автор: ВИКТОР МАРАХОВСКИЙ

Самое интересное в т.н. «событиях 26 марта», когда списанному, казалось бы, шоу-оппозиционеру удалось после долгих провальных лет вывести на улицы городов аудиторию — не сам продемонстрированный выводок. Он, строго говоря, скромен на фоне вообще любого протеста в любой современной стране

Самое интересное — это даже не сдержанность отклика в отечественных СМИ. Сдержанность русского медиапространства можно объяснить невидимой рукой Кремля, зажимающей ротовые отверстия журналистов. Собственно, так и делают уже.

Самое по-настоящему интересное — это близкий к нулевому интерес, проявленный СМИ западными. Несмотря на массовый «винтаж», схватки с полицией и так далее. Западную сдержанность придётся объяснять иначе.

И объяснение лежит на поверхности: с точки зрения условного «общемирового медиапространства», российский протест из исключительного стал обычным. Типовым для Запада.

Проще говоря: Россия наконец-то продемонстрировала Западу протестный класс, полностью соответствующий мировым стандартам

Кто орёт и дерётся на улицах? Да как в любой западной стране. Старшеклассники и младшее студенчество, выходящее по призыву популярных видеоблогеров под прикольные лозунги.

…Это всё не значит, разумеется, что уже завтра СМИ передовых стран не спохватятся и не начнут ударно делать страдательную икону из эпической фотодевушки, нежно взятой вшестером омоновцами. Спохватятся и начнут, если пойдёт соответствующая волна и будет политическая воля. Но по горячим следам её не было.

Кстати, это заодно показывает разницу в восприятии разного сорта протестов на Западе — и объясняет, почему западные медиа пять лет назад так всерьёз восприняли «бунт креаклов» в г. Москве.

Потому что когда улицы столицы в начале 2012-го заполнила сотня тысяч сотрудников рекламных бюро, и медийных стартапов, и социальных сетей, и менеджеров среднего звена — Запад увидел не столичную «накипь на нефтедолларах». А увидел становый хребет экономики, молодой русский средний класс, создателя цифр ВВП — то есть что-то очень серьёзное, базовое и значимое. Что-то, в действительности способное своротить коррумпированный режим мистера Путина.

А теперь протестующие российских городов — совсем те же, что у них. Экономически невесомые единицы, личинки будущих менеджеров среднего звена и налогоплательщиков. Граждане, пребывающие в той поре жизни, когда ещё можно писать глупости из баллончика по стенам, носить смешные штаны и Че Гевару/конфедератский шеврон/значок с пандой — и попадать в автозак. Потому что юность, отсутствие ответственности и идеалы

Ну и ещё один момент. Описанные выше ютуб-лайкари, вывалившие на улицы и площади, определённо стали для иностранного медиакорпуса таким же сюрпризом, как и для отечественного.

Это всё, помимо прочего, говорит об одном: по крайней мере в данном случае — никакого специального всемирного координационного совета по обрушению российской государственности не было.

Штука вся в том, что т.н. смута в любом государстве — никогда не бывает в первую очередь результатом иностранного влияния. В любом государстве смута (то есть позывы к обрушению текущей государственности, к обнулению полномочий власти и переделу её) — это явление в первую очередь внутреннее. Эндогенное, медицински говоря.

Смута как потенциал существует везде — включая такие неожиданные, казалось бы, места, как нынешняя Исламская республика Иран или Китайская народная республика. И в Иране 2009-го, и в Гонконге 2015-го на улицы выходили некие «молодые и демократичные» и требовали перемен. Смута как потенциал бесконечно долго существует в Белоруссии, во Франции, в Израиле, Саудовской Аравии и даже в США, где она сейчас достаточно ярко демонстрируется (на свой американский лад). Смута довольно мощно выступила в прошлом году в Турции. Зачаточная смута имеется в Евросоюзе в целом — и в отдельных его ячейках. Её, возможно, нет в Японии — но если она там вдруг обналичится на улицах, то окажется, что и там она была всё время. И её задним числом определят и объяснят.

Потому что в любом современном государстве имеются тенденции, эту самую смуту порождающие.

Элита любого государства устроена так, что склонна к закукливанию в своих внутренних взаимоотношениях и разборках — и, соответственно, к отрыву от скучного большинства с его мелкими, скучными проблемами и амбициями

В любом обществе от этого время от времени накапливается потенциал недовольства или, что не сильно лучше, холодного равнодушия к элите. Потому что элита перестаёт рассматриваться большинством как механизм решения его, большинства, скучных проблем и реализации его амбиций.

В любом государстве при этом идёт непрерывный элитопад, в ходе которого элитарии с верхних этажей падают на этаж-другой ниже, чем бывают крайне недовольны.

И часть элиты всегда готова (морально) к действиям разрушительным для государства — но зато полезным для себя. Часть элиты всегда является носительницей смуты — и не прочь обналичить её при случае. Потому что чем плотнее слежалась элита, чем дольше она толком не обновлялась, чем надёжнее она закуклилась в себе — тем быстрее в ней расцветает беззаботный и безответственный элемент. В принципе не способный мыслить категориями государственной пользы и перспективы — а способный мыслить только внутриклассовыми разборками.

Другое дело, что для обналичивания смуты должны «сойтись условия». То есть:

— элита (в том числе оппозиционная, фрондирующая её часть) должна успеть привыкнуть к своей неприкосновенности. К пониманию, что дальше общественного совета при министерстве не пошлют и меньше государственного гранта не дадут.

— власть в целом должна достаточно далеко отстраниться от общества, погрузившись в свои интересные внутренние задачи и конфликты. Потерять интерес к прямому общению с большинством — отчего у последнего должен накопиться тот самый потенциал неприязненного равнодушия к власти.

— часть элиты должна решить, что вот прямо сейчас держатели верховной власти слабы — и можно срочно урвать что-то очень принципиально важное для себя, мобилизовав недовольство и погнав его в нужном направлении. То есть пришло время формировать заказы на конкурентов, пришло время «мочить их в эфире» (или в интернете — сейчас уже потенциалы практически сравнялись) и звать на улицы. И в итоге удастся в худшем случае потрепать конкурентам нервы, или даже успешно их пошантажировать и добиться неких бонусов, или — в лучшем случае, ну мало ли — даже взять и подвинуть их.

Если при этом есть внешняя поддержка смуты от «заклятых партнёров» — финансовая ли, медийная ли — хорошо. Но это фактор не определяющий, а вспомогательный. К тому же он как сыпь при заболевании — на нужном этапе возникает автоматически

Как легко видеть, этот список интернационален. И применим что к бюрократической республике, что к конституционной монархии, что к автократии, что к олигархической империи.

Что мы наблюдаем в конкретном нашем случае? Микроскопический по цифрам «детский майдан», разумеется, не является ещё никаким «началом смуты». Мобилизованные прикольными роликами старшеклассники ушли с улиц практически так же, как вышли на них (потому что во всём передовом мире так и происходит).

Но, хотя это и не начало смуты — это уже симптомы. Наглядная демонстрация того, что а) «оппозиционная» часть элиты уже опять поверила в себя и б) что т.н. «крымский консенсус», мобилизовавший общество три года назад, перестал покрывать собой вообще всё и перевешивать все возражения. Он, безусловно, действует и никуда не делся — но из-под него уже торчат темы, требующие внятного (и инициативного) государственного общения с большинством.

И нет, речь тут не о том, что надо срочно дать денег тем, кто умеет «говорить с молодёжью на их языке» и наштампует ещё более прикольных ютюб-роликов, уличающих оппозицию. Вопрос не в том, сколько прикольных роликов наделать, а в том, что, собственно, в них говорить

Государству необходимо, грубо говоря, не в очередной раз разнести в пух и без того ясного как пень шоу-юриста.

Ему необходимо куда большее: заново вслух проговорить свои цели, проблемы и задачи на пути к их решению. И максимально внятно — чтобы дошло не только до гражданского большинства, но и до самой элиты.

Это, собственно, и называется «вести сознательную жизнь». Что является для человека гарантией от впадения в неадекватность. А для страны — от впадения в настоящую смуту.

https://um.plus/2017/03/29/europrotest/

Потому что лучший фильм года по версии белого слона называется "Рай", и в нём, как в удачном меме, отражена вся горькая современная киноэлитность.

...Киноэлитность в 2017-м - это не просто когда люди, не вылезающие из строгих костюмов (немецкие чиновники, российский Минкульт и миллиардер Усманов), все вместе дают пять миллионов долларов почтенному режиссёру из вельможной культур-династии, а почтенный режиссёр снимает на них свою пятую жену-телеведущую.

Если бы всё этим ограничилось - это не было бы ещё настоящей киноэлитностью, нет.

Настоящая - начинается там, где звёздная команда берёт чёрно-белую плёнку, и бреет телеведущей голову, и одевает в робу, и ставит титр "1942 год", и посвящает фильм свежей и неизбитой теме концлагерей, свежей и неизбитой теме банальности зла, свежей и неизбитой теме болезненных отношений палача и жертвы, и беспроигрышно отправляет весь этот неизбитень в Венецию и на "Оскар".

Беспроигрышно - потому что не привезти оттуда хоть что-нибудь такая картина не может. Потому что доосмысление и переосмысление и перепереосмысление нацистских преступлений есть часть европейского культурного официоза уже много десятилетий. И множество современных режиссёров родились в мире, где уже была ежегодная традиция награждать что-нибудь "про нацизм".

И вот уже лет тридцать по меньшей мере элитные творцы цинично запрягают толпы измождённых жертв концлагерей и на них, радостные и во фраках, въезжают на сцены фестивалей и в кабинеты меценатов. И деваться некуда ни меценатам, ни жюри. Попробуй не дай маститому дяде со связями, придумавшему про концлагерь.

Причём с годами это занятие становится всё проще. Если лет сорок назад были какие-то заборы, которые нужно было брать (например, "про роман эсэсовца и жертвы" приходилось снимать со скандалами - то сейчас творцу достаточно взять ножницы и нарезать из предыдущих прорывов фильм-концерт.

И телеведущая становится русской аристократкой, выросшей в Париже (это элитно). И она подклеивается к теме Сопротивления (это исторично) и Холокоста (она прячет еврейских детей), и попадает в гестапо (это страшно), где пытается соблазнить французского коллаборациониста (это рискованно и будоражит), чтобы избежать пыток (это тоже будоражит), и она работает в концлагере на сортировке вещей сожжённых (это про банальность зла), а спит с одичавшим под воздействием нацизма юным славистом и чеховедом (это про беззащитность культуры перед дикостью), но потом она как-то невнятно подменяет собой назначенных в газовую камеру жертв (это искупительно). При этом половину или больше экранного времени аристократка, нацист-чеховед и коллаборационист, уже мёртвые, сидят в белых больничных пижамах за столом и дают путаные интервью невидимому Св. Петру (это очевидно минуты с десятой, а для самых тупых в конце фильма божественный голос из-за кадра говорит телевеущей "ты можешь больше не бояться, входи!", и она подымает очи горе, и кадр утопает в сиянии). Ну то есть как-то так.

...Ну а теперь - самое главное. О чём, собственно, вся эта небольшая рецензия, уважаемые читатели.

Фильм, естественно, провалился, не собрав в российских кинотеатрах и шестой части бюджета.

И вот почему. Штука вся в том, что всё это кинематографическое российское европейство, сосредоточенное на сложном внутреннем мире палачей, и на сексе палачей с жертвами, и на болезненности подчинения, и на преодолении покорности, и на всём таком, и так до бесконечности -

- оно попросту представляет собой не нашу культурную проблематику, а европейскую. Так получилось, что главное драматическое событие XX столетия - страшную мировую войну - мы и они пережили по-разному.

Мы (не мы конкретно, нас тогда не было, но всё равно мы как страна и народ) пережили и завершили Войну как победители.

А Европа пережила Войну как побеждённая. Вся - от французов и до восточноевропейцев.

И поэтому у нас в душе всё проще: мы скорбим о тех, кого враги убили и замучили, и каждый год празднуем победу над ними.

И в нас не встают вопросы "как же мы это опустились до такого зверства", потому что мы не опустились. И в нас не хлопают форточками незакрытые гештальты, потому что нам всё понятно. И единственное, что волнует нас по-настоящему - "а смогли бы ли мы повторить то, что смогли прадеды". У нас, конечно, тоже были предатели и коллаборационисты - но были они не большинством, как в Европе, а незначительным меньшинством, достойным анализа лишь в общем контексте "откуда берутся предатели".

А у европейской культуры всё восьмое десятилетие встаёт и хлопает.

И поэтому европейская культура, в том числе массовая - это культура побеждённых и травмированных.

И поэтому она себе выработала такие культурные ритуалы и такой официоз, чтобы обязательно про болезненные связи палачей с жертвами, и про банальность зла, и про метаморфичность героических паттернов с их теневыми гранями.

И понявшие суть жизни отечественные кинотворцы имитируют весь этот исторический фрейдизм сознательно и цинично, а кто поглупее - искренне пытаются перетащить эти чужие неврозы на нашу почву, всё норовя снять про гулаги и изнасилованных немок.

А отечественному зрителю на это всё плевать, потому что он исторически здоров.

Оживлённо развивается операция по освобождению г. Мосула, иракской столицы ТОЗР ИГ, коалицией во главе с Соединёнными Штатами. По последним данным, у игиловцев отбит аэропорт.

В настоящее время до окончания операции ещё довольно далеко, но она явно сдвинулась с мёртвой точки и "при Трампе" продвигается значительно быстрее, чем "при Обаме".

Что, однако, любопытно. Почти нулевое внимание передовицы мировых СМИ уделяют мирным гражданам, погибающим под освободительными бомбами.

Заметим: гибель мирных граждан в городах, захваченных боевиками, есть печальная неизбежность при освобождении этих городов. Для того, собственно, террористы и захватывают города и потому удерживают их столь успешно, что прикрываются мирными жителями как щитом.

Однако при желании погибающих гражданских можно использовать и для демонизации освободителей. Все мы отлично помним международную истерику, сопровождавшую освобождение от джихадистов г. Алеппо, осуществлённое ВКС РФ и ВВС Сирии.

Международной истерики при освобождении Мосула, естественно, нет. При этом жертвы, разумеется, есть. Так, британская Telegraph сегодня сообщает со ссылкой на исследование мониторинговой группы Infowars, что по числу мирных смертей коалиция во главе с США опередила, как ни считай, сирийско-российскую.

http://www.telegraph.co.uk/news/2017/02/23/us-led-coalition-...

Резкий взлёт числа трупов на графике выглядит так:

Заметим, однако, что никакой сенсации вокруг данных цифр не замечено. Никто не передаёт по главным медиа тревожных твитов маленьких девочек, никто не сообщает об "Ахмеде, аптекаре, потерявшем свой дом из-за американских ракет".

И это лишний раз подтверждает наш тезис о том, что реальность в современном мире рассматривается СМИ исключительно как материал для создания мира виртуального. В котором даже сочувствие к погибающим у населения включается и выключается щелчком.

Автор: Виктор Мараховский

Уважаемые читатели!

В России не будут праздновать столетие революции. Ну, то есть как не будут. Назначен оргкомитет, есть председатель и план мероприятий. Большая часть оргкомитета - историки. Во главе - учёный, заранее озвучивший усреднённую позицию: вот жертвы революции, вот её завоевания, невозможно оправдать репрессии, благодаря модернизации мы вышли на новый уровень.

Главную задачу учёный сформулировал чётко: "эта тема не должна стать поводом для обострения в обществе".

Глава ответственного за столетие Российского исторического общества, по совместительству директор внешней разведки С.Е. Нарышкин - тоже внятно разъяснил позицию государства:

"Речь идет о сложном и драматическом процессе, продолжавшемся с 1917-ого по 1921-й год, этапами которого являются февральская революция, корниловский мятеж, выборы в учредительное собрание, Октябрьская революция и, наконец, Гражданская война. В таком контексте события столетней давности могут называться Великой российской революцией".

В переводе с аккуратного чиновного на грубоватый человеческий это всё означает: символических торжеств не ждите. Ни официального плача, ни официального ликования. Сакрального пафоса ни в одну сторону не будет.

Официальная Россия проведёт семнадцатый год с академичным выражением на лице. Будет комплекс мероприятий. Состоятся лекции, секции и видеоинсталляции - и будут идти с 2017 по 2021-й. Политиков к официозу вообще не допустят.

Выпуск пара, конечно, тоже состоится. Неувядающие маргиналы-профи соберут свои мероприятия - главными героями которых на деле станут обеспечивающие безопасность и пресекающие провокации спецслужбы. Г.А. Зюганов проведёт по Москве в октябре демонстрацию. Коллективный организм "эха дождя" будет голосить про историческую трагедию и про покаяться, но, поскольку он это же голосит постоянно - никто даже толком не заметит отличий от обычных дней.

...И у меня есть версия, уважаемые читатели, почему торжества не будет.

Потому что Великая Октябрьская революция сегодня - не актуальна. Ни сама революция, ни Гражданская война.

Я не в том смысле, что результаты революции не значимы и не ощущаются - конечно же, ощущаются, конечно же, значимы.

Я в том смысле, что сегодня ни у одной из сил, действовавших в годы революции, нет наследников. У ситуации 1917-го нет аналогий в 2017-м. А постоянно повторяемая мантра, что нам "необходимо закончить, наконец, Гражданскую войну" - не имеет смысла, потому что гражданской войны тоже никакой нет.

Эту мысль надо пояснить.

Сто лет назад в России имелись:

- вооружённое по случаю войны и доведённое десятилетиями "земельного вопроса" крестьянство;

- организованный, амбициозный, недавно уже восстававший и подавленный городской пролетариат - то есть индустриальные рабочие;

- официальное деление на сословия и наличие привилегированного слоя дворян, причём всё это довольно плохо налезало на реальное положение дел;

- настоящие политические партии с настоящей организацией, дисциплиной, боевиками и агитаторами - численностью от пары десятков тысяч до сотен тысяч человек;

- совершенно реальная политическая борьба - не только с митингами, пропагандой и лозунгами, но также и с жертвами, подпольем, шпионажем, акциями устрашения и возмездия.

И в принципе ещё много чего, но и этого достаточно.

В сегодняшней России множество проблем и сотни концепций их решения, но единственная настоящая борьба - ведётся государством против религиозного террористического подполья, действующего в основном в южном регионе страны.

Что касается "белых", "красных" и "гражданской войны" - то всё это имитируется общественным феноменом, заслуживающим термина "комментариат".

Речь об общности граждан с якобы полярными политическими воззрениями, которые они непрерывно и огненно высказывают - но которые никак не влияют на их образ жизни, способ заработка и законопослушность.

Можно быть прокурором-"монархисткой". Можно быть чиновником-"сталинистом". Можно быть клерком-"белогвардейцем" и бизнесменом-"коммунаром". Государство и общество достаточно стабильны, чтобы позволить гражданам спокойно носить всю эту бижутерию. А также гневно обкладывать друг друга в соцсетях и СМИ. А также крыть само государство, общество и СМИ. И делать это мирно и по закону.

Комментариат, конечно, ведёт яростную битву - но из легального пространства, за редчайшими исключениями, не выпадает. Комментариат обличает с интенсивностью в сотню гигатроцких и "ведёт просветительскую борьбу" - но делает это на своих порталах и в группах. Иногда он объясняет это тем, что "политическую деятельность в стране не даёт вести режим". Видимо, он хочет этим сказать, что сто лет назад в самодержавной монархии, где казнили, отправляли на каторгу и ссылали в Сибирь, расстреливали демонстрации и громили подпольные типографии - режим был помягче.

На самом деле это всё, конечно, глупости. Просто у комментариата в реальности нет к российскому государству столь серьёзных претензий, что ради их реализации он готов отказаться от законопослушания, рисковать свободой и идти на насилие. Рядом, повторимся, действуют те, у кого претензии к государству и обществу действительно имеют накал непримиримости: у них-то все признаки войны есть (и подпольные кружки, и организации, и оружие). Их регулярно обезвреживают спецслужбы, на войне с ними есть свои герои и жертвы.

На фоне этой - настоящей - борьбы имитационное "противостояние" каких-то там "белых" и "красных" внутри гражданского большинства выглядит совершенно декоративно.

И это, уважаемые читатели, очень хорошо. Активность комментариата служит прекрасным индикатором того, что российское государство, при всех своих проблемах - граждан устраивает (что бы они ни писали в каментах). Что имеющиеся в обществе внутренние противоречия - далеки от точки кипения. Что несогласие не переродилось в отчаяние (разве что в картинное уныние), а реализации главного общественного запроса - на справедливость - граждане ждут всё же от государства, а не от его врагов.

И поэтому столетие революции в России (если не случится чего-нибудь по-настоящему ужасного) будет праздником истории.

...К сказанному остаётся добавить, что общественное единомыслие по части законности и отказа от насилия базируется на ряде очевидных вещей. На школах, которые всё же учат, и больницах, которые всё же лечат. На общественном транспорте, который всё же возит, дорогах, которые всё же ремонтируются, на центральном отоплении, правопорядке, уличном ночном освещении, инфраструктуре, на промышленных предприятиях, на производственном, научном, оборонном и прочих ресурсах. На всём том, солидная часть чего создана как раз в результате Октября.

Так что сегодняшний мир в России - это тоже завоевание той давней революции.

https://www.nalin.ru/kommentariat-i-nasledie-revolyucii-4665