Здравствуй!⁠⁠

Как-то странно признаваться в том, что тебя бросили. Как будто внутри у тебя сидел изьян, настолько огромный чтобы разрушить семью, но который ты не замечал, иначе ты бы боролся. Ты же ценил свою семью? Ты же ценил все то, что окружало тебя и приносило тебе радость. Ты знал, что если семьи не станет, то, уже не будет возможности вот так, после школы забрав сына играть в снежки по сырому снегу, или летом бегать с ним по набережной: он на самокате, ты на своих двоих, кричишь удаляющейся спине, чтобы не уезжал далеко. Что спички будут использоваться только для розжига плиты в те редкие минуты, когда дома не будет света, что больше вы не будете смеясь собирать додекаэдр из спичек с помощью клеевого пистолета, а потом, собранные фигуры сжигать во дворе вместе с бенгальскими огнями. И про додекаэдр ты вспомнишь, когда вы будете играть в Portal 2, и сын спросит: какие ещё старые игры ты любишь, и ты вспомнишь Elite на древнем ZX, и будешь рассказывать, что в 48 килобайтах компьютера помещались целые галактики, а космические станции были в форме додекаэдров. Что ты больше не будешь покупать лего, и не сможешь больше играть на компьютере, потому что любую хорошую игру хочется показать сыну, который теперь в двух тысячах километрах. Раньше, две тысячи километров были не большим расстоянием, теперь: что Альфа Центавра, что Украина, обе на одном горизонте досягаемости.

Все вспоминается, но все - не то. Теперь стало много свободного времени, можно подумать.

Когда все сломалось?

Может, в тот день, когда я перестал улыбаться.

Накануне мы сильно спорили, потом ещё мама посадила аккумулятор на машине, супруга сломала соковыжималку, и вечером, пытаясь заснуть я думал, что завтра мне придётся опять все ремонтировать, и никто это не оценит. Едкая злость растекалась по мне пульсируя. Я чувствовал, что все что делаю, воспринимается как данность, не ценится, ломается, игнорируется. Даже не потребляется, а большей частью сплёвывается в помойку. Моя жизнь, мой труд без радости и благодарности, без пользы для любимых мною людей уничтожается ими же. Я лёг в десять, как обычно, она хлопала дверями и мучила телевизором до двух ночи. Я так и не смог заснуть. От злости, обиды, от желания спать, накричал на неё, чтобы дала выспаться.

На следующее утро, умываясь, я понял, что половина лица плохо слушается, и что улыбаться уже не получается. Точнее, улыбается одна половина лица а вторая как бы остаётся на месте, не желая принимать участие. Подумалось: забавно, организм бунтует от усталости, надо прогуляться и может пройдёт. Был выходной, и как правило, мы с супругой утром посещали макдональдс, чтобы попить кофе и слопать драник с яичницей. Кассир как всегда поправит: картофельный хашбраун! Для яичницы их маркетологи почему-то не придумали особенного названия, и назвали её яичницей.

Супруга вставала, принимала душ, и ехала на машине. Я надевал беговую форму и в любую погоду бежал 6км до золотых арок. Я спросил пойдет ли она завтракать, на что он скорчила неприязненную гримасу и резко ответила «НЕЕЕТ!». Я пожал плечами, уже забыв вчерашний раздор. Надо было приводить все в порядок и я поехал за новым аккумулятором, думая: попутно заехать в магаз, купить вкуснях на завтрак для супруги, и ещё чего-нибудь. Сын ещё накануне уехал к бабушке.

Обычно, мне не требовался список покупок, я всегда знал точно чего не хватает дома: продуктов, мыла,  геля для стирки, таблеток для посудомойки, бумажных одноразовых полотенец полезных для любых жизненных случаев, кремов для рук, ног, или средства для мытья любых поверхностей с улыбающимся лысым мужчиной. Конечно не забывая про редко кончающиеся и от этого ещё более важные: бумажные стаканы для кофе с крышками, мешки для мусора, нитриловые перчатки для уборки, фольгу для запекания, средство для гидрофобизации одежды и обуви.

Готовил как правило я, и если мы втроём были дома, то делал три разных завтрака или три разных ужина, ведь вкусы у меня, сына и супруги не совпадали. Для неё: сэндвичевый хлеб, поджаренный на гриль-сковороде, на который тонким слоем укладывался авокадо, дижонская горчица, сыр, свеже-поджаренная слайсированная грудка индейки, вся конструкция накрывалась яйцом-пашот или глазуньей, посыпалась семенами чиа и льна, или кесадилья с тунцом и перцами халапеньо и соусом релиш (чтобы кесадилья не промокла, обязательно отделите начинку от лепёшки тонкими ломтиками чеддера), зелёный салат из шпината сладкого перца с сыром бурата; сын любил сладкое, как все дети и когда ему не хотелось есть, то, он обходился чуть подогретым актимелем, когда есть всё-таки хотелось, то он любил в любое время суток два блюда: penne-rigate tricolore (по нашенски - макароны трубочки трехцветные) с соусом из сгущённых сливок, и топпином из вяленных томатов с добавлением слайсированной грудки индейки, вторым любимым блюдом был - борщ; и то, и другое он мог попросить совершенно неожиданно, как будто его выбором руководил подскакивающий шарик в игре понг. Себе я готовил какую-нибудь рыбу, либо креветок, либо гребешков, либо ещё что-нибудь, что плавало в реке или море, а потом, доедал за сыном или женой то, что оставалось.

...И, потом, она меня бросила.

Черт, похоже забыл кое-что. Допишу позднее.