Жизнь наркобарона глава 3/10⁠⁠

Глава 3. Два Зеркала

В моей жизни было два зеркала, в которых я видел свое отражение. Одно я разбил сам. В другое — боюсь смотреть.

Первое звали Надежда. Она появилась из ниоткуда, как аномалия, как сбой в системе моего ада. Она была светом. Не тем фальшивым, неоновым светом ночных клубов, а настоящим, утренним. Она посмотрела на меня — не на Хищника, не на солдата, а на того заложника, что сидит внутри — и приняла его. Она знала всю мою грязь, всю мою тьму, и не отвернулась. Она сказала: «Будь собой. Мир привыкнет». Она была моим шансом на искупление.

И это меня смертельно напугало.

Чтобы быть с ней, мне пришлось бы выйти из своей крепости. Снять броню. Стать уязвимым. А мой внутренний солдат, мой Хищник, не мог этого позволить. Он увидел в ее свете угрозу. Угрозу всему, на чем строился его мир — контролю, цинизму, безопасности. И он совершил свой самый страшный поступок. Он ликвидировал эту угрозу. Я сам оборвал с ней связь. Я убил свою надежду, чтобы сохранить свою тюрьму. Я выбрал безопасность вместо спасения.

Теперь у меня есть второе зеркало. Я покупаю его. Оно — безупречно. Идеальная форма, глянцевая поверхность, холодный блеск. Я привожу ее в свою крепость, в свою VIP-зону. Она — мой трофей. Доказательство моего успеха. Я смотрю на нее и чувствую не любовь, а удовлетворение. Удовлетворение от обладания.

Она — идеальный партнер для Хищника. Она не задает вопросов. Она не пытается заглянуть мне в душу. Она просто отражает мой статус, мое богатство, мое величие. Я могу вовлекать ее в свои ритуалы, «нанюхивать» кокаином, превращая ее в соучастницу. Мы создаем идеальную, химическую иллюзию близости. В этом мире нет места боли, нет места прошлому, нет места «Сергею». Есть только блеск, кайф и пустота.

Я смотрю на нее, и мне «по кайфу».
А потом, ночью, когда она уснет, я смотрю в окно на огни чужого, спящего города.
И понимаю, что променял единственный настоящий луч света на тысячу красивых, но холодных, как лед, лампочек.

Я разбил зеркало, в котором видел свою душу.
И теперь смотрюсь в то, в котором вижу лишь свою маску. И это — цена моей безопасности.