вандерлейей, бывшей моложе его на 25 лет. Именно от нее у Гарринчи родился последний из его 14-ти детей: дочка Ливия. Но на Рождество 1982 года тот, чье имя воспевали миллионы, снова ушел в запой, после чего, в состоянии комы, был доставлен в местную больницу. 20 января 1983 года врачи зафиксировали смерть Мануэла Франсиско дос Сантоса, наступившую от цирроза печени и отека легких. 300 тысяч человек шли за его гробом, завернутым в стяги Бразилии и Ботафого. На могиле выведут эпитафию: «Здесь покоится тот, кто был радостью народа – Манэ Гарринча». Рыдающий Нилтон Сантос скажет: «Он всю жизнь был большим ребенком и умел играть только в одну игру – в футбол».
Для бразильского народа Гарринча всегда был своим – он вел себя как чудик из фавелы, точно так же играл в футбол – как во дворе, по нескольку раз обыгрывая одного и того же соперника, чтобы просто доставить удовольствие себе и зрителям. Он был такой же непутевый, как и все выходцы из низших социальных страт, он обладал такими же пороками – понятными бразильскому народу и для бразильского народа простительными. Он был свой – не утопающий в деньгах, могущий пойти в бар с первым встречным, обладающий физическими пороками и реально страшной судьбой, просто парень из соседней трущобки. Он умел делать только три вещи – пить как проклятый, подражать щебетанью маленькой птички и играть в футбол. Первое увлечение отняло его жизнь, второе – дало прозвище, которое знает любой футбольный болельщик в мире, а третье… А третье он исполнял так, что за это ему все всегда прощали. Он умел делать то, что получалось только у единиц. Он умел дарить радость народу.

P.s. Коммент для минусов внутри.