Как насчёт того, чтобы вновь окунуться во времена, когда Гаррош Адский крик ещё был вождём Орды и просто БЫЛ? Те времена уже смело можно называть старыми и добрыми, а игроков, которые застали их в сознательном возрасте, просто старыми. Что же до Гарроша, то он никогда не был старым, да и добрым быть перестал очень быстро. Если раньше, до становления вождём, его ещё можно было назвать хотя бы спорным персонажем, то потом… скажем так, трон вождя Орды содержал в себе слишком много власти для простого паренька из орочьей деревни. В какой-то момент Гаррош стал натуральным злодеем, и это никому не понравилось. Никому, кроме некоторых орков, гоблинов, а также очень странных людей, которые на форумах кричали о том, что Адский крик поступал правильно. Впрочем, правильно или нет – это лучше проверить самостоятельно. А для этого нужно лишь читать дальше.

Гаррош и привилегии вождя

Итак, Гаррош Адский крик, повинуясь хитросплетениям сюжета, который начал становиться всё более сумбурным и непродуманным, уселся на трон вождя Орды. Орки Оргриммара ликовали, таурены Мулгора качали головами, отрекшиеся неодобрительно ворчали, а эльфы крови… ну, никто не знает, что они думали по этому поводу, ведь они были очень воспитанными. Но откуда столько недовольства? Гарроша выбрал Тралл, а Тралл пользовался всеобщим уважением. Тому есть несколько причин. Во-первых, Тралл никому ничего не объяснил. Во-вторых, выбор кандидатуры на основании сомнительных заслуг во время нордскольской кампании и просто из-за легендарного отца вряд ли можно назвать обдуманным. И в-третьих, стал очевиден неприглядный факт об Орде – она оказалась феодальным государством, в котором решения принимает верховный лидер (в данном случае вождь), а вассалы имеют право давать советы и молчать в тряпочку, красиво стоя на заднем плане.

Но опустим лишние детали – что там Гаррош-то? А Гарроша всё устраивало. Став самым важным орком в Орде, он первым делом приватизировал топор своего отца, Кровавый вой, сделал себе наплечники из клыков Маннорота, испортив тем самым памятную инсталляцию с черепом демона, которая много лет стояла в центре Оргриммара и радовала детишек, а также приказал отдавать ему самый вкусный булка. Последнее ещё можно понять – большая вождя должен есть самый хороший булка, однако всё остальное кажется лишним. И очень жаль, что Адский крик на этом не остановился.

Как будто заранее зная, что в какой-то момент на Оргриммар станут нападать все, кому не лень, Гаррош распорядился начать возведение новых городских стен – брутальных, усиленных железом и усыпанных шипами. Хорошо ещё, что в Азероте не нужно принимать во внимание практичность всяких архитектурных чудовищ и можно просто громоздить всё, что захочется. Главное, чтобы было красиво и эффектно. И не стоит думать о том, что Орда ни за что не смогла бы добыть столько железа, чтобы оковать им целый город. И о запахе, который сопровождает такое большое количество подверженного коррозии металла, тоже думать не стоит. А также о том, как оно там всё жутко скрежещет и скрипит целыми сутками… Короче, жители и гости Оргриммара не думают, поэтому и вам не нужно.

Как бы то ни было, вскоре Оргриммар действительно стал куда более внушительным. Помимо железа и шипов, туда даже завезли свежий ОРК-естр, который играл заметно веселее, чем предыдущий. Но и на этом Гаррош не остановился. Вы же помните, как виртуозно он разрабатывал планы победы над Королём-Личом, сидя у себя в крепости? Так вот, в Оргриммаре он занялся тем же самым, только уже не отвлекаясь на всякую ерунду, вроде королей мёртвых. Да, конечно, в это же время по миру летал гигантский дракон, сжигая поселения, но планы Гарроша всё равно работали только против Альянса – на это и был сделан упор. Для увеличения эффективности борьбы с Альянсом Гаррош даже оформил оргриммарскую прописку недобитым оркам из клана Чёрной горы и восстановил численность кор’кронской гвардии, которая потеряла много бойцов в Нордсколе. Короче говоря, Адский крик начал готовиться к полномасштабной войне. Огонь в кузнях разгорался всё жарче, а воздух наполнился всякими нехорошими предчувствиями.

Гаррош и разжигание войны

Традиция объявления войны не свойственна Азероту – если при наведении на цель курсор превращается в меч, значит, цель уже враждебна и подлежит уничтожению. Гаррош Адский крик, очевидно, руководствовался именно этим принципом, забыв посмотреть на уровень противника. И вот, полагая, что Альянс – это гном воин первого уровня, а Орда – орк семьдесят пятого, Гаррош отдал приказ атаковать сразу по нескольким направлениям. Приоритет был отдан землям ночных эльфов, где находились большие запасы древесины и мясистых оленей, окрестностям города Терамор, который уже давно мозолил глаза лично Адскому крику, а также предгорьям Хилсбрада, в которых просто было слишком скучно, чтобы вот так это оставлять. Успех ждал в итоге лишь отрекшихся.

Подданные Сильваны, пусть и с небольшой помощью от союзников, быстро вытеснили Альянс из Хилсбрада, после чего успешно там закрепились. В процессе отрекшиеся использовали валь’кир, перешедших к Сильване после гибели Короля-Лича, а также свою фирменную чуму, аккуратно разлитую по бочкам. Валь’киры воскрешали убитых представителей Альянса, передавая их в руки вербовщиков Сильваны, а чума… ну, чума отправлялась прямиком на передовую – чумными снарядами, например, был начисто уничтожен городок Южнобережье. Методы, с помощью которых отрекшиеся принесли Орде победу, не понравились Адскому крику, однако по этому поводу он ограничился всего лишь парой злобных реплик и угрюмой физиономией. Он тогда ещё не полностью отбросил мысль о безоговорочном преимуществе Орды над Альянсом, но уже начал что-то подозревать. И неудачи в покорении Степей лишь убедили его в правильности подозрений.

Гаррош полагал, что уж в Степях-то, где орки давно чувствовали себя как дома, Орда моментально расправится с войсками Альянса, займёт Терамор и даже успеет сгонять в Штормград, чтобы написать на воротах обидное слово. Но вышло иначе. Воспользовавшись Терамором как плацдармом, Альянс решительно атаковал южные Степи, приведя Гарроша в недоумение. Линия фронта внезапно переместилась на территорию Орды, тауренское поселение на границе с Мулгором оказалось сожжено, а товаро-денежный оборот с Громовым утёсом исчез, как будто его и не было. Сложившаяся ситуация немало удивила Адского крика, но ведь оставался ещё Ясеневый лес, в котором всё должно было пройти нормально, так ведь? Нет, не так, потому что в лесу Орда тоже завязла, не сумев преодолеть оборону эльфов. Их лишь оттеснили вглубь леса, выиграв немного времени для лесозаготовок, однако изначально предполагалось, что эльфы уйдут куда-нибудь на Тёмные берега и не будут показывать оттуда ушей. А ведь оставались ещё разрушения, которые устроили Смертокрыл с Катаклизмом – тем же фермерам, потерявшим своё хозяйство, требовалось как-то помогать. Кроме того, культ Сумеречного молота устроил вербовочные точки буквально повсюду, нагоняя на мирных жителей тоску по случаю близящегося конца Азерота.

Все эти и многие другие обстоятельства, слегка сдобренные ужасно растянувшимся фронтом и явно завязшим наступлением, не могли не сказаться на ментальном благополучии Гарроша. Какого волка он напялил себе на плечи клыки Маннорота и натренировался пафосно сидеть на троне, если в результате он добился только истощения казны и потери воинов? Ситуация, в которую угодил Гаррош, ещё раз доказывает, что он не был ни стратегом, ни тактиком, а развязывание войны на фоне Катаклизма оказалось слишком непродуманным шагом. Та же Сильвана, например, сумела воспользоваться Катаклизмом, чтобы расширить свои владения за счёт Хилсбрада и Гилнеаса. Адский крик же сумел только заработать себе несколько скончавшихся нервных клеток. Вот и получается, что на вопрос «а чем, собственно, Гаррош думал?» есть только один верный ответ. И этот ответ – «да».

Гаррош и судьбоносный поединок

Когда война против Альянса, которая должна была стать победоносной, решительно завязла, в Орде заговорили о том, что Гаррошу, вероятно, вовсе не следовало её начинать. Это раздражало вождя. Но ещё сильнее его раздражал вождь тауренов Громового утёса, Кэрн Кровавое копыто. Кэрн в открытую выступал против решений вождя, а таурены его поддерживали. Сражаться на стороне Орды они при этом не прекращали, однако у Гарроша от миролюбия союзников всё равно сильно зудело в одном месте. Вскоре он пришёл к выводу, что все таурены (и в особенности их вождь Кэрн) – просто трусы, а трусов Адский крик презирал. Ну что же, хорошо жить, когда у тебя в голове всё настолько просто.

Презрение, испытываемое по отношению к союзникам, не принесло никакой пользы. Гарроша выводило из себя всё, что делали и говорили таурены, а он в ответ старался их как-нибудь уязвить. Например, он не прислал в Мулгор никакого подкрепления, когда войска Альянса опасно приблизились к его границе. Таурены и сами справились с защитой Мулгора, перегородив дорогу здоровенными воротами из дерева и кожи, но бездействие вождя Орды всё же восприняли как оскорбление. Дошло даже до того, что таурены прониклись уважением к Альянсу, командиры которого сурово наказывали мародёров, рыщущих по сожжённому лагерю Таурахо. В то же время Гаррош будто специально напрашивался на драку, нагло требуя от тауренов воды, воинов и припасов для войны. Вождь Кэрн, однако, всё это терпел, а последней каплей стало лишь происшествие в Когтистых горах с участием бомбы, молодых друидов и некоторого орочьего командира по имени Кром’гар.

Дело в том, что Когтистые горы, как и Ясеневый лес, также стали местом сражения между Ордой и Альянсом, причём Орду также ждал очень умеренный успех в завоевании этой области. Командующим армией Орды, которую Громмаш отправил на завоевание Когтистых гор, был властитель Кром’гар, и ему очень не нравилось, что завоевание проходит так плохо. Он попытался исправить ситуацию, сбросив бомбу на рощу, полную молодых друидов, которая совершенно случайно возникла именно в Когтистых горах незадолго до начала Катаклизма. Когда бомба была сброшена, на месте событий немедленно возник Гаррош Адский крик, которому не понравилось своеволие Кром’гара и, вероятно, убийство невинных – да, на тот момент он ещё не совсем озлодеился. Произнеся внушительную тираду о чести, Гаррош вышвырнул Кром’гара из рядов Орды (буквально) и вернулся в Оргриммар. Вскоре после этого Адского крика настигли последствия.

Кэрн Кровавое копыто, разъярённый смертью друидов, вызвал Гарроша на поединок. Очевидно, он потерял всякую надежду научить молодого вождя мудрости, поэтому просто решил убить его как бешеную собаку. Вот только и это у Кэрна не получилось. Выйдя на бой с Адским криком, могучий вождь тауренов совершенно неожиданно для себя и для своего народа погиб. Гаррош, который не знал, что лезвие его топора была заранее смазано ядом, подумал, что это он сам оказался настолько хорош. Ликуя, вождь Орды вернулся к своим делам, наивно полагая, что уж теперь-то не осталось никого, кто осмелится ему перечить.

Гаррош и искушение властью

Как бы Адскому крику ни хотелось продолжать войну с Альянсом, ему пришлось отложить все свои самые гениальные планы на потом. Это не значит, впрочем, что он не пытался их реализовать – пытался, и ещё как, просто они проваливались один за другим. Например, как-то раз Гаррош вознамерился получить преимущество, заключив союз с кланом Драконьей пасти и завоевав Сумеречное нагорье. Однако Альянс в это же самое время заручился поддержкой дворфов Громового молота и тоже привёл в Нагорье армию. В итоге снова застой, снова вялое перебрасывание бомбами и пехотой, снова удар по хрупкой психике Гарроша. Короче говоря, пришлось вождю терпеть и ждать, пока Смертокрыл не прекратит безобразничать.

В это время советником Гарроша стал бывший соратник Ренда Чернорука по имени Малкорок. Ренд, если что, был вождём клана Чёрной горы, пока его не прикончила очередная группа искателей приключений. При помощи Малкорока Адский крик развернул целую кампанию по репрессированию недовольных его решениями – видимо, он не хотел, чтобы история с Кэрном повторилась. Сейчас уже можно столкнуться с мнением, что Гаррош не знал о том, что творит Малкорок, однако это неправдоподобно, ведь советник отчитывался перед вождём и от него же получал приказы. Да и тот факт, что со временем жертвами агентов Малкорока становились всё более высокопоставленные лица, доказывает, что Адский крик либо всё знал и одобрял, либо был невероятно тупым – тут уж выбирайте сами.

Итак, затянув войну, растратив львиную долю былой популярности и организовав череду запугиваний в рядах Орды, Гаррош задумался – что же станет его первой целью, когда придёт время атаковать? Ну, тут выбор был очевиден, потому что Терамор по-прежнему стоял на своём месте и невероятно бесил Адского крика. Вскоре он (Гаррош, а не Терамор) составил план атаки и позвал союзников на совещание (вернее, на выслушивание его пафосных речей). Адский крик, однако, не собирался выдавать весь свой план сразу, готовясь сделать всем сюрприз, чем вновь вызвал бурление некоторой неоднозначной субстанции. Сказав собравшимся, что намеревается брать Терамор, Гаррош потребовал как можно скорее подготовить войска и даже не стал выслушивать возражения, которые появились у Сильваны. Королева-банши была довольна тем, что ей удалось отхватить немного земель ещё в начале войны, однако теперь её беспокоила возможность ответного удара со стороны Альянса. Если бы вражеская армия высадилась на побережье Тирисфальских лесов, то она смогла бы в считанные минуты осадить Подгород, а Гаррош в такой ситуации ещё требовал перебросить защитников города в Калимдор. Сильвана надеялась, что Лор’Темар Терон поддержит её, потому что Луносвет находился в той же ситуации, что и Подгород, однако лидер эльфов крови решил промолчать. В принципе, остальные лидеры народов Орды тоже решили пока что не перечить Адскому крику, тем самым ставя Сильвану в неловкое положение. Гарроша это устраивало. Настроение союзников вождя уже в принципе не заботило, потому что на случай возникновения проблем у него был Малкорок. Возможно, Гаррош даже пожалел, что укокошил Кром’гара, потому что теперь сам собирался последовать его примеру и убить целую кучу невинных.

И ладно бы Гаррош просто решил наплевать на честь и перебить всё население Терамора, захватив город для Орды. Нет, он задумал вообще уничтожить его до основания, предварительно заманив туда побольше войск Альянса. Почему Адский крик вдруг так резко поменялся и где успел раздобыть хитрость – одна из величайших загадок Азерота. Может, он слишком сильно расстроился после того, как узнал, что не вся Орда его уважает. Или заскучал от долгого ожидания. Или просто кто-то недостаточно хорошо его прописал. Причин может быть много, однако результат один – Гаррош решил, что цель оправдывает средства. Именно поэтому он приказал украсть артефакт Радужное средоточие у синих драконов, чтобы потом маги эльфов крови смогли превратить его в гигантскую чародейскую бомбу. Уничтоженный Терамор, вражда с драконами и недоверие союзников, которым Гаррош ничего не объяснял, каким-то образом должны были принести Орде пользу. Не мог ведь он, великий вождь Орды, ошибаться?

Гаррош и открытие Пандарии

Адский крик дождался, пока союзники пришлют ему подкрепления, после чего сразу пошёл в атаку, лично возглавив войска. Обычно, если помните, он этого не делал, но тут в него будто запоздалое прописывание персонажа вселилось. Перед тем, как осадить и разрушить крепость Северной стражи, которая защищала самый удобный проход Терамору, Гаррош ещё успел в очередной раз словесно проехаться по союзникам, так как Сильвана и Лор’Темар не пришли, а Бейн Кровавое копыто, заместивший своего отца Кэрна, оказался таким же миролюбивым. «Ну ничего», – думал Гаррош, – «вот возьму крепость, тогда они меня зауважают!». Не зауважали. К удивлению вождя, использование специально обученных «злых» шаманов для вызова и подчинения элементалей было воспринято как жестокое обращение со стихиями, и потому подвергнуто всяческому порицанию. Но порицанием дух Гарроша было не сломить! Ещё больше обозлившись на весь мир, он повёл свою армию к Терамору.

В Тераморе Гарроша уже ждали, а Гаррош уже ждал, что его будут там ждать. Зловеще ухмыльнувшись, он приказал Орде отступать, хотя она даже не успела как следует поатаковать. И пока многочисленные защитники Терамора недоумённо смотрели на вражеское войско, таинственно скрывающееся среди деревьев, к городу уже направлялся дирижабль с огромной волшебной дурындой на борту – вскоре она, как вы понимаете, угодила прямо в цель. Чародейская бомба, изготовленная эльфами, бабахнула так эффектно, что весь Терамор оказался уничтожен в мгновение ока, как того и хотел Адский крик. Но союзникам всё равно чего-то не хватало. Более того, они ещё пуще невзлюбили Гарроша, что совершенно вывело его из себя. Он, конечно, убил кучу мирных жителей, за что несколько месяцев назад лично казнил одного из командиров, но зачем вот так-то всем миром на своего вождя ополчаться? Короче говоря, Адский крик был весьма раздосадован и приказал отступать к Оргриммару.

Уничтожение Терамора не было единственной целью Гарроша – после него он планировал устроить морскую блокаду Тельдрассила и в итоге загнать Альянс в Восточные королевства, чтобы вести войну уже не на нескольких фронтах, а всего на одном-двух. Вот только при составлении плана он опять забыл подумать. Дело в том, что флот Альянса… ну, он существовал. Этот флот не попал под удар неимоверно эффективной бомбы Гарроша и как раз собирался прорвать морскую блокаду, пока сухопутная армия Орды направлялась в Оргриммар.

Адский крик не понимал, что происходит – он же сделал всё идеально, но внезапно враги начали его теснить, союзники уставились как на буйнопомешанного и даже настроение у него совсем испортилось. Отдав приказ вообще всем как можно скорее возвращаться в Оргриммар, наплевав на блокады и прочие весёлые активности, Гаррош задумал недоброе. Вождь Орды больше не собирался воевать как полагается, отныне он хотел только полного уничтожения, как бы говоря, что очень, очень сильно обиделся. И про союзников Гаррош тоже не забыл – вернувшись на свой трон, он тут же издал указ, согласно которому все представители Орды, даже дети, должны были беспрекословно подчиняться требованиям вождя и воинов кор’кронской гвардии, если требования сопровождались словами «это нужно для победы над Альянсом». Все действия, которые вождь или одобренные им лица могли расценить как измену, отныне карались смертью.

Новых выкрутасов Гарроша не оценил никто, кроме самых фанатичных орков и самых алчных гоблинов. Первые упивались мыслями о величии народа орков, а вторым было достаточно золота и возможности делать инженерных чудовищ, изрыгающих клубы пара и взрывчатку. Всем остальным требовалось нечто большее, чего Гаррош дать не мог. Несмотря на это, и тролли, и таурены, и даже отрекшиеся по инерции продолжали выполнять приказы вождя. Сам Адский крик тем временем составлял всё новые и новые планы, кричал на советников, горожан и свой обед, а также выслушивал донесения. Последнее нравилось ему больше всего, хотя иногда донесения и были не очень хорошими. Иногда они вовсе были какими-то неоднозначными. Например, вести об открытии нового континента на юге порадовали Гарроша, но вот тот факт, что Альянс уже добрался до этого континента раньше Орды – нет. Пытаясь исправить это недоразумение, Адский крик приказал снаряжать корабли, точить топоры и всё такое.

Гаррош и сундук, который не стоило открывать

Новый континент – новый контент. Зная это, Адский крик явился в Пандарию лично, чтобы как можно скорее узнавать новости о предполагаемых методах усиления Орды и нагонять страху на местных жителей. И то, и другое ему удалось. За время пребывания в Пандарии Гаррош и его прихвостни обнаружили много опасных и просто блестящих диковинок, которые были упакованы в сундуки и без лишних проволочек переправлены в Оргриммар. Пандаренам, которые присоединились к Орде, наслушавшись рассказов об идеалах чести и сплочённости, не понравилось бессовестное разграбление их древней родины, однако перечить вождю, как они вскоре поняли, было слишком опасно.

Вообще, не только пандарены молчали в тряпочку и опасливо озирались по сторонам – вся Орда тех времён была пропитана недоверием и страхом за свою жизнь и жизнь близких. Гаррош ясно давал понять, что не остановится ни перед чем ради достижения целей. Например, во время очередного спора с Вол’Джином, предводителем троллей, Адский крик услышал завуалированную угрозу в свой адрес. На это он отреагировал приказом подкараулить Вол’Джина в какой-нибудь дыре и там прирезать по-тихому. Кроме того, Гаррош приказал оккупировать острова Эха, принадлежащие племени Чёрного копья, а также выдворить из Огриммара всех находящихся там троллей и им сочувствующих. О приказах вождя никто не знал, но в то же время знали все. Гаррош предполагал, что страх сдержит недовольство Орды, однако, как и всегда, забыл подумать о дополнительных возможностях. Например, о вероятности назревания мятежа с участием старого доброго Тралла, который как раз освободил в своём расписании несколько дней под свержение деспотичных вождей Орды.

Как бы то ни было, происходящее за пределами Пандарии вскоре перестало волновать вождя Адского крика. Видите ли, сокровища нового материка вскружили Гаррошу голову и он замечтался о том, какой могучей станет Орда, когда эти сокровища что-нибудь сделают. Что именно они должны сделать, Гаррош не знал, но был уверен в том, что это будет умопотрясающе. Особенно сильно вождя впечатлил некий Божественный колокол, с помощью которого древние «кто-то» делали какие-то вещи. Чтобы добраться до Колокола, Адский крик приложил много усилий, рассказ о которых заслуживает своей отдельной статьи, поэтому не будем сейчас вдаваться в подробности. Так вот, как потом выяснилось, звон колокола пробуждает ошмётки Древнего бога, которые тут же пытаются вселиться в ближайшее живое существо. Эффект вождю понравился и он даже успел помечтать о создании собственной армии сверхсильных рабов, однако в самый интересный момент появился принц Андуин Ринн и испортил Колокол, стукнув по нему каким-то волшебным молотом. Это событие взбесило Адского крика, однако он пришёл к выводу, что присутствие Древних богов в Пандарии вряд ли исчерпывается только Колоколом, поэтому возобновил поиски с новыми силами.

Вскоре ожидания вождя Адского крика были вознаграждены – группа гоблинов отыскала сундук, в котором просто так, безо всяких пояснений лежало сердце Древнего бога. Если фиолетовое сердце лежит в разукрашенном сундуке, то оно явно должно содержать в себе какую-то невероятную мощь – иначе зачем было его туда класть? Гаррош пришёл в восторг от одной только мысли о том, что он сможет творить с помощью странного сердца из сундука. Правда, сначала находку требовалось помыть, потому что выглядела она не очень – благо, под рукой был Вечноцветущий дол, воды которого, по рассказам пандаренов, обладали чудодейственными силами. Не раздумывая, Гаррош отвёз сердце Древнего бога в Дол и плюхнул его в озеро. От такого обращения сердце моментально набухло и приобрело здоровый фиолетовый оттенок. В этот же момент в голове Адского крика завёлся какой-то совершенно лишний голос, подталкивающий его забиться в подземелье и мечтать о власти над всем миром. Сопротивляться этому голосу Гаррош не смог. А Вечноцветущий дол, кстати говоря, сразу же после контакта с сердцем Древнего бога превратился в гадкое, смертельно опасное болото.

Гаррош уходит в подполье

Имея на руках гигантское, пульсирующее сердце, Адский крик немедленно свернул всякую активность и поехал обратно в Оргриммар, полагая, что теперь он непобедим. Столкнувшись с новостями о готовящемся восстании, Гаррош лишь отмахнулся – какое там восстание? У него… ШТУКОВИНА! И эту штуковину Адский крик поместил в обширных подвалах Оргриммара, где он заранее копил воинов, припасы и боевые машины для грядущего завоевания Азерота. А тот факт, что большая часть Орды уже не собиралась в этом участвовать и даже объединилась с Альянсом, чтобы свергнуть вождя, роли не играл. «Тот, кто бросит мне вызов», – говорил Гаррош, пафосно прохаживаясь, – «сгорит в огне моей ненависти». Довольно странное заявление для того, кто ещё недавно рассуждал о благе для всей Орды. Впрочем, теперь Ордой для Гарроша являлись только те, кто полностью его поддерживал. Все остальные подлежали уничтожению и всяческому порицанию.

Итак, Гаррош Адский крик, окончательно настроив против себя весь мир, забился в самом дальнем подвале Оргриммара с чудовищным сердцем под мышкой. Непонятно, чего конкретно он надеялся этим добиться, однако к приходу гостей подготовился основательно. Приказал перекрыть все входы и выходы, расставил повсюду гоблинские машины, а потом… потом всё было как в тумане… Все вокруг носились, кричали друг на друга, что-то грохотало и даже можно было услышать, как раскаляются задницы рейдовых лидеров, чьи подопечные как будто специально прыгали под атаки боссов и стояли в лужах. Очнулся Гаррош только месяцы спустя. Он был изрядно побит, сердца Древнего бога рядом на наблюдалось, а наличие цепей, мешающих передвижению, намекало на то, что вождя Орды всё-таки свергли. Ну что же, хотя бы сразу не убили.

Гаррош и альтернативная реальность

Уже бывшего вождя Орды вскоре доставили в Пандарию, где он, как сообщили Гаррошу тюремщики, натворил больше всего гадостей. В Пандарии Адского крика ожидал суд – настолько беспристрастный, насколько может себе позволить художественное произведение, посвящённое этому событию. Сам Гаррош понимал, что выпускать его не будут и ему остаётся только огрызаться, да называть собравшихся то трусами, то предателями, то ещё как-нибудь. В конце его либо казнят, либо засунут в темницу и продержат там до тех пор, пока не понадобится босс в простеньком промежуточном подземелье. Однако ничего подобного не случилось, ведь сюжет повёл Гарроша по совсем иному пути, когда к нему в камеру пришли два дракона – бронзовый Кайроздорму и чёрный Гневион.

Оказалось, что драконы, не являющиеся синими (потому что синие Гарроша очень сильно не любили после того случая с кражей Радужного средоточия), уже давно наблюдали за действиями Адского крика. И они по какой-то причине решили, что он отлично подходит на роль спасителя мира от грядущего вторжения Пылающего легиона. «Азерот сам с демонами не справится.» – сообщил Гаррошу Кайроздорму, – «Как насчёт создать портал в альтернативную реальность Дренора и собрать там армию неосквернённых орков? На вид ты вроде подходишь». Гаррош, конечно же, согласился с предложением драконов, но не из-за того, что хотел спасти мир, а из-за того, что так он снова оказался бы на свободе. И вот, спустя некоторое время, потраченное на подготовку и развитие побочных сюжетных линий, Кайроздорму схватил Гарроша в охапку и перенёс его в альтернативный Дренор. Очутившись в Дреноре, Адский крик первым делом убил своего спасителя, чтобы избавиться от свидетеля. Оставшись без лишних глаз и ушей, опальный вождь решительно вмешался во временную линию и предотвратил распитие старой Ордой крови Маннорота. Таким образом, он породил цепь событий, приведшую к вторжению в Азерот Железной Орды. Сам Гаррош, однако, был при этом задвинут на второй план – он явно не этого ожидал, но спорить с альтернативным Громмашем Адским криком что-то не хотелось.

Громмаш, филигранно занявший место верховного вождя Железной Орды, отправил Гарроша в Награнд, где тот должен был управлять кланом Песни войны. Однако заниматься этим достаточно долго бывший вождь не смог, ведь в один прекрасный летний день в альтернативном Дреноре появилась группа азеротских героев, среди которых был Тралл. И Тралл очень сильно злился на Гарроша. Так сильно злился, что задумал вызвать его на поединок и убить. Чтобы сделать это, Тралл даже организовал штурм форта Песни войны, Громмашара. В самом конце штурма, когда финал истории уже был ясен, Тралл сделал Гаррошу официальное приглашение пройти на живописный холм, где и убил его в бою один на один. Ну, почти один на один. Тралл, будучи шаманом, воспользовался помощью стихий, так что у менее прокачанного Гарроша Адского крика просто не было шансов. Собственно, вот так его история и закончилась. Без особого пафоса, не в финале крупного рейда, а просто на каком-то холме. А мораль истории такова – шаман воина на дуэли без проблем уделывает. Всё. Доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах, уважаемые читатели!

И не забудьте о титрах. Они есть. Сначала авторы картинок по порядку:

1. Herbie Wang

2. Songquijin

3. Michael Chen

4. Ken Liu

5. Matthew McKeown

6. Jian Guo (Breathing)

7. Kay Huang

8. Rui Zhang

vk.com/kotbaiunlair

Гарадар, пристанище отвергнутых

Гаррош Адский крик родился незадолго до кончины старого доброго Дренора в семье вождя клана Песни войны, Громмаша. Причём родился он совсем не таким, каким хотел его видеть отец, то есть Гаррош при рождении не весил пару центнеров, не умел владеть боевым топором и даже не выкрикивал клановых боевых воплей, предпочитая плакать как самый обычный младенец. Хотя, если честно, маленький Гаррош даже до тривиальных орочьих младенцев не дотягивал – он родился чахлым и больным. И что же, Громмаш его не выбросил в ближайшие кусты? Нет, не выбросил. Во-первых, Гром всё-таки не был таким уж жестоким, каким его изображают на фан-артах, а во-вторых, Гаррош, даже будучи маленькой слабой чепуховиной по орочьим меркам, всё же проявлял невиданную волю к жизни. А это как раз то самое качество, которое ценил вождь Песни войны больше всего. Короче говоря, Гарроша выходили и вырастили, рассчитывая на то, что однажды он поборет свою слабость и станет достойным членом клана.

Сумев не погибнуть в течение первых лет жизни, Гаррош самую малость окреп и набрал капельку мускулов. И надо же было в этот самый момент начаться эпидемии красного тумана, которая в итоге выкосила добрую половину орков! Медицина, как вы понимаете, не была развита в примитивном обществе Дренора, да и Нер’Зул, который играл тогда роль самого влиятельного шамана, оказал своему народу копытневую услугу, созвав внеочередное собрание кланов. На собрании орки смогли свободно обменяться новостями, переживаниями относительно эпидемии, а также самой заразой – короче говоря, красный туман очень быстро и эффективно пришёл к каждый клан. Жертвой этой ужасной болезни стал и юный Гаррош, и без того не отличавшийся богатырским здоровьем. Правда, заболеть-то он заболел, но всё-таки не умер, как сделали многие его сверстники.

Спустя некоторое время, которого как раз оказалось достаточно для красного тумана, чтобы сделать своё чёрное дело, орки начали подозревать некоторую неэффективность в мероприятиях, направленных на преодоление кризисной ситуации. Короче говоря, им надоело массово умирать и они начали роптать. Тогда Нер’Зул, как самый мудрый из орков, предложил соорудить где-то в награндских холмах защищённую частоколом деревню и переселить туда всех больных. Пусть, мол, они там как-нибудь сами между собой разберутся. Поначалу некоторые орки высказывали недовольство по поводу такого кардинального решения – всё-таки отсылать куда-то своих близких и друзей мало кому хотелось. Однако Нер’Зула уже было не остановить и конце концов с ним согласились все. Новую деревню назвали Гарадар в честь её первого вождя, Гарада, который до этого был вождём клана Северного волка, но не смог совмещать свои обязанности с болезнью. В эту же самую деревню поселили и Гарроша. Там, среди отверженных, он и провёл всю свою юность.

От Дренора до Запределья один шаг

Гарадар существовал обособленно от остальных орочьих поселений и не вмешивался ни в какую их деятельность – будь то праздник или война с дренеями, отверженные всегда оставались в стороне. Однако оставлять их самих без внимания другие орки не собирались, поэтому время от времени присылали в деревню больных и покалеченных соплеменников, от которых уже не было толку. В Гарадаре же принимали всех, потому что свободных рук никогда не хватало, а голодные рты заканчивались не так уж быстро. Что до Гарроша, то он постоянно мечтал о том дне, когда он сможет увидеться с отцом и показать ему, каким сильным стал хилый, тощий орчонок. К сожалению, для этого ему было нужно побороть болезнь, пожирающую его изнутри год за годом – не самая простая задача, если учесть отсутствие должного лечения. И даже если Громмаш смог бы справиться с этой задачей (что он в итоге и сделал, но гораздо позже), его отцу тоже предстояло совершить невозможное – прекратить воевать хотя бы на несколько недель. И вот такого поступка от вождя клана Песни войны уже никто не ожидал, даже Гаррош.

Итак, пока юный Гаррош весьма мрачно оценивал свои жизненные перспективы, Дренор всё сильнее походил на зону боевых действий. Орки воевали сначала с дренеями, потом с араккоа и всякими растительными ребятами, иногда между собой, а также с ограми. При этом они становились всё более кровожадными и дикими, что не могло укрыться от жителей Гарадара, по-прежнему живущих согласно законам предков. И уж конечно они не могли не заметить, как другие орки, чутка отхлебнув из котелка Гул’Дана, превратились в зелёное и красноглазое нечто, брызжущее слюной при малейшем намёке не драку. Такой вот новый облик народа орков гарадарцам не понравился, и чтобы как-то отделить себя от зеленокожих варваров, они назвали себя маг’харами, то есть чистыми, незапятнанными. Пусть многие из маг’харов и были больны, они, по крайней мере, обладали натуральным коричневым цветом кожи и не бросались с оружием на всё, что двигалось.

Ну, как бы ни было страшно жить на просторах Дренора во время войны, зелёным оркам доставало ума не пытаться уничтожить Гарадар или, например, набрать там войска… ой, погодите-ка!.. Короче, дело вот в чём – после того, как был открыт Тёмный портал и некоторым кланам, оставленным в Дреноре, оказалось нечего делать, они принялись совершать набеги на всё, что могли, в том числе и на Гарадар. Особенно на этом поприще, к слову, отличился клан Костегрызов. Маг’хары кое-как отбивались от налётчиков, но ситуация всё равно была очень неприятная. Кроме того, однажды в Гарадар заявился Каргат Острорук собственной персоной, рассчитывая отыскать там нескольких добровольцев. Вместо них он обнаружил всё ту же кучу больных и покалеченных орков, что и раньше. Этот факт вызвал безудержное негодование у Каргата – обругав маг’харов и пожелав им поскорее сдохнуть, чтобы не позорить народ орков, он ушёл восвояси. Маг’хары, конечно, не вняли словам Острорука и продолжили жить, несмотря ни на что. Даже уничтожение Дренора им не помешало.

В отличие от многих других земель, Награнд каким-то чудом уцелел во время катаклизма, превратившего Дренор в Запределье. По большей части. Деревня маг’харов, по крайней мере, точно не пострадала. Несмотря на то, что отныне можно было свалиться прямо в Круговерть Пустоты, прогуливаясь по равнинам Награнда, незапятнанные орки могли пожаловаться лишь на увеличившееся количество врагов. Красный туман при этом отступил, что позволило многим оркам выздороветь, вода стала чище (хотя и не везде – Скверна рассеялась только в специфических местах), а животные, воспользовавшись отсутствием основных сил Орды, быстро расплодились, давая возможность всем желающим охотиться на них. И жили бы маг’хары в согласии с природой и собственной совестью до скончания времён, если бы не многочисленные «но». И вообще, рассказ-то не про них, а про Гарроша, поэтому давайте теперь сконцентрируемся на нём.

Гаррош и откровения

В расколотом Дреноре Гаррош Адский крик понемногу выздоровел и даже подкачался, став одним из главных столпов, на которых держался весь Гарадар. Это, впрочем, ничуть не мешало ему пребывать в перманентном унынии по поводу гибели Громмаша – о том, что он именно погиб, Гаррошу поведала Великая мать Гейя, обладающая огромной мудростью и, видимо, даром провидца. Спросите, кто это такая? Гейя – это бабушка Тралла, о существовании которой мало кто сейчас знает. В Гарадаре Гейя играла роль духовного лидера племени, помогая советами другим, более молодым и активным оркам – тому же Гаррошу, например. Собственно говоря, именно от неё Гаррош узнал о том, что это его отец первым пригубил ядовитой крови демона, подав дурной пример остальным членам Орды. Полагая, что Громмаш Адский крик так и погиб в чужом мире, оставшись рабом демонов и кровожадным чудовищем, молодой Гаррош очень сильно расстроился. Не желая быть похожим на такого отца, он всеми силами старался сделать жизнь маг’харов лучше. И так было, пока не пришёл Тралл.

Прибыв в Запределье вместе с экспедицией Орды во время событий дополнения The Burning crusade, Тралл в какой-то момент очутился в Гарадаре, где его уже поджидали недружелюбно настроенные сородичи. Тралл, как вы знаете, с самого рождения был весьма зелёным, а зелёным оркам маг’хары не доверяли. Тогдашнему вождю Орды и его союзникам (можно сказать, только союзникам, потому что Тралл просто топтался по Гарадару) пришлось изрядно потрудиться, выполняя однотипные повторяющиеся задания по убийству респавнящихся огров и сбору их медальонов. Зато после этого маг’хары действительно прониклись уважением к новой Орде и позволили её членам пользоваться всеми скромными благами Гарадара – кострами, потрёпанными домиками, даже торговцем, который продавал ездовых талбуков особо отличившимся. Сами маг’хары, кстати говоря, ездили на волках, а талбуков они обычно употребляли в качестве пищи – колбасу там из них делали, копчёные окорока, жаркое. Таким образом, продажа ездовых талбуков может расцениваться как особо тонкий троллинг со стороны жителей Гарадара – это всё равно что привязать к козлу седло, сбыть его за несколько сотен монет залётному герою, а потом всем селом над ним потешаться. Впрочем, мы опять отвлеклись.

Некоторое время Тралл жил в Гарадаре, где и познакомился с молодым Адским криком. Тот с удовольствием слушал рассказы вождя Орды об Азероте, об испытаниях, через которые прошёл народ орков, а также о Громмаше. Последнее Гарроша заинтересовало и поразило больше всего – он впервые узнал, что его отец погиб как герой, стремясь освободить свой народ от власти демонов. И тот момент, когда Гаррош услышал рассказ Тралла, стал переломным в жизни молодого орка. Он больше не хотел очистить своё родовое имя от грязи – отец это сделал за него, поэтому Гаррош снова мог, как в детстве, мечтать стать похожим на Громмаша. «Похожесть», как потом выяснилось, включала в себя ненависть к не-оркам, излишнюю кровожадность и наплевательское отношение к попыткам решить конфликты мирным путём. Тралл прекрасно понимал, в кого собирается превратиться Гаррош, но почему-то решил, что со временем он изменится. Спойлер – этого не произошло.

Гаррош и стремительный карьерный рост

Покидая Запределье, Тралл решил взять Гарроша с собой. Многие проблемы маг’харов к этому моменту были уже решены, так что Гарадар мог спокойно обойтись и без Адского крика. Наверное. По крайней мере, сам Адский крик предпочитал думать именно так, чтобы совесть не мучила. Вдоволь наслушавшись рассказов о героическом отце, он твёрдо вознамерился добиться высокого положения в новой Орде и, возможно, попутно защитить азеротских орков от какой-нибудь величайшей угрозы. Правда, до отъезда он даже и не знал, как легко воплотить подобный замысел в жизнь, если твой родственник был близким другом нынешнего вождя Орды.

Вернувшись в Оргриммар, Тралл тут же по блату устроил Гарроша на должность своего советника, что обеспечивало Адскому крику регулярные выплаты сумм золотом, а также хорошую ежедневную кормёжку. Мнения других лидеров Орды или хотя бы приближённых Тралл почему-то не учёл, а ведь не все они были довольны его решением. Некоторые сразу заявили, что Гаррош слишком молод и буен, поэтому нельзя давать ему в руки никакой власти, однако их доводы были разбиты о твердокаменную уверенность вождя в том, что молодой Адский крик непременно всё поймёт и осознает, только со временем. Гаррош же совсем не спешил ничего понимать. Он регулярно полоскал мозги окружающим, пытаясь уговорить их начать войну с Альянсом и отобрать у него все вообще ресурсы как кот черешню. На эту тему с Гаррошем ругались все, даже лично Тралл, однако он не спешил размещать буйного орка в более безопасном месте, где тот не смог бы заниматься разжиганием ненависти. Почему? Загадка!

Незадолго до начала событий дополнения Wrath of the Lich king ситуация с Адским криком обострилась. В ответ на вторжение сил Плети в принадлежащие Орде земли Гаррош предложил напасть на Альянс и уничтожить его, чтобы потом он не мешал уничтожать нежить. Было очевидно, что план Гарроша проработан из рук вон плохо и базируется на предположении, что Орда сможет избавиться от Альянса достаточно быстро, чтобы не обнаружить у себя в тылу армию мертвецов Короля-Лича. А она не могла. Адский крик же этого, увы, совершенно не понимал. Он вновь и вновь выводил из себя Тралла, который намеревался договориться с Альянсом о ненападении, пока военная экспедиция в Нордскол не завершится поражением Плети. В итоге Тралл, обычно обладающий поистине титаническим спокойствием, пригласил Гарроша пройти на арену, чтобы там они могли решить все разногласия раз на раз. Гаррош согласился.

Но не успели Тралл и Адский крик выяснить, чей ХП-бар длиннее, как над Оргриммаром появился летающий некрополь Плети. Он, само собой, появился откуда ни возьмись – не могли ведь дозорные на городских башнях пропустить такую здоровую дурынду, приближающуюся к столице. Поединок в этот момент пришлось отложить до лучших времён, потому что нападающая нежить требовала пристального внимания со стороны каждого боеспособного жителя и гостя Оргриммара. К счастью, нападение не оказалось заодно и вторжением – Король-Лич просто хотел произвести гнетущее впечатление на мирных жителей, потратив немного своей нежити. Вместо этого он лишь спровоцировал лидеров Орды поскорее отправить в Нордскол экспедицию.

Масштабной военной операцией, которой обещала стать экспедиция в Нордскол, должен был кто-то руководить, поэтому Тралл без лишних раздумий доверил это дело Гаррошу – очередной гениальный план за авторством общепризнанно лучшего вождя новой Орды. И мало того, что молодой Адский крик к этому моменту себя никак особо не проявил, так ещё и намерений своих не скрывал. Он практически в открытую заявлял, что обязательно будет нападать на Альянс в Нордсколе, однако и это не помешало Траллу назначить Гарроша предводителем Армии Песни войны, специально созданной для противостояния с Королём-Личом. Мотивов Тралла мы сейчас разбирать не будем, потому что рассказ всё-таки о Гарроше. И как раз Гарроша в этой ситуации абсолютно всё устраивало. Он наконец-то получил хорошую возможность показать всем, чего он стоит. И даже если союзники будут возмущаться по поводу его методов, сын легендарного Адского крика обязательно проявит себя, сидя на попе ровно в своей крепости и отдавая приказы.

Гаррош принимает решения

С большим трудом и потерями высадившись на побережье Борейской тундры, Армия Песни войны под руководством Гарроша пробилась к холмам и каким-то чудом выстроила там железную крепость. Крепость назвали без особых изысков – Крепостью Песни войны, потому что в тот момент были дела и поважнее. Нежить наседала на ордынцев со всех сторон, даже из-под земли, однако стены и рубаки стояли крепко. В принципе, стены и не могли разрушиться, а рубаки просто превосходили по уровню всю эту мёртвую шушеру, которая набегала на базу Орды, но это игровые условности, поэтому мы не будем их учитывать.

Удержав крепость и дождавшись подкреплений, прибывших на гоблинских дирижаблях, Адский крик… продолжил сидеть в безопасности, разрабатывая один хитроумный план нападения за другим. Однако и продвигаться вглубь материка тоже кому-то было нужно. Совсем немножко подумав, Адский крик выдал крупный отряд воинов под расписку некоему Агмару и отправил его покорять Нордскол. Получив приказы, Агмар тут же отправился в путь на восток, пробиваясь через диких зверей, разбойников, нежить и прочие радости этого северного континента. Достигнув драконьего погоста, ордынцы обнаружили небольшую укромную поляну в лесу и совершили там очень длительный привал. Место казалось крайне удобным с точки зрения обороны и вероятных набегов на лагеря Плети и Альянса, поэтому Агмар приказал начать строительство новой крепости, которую он назвал в честь себя – Молот Агмара. Несчастные батраки, уже слишком хорошо знавшие, что за орк этот Агмар, ринулись выполнять приказ, на ходу вынимая из широких штанин стальные пластины, здоровенные брёвна и шипы, из которых они вскоре и соорудили маленькую, но уютную цитадель.

Спустя некоторое время Гаррошу показалось, что отряда Агмара точно будет недостаточно, так что он созвал ещё один отряд, отдав его на попечение Завоевательнице Кренне – орчихе, с которой он познакомился ещё в Оргриммаре. Кренна увела своих воинов к Седым холмам, то есть ещё дальше, чем Агмар, и там же она распорядилась… ну да, начать строить крепость. А вы что подумали? Как и Агмар, Кренна назвала новую базу Орды в честь себя – Крепостью Завоевателей. Впрочем, это название пришлось как раз кстати, ведь расквартированный там отряд сконцентрировал всё своё внимание на войсках Альянса, пытаясь у них что-нибудь отвоевать. Получилось ли у них? Нет, не получилось, потому что если бы получилось, игроки Альянса пошли бы ругаться на форумах, а этого Blizzard не хотели. Впрочем, кому какое дело? Лучше вернёмся в Гаррошу.

Итак, пока Агмар и Кренна делали свои невероятно важные вещи в других частях Нордскола, Гаррош Адский крик руководил всей Армией Песни войны из Борейской тундры. В этом деле он проявил себя как ответственный и умный… ха! Не тут-то было! Гаррош оказался полным профаном в тактике и стратегии, а также постоянно затевал очень странные мероприятия, которые должны были привести, как ему казалось, к победе. В принципе, Адского крика можно понять – откуда взяться навыкам полководца, если тебя никто им не обучал, а всё, чем ты раньше руководил, это распределение рёбрышек копытня среди жителей Гарадара? К счастью, рядом с Гаррошем всегда находился действительно опытный и талантливый полководец – Варок Саурфанг. Скорее всего, именно благодаря ему Орда и сумела в итоге закрепиться на территории Нордскола. Хотя все лавры потом достались Адскому крику, а не Саурфангу, потому что формально руководителем экспедиции был именно он.

Со временем войска Орды смогли подавить сопротивление Плети, с которой они воевали в свободное от стычек с Альянсом время, и продвинуться дальше, приблизившись к Цитадели Ледяной короны. В это же время произошла и битва при Вратах гнева, завершившаяся крупнейшим поражением как Орды, так и Альянса за всю нордскольскую кампанию. Сражались, кстати, с Плетью, а сын Варока Саурфанга, Дранош, даже объединил усилия с войском Альянса, хотя это и выводило Адского крика из себя. Как бы то ни было, в битве при Вратах гнева Орда потеряла много воинов, поэтому даже Гаррошу пришлось умерить свой пыл и хотя бы совершить попытку распоряжаться оставшимися войсками умнее. Например, попытаться высадить их где-нибудь в тылу у врага, воспользовавшись новейшей разработкой гоблинов – дирижаблем, на котором установлена куча пушек! И ещё шипы! Орки ведь любят шипы? Гоблины решили, что очень. Вот только, к сожалению, этот манёвр пришлось отложить на потом, так как где-то далеко на севере был обнаружен некоторый Древний бог, который собирался завоевать мир. Делать было нечего, пришлось Гаррошу обратить внимание на спасение мира.

Первым существом, которое решило что-то предпринять относительно Древнего бога в Нордсколе, стал верховный маг Ронин. Он пригласил представителей Орды и Альянса в Даларан, который в то время как раз парил где-то неподалёку от Ледяной короны, чтобы обсудить с ними дальнейшие действия. Вот только он не знал, что Тралл, который отправился на встречу в качестве вождя всей Орды, прихватил с собой Гарроша. Как только Тралл и Гаррош поднялись в покои Ронина, они обнаружили там короля Штормграда Вариана Ринна, немедленно потребовавшего объяснить присутствие орков на таком важном собрании. Непростая ситуация, учитывая характер короля, однако её вполне можно было решить мирным путём. Но у Гарроша тоже был тяжёлый характер, и он явно не боялся им воспользоваться. Не собираясь упускать возможность подраться с целым королём, Адский крик выхватил топоры и бросился в атаку. Драка Вариана и Гарроша могла бы стать легендарной, но тогдашним роликам на движке игры ещё не хватало качества, да и Ронин вмешался вовремя. Короче говоря, противо-древнебоговый союз не удался. Хорошо ещё, что для победы над Йогг-Сароном нужно было всего лишь отправить к нему пару десятков искателей приключений и Бранна Бронзоборода.

Из вожди в вожди

Помимо своей основной деятельности, которая заключалась в раздаче приказов, Гаррош ещё до завершения нордскольской кампании сумел поучаствовать в штурме Цитадели Ледяной короны. Это не значит, что он сражался наравне с величайшими героями Азерота, которые нанесли поражение Королю-Личу, ничего подобного. Но он поучаствовал, будучи при этом военным вождём Армии Песни войны. Это означало, что после завершения кампании ему достанется так много славы, что её можно будет легко конвертировать в поддержку жителей Оргриммара, если она вдруг понадобится.

Когда Король-Лич пал, Гаррош и многие другие представители Орды поспешили вернуться домой, чтобы отдохнуть и подготовиться к новому дополнению про Катаклизм. Адского крика при этом действительно ожидало море славы и всеобщее обожание. Правда, обожали его в основном только орки, выросшие на героических рассказах о героях прошлого, среди которых был и отец Гарроша. Другие народы Орды отнеслись к возвращению Адского крика довольно холодно – у каждого хватало своих собственных героев для восславления. Соответственно, мало кто заметил, что экспедиция не пошла на пользу и без того отвратительному характеру молодого орка. Он стал ещё более заносчивым и наглым, чем прежде, постоянно препирался с Траллом и другими лидерами Орды, часто срывался на подчинённых и вообще вёл себя как распоследняя задница. Никто, тем не менее, не спешил поставить выскочку на место – то ли всем было плевать, то ли надвигающийся Катаклизм нарушил их планы.

Вскоре абсолютная безнаказанность и не слишком-то обоснованное уважение со стороны орков натолкнули Адского крика на мысль, что только он один и знает, что есть благо для Орды. Подобные мысли же, как вы знаете, сгубили немало народу в Азероте. Вспомните хотя бы Артаса – он тоже в какой-то момент решил, что знает всё лучше других, и к чему это привело? А пока Гаррош продолжал встревать даже в те дела, которые его не касались, Тралл понял, что ему пора бросить профессию вождя и вплотную заняться шаманизмом, чтобы спасти мир. Совместить два этих занятия Тралл ну никак не мог (только не говорите ему о том, как много титулов получают и совмещают герои Азерота, хорошо?), поэтому вопрос о следующем вожде Орды встал ребром. Встав, вопрос совсем немножко так постоял, а потом громко упал, подняв облако пыли. Тралл сам, не совещаясь ни с кем, решил сделать вождём Гарроша.

Гарроша поддерживала большая часть орочьего населения Оргриммара, а мнения жителей других городов Тралл решил не спрашивать – мало ли, что они там думают. А Гаррош, пусть и не производил впечатление хорошего лидера, обязательно должен был измениться к лучшему в будущем. Да, за время кампании в Нордсколе он стал ещё более невыносимым, но уж теперь-то!.. И вот, передав полномочия торжествующему Адскому крику, Тралл поспешно скрылся в неизвестном направлении. И никакие разумные доводы, которые приводили вождь тауренов Кэрн и вождь троллей Вол’Джин, увы, не возымели действие.

Новый вождь Орды, между тем, почти никому не понравился. Кэрна и Вол’Джина беспокоила его излишняя воинственность, Сильвана Ветрокрылая без лишнего стеснения называла Гарроша огром, и лишь Лор’Темар Терон выдерживал тактичную паузу, не спеша делать выводы. Зато Гаррош быстро подружился с представителем гоблинского картеля, который незадолго до начала Катаклизма стал частью Орды. Галливиксу нужно было золото, а Гаррошу – гоблинские машины. Так вот они и поладили, за глаза презирая друг друга от всей души. К чему всё это привело? Ну, вы уже наверняка знаете, к чему. Однако рассказано об этом будет в другой раз. А в этот раз пришло время закругляться. В следующем рассказе речь пойдёт уже не о простом потомке Громмаша Адского крика, а о самом натуральном вожде, который довольно быстро пошёл по наклонной. Что он натворил? Как стал злодеем даже в глазах народов Орды? Зачем он напялил на плечи клыки Маннорота? Ответы вы узнаете позже, а пока… доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

Ну, и остаются титры. Авторы картинок по порядку:

1. Glenn Rane

2. ken3056822

3. Richard Benning

4. Yewon Park

5. Michael Komarck

6. Glenn Rane

7. Glenn Rane

https://vk.com/kotbaiunlair

Принц Разрушения

Если говорить совсем уж вкратце, то Мерунес Дагон – это типичный представитель семейства «Злобные повелители адских легионов обыкновенные». Он красен, рогат и невероятно злобен, что делает его врагом всего живого и неживого, но шевелящегося, по умолчанию. Своё хаотически-злое мировоззрение Мерунес Дагон обычно проявляет в постоянных попытках завоевать или уничтожить хотя бы что-нибудь – Нирн, планы других даэдрических принцев, даже свою собственную кровать (с неё он, кстати, и встаёт каждый раз таких злым – ну вы знаете, не с стой ноги). Не удивительно, что смертные ассоциируют Дагона с сугубо деструктивными явлениями – природными катаклизмами, погромами и просмотром мемов с каджитами (от них, по слухам, вся Империя деградировала). Есть, правда, у Дагона и более положительными аспекты – амбиции и целеустремлённость, но даже они в руках принца Разрушения превращаются в какую-то злобную гадость.

Изображается (и в большинстве случаев выглядит) Мерунес Дагон как здоровенный четырёхрукий мужик с искажённым ненавистью лицом. Кто-то может подумать, что размерами (а размеры материального воплощения этого принца действительно впечатляют), Дагон что-то компенсирует, но это не так. Просто раздутое эго не позволяет ему быть меньше трёхэтажного здания. Ещё одним неотъемлемым атрибутом Дагона является огромная двуручная секира, которая также отражает его амбициозность и, возможно, излишнюю прямолинейность. Несмотря на напускное хитроумие, в итоге Дагон всегда пытается решить стоящие перед ним задачи сугубо с помощью грубой силы – своей собственной или своих слуг. Двуручная секира, таким образом, отлично ему подходит в качестве основного атрибута. Правда, не совсем понятно, зачем Дагону ещё и нарукавник с выдвигающимися когтями – наверное, для большей внушительности.

Дагон шутить не любит. И проигрывать тоже

Мерунес Дагон питает сильную, искреннюю привязанность к миру смертных. Эта привязанность настолько велика, что Дагон готов ворваться в Нирн в любой момент, всё там истоптать, порушить и превратить это прекрасное место в одно большое море лавы и почерневших обломков. Несколько раз он даже пытался воплотить этот замысел в жизнь, но каждый раз что-то шло не так. И после стольких неудач отказался ли Дагон от своих планов покорения Нирна? Конечно, нет! Даже получив на орехи в конце Третьей эры и потеряв возможность запускать своих слуг непосредственно в Нирн, Мерунес Дагон остался верен себе. Он и сейчас, скорее всего, занят тем, что прощёлкивает неделю за неделей, копит войска и ждёт нового шанса завоевать мир смертных. Кстати говоря, почему бы нам не уделить дагоновым попыткам вторжения больше внимания?

Первое заметное появление принца Дагона в Тамриэле произошло в поздние годы Первой эры. Именно тогда он, видимо, решил, что этот клочок бытия, где существуют смертные, достаточно интересен, чтобы его покорить. Появление это, однако, случилось не по инициативе самого принца – воззвание к Дагону было оформлено одной ведьмой, желающей отомстить тогдашним властям Морнхолда, столицы Морровинда. Получив приглашение от ведьмы, Мерунес Дагон не смог устоять и вскоре очутился в городе, полном испуганных меров и вычурных домиков, которые всем своим видом просили их поскорее разломать. Медлить Дагон не стал и сразу же приступил к своему любимому занятию – начал сеять разрушение и смерть. Перед тем, как на место происшествия прибыли Альмалексия и Сота Сил, чей знатный дом, к слову, был уничтожен при непосредственном участии Дагона, принц Разрушения успел превратить город в кучу обломков.

В огромному удивлению Мерунеса Дагона, противостоять сразу двум полубогам в открытой схватке оказалось сложнее, чем уничтожить целый город. Даэдрический лорд искренне пытался прикончить две трети данмерского Трибунала, но результатом стало лишь его изгнание обратно в Обливион. В честь этого события в восстановленном Морнхолде даже возвели статую, задевающую гордость Дагона ещё сильнее, чем само поражение. Какой-нибудь другой даэдра на месте Дагона испытывал бы по этому поводу целый спектр разнообразных эмоций, но не он. Он был просто в бешенстве. Ну, то есть в ещё большем бешенстве, чем обычно.

Схватка на руинах Морнхолда подарила Дагону не только психологическую травму, но и цель – отплатить гадким смертным существам за обиду. Даэдра не нужно спешить, поэтому и Мерунес, даже будучи самым буйным среди принцев, готовил свою месть без спешки. В смутные годы Второй эры он попытался немного набедокурить в Нирне просто для того, чтобы посмотреть , как мир на это отреагирует. И мир, надо сказать, был неоднозначен в своей реакции – уже тогда в нём водились искатели приключений, которые не уважали никого, даже даэдрических принцев. Несколько таких искателей нарушили планы Дагона, так что ему не удалось разрушить даже один малюсенький городок. И что самое обидное, гораздо больше внимания во Вторую эру получил Молаг Бал, а вовсе не Дагон!

Третья эра стала для Мерунеса Дагона настоящим раздольем – он целых два раза попытался вторгнуться в Нирн и целых два раза потерпел неудачу. Первый раз произошёл во времена Имперского Симулякра, когда придворный маг императора Уриэля Септима VII, Джагар Тарн, сам решил стать императором. Вот только он не был родственником святой императрицы Алессии, как Уриэль, а это означало, что он буквально не может претендовать на трон – чары Амулета королей тогда ещё имели какой-то вес. Но Тарн был не из тех людей, что откажутся от высшей власти только потому, что она уже кем-то занята. Кроме того, он был магом, то есть имел некоторое количество дополнительных опций. Одна из них – спрятать настоящего императора в Обливионе, а самому принять его облик с помощью чар школы Иллюзии. Именно ею он и воспользовался. Тарн даже заменил придворных низшими даэдра и заключил договор с Мерунесом Дагоном, наивно полагая, что предусмотрел всё.

По договору Дагон должен был обезвредить Бэттлспайр – крепость, расположенную на границе между Нирном и Обливионом, в которой обучались коллеги Джагара Тарна, верные настоящему императору. Дагон воспользовался договором с Тарном, чтобы захватить часть владений других принцев, набрать там новых бойцов и, в итоге, попытался вторгнуться в Тамриэль. Однако в это же самое время в Бэттлспайре находился главный герой истории, наличие которого Дагон и Тарн совершенно не учли. Главный герой пробился через легионы низших даэдра, набрался сил, отыскал кое-каких артефактов, а потом нанёс визит принцу Разрушения с ожидаемым результатом. Не для принца ожидаемым, конечно. Он-то сам очень удивился, когда какое-то смертное существо загнало его в Обливион.

«Неужели мне нужно действовать ещё более хитроумно?» – подумал Мерунес Дагон, совершенно не представляя, сможет ли он выдумать что-то заковыристей, чем заочный обман Джагара Тарна. В итоге он так и не породил никаких дельных мыслей, просто спихнув разработку планов на своего любимчика – Манкара Каморана. Манкар был то ли самозванцем, то ли настоящим бастардом легендарного валенвудского Короля-Оленя, который в своё время стал единственным лесным эльфом, совершившим завоевательный поход за пределы своей страны. Но одно ясно наверняка – Манкар Каморан был главой даэдрического культа Дагона, более известного как Мифический рассвет. Мы поговорим подробнее об этой весёлой компании в красном чуть позже, а пока что давайте рассмотрим их роль в глобальных событиях.

Пока сам Дагон готовил свои армии к вторжению и наблюдал за строительством крайне нелепой осадной машины на жучиных ножках, культ Мифического рассвета под руководством Каморана занимался действительно важными делами. Никто ведь не скажет, что убийство императора Уриэля Септима VII и всех его сыновей – это ерунда, правда? Ничего подобного раньше не делали даже профессиональные убийцы – гильдии Мораг Тонг и Тёмное братство, хоть на их счету и были уже несколько знатных особ. Возможно, они просто не хотели, чтобы потом за ними гонялись все имперские легионы и один скромный главный герой игры. С последним, знаете ли, связываться не хочет никто, даже даэдрические принцы. Лишь в одном культисты просчитались – они не подумали, что у императора Уриэля может быть ещё один сын, сверхсекретный тактический сын, который сможет занять трон, даже если все прочие сыновья погибнут.

Как бы то ни было, смерть императора Уриэля от рук культистов на время ослабила барьер между Нирном и Обливионом, что позволило Мерунесу Дагону приступить к открытию порталов в своё царство по всему Тамриэлю. Врата открывались с переменным успехом – в Морровинде, например, Великий дом Редоран быстро организовал оборону, а в Чернотопье местные жители даже умудрились загнать воинство Дагона обратно в порталы. В Сиродиле же обстановка, несмотря на довольно нелепое воплощение в рамках четвёртой части серии игр The Elder Scrolls, оказалась куда как серьёзнее. К счастью, вовремя подоспевший Некто, а также тайный сын-бастард императора, Мартин, помешали планам принца Разрушения. Оказалось, что незаконорождённый наследник престола был не результатом интрижки на стороне, а умело продуманным запасным планом Уриэля. При поддержке ордена Клинков и Того-самого-главного-героя-игры Мартин сумел заполучить Амулет королей и дать бой даэдрическому лорду, который на радостях уже полез было громить Имперский город. Совершенно внезапно пожертвовав собой (что, конечно, не типично для персонажа, сыгранного Шоном Бином), Мартин Септим на время превратился в материальное воплощение аэдра Акатоша и в очередной раз изгнал Дагона в Обливион. Род Септимов был прервал, барьер между миром смертных и Обливионом укрепился как следует, а сам Мерунес Дагон остался у разбитого корыта. Образно выражаясь, конечно. Вряд ли в его царстве есть хоть одно корыто.

Культы, слуги и Мёртвые земли

Хотя Мерунес Дагон и является одним из самых неудачливых даэдрических лордов, мощи, прихвостней и всего такого у него хоть отбавляй. Взять хотя бы культистов – прямолинейность лорда Дагона привлекала и привлекает многих даже несмотря на то, что успешных завоеваний в Нирне за ним числится ровно ноль штук. И это один из тех редких случаев, когда даэдропоклонники отлично представляют, кому они поклоняются и зачем. Дагон – принц, который любит власть и разрушения, так что почитают его те смертные, которые хотят власти, даже если ради неё придётся что-то сломать и кого-то убить. В надежде привлечь внимание принца, культисты частенько приносят на его алтарях, разбросанных по всему миру, кровавые жертвы. И это именно та причина, по которой никто не рад почитателям Дагона, даже некоторые другие даэдропоклонники.

Наиболее известным культом, посвящённым Мерунесу Дагону, считается Мифический рассвет, сочетавший в себе всё, что любит принц – раболепное поклонение его персоне, регулярные жертвоприношения, деструктивные наклонности, а также одежду красного цвета. Дагон, знаете ли, любит всё красное. Основателем культа считается Манкар Каморан, однако точных сведений о месте и обстоятельствах создания Мифического рассвета нет. Известно лишь, что основным объектом поклонения, который связывал даэдропоклонников с их принцем, была книга под названием Мистериум Заркса, которую написал Мерунес Дагон. И учитывая личность Дагона, в книге должно было быть написано на даэдрическом языке что-то вроде «Б – это банглер бейн, С – это смерть всего сущего». Но даже если так всё и было, Каморан умудрился написать четыре тома комментариев к опусу своего повелителя, с помощью которых осуществлялся набор неофитов в ряды культа. После смерти Каморана от рук неизвестного товарища Мартина Септима и последующего поражения лорда Дагона, Мифический рассвет также долго не просуществовал. Большая часть его участников была либо убита, либо затерялась где-то на просторах Тамриэля, предпочитая не афишировать своё прошлое.

В Четвёртую эру потомок одного из членов культа совершил попытку собрать по кусочкам историю Мифического рассвета, но даже ему не удалось найти ничего, что пролило бы свет на раннюю историю культа. Что же, довольствуемся тем, что есть. То есть почти ничем. Учитывая, что именно Мифический рассвет положил начало Кризису Обливиона, последствия которого Тамриэль ощущает даже спустя десятки лет, нет ничего удивительного в том, что люди и меры поспешили забыть о существовании злополучного культа, как только смертельная опасность миновала.

С менее смертными (а точнее, вообще бессмертными, пока кто-нибудь не найдёт их точку респавна) слугами у Дагона дела обстоят лучше. В основном, конечно, потому, что они, в отличие от культистов, всегда возвращаются к нему, даже если где-то погибнут. Большая часть низших даэдра, которые служат Мерунесу Дагону, представлена дремора – разумными человекообразными существами, которых также можно называть «Дагон в миниатюре». Дремора могут ковать оружие и доспехи, возводить внушительного вида постройки и даже собирать сложные технические устройства, предназначенные для истязания жалких смертных. Дремора настолько многочисленны, что нередко просто выпадают из царства Мерунеса Дагона в царства других принцев. Не понимая, что происходит, они остаются существовать там, приводя в замешательство немногочисленных учёных, которые изучают Обливион и полагают, что там есть хотя бы какое-то подобие порядка. Но его там нет. Кроме, разве что, царства Джиггалага.

Помимо дремора, Мерунесу Дагону нередко служат чуть менее разумные и совершенно не дисциплинированные зивилаи. Они большие, сильные и кое-что смыслят в магии, но в целом ничего из себя не представляют. После зивилаи же шкала разумности слуг Дагона начинает стремительно лететь куда-то в сторону изначальной Пустоты. Даэдра-пауки, позаимствованные у Мефалы, скампы, кланфиры, вермаи – все они глуповаты, жестоки и весьма страшны собой. А скампы вдобавок ещё и воняют, как целый батальон орочьих берсерков, только что переживший кровавую битву на заброшенном складе, который был битком набит протухшим мясом. Короче говоря, создав дремора, Дагон явно заскучал и начал плодить в своём домене просто что-то злобное и сильное.

Обитает же весь этот нелицеприятный зверинец в Мёртвых землях – обширном царстве Дагона, которое состоит в основном из морей лавы. Прямо там, в лавовых морях, изредка попадаются груды обугленных камней, который играют роль островов, и на которых концентрируется вся та жизнь, существовать которой Мерунес Дагон разрешил. Именно на таких островках принц Разрушения и копит войска, ожидая очередной возможности вторгнуться в Нирн. И, собственно говоря, больше ничего интересного в Мёртвых землях нет. На то они и мёртвые.

Увлекательные артефакты Дагона

А что там насчёт артефактов? У такого деятельного принца, как Мерунес Дагон, наверное, должен был целый склад магических вещей, так ведь? Ну, вообще-то нет. Если не считать дреморское зачарованное снаряжение, то артефактов у принца Разрушения всего два. Или, скорее, два с половиной.

Первый артефакт – это уже известная вам книга Мистериум Заркса, с помощью которой Манкар Каморан в своё время создал «рай» для себя и своей семьи. Культистов, которые после смерти попадали в «рай» Каморана, что характерно, пытали слуги Дагона чисто ради забавы. Слухи утверждают, что любой, кто пытался читать Мистериум, непременно сходил с ума, но это означает лишь то, что писатель из Дагона совершенно никудышный. Старый добрый Манкар намеревался замаскировать бездарность своего повелителя, рассказывая всем, что прочитать и понять текст Мистериума способны лишь избранные. Вот только кем избранные? Если что, то книгой, помимо самого Манкара, смог воспользоваться и Мартин Септим, а его Дагон точно не выбирал. Короче, туманная история.

Второй, и уже более полноценный артефакт, носит название Бритва Мерунеса. Бритва представляет собой кинжал с зазубренным лезвием и привычкой отправлять души примерно четверти поражённых ею живых целей прямо в Обливион. Если верить слухам, то это непостоянное свойство по какой-то причине очень ценят убийцы всех мастей, однако непонятно, зачем им делать выбор в пользу Бритвы, тогда как обычный стальной кинжал делает то же самое, но без выкрутасов. После событий Кризиса Обливиона Бритву возненавидели как соучастницу Дагона, хотя она вообще не появлялась в финале Третьей эры. Некоторые неустановленные лица, которым явно нечем было заняться, даже специально отыскали Бритву, разломали её на кусочки, а потом спрятали в глухих уголках Тамриэля. А для того, чтобы чувствовать свою особую важность для мира, эти лица назвали себя Хранителями Бритвы. Вышло, конечно, пафосно, но недостаточно пафосно, чтобы оправдать ограбления путников на дорогах, которыми занимались Хранители в целях пропитания. Бритву, кстати говоря, потом всё равно восстановили.

Ещё одним артефактом, связанным с Мерунесом Дагоном, считается Даэдрический полумесяц. Это необычное оружие, больше всего похожее на кинжал с двумя лезвиями, является, скорее, диковинкой, а не артефактом, так как раньше таких полумесяцев было очень много. Дагон вооружал ими свою армию при нападении на Бэттлспайр, но дальше дело как-то не пошло – то ли поражение от рук смертного так сильно расстроило принца, то ли ему просто надоело самому разрабатывать дизайн для оружия, но в итоге полумесяц остался всего один. Раритетным кинжалом завладел дремора, которого, по слухам, позже убил Нереварин. Где теперь находится Даэдрический полумесяц, чья история интереснее его самого, неизвестно.

Пожалуй, пришло время закончить с рассказом о Мерунесе Дагоне и перейти к рассказу о гораздо более весёлом и дружелюбном принце – Сангвине. Можете даже взять кружку, налить туда чего-нибудь этакого и отхлёбывать всякий раз, когда в тексте появляется слово «Сангвин» – только не переборщите, а то ещё проснётесь утром в постели с Боэтой или, что ещё хуже, с головной болью и чувством стыда.

Сангвин, весёлый и беспощадный

В отличие от Дагона, принц Сангвин не любит разрушений и убийств. Разве только они будут сопровождаться весёлой музыкой и славной пирушкой. Смертные связывают Сангвина с пороками, через искушение которыми проходит каждый, кто возвращается домой после тяжёлого трудового дня – развратом, пьянством, желанием лежать на диване как бревно и бессмысленно пялиться в потолок. Таким образом, любой, кто поддаётся этим порокам хоть иногда, может считаться даэдропоклонником из культа Сангвина. По крайней мере, сам принц предпочитает считать именно так – не зря же он, в самом деле, стал покровителем дурных наклонностей.

Больше всего на свете Сангвин ненавидит скуку и сдержанность. Если, например, вы не дёрнули каджита за хвост, хотя спонтанно этого захотели, или же начали играть в Skyrim, не установив нюд-мод с заменой тел НПС на покрытое маслом нечто, то получайте минус уважение от даэдрического принца. И напротив, если вы потакаете всем своим мимолётным желаниям и порокам, то Сангвин обязательно будет вас любить и уважать. Может, ещё и наградит чем-нибудь. Например, венерической болезнью. Просто так, от души.

Облик, в котором Сангвин пребывает чаще всего, и в котором его изображают смертные почитатели, хорошо отражает суть принца. Ненавязчивая полнота и пивное брюхо намекают на то, что Сангвин любит поесть и выпить, красная кожа и рога напоминают, что он вообще-то даэдрический принц, расположенный под ногой череп олицетворяет собой скуку и уныние, которые необходимо всячески попирать, а кружка или посох в виде обнажённой женской фигуры в руке являются символами наиболее популярных пороков в обществе мира смертных. А туника, небрежно наброшенная на голое тело принца, ничего не означает. Это просто отсылка к древнегреческому богу Дионису, которого в Тамриэле никто не знает.

Насчёт даэдропоклонников у Сангвина, как вы понимаете, всё схвачено. Он сам не считается однозначно злым даэдра, как тот же Дагон, поэтому его культисты не часто подвергаются каким-либо гонениям. Да, их принято не любить, но это так со всеми даэдрическими культами. Интересно здесь другое – почитатели Сангвина, среди которых, кстати, был замечен даже небезызвестный вам Мартин Септим, прекрасно себе представляют, кому и зачем они поклоняются. Ту же ситуацию можно наблюдать как раз-таки в среде культистов Мерунеса Дагона, только «сангвиники» не стремятся бросить свой родной мир к ногам даэдра. Ну, и кровавых жертвоприношений, говорят, они совсем не устраивают, предпочитая весёлые застолья и танцы.

В том случае, если культисту Сангвина сильно повезёт, или же он просто как следует развеселит принца, ему достаётся возможность посетить Несметные царства удовольствий. Как вы догадались, именно так называется вотчина Сангвина в Обливионе. Несметные царства представляют собой огромное множество разрозненных островков реальности, в которых навечно застыла атмосфера разнузданного веселья. Любимчики Сангвина, а также разномастные низшие даэдра пьют, веселятся и предаются плотским утехам, пока не падают с ног от усталости. Передохнув, они снова присоединяются к общему кутежу, а потому вечеринки разной степени веселья никогда не заканчиваются.

Низшие даэдра, которые обитают в Несметных царствах Сангвина, в большинстве случаев являются просто выпавшими из своей реальности слугами других даэдрических принцев. А есть ли там создания самого Сангвина – этого не знает никто, даже он сам, потому что очень сложно начать вдаваться в подробности, пребывая в пьяном бреду. Достоверно известно лишь то, что в Несметных царствах есть дремора, но они вообще везде есть. Даже у вас за спиной! Страшно? Нет?.. Ну и ладно, продолжим.

Волшебный посох и другие двадцать семь артефактов Сангвина

Да-да, всё верно, у этого принца-любителя гулянок есть не один, не два, а целых двадцать восемь отборных артефактов, включая самый знаменитый – Розу Сангвина. Остальные двадцать семь, правда, ничего особенного из себя не представляют. Но зато какое количество! Конкретно их Сангвин смастерил по личной просьбе Мефалы для её убийц Мораг Тонг – видимо, зачарованные предметы она планировала раздавать особо отличившимся. Нити Прядильщицы сетей, как впоследствии был назван этот набор поясов, колец и тапок, какое-то время действительно пробыли надетыми на мастеров-убийц, однако во времена раскола в гильдии Мораг Тонг оказались утеряны. А потом они вернулись в гильдию… а потом… Короче, вы поняли.

Розу Сангвина принц творил с куда большим старанием, чем подарок для Мефалы. Оно и понятно – если сделать какую-то чепуху, то тебя даже смертные существа не будут уважать, а ведь их надо чем-то привлекать, чтобы поклонялись, чтобы приносили дары, чтобы погибали с именем повелителя на устах, если потребуется. И Роза вышла на славу. Выглядит она как самый обыкновенный посох, на конце которого цветёт сияющая алая роза. С помощью этого посоха владелец может вызывать в Нирн случайных низших даэдра – от скампа до зивилаи (но чаще всего появляются дремора), причём все вызванные даэдра обязаны подчиняться хозяину Розы. Однако чем чаще сила Розы используется, тем слабее она становится – спустя некоторое время навершие посоха увядает, а он сам возвращается к создателю в Обливион. После этого Сангвину нужно всего лишь снова наполнить Розу силой, и можно дальше использовать её как приманку для доверчивых смертных – кому-нибудь непременно захочется самому побаловаться с таким артефактом.

Так, о том, кто такие Мерунес Дагон и Сангвин мы поговорили, о том, как они влияют на Нирн вроде тоже. Да, можно было ещё упомянуть, что Сангвин любит издеваться над смертными, которых он считает скучными, но вы лучше напишите в комментариях, какие примеры его выкрутасов можете вспомнить – их не так много и как минимум два из них весёлые. Итак, о слугах принцев – смертных и бессмертных, тоже было рассказано. А ещё о царствах в Обливионе и артефактах. Неужели это всё? Похоже на то. Значит, рассказу конец, а кто дочитал до этого места – молодец. Всем вам больше спасибо за внимание, доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

Титры, кстати. Они прямо тут. Сначала авторы картинок по порядку:

1. Quarter-Virus

2. AlexeyRudikov

3. ognevkafenella

4. AgathePitie

5. Ray Lederer

6. Lryen Jiang

7. freyaloi

https://vk.com/kotbaiunlair

Три даэдра и исход кимеров

Для начала стоит разобраться с мамонтом в комнате, то есть с исходом кимеров в будущий Морровинд. До того, как исход произошёл, все они жили на островах Саммерсет, наслаждаясь тамошним тёплым климатом и лёгким морским ветерком, как, впрочем, и многие другие эльфы. Некоторые, представьте себе, до сих пор там живут. Кимеры, что бы там ни говорили их современные потомки, наверняка тоже хотели остаться жить на Островах, однако расхождение во взглядах с приверженцами более традиционных верований, нежели поклонение даэдра, не оставило им выбора. И вот, в прекрасный летний день кимеры назвали себя, собственно, кимерами, что буквально означает «иной», «изменившийся» народ, заручились поддержкой трёх «добрых» даэдрических принцев и отправились на восток (вернее, на северо-восток, минуя кучу более пригодных для жизни земель, нежели Морровинд, но это уже детали). Вдали от родины кимеры, предположительно, могли построить абсолютно такое же зашоренное и нетерпимое общество, какое до сих пор существует на Островах, только на свой лад, с жуткими гробницами и молитвами на языке Обливиона.

Вёл кимеров пророк Велот, который лично общался со всеми тремя героями данной статьи и почерпнул из этого общения много интересного. Например, тот неопровержимый факт, что Азура, Мефала и Боэтия являются хорошими даэдра, Велот узнал от них же самих. Кроме того, они же поведали пророку о существовании особенно злых даэдра, которые со временем обязательно попытались бы навредить кимерам – среди них, например, оказался и Шеогорат, упоминание о котором каким-то загадочным образом проникает в каждую статью о даэдрических принцах. О том, как общаться со злыми даэдра и даже извлекать из этого общения выгоду, Велоту также предусмотрительно рассказали. Нельзя ведь было допустить, чтобы эльфы, только-только начавшие всерьёз поклоняться даэдра, тут же стали жертвой какого-нибудь особенно буйного принца.

Итак, даэдрические принцы передали Велоту, а Велот передал своим последователям кучу ранее неизвестной информации о населяющих Обливион сущностях. Однако больше всего внимания, что совершенно не удивительно, Азура, Мефала и Боэтия уделили тому, что должны делать кимеры, чтобы удовлетворить всех трёх своих покровителей. Так, Азура передала им знания о тайных обрядах, кардинально отличающихся от альдмерских, Мефала научила их плести заговоры, вероломно убивать из засады и скрывать свои истинные чувства, а Боэтия… ну, Боэтия тоже кое-что им рассказал, но не просто так, а весьма креативно! Правда, чтобы в полной мере оценить уровень его креатива, нужно обрисовать кое-какие детали.

Так вот, исход кимеров пришёлся по душе не всем альдмерам – некоторые из них считали, что даэдропоклонников никогда не поздно вернуть на путь истинный. Всех их усилий, однако, в итоге оказалось недостаточно, поэтому вмешаться пришлось лично Тринимаку, одному из основных богов в альдмерском пантеоне тех времён. Тринимак пустился в погоню за уходящими вдаль кимерами и вскоре настиг их. Но перед тем, как он сумел что-то сделать, явился Боэтия собственной персоной, пользуясь тем, что раньше даэдра гораздо легче могли проникать в Нирн. Какой-то невероятной хитростью Боэтия заманил альдмерского духа-предка себе в рот (наверное, он убедил Тринимака в том, что тот является буханкой хлеба), после чего моментально проглотил его. Представ перед кимерами с брюхом, битком набитым Тринимаком (кстати, даже не думайте о том, чтобы искать арты на эту тему), Боэтия рассказал им о том, что поклонение даэдра – это истина. В этот момент кимеры узнали о том, как надлежит строить дома, что закапывать в углах и куда лучше всего идти, чтобы Исход завершился благополучно. Сказав всё это и многое другое голосом Тринимака, а также объявив самого Тринимака лжецом, Боэтия выплюнула проглоченного наружу, отчего тот превратился в даэдрического принца Малаката. В некоторых источниках указывается, что Малакат покинул нутро Боэтии иным путём, но об этой альтернативе лучше долго не задумываться.

Итак, кимеры благополучно покинули острова Саммерсет и направились к своему новому дому, по пути формируя племена, иерархию и культуру. Тем временем Азура, Мефала и Боэтия искренне радовались тому, как хорошо они втроём провернули это удивительное дело. И их вполне можно понять, ведь ни раньше, ни даже позже ни одному другому принцу даэдра так и не удалось повторить успеха своих коллег. Крупные культы – это здорово, но чтобы одному или хотя бы трём даэдра поклонялся целый народ, да ещё и умудрившийся не вымереть полностью к началу Четвёртой эры… аналогичные случаи в истории Тамриэля замечены не были. Можно, конечно, упомянуть айлейдов, многие из которых поклонялись даэдра, однако состав айлейдского пантеона менялся в зависимости от региона, в котором проживали даэдропоклонники. Также можно вспомнить каджитов, однако и каджиты решили не останавливаться на одном или нескольких даэдра, со временем затащив к себе в пантеон и кучу других божеств со всего мира. Остаются ещё, разве что, слоады, однако эти ребята, кажется, ведут дела с половиной Обливиона – тоже немного не то. Конечно, был в истории Морровинда такой период, когда Азуру, Мефалу и Боэтию отодвинули в сторонку, вот только потом они всё равно заняли свои прежние места под именем Истребований. Короче говоря, уникальное эпическое достижение трём героям данной статьи засчитано.

Сумеречная Азура

Настало время поговорить и о самих даэдрических принцах по отдельности, а начнём мы, пожалуй, с Азуры, иначе получится, что название статьи вводит в заблуждение (прямо как реклама одного недавнего ремейка кое-какой старой культовой игры, да?). Так вот, среди жителей Тамриэля Азура также известна как Лунная тень, Королева ночного неба или даже «МАААУУ!», если её упоминает каджит, объевшийся лунного сахара. Сфера деятельности Азуры – это сумерки на закате или рассвете, причём только специфические сумерки в мире смертных. Во владениях некоторых других принцев даэдра тоже бывают рассветы и закаты, но сомнительно, чтобы святилище Азуры построили где-нибудь в охотничьих угодьях Хирсина.

Помимо сумерек, Азура также тесно связана с народом каджитов – в их мифологии она предстаёт в роли творца самого ловкого, красивого и выносливого народа Тамриэля, а также создателя лунного сахара. Чтобы выказать своё почтение Азуре, каджиты регулярно употребляют лунный сахар в том или ином виде. Например, они добавляют его в чай или пекут булочки с ним. При этом следует упомянуть, что в чистом виде лунный сахар не наносит вреда организму каджитов, тогда как данмеров, бретонов и кого угодно ещё он запросто превращает в пепельный батат на ножках. Сами каджиты расценивают это как признак благосклонности и особой любви Азуры к её пушистым детям.

Данмеры, которые склонны считать любимчиками Азуры себя, а не каких-то там прямоходящих кошек, также относятся к Азуре с большим почтением. Тем не менее, отношения этого народа с Лунной тенью можно охарактеризовать как «сложные». Как известно, предки данмеров, кимеры, в какой-то момент предали Азуру и отвернулись от путей пророка Велота, поверив словам Трибунала. За это Азура обрушила на кимеров проклятие, из-за которого их кожа стала серой, а глаза – красными. И как будто той старой истории было мало, именно данмеры создали скуму на основе лунного сахара, вывозимого контрабандой из Эльсвейра. Многие каджиты считают скуму оскорблением величия лунного сахара и, соответственно, самой Азуры, ведь этот поистине ужасающий напиток превращает в батат не только всяких там босмеров, но и добропорядочных каджитов, которые просто хотят сладенького! Вполне вероятно, что Азура тоже склонна держать обиду на данмеров за изобретение скумы, хоть она и принимала участие в формировании их культуры. По крайней мере, это объяснило бы, почему эльфы Морровинда не превратились обратно в кимеров даже после того, как вернули свой старый даэдрический культ на место.

Несмотря на то, что сумерки и лунный сахар – это, безусловно, очень интересные вещи, влияние Азуры не ограничивается только ими. Нет, главной особенностью этого принца, которая и притягивает к ней так много последователей по всему миру, является прорицание судьбы. Наблюдая за движением небесных тел, Азура может видеть судьбу любого смертного существа, если иное не предусмотрено сюжетом, однако кому попало она тайн судьбы, конечно же, не раскрывает. И вот, в надежде получить пророчество, многочисленные даэдропоклонники стекаются в святилища Азуры, обычно расположенные где-нибудь на открытых возвышенностях. Со временем культисты узнают, что Азура значительно отличается в плане отношений со своими почитателями от любого другого даэдрического лорда. Видите ли, Азура требует от своих культистов искренности и любви по отношению к ней и к самим себе. Тот, кто презирает себя или проводит обряды призыва Азуры со страхом или со скрытыми намерениями, никогда не получит от этого принца никаких видений.

Отношение Азуры к своему даэдрическому культу никогда не меняется, а сама она являет собой отличный пример искренности и постоянства. Так, Азура – это принц, который крайне редко меняет своё обличье и почти всегда предстаёт перед смертными в образе женщины, облачённой в лёгкое платье, больше похожее на тюль, так как существует скорее для красоты, а не для того, чтобы что-то скрывать. Благодаря постоянству самой Азуры, её изображения даже в самых далёких уголках Тамриэля очень хорошо узнаваемы, в особенности благодаря символам принца, луне и звезде, которые статуи Азуры держат в правой и левой руках соответственно.

Также Азура по праву считается одним из самых миролюбивых даэдрических принцев. Её культисты почти никогда не бывали замечены за проведением кровавых жертвоприношений, поеданием мертвецов или уничтожением мирных деревень. По этой причине приверженцы аэдрических культов не преследуют и не убивают почитателей Азуры. По крайней мере, если они держатся подальше от городов и не афишируют свои религиозные воззрения. Впрочем, не стоит думать, что Азура не может быть страшной и жестокой – она же всё-таки даэдрический лорд. У неё даже есть свои низшие даэдра, с которыми вы вряд ли захотите встретиться в безлюдном переулке. Речь идёт о крылатых сумраках – посланниках Азуры, которые специально предназначены для доставления смерти и увечий тем, кто выводит принца из себя. Сами по себе сумраки довольно глупые и явно не дотягивают до уровня дремора, однако со своими задачами они справляются хорошо.

Большую часть времени крылатые сумраки не покидают владений своей госпожи, которые носят название Лунная тень, что аналогично одному из имён самой Азуры. Судя по немногочисленным свидетельствам, царство Азуры в Обливионе представляет собой прекрасный серебряный город, окружённый пышными садами и сверкающими водопадами, погружённый в вечные, но переменчивые сумерки. Азура радушно принимает в своих владениях смертных, которые сумели добраться до Лунной тени и не имеют никаких злых намерений в отношении её хозяйки. На злоумышленников же, понятное дело, гостеприимство не распространяется.

Помимо царства и слуг, есть у Азуры и артефакты. Первый и наиболее значимый из них – это волшебное кольцо Луна-и-Звезда, выкованное двемерами специально для лорда Неревара Индорила и благословлённое Азурой. Это кольцо делало своего владельца гораздо более убедительным, чем он был на самом деле, благодаря чему Неревар сумел договориться с племенами эшлендеров во времена Войны Первого совета. Ещё одна особенность Луны-и-Звезды заключается в том, что носить его мог только сам Неревар или его более позднее воплощение, Нереварин. Любой, кто надевал Луну-и-Звезду, не являясь ни тем, ни другим, тут же погибал, из-за чего это кольцо нельзя считать обычным даэдрическим артефактом, вроде Разрушителя заклинаний, также выкованного двемерами.

Для сделок со смертными Азура использует не кольцо Неревара, а Звезду Азуры – уникальный камень душ, который не теряет своих свойств после использования. Любой другой камень может вместить лишь одну душу, тогда как Звезда может вместить сколько угодно душ, что очень ценят профессиональные зачарователи и колдуны. Для человека несведущего же Звезда будет лишь красивой безделушкой, которая вдобавок может в любой момент исчезнуть, если её истинный владелец этого захочет.

Итак, с доброй частью этой статьи мы разобрались, так что настал черёд Мефалы – зловещего и противоречивого принца, который куда интереснее Азуры. Но только в том случае, если вам не нужно с ним общаться.

Двойственная Мефала

Именно благодаря Мефале, также именуемой Пряхой и Паучихой, в культуре данмеров так глубоко укоренились традиции подлых убийств, причудливых сексуальных решений и заговоров. Вместе с ними, правда, в культуре коренных жителей Морровинда укоренились стремление защитить себя, своих близких и свою родину любой ценой, понятие о важности сохранения страсти между супругами, даже если они прожили вместе уже больше ста лет (и учитывая продолжительность жизни данмеров, это тут не для красного словца), а также ревностное оберегание тайн. Спросите, почему вдруг опять речь зашла о данмерах? Во-первых, потому что они – любимчики Мефалы, и это довольно очевидно. Во-вторых, потому что их культура очень чётко даёт понять двойственность, противоречивость этого даэдрического принца.

Впрочем, двойственность Мефалы проявляется не только в культуре данмеров, но и в ней самой. Или в нём… Как и в случае с другими лордами даэдра, на Мефалу не распространяется такое понятие, как «пол» – в зависимости от настроения, Мефала может представать перед смертными как в облике мужчины, так и женщины, хотя непременные атрибуты принца в виде ожерелья из черепов и четырёх рук сохраняются всегда. На самом же деле Мефала, как и любой другой принц, представляет собой нечто непостижимое, очень увлечённое миром смертных с его интригами, пороками и пейзажами. В Обливионе-то таких увеселений нет. По крайней мере, в тех его областях, которые ещё не перекроены принцами так, чтобы быть похожими на Нирн.

За пределами Морровинда неоднозначность Мефалы гораздо менее заметна. К сферам деятельности этого принца традиционно относят убийства из ненависти, эксперименты со своим и чужим телом в поисках новых ощущений, а также раздоры, как будто одного Молага Бала для этого недостаточно. «Хорошим» или просто не особо опасным даэдра Мефалу, само собой, никто не считает, предпочитая думать о нём как об особо опасном рецидивисте, который устраивает поножовщину в мирных селениях ради забавы. С этим нельзя не согласиться, потому что подобные случаи – не редкость. Вообще, Мефала входит в число даэдрических принцев, которые очень сильно любят вмешиваться в дела смертных, чтобы посмотреть, как те себя поведут. И в случае, если друзья внезапно начинают убивать друг друга, Мефала радуется больше всего.

Культ Мефалы, несмотря на специфичность её интересов, достаточно распространён в Тамриэле, однако сказать что-то конкретное можно только об одной части этого культа, издавна базирующейся на территории Морровинда. Все остальные ячейки даэдропоклонников, как это обычно и бывает, не поняли сути выбранного ими даэдра, а потому никаких интересных деяний не совершили. Отдуваться за них пришлось древнейшей гильдии убийц в мире – Мораг Тонг, чьё название можно перевести как «гильдия лесорубов». Кроме того, что Мораг Тонг является самой древней из подобных организаций, она ещё и единственная, которая вполне легально существовала в Империи времён Третьей эры. Все остальные гильдии убийц всегда находились вне закона, а коммерческие инициативы их лидеров обрубались на корню вместе с головами.

Зародилась Мораг Тонг ещё во времена Меретической эры, когда спустя несколько десятилетий после переселения кимеры принялись увлечённо деградировать и сбиваться во враждующие друг с другом кучки. На фоне непрекращающихся вероломных и в высшей мере беспринципных убийств Мефала решила создать культ, который служил бы не Азуре с Боэтией, а только ей одной – так и появилась Мораг Тонг. По некоторым сведениям, которые не очень-то подлежат проверке, Мефала набрала в культ не просто каких-то особо одарённых меров, а переманила на свою сторону почитателей некоего Отца Ужаса, Ситиса. В дальнейшем личная гильдия убийц Мефалы лишь разрасталась и набирала силу, ведь данмеры никогда не отказывали себе в удовольствии устранить кого-нибудь чужими руками. К тому же правители Великих домов оказывали Мораг Тонг всю необходимую поддержку, рассчитывая на покровительство даэдрического принца.

В более поздние эпохи влияние Мораг Тонг стало распространяться и на другие части Тамриэля – на счету этой гильдии, например, есть даже император Реман Сиродил III. Но золотые годы Мораг Тонг длились не вечно, ведь во Вторую эру произошёл раскол внутри гильдии, породивший Тёмное братство, члены которого отвергли Мефалу и вернулись к древним традициям поклонения Ситису. Вдохновлялось Братство всего одной женщиной – Матерью ночи, личность которой до сих пор вызывает споры в кругах любителей споров по поводу и без. Одни говорят, что Мать ночи – это просто старая эльфийка, которая была убита Нереварином по заказу Мораг Тонг в Третью эру (что, впрочем, не помешало ей и дальше заниматься делами Братства в виде духа). Другие возражают им, утверждая, что под личиной Матери ночи скрывается сама Мефала, которая любит раздоры и просто таким образом развлекается. Кто тут прав – непонятно, однако вражда между Мораг Тонг и Тёмным братством длится в Тамриэле и по сей день, что технически должно и радовать, и расстраивать Мефалу одновременно. Ну, о двойственности этого принца вы уже и так знаете.

Когда внимание Мефалы не сосредоточено на мире смертных, что происходит не часто, она отдыхает в своём личном царстве, которое носит говорящее название Спиральный моток. Что уж там у неё намотано – неизвестно, однако это явно отсылает нас к альтернативным именам принца. Для смертных существ доступ в Спиральный моток закрыт напрочь, потому что Мефала очень ревностно оберегает свои тайны. Тем не менее, кое-что об этом месте рассказать можно. Итак, Спиральный моток представляет собой очень тёмное и мрачное место, до краёв наполненное паутиной и коконами полуразумных слуг Мефалы – даэдрических пауков (это те самые ребята, которые также служили Мерунесу Дагону в период Кризиса Обливиона). Сотканные из паутины и камня ярусы этого царства расположены в виде спирали вокруг центрального столпа – крепости Мефалы. Делать в Спиральном мотке особо нечего, ведь основное веселье, как считает хозяйка этого места, происходит в Нирне. Не будем с ней спорить и перейдём к описанию артефактов.

Единственным артефактом, который точно принадлежит исключительно Мефале, является знаменитый Эбонитовый клинок, имеющий очень дурную репутацию даже среди сумасшедших собирателей всего даэдрического. Вторым артефактом Мефалы можно назвать Кольцо Каджита, однако оно постоянно кочует между Пряхой и Меридией, так что сконцентрируемся на Клинке. Эбонитовый клинок выглядит как вычурный акавирский меч и дарует своему владельцу способность поглощать жизненную силу жертв, за что этот артефакт также носит имя «Вампир». Побочным эффектом от такого крайне полезного умения служит шёпот Мефалы, который понемногу сводит смертного владельца Клинка с ума, заставляя его убивать друзей, родных и просто случайно попавшихся под руку пьяниц. Когда жизнь очередного владельца артефакта подходит к концу, Мефала забирает его душу в Обливион. А уж что она потом с ней делает… ну, наверное, нам лучше этого не знать.

Жестокосердная Боэтия

И последним героем этой статьи становится Боэтия – даэдрический принц, очень похожий на Мефалу своим непостоянством в выборе облика и любовью к внезапному кровопролитию без видимого повода. Боэтию также называют Королевой теней и Принцем воинов, что уже может дать вам некоторое представление о том, чем же этот даэдра всё-таки отличается от предыдущего – идеологическим подходом к убийству.

Мефала ценит распри, элементом которых являются убийства, а Боэтия – убийства, элементом которых являются распри. Если во время кровопролития не произошло какого-нибудь предательства, Мефала определённо будет не очень заинтересована, но Боэтию развлекает сам процесс. Даже данмеры, в чьей культуре Боэтия считается «хорошим» даэдра, областью его интересов называют исключительно убийства, побоища и войны. А если при этом кто-то кого-то предаёт, то Боэтии становится совсем хорошо, так как в происходящее добавляется элемент неожиданности. И никакой двойственности, кроме периодической смены пола, в Боэтии нет – ей просто нравится смотреть, как смертные режут друг друга на кусочки. «Но тогда зачем нужно было помогать кимерам уйти с островов Саммерсет?» – спросите вы. Ну, просто Боэтия предпочёл немного подождать и приложить чуточку усилий, чтобы в результате появился целый народ, который ценит жестокость хотя бы отчасти так же сильно, как сам принц. К тому же благодаря усилиям Боэтии данмеры питают к потомкам альдмеров искреннюю ненависть, а это неплохо повышает показатель среднего количества убийств в Тамриэле.

Культ Боэтии так же прямолинеен, как и сам принц – если смертное существо умеет убивать себе подобных не ради пропитания, а ради спортивного интереса, то оно уже заочно подходит на роль почитателя Королевы теней. Из этого факта вытекает интересная особенность культа Боэтии, которая заключается в том, что практически все его члены отдают себе отчёт кому и зачем они служат. Кроме того, большинство таких культистов являются закоренелыми убийцами, свихнувшимися ветеранами войн, ищущими славы молодыми бойцами и просто психопатами. То есть окружающие тоже практически всегда понимают, кто такие почитатели Боэтии и чего от них стоит ждать.

Что касается Боэтии, то он беззастенчиво использует своих культистов, чтобы время от времени устраивать кровавые состязания. Победители таких состязаний получают в награду максимальный уровень прокачки ЧСВ и какую-нибудь магическую штуковину в подарок от принца. Потом они, правда, всё равно погибают, потому что Боэтии плевать на жизни даэдропоклонников – главное, чтобы было весело. И чтобы артефакты слишком долго в одних руках не залёживались. Дорогущая приманка для участников состязаний, знаете ли, на дороге не валяется.

Своё царство в Обливионе Боэтия сотворил таким образом, чтобы там было удобно проводить турниры с участием самых лучших (или просто оказавшихся не в то время и не в том месте) воинов. В Доле Воздаяния (название следует уточнять у Боэтии, потому что она его иногда меняет) полным-полно извилистых лабиринтов, в которых удобно устраивать засады, и из которых невозможно удрать, а также искорёженных башен. Башни там просто для красоты, если что, просто у Боэтии дурной вкус. Среди всего этого безобразия рыщут алчущие и кланфиры, создания Боэтии, в которых также воплощаются черты, присущие принцу. Алчущие являются символом жажды крови, так как они обожают высасывать кровь из смертных, а кланфиры олицетворяют собой неукротимую ярость или твердолобость – тут уж с какой стороны посмотреть.

Артефакты, которыми Боэтия расплачивается с наёмными Нереваринами и Довакинами, а также победителями своих чемпионатов, довольно бесхитростны, хотя и желанны многими. Первый артефакт – это Эбонитовая кольчуга, которая… ну, является доспехами. Очень хорошими, крепкими доспехами, которые не бряцают при ходьбе и даже, говорят, отравляют любого, кто попытается атаковать владельца Кольчуги. Впрочем, владельца и магические свойства этого артефакта определяет только сам Боэтия. Ещё одним артефактом принца считается клинок Золотая марка, который разит врагов огнём. Плюс он довольно красивый, если вы любите золото. Но если не любите, то лучше договоритесь с Мефалой насчёт Эбонитового клинка, который отлично подходит к Эбонитовой кольчуге.

А теперь статья берёт… и заканчивается! Вполне возможно, что в ней упущено что-то такое, о чём бы вы хотели написать в комментариях. А может, и не упущено. Но в комментариях всё равно можно что-нибудь написать! Например, если статья вам понравилась настолько, что вы считаете себя хотя бы чуточку более удачливыми людьми, чем неудавшиеся поклонники Боэтии, то расскажите об этом. И в любом случае доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

А как насчёт титров, кстати? Вот авторы картинок по порядку:

1. PaleCaesar

2. z-a-i-n-a

3. Korkuguvin

4. Marko Horvatin

5. Narnaa Gracewind

6. Tyler Thull

7. Nuare Studio

https://vk.com/kotbaiunlair

И в Орде, и в Альянсе знают Рексара как охотника, который всегда бьёт в лицо… нет, не так. И вообще, этот мем уже устарел. Лучше вот так – все знают Рексара как полуогра, покинувшего свой родной клан, чтобы найти для него новый дом в Азероте… А вот это уже знают не все. Но тогда за что Рексар известен больше всего? За то, что он является одним из лучших укротителей зверей в мире? Наверное, нет, ведь укротителей в Азероте хватает и без него. Может, за то, что он доблестно оборонял Оргриммар от посягательств адмирала Даэлина Праудмура? Ну, в Орде это и правда считают героическим поступком, однако для большинства жителей Кул-Тираса Рексар – это кровожадный варвар и убийца. Похоже, что однозначно об этом герое Орды можно сказать лишь одно – какой-то он противоречивый и загадочный, этот Рексар. Что же, тем интереснее будет покопаться в его относительно богатой на события истории!

Рождение и свобода Мок’натал

Прежде, чем браться за историю Рексара, следует немного поговорить и о его сородичах полуограх. Если совсем коротко, то полуогры – это один из подвидов дренорских орков. Они никогда не отличались достаточно большим числом, чтобы что-то завоёвывать, однако за свой клочок земли держались крепко, благодаря чему выжили даже после уничтожения Дренора. Довольно просто, не так ли? Но вот если начать к полуограм приглядываться, тут уже всплывает кое-что странное.

Начнём с того, что помесь огра и орка – это само по себе очень необычное явление даже для такой нелепо-суровой планеты, как Дренор. Оба народа, породившие в итоге полукровок, издавна ненавидели друг друга по историческим причинам, так что появление полуогров в естественных условиях не представлялось возможным. Единичные случаи полуогрства, может, и имели место быть, однако для того, чтобы появилось целое племя, требовалось кое-что более внушительное. Кроме того, скрещивание орков с ограми, которые являются их эволюционными прародителями – это как если бы неандертальцы встретились с австралопитеками и начали бы порождать плодовитое потомство налево-направо безо всякой жалости. Даже звучит странно! К сожалению, огры из клана Камнерогов, которые всю эту историю со скрещиванием и затеяли, никогда не слышали о том, что простое забрасывание двух разнополых существ в клетку не обязательно приводит к появлению смешанного потомства. А ещё они владели магией. В рамках фэнтези-вселенной это буквально означает, что возможно всё. Жаль только, что ни один огр не догадался скрестить копытня с элекком – знатная химера бы у них тогда получилась.

Так вот, началось всё после падения Горианской империи, когда орочьи шаманы буквально стёрли с лица Дренора столицу своих заклятых врагов, Горию. Лишившись сердцевины, старая империя огров распалась на две империи поменьше (помните, что по меркам этой вселенной две деревни и башня – уже целое королевство). Верховный молот нас сейчас не должен интересовать, ведь тамошние огры предпочитали орков убивать, а не… кхм… Камнероги на севере же долго думали над проблемой нехватки рабочей силы в своих обширных шахтах (и прежде, чем вы подумаете что-то странное – имеются в виду буквальные шахты). Думали они, как и подобает истинным ограм, очень долго, а когда всё же до чего-то додумались, то решили просто положить в одно помещение самых крепких орчих, отборнейших и жирнейших огров, а потом помочь естественному процессу магией. В результате на свет появились Мок’натал, которые были такими же сильными, как огры, но обладали более развитым интеллектом и даже, по слухам, владели способностью сначала думать, а потом делать! Почему огры считали, что смогут вечно удерживать в рабстве народ, который постоянно увеличивается в числе и соображает вдвое эффективнее своих создателей – неясно.

Какое-то время, однако, ограм действительно удавалось как-то справляться с тем, чтобы Мок’натал работали, порождали новых рабов для империи и не выпендривались. В примитивном обществе полуогров, однако, нарастало непонимание ситуации. «А чего нас, собственно говоря, создавали-то?» – спрашивали друг друга Мок’натал – «Только ради копания шахт? Тогда почему мы такие умные?». Спустя некоторое время, правда, вопросы всё-таки нашли свои ответы – в какой-то момент и по какой-то причине Камнероги решили, что настало время завоевать Хребет Ледяного огня, перебив всех обитающих там орков. Огры наскоро вооружили своих рабов-полукровок и отправили их воевать с кланами Северного волка, Белых когтей и Громоборцев.

Вожди двух из трёх орочьих кланов, живших по соседству с ограми, не собирались погибать только из-за своей гордости, поэтому сразу же решили объединить усилия, чтобы дать Камнерогам отпор. Вождь третьего клана, Громоборцев, дружить ни с кем не захотел, полагая, что трёх с половиной рубак, которые имелись тогда в его распоряжении, вполне хватит для войны. К его счастью, Северные волки и Белые когти были способны сражаться с ограми и без помощи Громоборцев. Выбрав своим военным вождём Гарада, лидера клана Северного волка, они сразились с Мок’натал, и поначалу всё вроде бы шло хорошо. Однако вскоре обнаружилось страшное – почётных побед над полуограми было не так уж много. Среднестатистический пвп-шер прекрасно понимает, как себя должны были чувствовать несчастные орки, когда обнаружили, что не тащат по очкам. Одна радость – в плен к Гараду попал формальный предводитель Мок’натал по имени Леорокс.

Леорокса, как и полагается, тут же принялись допрашивать, рассчитывая добыть из него ценные стратегические сведения и другие штуки, которые обычно содержат в себе военнопленные. И каково же было удивление орков, когда они узнали, что Камнероги не считают Мок’натал своими союзниками и просто используют их в качестве дешёвого пушечного мяса. «А что, это НЕ нормально?» – ещё раз для верности спросил Леорокс, когда пленившие его воины вдоволь наудивлялись. Получив вполне однозначный ответ, вождь Мок’натал решил поднять восстание и помочь оркам в их войне против Камнерогов. Для этого Леорокса требовалось отпустить, что было очень рискованным шагом, однако Гарад решил, что раз уж успехов эта военная кампания оркам не приносит, то можно и рискнуть. Как стало ясно позже, решение было правильным.

Вскоре Леорокс вернулся в цитадель Камнерогов, окутанный покровом неизвестности, после чего без особого труда поднял Мок’натал на бой против огров. Не ожидавшие такого поворота огры первым делом растерялись, потому что соображать настолько быстро им приходилось нечасто. Это замешательство позволило Мок’натал отогнать стражу от главных ворот и поджечь несколько сторожевых башен, что стало сигналом к атаке для залегающих в засаде Северных волков и Белых когтей. Когда союзные кланы ворвались в крепость Камнерогов, они объединились с небольшим войском Леорокса и напали на огров уже как следует. Огры, однако, тоже оказались не лыком шиты – несмотря на то, что их дисциплина и организация были копытням на смех, сами по себе они многократно превосходили орков и полуогров в плане чистой боевой мощи. В результате, однако, победа всё равно досталась союзникам, хоть и с большими потерями. В конце битвы Леорокс символично задушил предводителя огров рабскими цепями, как бы подводя итог кровопролитию и годам несвободы.

Когда пыль осела, раненые получили надлежащее лечение, а мёртвые – погребение, Мок’натал были уже свободны. Орки же окончательно избавились от огрской угрозы ввиду гибели её источника. Оставалось только решить, что делать дальше. Гарад, как благородный и, что важнее, благодарный вождь, предложил полуограм остаться в землях клана Северного волка – по его словам, там они смогли бы жить, охотясь на диких зверей и поддерживая добрососедские отношения с орками. Леорокс, однако, имел своё мнение. Он считал, что орки рано или поздно возненавидят полукровок, которые так похожи и вместе с тем не похожи на них. Поблагодарив Гарада за участие, вождь Мок’натал увёл свой народ в самые дикие земли Горгронда. Там Мок’натал основали поселение и пообещали друг другу, что никогда не будут ввязываться в войны, если только этого не потребуется для защиты их жилищ и охотничьих угодий. Жаль только, что полуогры выбрали не самое лучшее место для жизни – из съедобной живности в окрестностях водились разве что гигантские личинки, а воинственные банды местных обитателей постоянно пытались извести переселенцев под корень. Тем не менее, для Мок’натал эти земли стали домом, который они собирались защищать до последней капли крови. А спустя несколько лет такой вот суровой жизни, родился Рексар – главный герой данной статьи и по совместительству единственный сын вождя Леорокса.

Рексар и старая Орда

Как и другие молодые полуогры, Рексар рос в атмосфере всеобщего напряжения и непрекращающихся смертельных угроз. Мок’натал никто не любил и никто не уважал, на что они отвечали взаимностью лишь в случае открытой агрессии. Старожилов клана такое положение дел устраивало, но вот Рексару казалось, что его народ заслуживает большего. Он постоянно задавался вопросом – «почему оркам достались земли, полные сочных, мясистых и очень питательных копытней, а у Мок’натал есть только пыльные каньоны, полные врагов и безвкусных личинок?». Леорокс полагал, что с возрастом Рексар одумается и всё-всё поймёт, однако вместо этого его наследник рос, не спеша менять мнение на противоположное.

Тем временем Дренор подвергался нападкам сюжета и орков, которые собрались в Орду и теперь намеревались уничтожить всех, кто не захочет с ними дружить. Мок’натал при этом всё ещё оставались в стороне, поэтому, хоть и они и очень рисковали, просто существуя на одной планете с орками, полное вымирание, как тем же котообразным саблеронам, им не грозило. О том, что там вытворяют эти орки, до глухой деревушки Мок’натал доходили даже не слухи, а лишь обрывки слухов, однако их вполне хватало, чтобы произвести впечатление на молодого Рексара. Он вновь и вновь обрушивался на своего отца с претензиями и упрёками – убедив себя в том, что Орда может стать для полуогров надёжным союзником, Рексар принял на веру и предполагаемую ошибочность поступков Леорокса. Самому Леороксу это в конце концов надоело и он поругался со своим сыном, прокричав, что тот может уходить, если так хочет. И Рексар действительно хотел. Воспользовавшись этой удачной возможностью, он покинул деревню и отправился искать орков.

Найти Орду, кстати говоря, было совсем несложно, ведь она даже не пыталась скрыться, предпочитая просто уничтожать всё вокруг. Рексар подрался с несколькими рубаками, чем заслужил аудиенцию у верховного вождя Чернорука, а подравшись ещё немного, заслужил и вступление в Орду. Сделал он это в очень правильный момент, потому что Чернорук как раз размышлял над тем, стоит ли ему отправить пару-тройку отрядов на зачистку деревни Мок’натал. Рексар хотел для своего народа несколько иной судьбы – ну, и как-то так сложилось, что он проявил себя на поле боя, получил немного уважения и воспользовался им, чтобы переубедить вождя. Леорокс же не знал о том, что деревня продолжает существовать только благодаря его сыну, по-прежнему считая, что Рексар – идиот.

Звери не лгут

Участвуя в военных походах Орды, Рексар начал понемногу разочаровываться в ней. Питая своё воображение слухами, он представлял орков как сильных, честных и благородных воителей, которые сражаются… ну, сражаются по какой-то очень веской причине. На деле же оказалось, что Орда тех лет – это сборище психопатов, жаждущих всей крови, которую только можно найти. Орочьи воители, на деле оказавшиеся не очень-то благородными, частенько нападали исподтишка, с готовностью убивали стариков и детей (а некоторые их даже ели, и это вовсе не очередная попытка пошутить), а также дрались друг с другом при малейшей возможности. Имелись в Орде и вполне себе адекватные орки, вроде Оргрима Молота рока или Дуротана, вождя клана Северного волка, но их было слишком мало, поэтому на общую атмосферу они влияния не оказывали. Можно даже провести вот такую аналогию – Рексар чувствовал себя как вчерашний студент, который устроился на свою первую серьёзную работу и понял, что это ещё более уныло и утомительно, чем простая учёба. Хотя, наверное, эта аналогия здесь лишняя… в принципе, как и миролюбивый Рексар среди запятнанных кровью демона дуболомов.

Несмотря на то, что Рексар довольно быстро разочаровался в Орде и её принципах, отказаться от членства в этом странном клубе он уже не мог. При малейшей его оплошности в гости к полуограм могли отправить Изувеченную длань или, что ещё хуже, Костеглодов – это было очень похоже на самое начало истории Мок’натал, когда они находились в рабстве у огров. Вот только Рексар тех времён не застал и знал о них лишь по рассказам отца, поэтому и не смог сделать надлежащих выводов вовремя. Между тем, дренорская кампания Орды всё продолжалась и продолжалась.

Следующий виток сюжета наступил для Рексара вслед за открытием портала в Азерот – решив, что уж теперь-то Леорокс перестанет упрямиться и переедет вместе со всем кланом в новый, свежий мир, он направился в родную деревню. Леорокс же, к удивлению Рексара, даже слушать о новом мире не захотел. Ну, тут-то Рексар и не сдержался, высказав отцу и собравшимся поглазеть на эту безобразную сценку полуограм всё, что думает о них самих и об их ущельях. Покинув деревню со скандалом, Рексар никогда больше туда не возвращался. Это, правда, не значит, что он не хотел. Во времена дополнения The Burning Crusade Рексар вместе с другими героями новой Орды посетил Запределье и обнаружил, что Мок’натал всё ещё живы. Он даже немного помог им, послав других героев на задания, с которыми вполне мог справиться и сам, однако показаться Леороксу на глаза Рексар так и не отважился. Впрочем, сам Леорокс и не захотел бы видеть своего сына – за тридцать с лишним лет, которые прошли с момента их скандала, сердце старого вождя полуогров так и не оттаяло, храня в себе обиду и разочарование.

Так вот, причин мариноваться в засохшем Дреноре у Рексара не осталось, поэтому он решил стать одним из первых, кто проникнет в Азерот. В Азероте же он встретил то, чего уже давно не видел у себя на родине – пышущие жизнью дикие края и здоровенных тварей, которые пожирали друг друга и, чуть реже, случайных путешественников, сбившихся с пути. Но любоваться милыми душе полуогра пейзажами Рексару было некогда, ведь нужно было воевать с людьми. Всю Первую войну герой этой статьи провёл в сражениях, зарабатывая себе репутацию среди орков и шрамы. Он быстро понял, что люди, которых ему приказывают убивать – такие же живые создания со своими тревогами и заботами, однако уйти в какое-нибудь подполье и отложить войну в сторонку Рексар по-прежнему не мог.

Миновав Первую войну, Рексар плавно перетёк во Вторую, всё так же сопровождая Орду в её военных кампаниях. Место верховного вождя к этому времени занял Оргрим, который нравился полуогру куда сильнее, чем неадекватный Чернорук – во многом именно из-за Оргрима Рексар и решил оставаться с Ордой, а не вернуться в Дренор и попытаться наладить отношения с отцом. Вдобавок он загорелся идеей найти для Мок’натал какой-нибудь хороший и мирный клочок земли, чтобы там они жили без особых забот – эта же самая идея когда-то посетила и Леорокса, когда тот уводил полуогров из морозных гор на юг. Может, когда-нибудь Рексар тоже заведёт себе сына, а потом вдрызг с ним разругается? Ну, кто знает…

Вторая война для Рексара закончилась большим разочарованием, но он, по крайней мере, умудрился не погибнуть и не попасть в резервацию, как сотни других воинов Орды. Вместо этого Рексар снова очутился в Дреноре, и Дренор явно не стал более привлекательным местом для жизни за время его отсутствия. Возвращаться в родную деревню герой этой статьи не стал, однако каким-то образом прибился к клану Песни войны. Вождь этого клана, Громмаш Адский крик, высоко ценил боевые качества Рексара, однако чисто с идеологической точки зрения абсолютно его не понимал. Например, единственный в своём роде полуогр-ордынец наотрез отказался жрать своего компаньона-волка, хотя остальные члены клана Песни войны с удовольствием умяли всех своих ездовых волков, когда другое жорево закончилось. Они бы наверняка съели и питомца Рексара, однако сражался он действительно неплохо даже по меркам этого воинственного клана, так что связываться с ним никому не хотелось.

Когда Тёмный портал открылся вновь, Рексар без лишних раздумий отправился в Азерот вслед за Громмашем. Его скептицизм в отношении Орды уже достиг предела и теперь полуогра оставалось только немножко подтолкнуть, чтобы он окончательно разочаровался в своих союзниках. Какое-то время, однако, ничего не происходило. Высшее руководство Орды приказало Адскому крику удерживать Портал, не подпуская к нему войска Альянса, что было совсем не весело для орков, ещё совсем недавно низвергавших империи. Тем не менее, когда началось решающее сражение за Тёмный портал, поводов для веселья осталось ещё меньше, причём Рексару пришлось хуже многих. Он не только лицезрел гибель родного Дренора, что в тот момент он воспринял одновременно как гибель Мок’натал, но ещё и его верный волк погиб от руки орочьего чернокнижника, который рассчитывал таким образом немножко похилиться.

Гибель питомца стала для Рексара последней каплей. Как только бой утих и клан Песни войны устроился у костра, чтобы подумать о своём будущем, полуогр произнёс тираду о том, что война – это плохо и орки, которые желают продолжать её, тоже не очень, после чего побрёл прочь. Он решил, что впредь не будет доверять никому человекообразному – орки обещали ему и его народу многое, но не сдержали ни одного из своих обещаний. Вдобавок сама по себе война не принесла Рексару никакой радости, если только не считать получение очередного шрама чем-то положительным. Звери же, с другой стороны… Блуждая по диким землям в одиночестве, Рексар заодно пришёл к выводу, что звери, в отличие от орков, никогда не лгут. Кроме того, звери не устраивают войн, не пользуются магией скверны, а некоторые из них ещё и обладают густым мехом, в который можно запускать пальцы. «Вот звери-то и будут моими друзьями!» – подумал про себя Рексар, всё сильнее углубляясь в сумрачные азеротские леса.

Рексар и основание Оргриммара

За время своего путешествия Рексар как следует прокачал охотничьи способности и стал символом ветки «Выживание». «Но почему не ветки «Повелитель зверей»?» – спросит любой, кто знает, что Рексар более известен за своё мастерство в обращении с животными, а не за метание топоров в чьё-нибудь лицо. Всё просто – охотник в ветке «Выживание» лучше прочих орудует оружием ближнего боя, а Рексар всё-таки никаких ружей и луков с собой не таскает. Кроме того, у такого охотника тоже может быть питомец, что Рексар и продемонстрировал, отыскав в лесах медведицу, которую он назвал Мишей.

Вместе с Мишей Рексар ещё долго бродил тут и там, пока, наконец, не забрёл в Дуротар и в дополнение для игры Warcraft 3, где Тралл руководил работами по возведению первого солидного города орков в Азероте – Оргриммара. Рексара заинтересовали изменения, которые он увидел в обществе своих прежних союзников, поэтому он решил ненадолго задержаться и повыполнять скучные поручения в стиле «принеси дюжину жоп свинобразов», на которых Blizzard, видимо, отрабатывали механики для World of Warcraft. И вот, бегая по степям, Рексар и сам не заметил, как ввязался в сюжет, от чего раньше он предпочитал держаться подальше. Но так как новая Орда понравилась ему больше старой, он в итоге решил задержаться подольше и помочь ей справиться с более опасными противниками, нежели жопы свинобразов.

Итак, первая серьёзная угроза, представшая перед Оргриммаром, имела облик старого адмирала Даэлина Праудмура, у которого, конечно же, имелся при себе огромный боевой флот, битком набитый отборными кул-тирасскими войсками. И хотелось бы, конечно, сказать, что эта угроза была неожиданностью… но она не была. Странно только, что адмирал Праудмур так долго добирался до Калимдора – видимо, ждал, пока закончится сюжет про Артаса и Ледяной трон. Так вот, заранее ожидать гостей из Кул-Тираса можно было хотя бы потому, что по соседству с Оргриммаром поселилась Джайна Праудмур, любимая дочка адмирала, которая уже давно не присылала своим родным писем. Кроме того, появление первого государства орков в Азероте также не могло остаться незамеченным для Кул-Тираса с его десятками торговых и исследовательских судов. Почему же, в таком случае, всех так удивило появление кул-тирасского флота? А мурлок его знает. Но одно ясно точно – без Рексара Оргриммар был бы уничтожен.

Став свидетелем того, как кул-тирасцы нападают на орков, Рексар посчитал своим долгом помочь Оргриммару выстоять. Для этого он быстренько пробежался по центральному Калимдору, собирая всех возможных союзников – Рексар оказал поддержку троллям Чёрного копья, спас сына вождя тауренов, мимоходом привёл в Орду племя огров из Пылевых топей и даже где-то откопал пандаренского пивовара. Собрав разношёрстное войско в Оргриммаре, Рексар с честью принял роль знаменосца в грядущем сражении, которой наделил его Тралл. Само же сражение в итоге было выиграно Ордой только потому, что адмирал Праудмур по какой-то причине решил укрепиться в Тераморе вместо того, чтобы… ну, например, использовать свой огромный боевой флот по прямому назначению?.. Как бы то ни было, войско Орды пробило себе путь в Терамор, а Рексар нанёс адмиралу смертельный удар, завершая всю эту короткую, но кровопролитную войну.

Снова поучаствовав в войне, Рексар ещё раз убедился, что подобный вид активного отдыха на природе его ни капельки не радует. Для этого ему, конечно, пришлось убить изрядное количество кул-тирасцев, из-за чего Рексара до сих пор искренне ненавидят их соотечественники, но личностный рост в Азероте – это дело, время от времени требующее жертв. Зато орки и другие народы, состоявшие тогда в Орде, тут же сделали Рексара героем и сложили о нём несколько песен. Тем не менее, оставаться в Оргриммаре, чтобы эти песни послушать, Рексар не захотел, предпочитая вернуться к своему прежнему образу жизни в диких землях. Правда, в этот раз он с Ордой всё же не расстался, пообещав приходить ей на помощь всегда, когда это понадобится.

Рексар и новое время

К сожалению, в том, что касалось выполнения своих обещаний, Рексар оказался очень плох. Не раз и не два Орде могла бы пригодиться помощь такого опытного охотника, однако сам Рексар предпочитал проводить время в глуши и, видимо, постоянно пропускал все важные события. И это ещё можно как-то понять, ведь звери не обмениваются новостями о всяких там Королях-Личах и Смертокрылах. Однако и в дальнейшем Рексар нигде особо не отметился. Он приходил посмотреть на альтернативный Дренор, где Мок’натал всё ещё томились в рабстве у огров, однако даже там Рексар куда больше внимания уделял животным, чем спасению мира от Железной Орды.

Следующее заметное появление Рексара пришлось аккурат на вторжение Пылающего легиона – тогда им заинтересовалась небольшая гильдия охотников под названием Незримый путь, с которой сам полуогр даже не сразу захотел иметь дело. После того, как уважения Рексара сумел добиться один из охотников, связанный с Незримым путём, он всё же согласился чуточку повоевать с демонами. Впрочем, если игроки, для которых персонаж-охотник в дополнении Legion был основным, не очень часто пользовались услугами Рексара, то в их версии вселенной он имел такую же полезность, как и друид-совух в рейдах WoW: Classic. Ну, то есть был по большей части просто талисманом для основной команды спасителей мира.

А вот на войну с Альянсом, которая случилась уже после событий дополнения Legion, Рексар отправился сразу же и без лишних уговоров – видимо, его привлекла перспектива вспомнить старые добрые времена и зарубить нескольких кул-тирасцев. Например, Джайну Праудмур, которая после уничтожения Терамора была очень зла на Орду и потому не пропускала ни одной крупной заварушки с участием её любимых орков. В это время, кстати говоря, теория о миролюбии Рексара дала трещину, сквозь которую проглянула другая теория – если ей поверить, то самый знаменитый полуогр является маньяком, которому очень уж понравилось убивать людей в былые времена. Иначе как объяснить тот факт, что, скажем, пробуждение Короля-Лича Рексар за угрозу для Орды не посчитал и потому в нордскольской кампании не участвовал? Когда же началась война с Альянсом, он моментально образовался в сюжете с новой моделькой и речами о том, что Джайна зашла слишком далеко. Очень, знаете ли, подозрительно – выскажите в комментариях, что вы думаете по этому поводу.

В событиях Четвёртой войны Рексар появлялся довольно часто и делал много, но подробнее об этом лучше поговорить в другой раз, пока статья не разрослась до немыслимых масштабов. Можно лишь добавить, что Рексар пережил внушительную трансформацию мировоззрения, как и многие другие заметные персонажи новейшей истории Азерота – та же Тиранда, например, надела красивые тёмно-синие линзы и сошла с ума. Рексар же изменился по большей части внутренне – он почему-то решил, что его отшельничество в глуши ни к чему хорошему не приведёт, а также вмешался во внутреннюю политику Орды, выступив на стороне противников Сильваны (если что, подобного он избегал даже во времена своей бурной молодости). Сейчас Рексар, судя по всему, намеревается оставаться с Ордой, а не уходить снова в лес. К чему это приведёт? Вот и посмотрим. А пока что статья подходит к концу. Если вы заметили какую-то ерунду или отсутствие важных лорных сведений, то обязательно пишите об этом в комментариях. А теперь… доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

А теперь титры, в которых сначала идут авторы картинок по порядку:

1. Sergey Avtushenko

2. Tyler Walpole

3. Ncrow

4. Karolina Kardaś

5. Wei Wang

6. Bob Kehl

7. Senfeng Chen

8. Rui Zhang

https://vk.com/kotbaiunlair

Легендарность личности Медива, также известного как Последний Хранитель и Пророк, настолько велика, что никак нельзя было ограничиться всего одной статьёй. Ну, и, собственного говоря, вот она – вторая по счёту статья, посвящённая Медиву и его, если так можно сказать, приключениям в Азероте. Они, знаете ли, не ограничились лишь одним Каражаном – пару раз Медив даже путешествовал!

Итак, в прошлый раз мы остановились на том самом месте, где будущий Пророк превратился из доброго, но неуверенного в себе молодого человека в злостного кутёжника и социофоба с манией величия. Новое обличье не понравилось ни друзьям нашего героя, ни широкой общественности, ни ему самому, но поделать было ничего нельзя, ведь у Саргераса имелись свои собственные планы на жизнь Последнего Хранителя. Вот с этого сейчас и начнём.

Медив и тайны в Пустоте

Отгородившись от внешнего мира по совету своей матери Эгвин, Медив начал слишком уж много времени проводить наедине со своими мыслями. Многолюдные пиршества, которые устраивал для него Мороуз, а также молодые кандидаты в ученики, издевательства над которыми его отлично развлекали, всё-таки не могли занять Медива надолго. В Азероте же, как вы знаете, погружение в свои мысли ещё никогда не доводило до добра. Напротив, почти всегда, когда какой-то важный для сюжета персонаж оставался наедине с собой слишком долго, он в итоге становился зловещим повелителем тёмных сил. Медив же об этом, к сожалению, не знал. Он вообще тогда знал лишь то, что он Хранитель и ему нужно учиться изо всех сил, чтобы оправдать это громкое имя. Благо, Эгвин оставила ему для этого обширную библиотеку.

Именно в библиотеке Медив и проводил больше всего времени. Перелопатив почти все книги по искусству Тайной магии, он переключился на исторические трактаты, среди которых Эгвин заботливо расположила древние писания о Войне Древних, разразившейся в старом Калимдоре, а также о Великом Расколе и его пагубных последствиях для всего мира. Из прочитанного Медив сделал выводы о несомненной глупости большинства жителей Азерота и о важности Хранителя, каковым он как раз-таки являлся. Впрочем, во времена Войны Древних обитатели Калимдора хотя бы смогли сплотиться, когда Пылающий легион уже был готов завоевать их мир. Насчёт того, смогут ли жители современного Азерота повторить подвиг своих предшественников, Медив долго не думал – очевидно, они не могли, потому что были не только глупы, но ещё и разобщены. В этом Хранитель видел главную слабость Восточных королевств и всего остального мира.

Точка зрения Медива подтверждалась в основном книгами и весьма скудным опытом, полученным за пределами Каражана, однако в её истинности он не сомневался. Когда придут демоны, был уверен Хранитель, люди продолжат воевать с троллями, тролли продолжат воевать друг с другом, а высшие эльфы так и будут сидеть в своём волшебном королевстве и думать о том, какие они умные, что не вмешиваются в глобальную политику. Но по силам ли Хранителю изменить мир? Сможет ли он подготовить Азерот к пришествию Пылающего легиона?

В надежде отыскать ответы на эти вопросы, Медив с жадностью набросился на самую зловещую часть библиотеки Каражана, в которой хранились книги о демонах, Круговерти Пустоты и Бездне. Там Медива ждало много удивительных открытий, и они лишь подтвердили его опасения – Азерот по сравнению с мощью Пылающего легиона был слаб, никчёмен и очень, очень жалок. Сам по себе Азерот, решил Медив, никогда не сможет подготовиться к пришествию демонов, так как в нём присутствует слишком много разных народов, которые вдобавок без конца враждуют между собой. И лишь высший разум (в лице, само собой, Хранителя) был способен объединить нации, уничтожить вражду и сделать так, чтобы все эти дворфы, таурены и мурлоки работали сообща ради общего блага. Короче говоря, Медив решил построить в Азероте некое подобие коммунизма. Но как же строить коммунизм, когда в твоём распоряжении есть лишь ты сам и горстка наёмных работников, которые даже не в курсе, что их собираются вести в светлый век всеобщего равенства и единения? Поразмыслив немного, Медив принял важное решение пойти поискать единомышленников… в Круговерти Пустоты!

Медив и далёкий Дренор

Но почему же Медив решил начать именно с обители демонов? Ну, его причины не ограничивались одним только незримым влиянием Падшего Титана – Хранитель думал, что поступает вполне логично. Во-первых, он намеревался обнаружить миры Легиона и подсмотреть, как там готовятся к вторжению в Азерот, оставшись незамеченным. Уверенность Медива в своих силах проистекала исключительно из его знаний о Хранителях, унаследованных от Арана и Эгвин, то есть была абсолютно необоснованной, но сам Медив об этом не знал. Во-вторых, будущий мертвец и Пророк хотел найти далёкие миры, в которых обитали бы сильные, легко внушаемые существа. Из таких существ Медив собирался сколотить армию и бросить её в Азерот, чтобы тамошние жители научились ценить друг друга и объединяться. Вычислить эффективность массовых смертоубийств в деле объединения Азерота он, правда, забыл.

Из всех миров, расположенных в Круговерти или в опасной близости от неё, Медива больше всего привлёк Дренор. По какой-то причине, неизвестной ему самому, Хранителя влекло туда снова и снова. В какой-то момент он просто сдался и устремил свой разум к далёкому Дренору, который уже попал в западню Пылающего легиона. Осмотревшись в Дреноре, Медив обнаружил именно то, что искал – народ сильных и наивных существ, более известных как орки. Видя, как легко демоны манипулируют орками, Медив тут же преисполнился тёплыми мыслями о том, как жители Азерота, позабыв о былой вражде, объединяются ради общей цели. Это, конечно, были очень глупые мысли человека, который не знает о том, что его вселенная называется миром военного ремесла, но только представьте, с какой радостью Медив думал эти мысли! Он ведь не знал, что их ему внушил Саргерас, и потому считал, что сам пришёл к ним путём гениальных умозаключений. Орки, впрочем, оказались ещё более наивны, чем Медив.

Переместив себя в Дренор и обратившись вороном, Медив некоторое время наблюдал за орками, желая удостовериться в верности своего выбора. Он видел, как орки, тайно подгоняемые Легионом, уничтожали другие народы планеты и заодно саму планету. По сравнению с Азеротом, Дренор был очень молодым миром, и зловещих тайн в нём хранилось значительно меньше, но вот населяющие его орки, как считал Медив, всё же обладали огромным потенциалом и вовсе не были попыткой компании Blizzard сделать что-то в стиле вселенной Warhammer, но по-своему. Когда же эти самые орки, обитающие в Дреноре, довели свой мир и самих себя до высшей степени отчаяния и опустошения, Медив, наконец, решился вступить с ними в контакт. Хранитель уже знал, к кому и когда следует обратиться, чтобы его услышали – его выбор пал на того же орка, которого Легион сделал своим агентом в Дреноре, то есть на Гул’Дана. И надо сказать, что Гул’Дан очень сильно удивился, когда к нему в палатку, откинув капюшон, вошёл загадочный незнакомец из другого мира.

Медив и последняя вечеринка в Каражане

Появление Медива в палатке Гул’Дана вызвало огромный ажиотаж среди собравшихся там членов Совета теней, однако никто из них не решился что-либо предпринять по поводу незнакомца. Только сам Гул’Дан вдруг вскочил и принялся махать руками, изображая из себя великого колдуна. Медив смотрел на чернокнижника со снисхождением – ну, не читал этот орк книг по магии Скверны, что тут поделать? Хранитель просто отмахнулся от попыток Гул’Дана испепелить его, после чего наплёл Совету теней с три короба про Тёмный портал и про свежий, ещё никем не завоёванный мир, куда орки обязательно должны сходить если не прямо сейчас, то хотя бы после обеда. Чернокнижникам перспектива покинуть Дренор пришлась по душе, однако их лидер, Гул’Дан, тут же потребовал каких-нибудь особых плюшек для себя. Медив просто показал ему образ Гробницы Саргераса, будучи полностью уверенным в том, что там уже ничего интересного не осталось, а потом вернулся в Азерот. И вернулся он туда весьма довольным собой.

Увы, но запала самодовольства Медиву хватило ненадолго. Вскоре после того, как он вернулся в Каражан, он забеспокоился – а правильно ли всё делают орки? В то время они, знаете ли, не производили впечатление разумных созданий, так что опасения Хранителя были вполне резонными. Короче говоря, он снова телепортировался в Дренор, посмотрел там по сторонам, а потом вернулся в Азерот. Спустя некоторое время такие вот моционы стали для Медива обыденностью, а у Совета Тирисфаля, который уже начал было считать Хранителя простачком, любящим вечеринки, зародились смутные сомнения на его счёт. Периодические исчезновения такого огромного количества Тайной магии из мира – это не то, что могло остаться незамеченным. В результате поток шпионов и учеников, направляемых в Каражан Советом, удвоился, сильно осложняя хозяину башни его, как он думал, профессиональные обязанности.

В один прекрасный день Медив заметил, что шпионов в его владениях стало слишком уж много – порой они даже собирались в группки на вечеринках Мороуза и обменивались самыми интересными наблюдениями. Терпеть это безобразие дальше Медив не мог. Хотя, тут уже можно спорить насчёт того, всегда ли Медив был самим собой, потому что иногда он бывал Саргерасом в человеческом обличье. Именно Падший Титан, например, мог устранить нежелательных магов таким образом, чтобы Совет ничего не заподозрил. С другой стороны, Медив и сам был способен избавиться от коллег по магическому ремеслу, ведь он считал их глупыми, никчёмными существами и обладал достаточной мощью для этого. Как бы то ни было, несколько шпионов действительно расстались со своими жизнями, однако никто не мог понять, как это произошло. Ни одна ниточка не вела в Каражан, однако все убитые посещали его незадолго до смерти. В попытках расследовать эти загадочные убийства Совет Тирисфаля временно ослабил поток своих агентов и утроил внимательность наблюдения. Как это Совету помогло, вы и сами можете догадаться – никак. К несчастью для замыслов Медива, его деятельность заметил и кое-кто более умелый, чем Совет Тирисфаля.

Переломный момент произошёл вскоре после открытия Тёмного портала. Пока Гул’Дан со своими чернокнижниками проводил ритуал со стороны Дренора, Медив помогал им со стороны Азерота. Само собой, что возмущения в магии, вызванные открывающимся проходом между мирами, не могли не заметить все мало-мальски смыслящие в чародействе существа. Эгвин была одним из них. Сделав вид, что она не должна была находиться в Каражане всё это время, Эгвин бросила свои важные дела и помчалась выяснять, чем там занимается её сынуля. И тот факт, что вокруг сынули плясали вихри Скверны, ни капельки её не порадовал.

Прибыв на место, Эгвин обнаружила страшное – неподалёку от Каражана красовался гигантский разлом в другой мир, а вокруг него сновали какие-то странные зеленокожие личности. От всего этого несло Скверной, смешанной с Тайной магией, и это легко можно было объяснить, только если сразу предположить, что Хранитель работает в соавторстве с Пылающим легионом. Тем временем внутри Каражана не прекращались весёлые пирушки, посетители которых даже не подозревали, что с ними скоро произойдёт.

Не собираясь вмешивать в разборки с Медивом посторонних, Эгвин решила оставить своих товарищей (которых она вообще непонятно откуда вытащила, но среди них был синий дракон) внизу, а сама направилась прямо в башню, где располагались покои Хранителя. В башне, однако, Эгвин обнаружила не сына, а Саргераса в его облике, который не упустил шанса всё ей объяснить и позлорадствовать. В этот момент Эгвин поняла, что всё это время она была не очень славной матерью и вдобавок чисто из-за своей самоуверенности позволила величайшему врагу всего упорядоченного вмешаться в историю Азерота. Эгвин, впрочем, не растерялась, и тут же попыталась применить метод «если что-то пошло не так, просто стукни это магией» на практике. Раньше, когда она сражалась с Аватарой Саргераса, подобный метод сработал относительно неплохо. Вот только теперь Эгвин не была Хранителем – в этой роли выступала как раз та самая Аватара. Короче говоря, одержимый Медив, хоть и с натугой, но победил Эгвин, телепортировав её непонятно куда. Для этого ему, правда, потребовалось высосать жизненные силы из всех, кто присутствовал в этот момент в Каражане, кроме Мороуза – старик, видимо, пришёлся по душе даже Саргерасу.

Спустя какое-то время Медив пришёл в себя. В Каражане и его окрестностях наблюдался сущий разгром, а смутные воспоминания о произошедшем говорили о том, что недавно Хранитель сражался с матерью. Неужели он снова потерял контроль над своими силами и что-то натворил? По крайней мере, опустевшие залы Каражана, в которых теперь танцевали только привидения, говорили именно об этом. И даже если с Эгвин в итоге всё было в порядке (в чём Медив сомневался), многие видные деятели и аристократы Штормграда абсолютно точно погибли. И даже старый добрый Мороуз, каким-то образом выживший во время происшествия, сошёл с ума, решив более не возвращаться к образу доброго опекуна, которым он был для Медива все эти годы. Увы, впасть в депрессию Медив не мог, хотя и очень хотел – он и без того безвылазно находился в ней последние несколько лет, испытывая глубокое разочарование от своей жизни. Оставалось только погрузиться в пучины апатии, что Хранитель с удовольствием и сделал. Благо, серый, безжизненный Каражан отлично способствовал его унылому состоянию души.

Медив и визитёры

В то время, пока Хранитель безвылазно сидел в своей мрачной башне, в королевстве Штормград происходила война с орками. Согласно прежней логике Медива, это должно было привести к единению людей с троллями Гурубаши, потому что орки нападали на всех, однако реальность обстояла иначе. Мало того, что люди почему-то не собирались заключать союз с троллями, так ещё и король Ллейн не хотел отправлять делегации в северные королевства, будучи уверен в том, что помощи от них Штормград не дождётся. Не понимая, почему его великолепный план просто не может взять и сработать, Медив предавался унынию, гоняя комки пыли и призраков по всему Каражану. Тем временем к опустевшей башне Хранителя кралась Гарона Полуорчиха. И она явно намеревалась изучить эту башню как следует.

Несмотря на то, что Гарона кралась очень хорошо, Медив моментально заметил появление незнакомки в Каражане. А заметив, он тут же её пленил ( буквально пленил, хотя поговаривают, что и в другом смысле тоже). Убивать свою пленницу Медив, однако, не стал, ведь он уже давно не общался ни с одним вменяемым живым существом, а тут целая полуорчиха – упускать такой шанс Хранителю не хотелось. От Медива не укрылось, что Гарона – агент Совета Теней и личная помощница Гул’Дана, однако он всё равно освободил её и даже предоставил комнату на тот случай, если незваная гостья решит вернуться. Так Гарона, можно сказать, поселилась в Каражане а Медив обрёл родственную душу в лице такого же одержимого чужой волей изгоя, как и он сам. Некоторые источники, ныне вышвырнутые из официальной истории по какой-то причине, повествуют о том, что между Медивом и Гароной вскоре завязался роман, приведший к появлению на свет помеси орка, дренея и человека. Но так как эта история в итоге ни к чему не привела, то и мы не станем заострять на ней внимание. В этот раз.

Так или иначе, но Гарона в любом случае помогла Хранителю избавиться от немалой доли тревожности, преследовавшей его чуть ли не с самого пробуждения. Тем временем Совет Тирисфаля продолжал совершать очень странные умозаключения – гибель нескольких десятков штормградских дворян и членов Кирин-Тора, например, была объяснена появлением странных существ, вроде бы нападающих на людей. Несмотря на это объяснение, всё же было решено отправить в Каражан очередного поддельного ученика, – «ещё одного отправим и всё, завязываем с этим» – убеждали себя трижды мудрейшие маги Совета. И, как ни странно, им действительно вскоре пришлось перестать тратить студенческий ресурс на всякую ерунду, ведь первым и последним учеником Медива стал… Кадгар! Если что, при упоминании этого имени должна играть какая-нибудь эпическая, торжественная музыка, но через текст её передать не получается.

Придя в Каражан, Кадгар сначала очень удивился, потому что башня мага, в которую его отправили, оказалась заготовкой рейда для игроков семидесятого уровня. Потом Кадгар удивился ещё сильнее, ведь владелец башни оказался Хранителем, о чём ему руководство Кирин-Тора, конечно же, не сообщило. Упускать такую хорошую возможность стать учеником Хранителя Кадгар не собирался, поэтому приложил все усилия для того, чтобы не повторить судьбу своих предшественников. Поначалу Медив предполагал, что новый ученик вылетит из Каражана так же быстро, как и все прочие, однако новичок оказался куда более умелым и настойчивым. Так в башне Хранителя поселилось ещё одно адекватное живое существо, а сам Хранитель стал на шаг ближе к человечности. Вернее, к выходу из сюжета путём обезглавливания, но не будем забегать вперёд.

Медив вызывает подозрения

Обитая в Каражане, Кадгар не мог не заметить, что Хранитель ведёт себя очень странно – постоянно уходит куда-то, пользуется как Тайной магией, так и магией Скверны, а иногда вообще заползает на потолок, будто одержим каким-то демоном. Не добавляли спокойствия и видения, в которых Кадгар был совсем седым и швырялся в орков огненными шарами – что они означали? Может, это куски сюжета проникали в прошлое? В Каражане ни в чём нельзя было быть уверенным. Беспокоило Кадгара и наличие в башне Гароны, ведь она была зелёной и весьма орчистой, хотя и не совсем. Как позже стало ясно, эта странная гостья Медива вдобавок была как-то связана с Ордой, ведущей войну против Штормграда. А ведь Хранитель говорил своему ученику, что ничего не знает об Орде и так же обеспокоен её появлением, как и сам Кадгар. Значит, это была ложь. Но вот зачем Медиву обманывать, Кадгар не знал. Не знал этого и Андуин Лотар, старый друг Хранителя, с которым Кадгар не поленился пообщаться при первом же удобном случае.

А пока наиболее успешный ученик Медива занимался расследованием, сам Медив всё сильнее погружался куда-то в загадочную темноту, понемногу уступая свой разум Саргерасу. Титану, видимо, просто надоело ждать, пока орки завоюют Азерот, и он решил вмешаться в ход войны лично. К несчастью для себя, Саргерас почему-то упустил тот факт, что Гарона подружилась с Кадгаром и теперь через него передаёт важные стратегические сведения об Орде людям. Вместо того, чтобы присмотреться к ближайшему окружению Медива, Падший Титан предпочитал стоять на вершине Каражана и взирать на окружающие его земли, наполняясь предвкушением и злорадством – большая ошибка делать так, когда ты ещё не победил.

Медив снова покидает сюжет

Пока одержимый Хранитель занимался какой-то ерундой, никак не влияющей на ход истории, Кадгар заручился поддержкой Гароны, которая тоже хотела выяснить, почему Медив такой странный. Вместе они стали думать значительно эффективнее, чем порознь, и в итоге породили замысел. Суть их замысла была такова – раз уж Каражан так любит дарить видения, то почему бы не воспользоваться этим и не вызвать какое-нибудь конкретное видение о прошлом Медива? И подходящее видение (вот это удача, не правда ли?) вскоре нашлось. В нём Медив говорил с орками и предлагал им открыть Тёмный портал, чтобы Орда смогла завоевать ничего не подозревающий Азерот. Открывшаяся правда вызвала большой ажиотаж среди Кадгара и Гароны, ведь Медив оказался не Хранителем, а каким-то злостным диверсантом. Среди одержимого Медива, однако, произошедшее также произвело фурор. Обнаружив, чем занимаются его гости, пока он сам тренирует идеальный зловещий хохот на крыше, Медив немедленно попытался убить их обоих. И хотя он даже вроде бы старался это сделать, Кадгар и Гарона всё равно смогли улизнуть в Штормград, унося с собой страшную тайну Последнего Хранителя.

Возможно, Медив ещё мог бы что-то предпринять относительно своего разоблачения, но он решил не делать ничего. Фантазии Саргераса же хватило только на то, чтобы воспользоваться силой Хранителя и создать перевёрнутую копию Каражана под землёй, чтобы там дожидаться дальнейшего развития событий. Мы, пожалуй, не будем обсуждать причины, по которым одержимый Медив вдруг решил косплеить Дракулу из игры Symphony of the Night, и перейдём к развязке.

Итак, спустя некоторое время в Каражан явились Кадгар, Гарона, Лотар и несколько штормградских рыцарей для массовки. Все вместе они ворвались в башню и решительно направились примерно в то место, где, предположительно, скрывался Медив. По пути они, само собой, сражались с неведомыми тварями из глубин Круговерти пустоты, но это было нужно только для того, чтобы финальный отрезок истории одержимого Хранителя не казался слишком пустым и скомканным. Так или иначе, небольшой карательный отряд в итоге спустился на самое дно и столкнулся с Медивом. Или, вернее, с Аватарой Саргераса в облике Медива, которая не собиралась просто так сдаваться. И вот, после безуспешных попыток решить дело разговорами, завязался бой.

Пользуясь своими силами Хранителя, одержимый Медив расшвыривал Лотара и его союзников как гномов воинов первого уровня. Несмотря на это, какая-то малая часть души Медива не хотела, чтобы все эти люди (и одна полуорчиха) погибли, поэтому его натиск оказался гораздо менее яростным, чем того хотел Саргерас. В итоге Кадгар, чью молодость буквально отняло одно из заклинаний Медива, сумел пронзить грудь своего учителя мечом, а Лотар довершил дело, снеся его голову с плеч. В этот самый миг тело Последнего Хранителя охватило ядовито-зелёное пламя и Аватара Саргераса навсегда покинула смертную оболочку, вернувшись к оригинальному Падшему Титану. Так закончилась история одержимого Медива, но вот история Медива вообще – нет.

Медив-пророк

Погибнув, Медив не прекратил своё существование, ведь он не был безымянным НПС, который гибнет в первые минуты любого сражения, чтобы более важные персонажи потом могли произнести что-то вроде «столько смертей – и ради чего?!». Короче говоря, Медив превратился в бесплотный дух и переместился в мир мёртвых, где было всё необходимое для его загробной не-жизни. Азерот, однако, всё ещё нуждался в некоторой помощи со стороны своего уже бывшего Хранителя. На этот раз, правда, Медив решил воздержаться от каких-либо силовых методов и попытаться воздействовать на сюжетно-важных персонажей легонько, просто подталкивая их к нужным решениям. Оставалось только возродиться в мире живых.

Чтобы покинуть место действия дополнения Shadowlands для игры World of Warcraft, Медив решил воспользоваться помощью извне – он как раз обнаружил Эгвин, которая вернулась в Азерот из иных пластов реальности и теперь бродила в диких землях, занимаясь самобичеванием. Медив приснился своей матери и попросил её сбегать ненадолго в Каражан, чтобы помочь ему с воскрешением. Эгвин восприняла это как возможность искупить свои грехи и вновь увидеться с сыном, поэтому она без промедления направилась прямо в старую, заброшенную башню, битком набитую призраками и воспоминаниями. После того, как Эгвин прибыла в Каражан, ей ещё пришлось совершить долгое приключение в поисках надёжного способа воскресить Медива – до выхода WoW делать это было не так-то просто. К счастью, ей удалось найти подходящий способ как раз к релизу третьей части стратегии Warcraft. Итак, Медив вернулся в Азерот, но уже без всяких Падших Титанов и сил Хранителя внутри. Теперь он был просто очень умелым чародеем, который очень многое знал.

Уверив свою мать в том, что он не держит на неё зла, Медив наскоро пересказал ей завязку будущего сюжета Третьей войны. Ещё будучи духом, он многое увидел и понял, так что имел отличную возможность сделать что-то полезное для мира. Эгвин тоже хотела принять участие в новом приключении Медива, однако сценаристы не хотели вводить дополнительного персонажа в сюжет, так что она потеряла почти все свои магические силы и уехала на второй план поправлять здоровье. Медив же решительно превратился в ворона и отправился пророчествовать.

Бывший Хранитель посетил Тралла, молодого орочьего вождя, навестил людских королей и магов, однако не везде он нашёл понимание. Громкие слова о древнем зле, надвигающимся на Азерот, которые Медив выкрикивал тут и там, размахивая своим резным посохом, многими воспринимались как бред безумца. Возможно, Медиву следовало бы объяснять свои туманные пророчества точнее или даже рассказать о том, кто он такой на самом деле, однако он предпочёл хранить свои тайны и не настаивать, если его гнали прочь. Произнеся пророчество в одном месте, Медив тут же отправлялся в следующее, задерживаясь только в тех местах, где это нужно было по сюжету.

Посчитав, что уже сделал всё возможное, Медив покинул Восточные королевства и направился в Калимдор. Там он нашёл глубокую пещеру и злостно в неё забрался, намереваясь дождаться там прибытия безумцев, которые прислушались к его пророчествам. И они, знаете ли, действительно прибыли! Это были Тралл и Джайна Праудмур. Надеясь убедить их в том, что люди и орки должны объединиться и дать отпор демонам, Медив рассказал собравшимся о своём прошлом и о своём желании искупить прегрешения, совершённые в состоянии одержимости. Тралл и Джайна, впечатлённые словами Медива, поверили ему и объединились. Вот так, в принципе, Азерот и был спасён в очередной раз – спустя несколько дней причудливый союз орков, людей и ночных эльфов положил конец замыслам Легиона, одержав победу в битве за гору Хиджал. Но постойте! Откуда в этом союзе эльфы? Всё очень просто. Перед тем, как окончательно покинуть глобальный сюжет, бывший Хранитель помог людям и оркам договориться с эльфами. Он, конечно, мог предупредить их о надвигающемся зле заранее, чтобы избежать ненужных жертв среди будущих союзников, но будем честными – кто вообще тогда помнил о ночных эльфах?

Итак, поучаствовав в спасении мира, Медив ушёл из сюжета куда-то в тень и больше на защиту Азерота он оттуда не выходил. Иногда Последний Хранитель появлялся в историях других персонажей, однако полноценного возвращения пока что не случилось ни разу. Ну, и на этом всё. Если вы с чем-то не согласны или считаете, что упущены какие-то важные детали, то добро пожаловать в комментарии – там это дело приветствуется. Доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

Титры! Сначала, как обычно, авторы картинок по порядку:

1. James Ryman

2. Chen Disaster

3. Arthur Bozonnet

4. Zhou Rong

5. breath-art

6. James Ryman

7. Raymond Swanland

8. Glenn Rane

https://vk.com/kotbaiunlair

Занимательная предыстория Медива

Как и у любого другого уважающего себя персонажа вселенной World of Warcraft, у Медива есть глубокая предыстория с парой-тройкой драматических поворотов и постоянными отсылками на истории других персонажей. Если, кстати говоря, у вашей гномки воина по имени Сметанка нет предыстории хотя бы на тысячу слов, то вам должно быть стыдно. Что же касается истории конкретно Медива, но она началась ещё до того, как сам Медив изволил родиться.

Итак, всё началось с Хранителя Эгвин, которая впоследствии стала матерью Медива и даже не подумала о том, захочет ли он вообще появляться на свет в такой нездоровой для ребёнка обстановке, в которой она его в итоге родила. Как бы то ни было, поначалу Эгвин действовала именно так, как и подобает Хранителю – выслеживала демонов, изгоняла их обратно в Круговерть Пустоты и беспрекословно подчинялась Совету Тирисфаля, который всё это мероприятие с Хранителями и затеял. О том, чтобы пойти кого-нибудь родить и наделить его колоссальной магической мощью, Эгвин даже и не помышляла. Со временем, однако, она начала всерьёз задумываться о своём положении в магическом сообществе и будущем, которое готовил для неё Совет. Видите ли, дело в том, что Совет Тирисфаля по истечении срока годности Хранителя просто забирал обратно всю волшебническую мощь, которую до этого одалживал ему специально для борьбы с демонами, а потом наделял этой мощью нового Хранителя. И Эгвин такие расклады не устраивали. Она считала, что члены Совета не совсем компетентны в вопросах устранения демонов, и что не им решать, как следует распорядиться силой Хранителя. Но как же можно было лишить Совет возможности перенаправлять эту силу из одного чародея в другого? Эгвин знала только один способ.

В один прекрасный день Эгвин перестала отвечать на запросы Совета и тем самым объявила о своей независимости. Азероту это грозило бесконтрольным проникновением демонов тут и там, но Эгвин это уже не заботило – она решила идти до конца, даже если потом придётся потратить годы на вылавливание всех этих эредарских владык из крестьянских кладовок. Совет Тирисфаля же не собирался оставлять бунт своей единственной Хранительницы без внимания. Так началось грандиозное тайное противостояние магов, приведшее в результате к рождению единственного в своём роде Хранителя, получившего свою силу не от Совета.

В течение долгого времени Эгвин мастерски уходила от преследования, выжидая удобной возможности для того, чтобы породить Медива и утереть членам Совета их важные чародейские носы. Увы, в этом гениальном плане был лишь один изъян – все маги, преследовавшие Эгвин, были никчёмными дилетантами по сравнению с Хранителем. Никто из них не подходил на роль отца для Медива, ведь произвести на свет такого значительного персонажа должны были действительно талантливые маги, а не вот это вот безобразие, которое только и знает, что прятаться в Ледяную глыбу прямо посреди боя. И хотя непонятно, почему вообще Совет Тирисфаля так долго прибегал к услугам неумелых волшебников, однажды в дело вступил несравненный, могучий и величественный чародей… Ниелас Аран! Известен он в основном благодаря тому, что погиб в очень важный для сюжета момент.

Тем не менее, будучи ещё вполне живым, Ниелас сумел подобраться к Эгвин насколько близко, что она в итоге забеременела от него. Перед этим, конечно, был ещё флирт, повлекший за собой некоторое количество жертв среди членов Кирин-Тора, но у нас тут всё-таки история Медива, а не история отношений Эгвин и Арана, поэтому обойдёмся без деталей. Так вот, сначала Эгвин сделала из Арана своего подельника и вместе с ним поселилась в Штормграде, где как раз было вакантно место придворного чародея, идеально подходящее молодому папаше. А когда ребёнок, собственно говоря, родился, Эгвин благополучно скрылась в неизвестном направлении, желая поправить здоровье и отдохнуть от обязанностей Хранителя где-нибудь вдали от цивилизации. Сила Хранителя же очутилась прямиком в новорождённом Медиве. Она была запечатана, чтобы ребёнок случайно не лопнул от переизбытка Тайной магии, но всё равно влияла на него, формируя личность задолго до того, как это случилось бы в обычной ситуации. А ещё вместе с силой Хранителя Медиву достался от матери небольшой сюрприз, о котором даже она сама не подозревала.

Видите ли, была в жизни Эгвин одна величайшая битва, когда она сошлась в неравной схватке с ужасной Аватарой Саргераса – махоньким кусочком оригинального Падшего Титана, засланным в Азерот с целью разведки и диверсии. Набравшись сил в безлюдном Нордсколе, Аватара сколотила себе отряд особо злостных демонов и принялась терроризировать местных драконов, а творящееся при этом буйство магии привлекло внимание Хранителя. Эгвин в итоге одержала победу над Аватарой, однако та каким-то невероятным образом успела поселиться в душе чародейки. Так Эгвин стала играть роль укрытия для самой опасной штуки во Вселенной – эманации повелителя Пылающего легиона. А когда родился Медив, эманация покинула Эгвин и поселилась в душе ребёнка, предопределив его дальнейшую судьбу.

Кстати, а вы ещё помните о Совете Тирисфаля? Их, как и Эгвин, тоже вычеркнули из сюжета до поры до времени. Совет, конечно, рассылал своих агентов по всему миру, однако проделать небольшой путь в Штормград и договориться с Араном насчёт безопасного выращивания маленького Хранителя почему-то никто не догадался – видимо, даже навести справки насчёт одного из самых талантливых магов Кирин-Тора было выше их сил. Да и Эгвин эти чудаки в итоге так и не нашли. Ну и пёс с ними.

Медив и начало одержимости

Ниелас Аран никуда с должности придворного чародея не делся, поэтому рос Медив при королевском дворе. И в целом это, конечно, хорошо, ведь он находился в безопасности, всегда имел чистую одежду и свежую пищу. С другой стороны, Аран совершенно не представлял, как воспитывать ребёнка, и в особенности такого необычного. С малых лет он изнурял своего сына тренировками, учил его плести заклинания и всячески не давал веселиться. Из-за этого Медив постоянно был уставшим, нервным и подавленным. И так как при всём этом внутри него находилась сила Хранителя ПЛЮС сущность Падшего Титана, ни к чему хорошему данная ситуация привести не могла. Немного забегая вперёд, можно сказать, что она и не привела.

Итак, несмотря на то, что у Медива в замке Штормграда имелись некоторые друзья почти одного с ним возраста (или, по крайней мере, уровня развития), воспитание в стиле «просто бросай в ребёнка книги и он чему-нибудь научится» к четырнадцати годам всё же дало о себе знать. Вдобавок немалую роль сыграл серьёзный разговор с отцом относительно силы Хранителя и огромной ответственности, которая ждёт не дождётся, пока Медив хоть немного подрастёт. В результате физическая и моральная усталость слились в юном Хранителе со страхом и тревогой, породив обычную для подросткового аниме ситуацию, когда главный герой по какой-то причине теряет над собой контроль и вредит окружающим, ведь внутри него дремлет ужасная потусторонняя сила. Этой силой, например, мог быть девятихвостый демон-лис, однако в случае с Медивом, как вы знаете, роль потусторонней силы досталась Саргерасу. А вот роль окружающих, которым нечаянно навредил Медив, взял на себя его отец, Ниелас Аран. Недолго думая, волшебник погиб, а его сын, нарушая шаблоны всё того же подросткового аниме, впал в долгий магический сон. А мог бы, между прочим, пойти тренироваться возле живописного водопада.

Не понимая, что следует делать с Хранителями-подростками в глубокой отключке, тогдашний король Штормграда решил поместить Медива в аббатство Североземья – там-то герой этого рассказа и хранился в течение долгих лет, пропуская кучу интересного контента. За то время, пока Медив считался официально выбывшим из сюжета, его друзья успели неплохо подняться по карьерной лестнице. Ллейн Ринн, например, начал готовиться заменить своего коронованного отца на троне, а некто по имени Андуин Лотар обзавёлся сединой в волосах и титулом рыцаря. Спящий Хранитель, который не мог похвастаться даже такими достижениями, за это время успел только вырасти в приличных размеров мужика. Да и то лишь потому, что Тайная магия – штука достаточно калорийная.

Слегка выспавшись, Медив всё-таки пробудился и обнаружил себя в странной ситуации, в которой оказывается любой, кто недавно получил диплом о высшем образовании. Вроде ещё вчера он заканчивал школу, а теперь все говорят, что нужно искать работу и быть самостоятельным. И при этом неясно, куда подевались все эти молодые годы… Как бы то ни было, Медив ещё некоторое время провёл в аббатстве, привыкая к новому окружению. Потом он убедил местных обитателей в своём полном выздоровлении и отправился во внешний мир вершить судьбы и рефлексировать. Но всё уже было не так просто, ведь мысли и поступки Медива теперь незримо направлялись Саргерасом.

Медив и пробуждение силы

Первым делом Медив отправился к своим друзьям в Штормград. Там его приняли как полагается и даже прописали в королевском замке, посчитав, видимо, что ещё один чародей будет казне не в тягость. Обитая в замке, новоиспечённый Хранитель частенько слышал, как из специального зала для обсуждения важных государственных штук доносятся крики Ллейна и старого короля, которые спорили на тему джунглевых троллей. Тролли устраивали набеги и всячески мешали королевству расширять свои фермерские угодья на юг, отнимая тем самым отнимая у коренных жителей этих мест их исконные территории. Ллейн, будучи молодым и горячим, настаивал на карательной операции против троллей, однако его отец опасался, что в этом случае тролли применят тактический манёвр, именуемый «прекращаем драться между собой и дерёмся с людьми». И пока шли споры, проблема с троллями не решалась вообще никак. Сначала Медив не хотел во всё это лезть, опасаясь приблизиться к той самой колоссальной ответственности, о которой говорил его отец, однако в итоге желание помочь друзьям и мирным жителям королевства пересилило все остальные чувства. Вдобавок Хранитель заметил, что пока он чем-то занят, его реже посещают странные видения, в которых загадочная фигура настойчиво советует ему переехать в какой-то Каражан и устроить там вакханалию с оперным пением, танцами и парой десятков наложниц.

Пока Медив мялся, не понимая, за что взяться, страсти в королевстве разгорелись с новой силой – большое скопление троллей покинуло Тернистую долину и засело на дороге в Западный край, злостно набегая на проходящие мимо караваны. И хотя отряд конных рыцарей быстро выследил и перебил всех разбойничающих троллей, вопрос, что называется, встал ребром. Вскоре король созвал экстренное совещание, на котором распорядился усилить охрану границ, но не сказал ни слова о вторжении на территорию троллей и, соответственно, возмездии. Его сын Ллейн впервые открыто выступил против решения короля, что поддержали многие члены дворянства, однако решающее слово всё равно осталось не за принцем и не за дворянством. Вот тогда-то в дурной голове Ллейна и родился гениальный план, который нашёл безусловную поддержку у Лотара – пробраться в джунгли перебить нескольких троллей самостоятельно. План этот строился на предположении, что Ллейн и Лотар выживут и вернутся в Штормград с триумфом, а король будет вынужден их простить, потому что они такие важные и храбрые. Вот только одно «но» – Ллейн решил, что в этом предприятии им обязательно понадобится Медив.

Лотар и Ллейн находились в числе тех немногих, кто знал о происхождении Медива – он сам им обо всём рассказал, когда очнулся. И этот секрет двое друзей сразу же использовали, чтобы получить от Медива то, что им нужно. Впрочем, Хранителя и не потребовалось долго упрашивать, потому что Саргерас уж очень активно подталкивал его мысли к насилию. В результате они втроём накрылись заклинанием невидимости и проникли в Тернистую долину, где среди зарослей рыскали тролли, пантеры и коварные гномы-разбойники. Неизвестно, сколько времени Ллейн, Лотар и Медив провели в долине – точных карт тех мест тогда ещё не было, а заблудиться в джунглях, сами понимаете, очень легко. Тем не менее, в какой-то момент вся троица очутилась возле самой важной на свете тролльской пирамиды, ставшей убежищем для военного вождя племени Гурубаши – это и была цель их вылазки. «Но откуда они узнали, что внутри вождь?» – спросите вы. Всё очень просто – там, где бродят самые пафосные и высокоуровневые тролли, всегда сидит кто-то важный.

Ллейн, Лотар и Медив решительно ворвались в пирамиду, но вскоре поняли одну очень важную вещь – с ними нет хила. И так как все ходят в высокоуровневые подземелья с хилом по причинам, нашу троицу отважных, но не очень умных героев, быстро загнали в угол. Не желая погибать, Медив плюнул на осторожность и вложил в очередное заклинание всю свою силу, что позволило ему и его друзьям спастись от неминуемой гибели. Все тролли в очень приличном радиусе при этом погибли на месте. Вот только что же это было за колдовство? Усиленный чародейский взрыв или какое-нибудь пламя Скверны, очень удачно обогнувшее союзников Медива? Ответа на эти вопросы не знал даже сам Хранитель. Понятно было одно… хотя, нет, скорее совсем НЕ понятно – как Ллейн, Лотар и Медив беспрепятственно вернулись в Штормград, наделав столько шума в джунглях? Может, просто воспользовались камнями возвращения?..

Медив и переезд в Каражан

Несмотря на то, что операция, затеянная принцем, им же самим была объявлена вполне успешной, никто никакой радости по этому поводу не испытывал. В том числе и сам Ллейн. А дело всё в том, что опасения старого короля сбылись – тролли действительно прекратили свою вечную грызню и дружно отправились завоёвывать Штормград. И Штормград совсем не был к этому готов.

Тролли быстренько пробежались по крестьянским хозяйствам, унесли оттуда всю скотину, все припасы и, собственно, всех крестьян, после чего явились к стенам столицы, увешанные ушами и головами ненавистных им людей. Для штурма крепостных стен, разбить которые им было не под силу, тролли использовали такое удивительное изобретение, как лестницы. Пользуясь колоссальным численным преимуществом, они лезли по этим лестницам, не обращая внимания на потери, а защитники города явно не могли справляться с таким наплывом агрессивных туристов. Вдобавок некоторые тролли забирались на стены исключительно с помощью рук, ног и чёрной магии, а подобное безобразие строители крепости уж точно не предполагали. Наблюдая за тем, как число воинов Штормграда неуклонно падает, король решил возглавить небольшой отряд рыцарей и совершить вылазку за стены, однако и это не помогло – тролли просто стащили рыцарей и короля с лошадей и разорвали их на части. И лошадей, кстати, они тоже не пощадили. Так молодой Ллейн Ринн сам стал королём.

Осознав, что теперь именно ему придётся отдуваться за происходящее, Ллейн первым делом отправился к Медиву, чтобы попросить его бахнуть ещё раз тем жутким колдовством по штурмующим город троллям. Ну, Медив и бахнул. Он взобрался на башню и принялся высвобождать свою силу Хранителя в виде молний, ледяных бурь и огненных шаров. Тролли этот небольшой магический катаклизм оценили по достоинству и дружно погибли. Спастись удалось лишь единицам, которые и рассказали своим сородичам, оставшимся в джунглях, о чудовищном Хранителе, который явно как-то связан с глобальным сюжетом Азерота. На таких персонажей нужно набегать строго в отведённое сценаристами время, а так как тролли этого времени не знали, то они просто решили никогда больше не устраивать войну со Штормградом.

Праздника по поводу победы над троллями устраивать не стали – всё-таки все понимали, что ничего хорошего не произошло, многие мирные жители погибли, а королём по праву наследования стал Ллейн, который ещё неизвестно что может отчебучить. Зато жители королевства Штормград прониклись уважением к Медиву, ведь именно благодаря ему они уцелели и получили отличную возможность погибнуть чуть позже, во время войны с орками. Сам Медив, однако, испытал из-за всего случившегося небольшой шок. Он понял, что кидаться в троллей огненными шарами было очень весело. Медив никогда не считал себя жестоким человеком, но теперь его мысли и чувства почему-то друг другу не соответствовали. Кроме того, чувство вины, которое Хранитель испытывал из-за гибели своего отца, лишь усилилось – теперь он был в ответе ещё и за множество других смертей, потому что согласился помочь Ллейну и Лотару с их вылазкой. В итоге Медив пришёл к выводу, что он просто не в состоянии контролировать свои силы Хранителя должным образом, и потому ему следует куда-нибудь деться ради безопасности окружающих.

Сделать выводы было очень просто, однако найти подходящее убежище – уже не очень. К счастью, этот вопрос, как обычно, был решён без участия самого Медива. Таинственная фигура из видений вновь возникла в его мыслях и напомнила про Каражан, расположенный в ущельях неподалёку от Светлолесья (Темнолесья в современном Азероте). Голос был очень знакомым, однако Медив никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Это, впрочем, не помешало Хранителю подчиниться. Он наскоро собрал вещи и отправился в путь, оставляя за спиной стены Штормграда, уже ставшие такими родными.

Медив и переезд в депрессию

Когда Хранитель прибыл в подготовленную для него резиденцию, первым человеком, который встретил его, стала его мать, Эгвин. Но это было совсем не то радостное воссоединение, о котором вы могли подумать, ведь Эгвин первым делом обрушилась на своего сына с упрёками – якобы из-за того, что он так долго не мог решиться приехать в Каражан, Штормград оказался на грани гибели. И действительно, как смел Медив не бежать сломя голову в незнакомое место, руководствуясь туманными видениями, которые посылала совершенно незнакомая ему женщина? Эгвин же не могла послать ему письмо, правда? Или же… нет, определённо не могла! И вообще, Эгвин всего лишь бросила своего сына лет на тридцать, никак не участвовала в его воспитании и даже не приезжала повидаться – почему он, спрашивается, просто не мог взять, и вырасти психически стабильным человеком, которому всё по плечу? Выслушав все эти и многие другие упрёки, Медив признал справедливость слов своей матери. Но что же он должен был делать дальше? Эгвин знала ответ на этот вопрос!

Эгвин решила остаться в Каражане и учить своего сына премудростям бытия Хранителем. Она рассказала ему про то, какие же эти члены Кирин-Тора и Совета Тирисфаля сволочи, а также посоветовала ни с кем не общаться и сидеть в своей башне сычом. Кроме того, Эгвин откуда-то вынула Мороуза, своего старого друга, с которым она подружилась непонятно когда и где. Мороуз согласился присматривать за порядком в Каражане, пока Медив будет сычевать в своих покоях. Когда же Медив спросил Эгвин о чём-то очень жутком и странном, что приходило к нему во снах, та лишь отмахнулась, объяснив это тем, что для Хранителей вполне нормально чувствовать присутствие древних сил зла у себя в животе.

Вскоре, сделав всё, что могла (и вряд ли вы станете с этим спорить), Эгвин снова покинула Медива и куда-то уехала. Зачем? Ну… да кто её знает, зачем? Просто уехала, да и всё. Медив же, вместо того, чтобы стать гордым и могучим Хранителем, как того хотела мать, погрузился в депрессию и стал грустным, замкнутым колдуном-социофобом. До чего же слабохарактерный маг!

Медив и попытки социализации

Дни и ночи Медив проводил в своей обширной библиотеке, пытаясь обучиться премудростям магии самостоятельно. И выходило у него на удивление хорошо – видимо, сказался природный интеллект. Увы, но магические книги, какими бы интересными они ни были, не помогали Медиву справляться с самым опасным врагом в лице самого себя. С каждым новым рассветом Хранитель всё сильнее отгораживался от внешнего мира, потихоньку забывая о том, что же он там, собственно говоря, хранит. Сам мир тем временем не собирался оставлять Медива в покое.

После короткой, но кровопролитной войны с троллями Гурубаши, слухи о героизме Хранителя стали распространяться по Восточным королевствам. В какой-то момент они добрались и до славного города Даларана, где чуткие (нет) члены Совета Тирисфаля уже давно дожидались вестей о пропавшей магической силе. Узнав о существовании Медива, Совет для начала решил отправить к нему нескольких гонцов – просто чтобы оценить ситуацию и понять, что за человек этот новый Хранитель. Но не всё было так просто, ведь Медив выгонял всех гонцов взашей и никогда не отвечал на письма. Тогда Совет прибег к более хитрому манёвру и начал отправлять к Медиву якобы добровольных учеников, которые отличались от гонцов более неряшливым внешним видом. Этот манёвр, увы, также не возымел эффекта. В итоге Совет Тирисфаля выяснил только то, что Медив не очень вежлив, не любит выходить из своей башни и пользуется своей мощью исключительно для того, чтобы украшать Каражан всякими причудливыми фонариками. Последнее, кстати говоря, Медив делал исключительно ради Мороуза, который мог быть очень настойчивым.

«Но при чём тут фонарики?» – спросите вы. А всё, как обычно, очень просто. Видя, что Хранитель находится не в самой лучшей форме для выполнения своей основной задачи, Мороуз решил немного его социализировать и предложил устраивать в Каражане балы, театральные представления и весёлые посиделки с участием молодых дам, обладающим свободными нравами и не связанных узами брака. Кроме самого Медива и пресловутых дам, на каражанские мероприятия также приглашались вельможи и просто зажиточные люди из Штормграда и окрестностей. Собственно, для мероприятий и нужны были фонарики. И так как организацией всего этого безобразия занимался лично Мороуз, а он, похоже, имел некоторый опыт, все гости веселились от души. Не веселился только сам Медив. Тем не менее, самую малость он в итоге действительно социализировался. Ну, так, чисто ради сюжета.

Спустя несколько месяцев Медив совсем чуть-чуть оттаял и перестал выгонять назойливых учеников сразу. Вместо этого он впускал их в башню, а потом издевался над ними, выдавая настолько кошмарные испытания, что соискатели нередко сами убегали из Каражана, не дожидаясь, пока их официально отвергнут. Так прошло несколько долгих лет… Ну, а пока Медив там измывается над ничего не понимающими магами-недоучками, давайте заканчивать этот рассказ на самом интересном месте. Да-да, прямо здесь. Продолжим в другой раз, чтобы текста было не слишком много для одного раза. Если, кстати, вы с чем-то не согласны или считаете, что упущено нечто важное, то смело пишите обо всём этом в комментарии. Ну, и на этот раз всё. Доброго вам вечера и до встречи в новых рассказах!

Титры! Прямо здесь! Сначала авторы картинок по порядку:

1. James Ryman

2. Klar Jezebeth

3. Mat Broome

4. Anton Zemskov

5. Stanton Feng

6. Eric Braddock

7. James Ryman

8. Vito Sicilia

vk.com/kotbaiunlair