Записки врача-психиатра "скорой". Грустный вызов⁠⁠

Вот как же так могло получиться? На улице никакой гололедицы нет и в помине, но несмотря ни на что, я сумел-таки найти единственное скользкое место. Со всеми вытекающими последствиями. Короче говоря, совершил я столкновение с планетой Земля. Нет, планета не пострадала. А у меня теперь копчик побаливает.

На Центре обычная, утренняя суета. Змейкой выстроилась очередь из сдающих и получающих наркотические укладки. И вдруг я увидел, не поверив своим глазам, фельдшера Илью Опарина. В новенькой форме, поправившийся, посвежевший. А удивление моё неспроста возникло. Дело в том, что, в своё время, Илья был запойным. Нет, на работе он никогда не пил, но в период критических дней, запросто прогулять мог. Ну и прогуливал, конечно. Будь он бестолковкой и посредственностью, то выгнали бы на раз. Но поскольку специалист он отличный, увещевали его до последнего, можно сказать, всем миром. А то самое последнее случилось после того, как на фоне очередного запоя, угораздило его загреметь в наркологию. Нет, если б анонимно, за деньги, то ничего бы в этом не было страшного. Но ведь откуда деньгам-то взяться, если человек в многодневном крутом пике находился? Ну и поставили его на учёт. Поставить-то легко, это дело нехитрое. А вот освободиться из учётного плена, крайне проблематично.

- Илья, ты ли это?

- Я, Юрий Иваныч! Вот, первый день сегодня. Ведь я три года ждал, мне же тогда хронический алкоголизм поставили. Но ждал и держался. Пешим курьером работал. Ну а куда ещё податься-то? В приличное-то место хрен возьмут, если ты учётный. А ещё нарколог мой, козлина, сказал тогда, что меня к медицине даже на пушечный выстрел подпускать нельзя! Но ничего, всё-таки сняли.

- Опять самостоятельно будешь работать?

- Нет, у меня же допуска к наркотикам пока нет.

- Взяли-то сразу, как пришёл?

- Ну как сказать… У Надежды Юрьевны сначала аж лицо перекосило, как меня увидела. Но потом всё же приняли, правда, с испытательным сроком. Три месяца испытывать будут.

- А сертификат-то у тебя не просрочен?

- Нет, он у меня до двадцать третьего года.

- Ну что ж, Илья, удачи тебе!

- Спасибо, Иваныч!

Да, отрадно видеть, что человек не отдался во власть алкогольной зависимости, не опустился. Вот только, к величайшему сожалению, из всех скоропомощных коллег, расставшихся с медициной из-за пагубной страсти, Илья – единственный, кто вернулся.

Ну что, наркотики получил, нужные бланки взял, планшет – в полной боевой готовности. Теперь и посидеть можно, телевизор посмотреть, да с коллегами потрепаться. Так, стоп, я не понял, а где моя куртка-то форменная? Ведь только что здесь висела!

- Так Макарова сейчас какую-то куртку сняла и унесла! Давай, Иваныч, начинай розыск! – сказал врач Комаров.

Фельдшер Макарова, дама лет под шестьдесят, личность весьма примечательная. Обладает она двумя замечательными способностями: лихо сморкаться на землю и беспрестанно говорить. Речь из неё льётся бурным потоком, сметающим всё на своём пути. Что у трезвого на уме, то у Ольги Фёдоровны на языке. Если вы, просто из вежливости, решите выслушать милую женщину с лицом доброй мамы, то горько об этом пожалеете. Через нестерпимо долгие три минуты, мысленно обругав свою излишнюю воспитанность, вы предпримите попытку удрать. Но, так просто, от Ольги Фёдоровны ещё никто не отделывался. Её речевой поток не только не ослабнет, но и усилит напор. В конце концов, не в силах выдержать столь изощрённую пытку, вы решительно уйдёте. И что, небось думаете, Ольга Фёдоровна тут же обиженно умолкнет? Ха, не на ту напали! Монолог завершится лишь после того, как мысль будет досказана. А отсутствие слушателей не играет абсолютно никакой роли.

Госпожу Макарову нашел я в женской комнате отдыха. Сидела она на диванчике, увлеченно тыкая пальцем в смартфон. Куртка моя скромно лежала рядышком.

- Ольга Фёдоровна! …

- О, здрааасьте, Юрий Иваныч! Слуууушайте, я как раз вам такой случай собиралась рассказать. Я в прошлую смену на вызове была…

- Ольга Фёд…

- И вот там больная, такая странненькая…

- Ольга Фёдоровна! Стоп! Как пела Анна Каренина: «Постой, паровоз, не стучите колёса!». Что ж вы мою-то куртку утащили?

- Кааак?! А где же моя? Ну надо же, а? Так ведь моя-то, значит в «телевизионке» осталась! Вот ведь как получилось-то! Подождите, Юрий Иваныч, не уходите, я же вам так и не рассказала!

- Потом, потом, Ольга Фёдоровна, мне срочно к старшему врачу нужно!

Ушёл я быстро и не оглядываясь. К счастью, погони не было.

Вот и разогнали всех по вызовам. Из всех выездных, только мы остались. Тишина настала, только телевизор бубнит. Уборщица Фаина Васильевна, без помех, чистоту наводит. Но умиротворение было враз разрушено вбежавшим мужчиной.

- Бегите быстрей, тут человека сбили! – закричал он, вытаращив глаза. – Что у вас за охранник, дебил какой-то, меня пропускать не хотел?! Я ему всё <лицо> расшибу, козлу <пользованному>!

- Не надо никому, ничего расшибать, успокойтесь, сейчас едем!

- Да чего ехать-то, вон он, прямо напротив «скорой» лежит!

- А вы что, предлагаете его на руках в больницу тащить?

- А, ну да, чё-то я не подумал…

Пострадавший без сознания, лежал на проезжей части. Всё случилось банально: перебегал дорогу в неположенном месте и был сбит легковой иномаркой. Сказали, что приличное расстояние пролетел. А движение здесь оживлённое, транспорт сплошным потоком едет, пытаться преодолеть эту дорогу вне пешеходного перехода, сродни самоубийству. Непонятно, что нужно иметь вместо головы, чтоб на такое решиться? Видать, экономия пяти минут дороже жизни и здоровья.

Ну, что мы имеем? Давление 100/70 мм, пульс 112 уд/мин. Дыхание частое, поверхностное. Анизокория, то бишь зрачки разного диаметра. Из носа и левого слухового прохода сукровица выделяется. Сознания даже не предвидится. Налицо перелом основания черепа, открытая черепно-мозговая травма – ушиб головного мозга. И это, к сожалению, не всё. Правая бедренная кость однозначно сломана, вон деформация какая. Да много там всего, точно уже в отделении сочетанной травмы диагностируют. А наша задача на догоспитальном этапе с шоком справиться, да жизненные функции поддержать. В общем, сделали мы всё, что по стандарту положено и со светомузыкой в стационар свезли. К счастью, живого.

Фффух, всё, что нужно оформил, напряжение отпустило, теперь можно и освобождаться. Теперь поедем на «человеку плохо, причина неизвестна» к женщине пятидесяти девяти лет. Повод отвратительный. Всё, что угодно может за ним скрываться: от поноса до огнестрельного ранения. И как правило, виноваты в этой неизвестности не фельдшеры по приёму вызовов, а сами вызывающие. Ну вот не нравится некоторым, когда им уточняющие вопросы задают. Думают, что ради пустой формальности их выспрашивают. А потому, раздражённо заявляют в ответ: «Да плохо человеку, вы не понимаете, что ли?! Приезжайте уже, чего болтать-то?!».

К счастью, больная была в сознании, да и вообще, живее всех живых.

- Здравствуйте, что с вами случилось?

- Ой, да прямо даже и не знаю, как объяснить… Мне так плохо, что даже слов нет! Голова болит, в груди какая-то тяжесть, сердце временами так колотится, что того и гляди выскочит. А ещё у меня беспокойство непонятное, вот прямо сердце кровью обливается. Я уж у кого только ни была, и у эндокринолога, и у невролога, кучу всяких анализов сдавала. Ну а что толку-то? Так мне ничего определенного и не сказали.

- А хронические заболевания у вас есть?

- Да, гипертония, диабет. Я метформин принимаю, диету соблюдаю, сахар выше шести не поднимается. А давление тоже пока нормальное.

На кардиограмме ничего примечательного, незначительная синусовая тахикардия. Давление 135/80 мм. Дали метопролол и пять таблеток глицина под язык. О, глицин – это один из моих любимейших препаратов! Кстати сказать, в настоящее время, ни один нормативный документ не предусматривает его применение «скорой помощью». Однако у нас в укладках он есть. И это просто замечательно, поскольку этот препарат может применяться не только как лекарство, но и как надёжное плацебо.

И вот, больной захорошело, повеселела она, душевно нас поблагодарила. Ну а я, этак ненавязчиво, аккуратненько, порекомендовал ей обратиться к психиатру. «С чего это вдруг?» - спросите вы? А с того, что у неё психосоматическое расстройство. Это значит, что физический недуг вызван психологическими проблемами. Стоит наладить психику, как состояние нормализуется. Хотя, это лишь на словах легко, а в действительности, лечение может предстоять долгое и тернистое.

Вот и ещё вызовок подкинули. Перевозка тридцатилетней больной из психоневрологического диспансера в областную психиатрическую больницу. Ну и ладненько, сейчас перевезём, дело нехитрое. Была у нас раньше фельдшерская бригада по транспортировке психически больных, но ликвидировали её. Да, именно фельдшерская, ведь врача сажать на перевозки – роскошь непозволительная. А виноват в ликвидации был один из фельдшеров. Полез он, что называется, в бутылку из-за того, что им стали давать непрофильные вызовы. И с его стороны, это была наглость вопиющая. Они, надо сказать, не на «скорой» дежурили, а в диспансере, у них там даже своя комнатка была, весьма уютная, кстати. За смену, максимум, три перевозки, а всё остальное время – сплошное валяние дурака. Короче говоря, главный с начмедом, без лишних разговоров, взяли и уконтрапупили эту бригаду к такой-то матери.

Врач-психиатр диспансера Андрей Витальевич, отдав направление, рассказал:

- У больной «голоса», якобы соседи ей угрожают, постоянно «слышит» шум, стуки. Пошла к ним на разборки, пыталась драться, грозилась всех поубивать, квартиру спалить. Её мама сюда привела, но на госпитализацию не согласна категорически. Я уж тут перед ней танцы с бубнами устраивал, но всё без толку. Попробуйте, может, у вас получится? Но оставлять её нельзя, иначе она черт знает чего натворит.

- А она первичная, что ли?

- Да нет, до этого была на консультативном наблюдении с расстройством личности, в отделении неврозов лечилась. Но психотика у неё появилась впервые.

- Ну что ж, всё понятно. Вот только как интересно получается: уж третий раз у нас, что ни перевозка, то непременно дочка с мамой!

- Клонируются, наверное.

И тут в кабинет резко вошла молодая, весьма симпатичная женщина.

- Так, это вы ко мне приехали? Я – Кравченко. – деловито и напористо спросила она.

- Да, к именно к вам.

- На госпитализацию я не согласна и никуда не поеду! Всё, я ухожу домой!

- Наташа, Наташа, успокойся, ну перестань, пожалуйста! – Стала уговаривать мама.

- Так, а давайте-ка, мы выйдем из кабинета, иначе мы доктору сорвём приём. Пойдемте в фойе.

Но и там никакого конструктивного разговора не получилось.

- Я не поняла, вы чего от меня хотите-то? Я никуда не поеду! Мам, ну мы же договорились, что придем только лекарства выписать! Ну как так-то?

- Наталья Алексеевна, ваше заболевание на дому не лечится. Вам нужно обязательно полежать в больнице.

- Какое у меня заболевание, вы о чём?! Вы хоть знаете, вообще, что происходит?! У меня вся квартира в прослушке! Мне угрожают постоянно, оскорбляют по-всякому! Они обещали меня на весь город опозорить, а потом отравить! Я что, не имею права защититься, что ли?

- Наталья Алексеевна, успокойтесь, пожалуйста. В больницу нужно ехать и это не обсуждается.

- Нет, обсуждается! Без моего согласия, вы не имеете права! Я законы тоже знаю!

- Наталья Алексеевна, послушайте меня, пожалуйста. Мы вправе увезти вас без вашего согласия. Ну а больница обратится в суд, который узаконит ваше лечение.

- Нет, а что вы меня судом-то пугаете?! Я преступница, что ли, какая?! Нет, это, вообще, нормально получается: вместо того, чтоб защитить, меня в психушку хотят отправить?!

- Так, ну всё, хватит.

- Да вы чего… Нет! Нет, я сказала! Руки! Руки убрали от меня, быстро! Да вы чего творите-то?!

В машину, хоть и с трудом, но всё-таки завели, вдоволь наслушавшись угроз и проклятий в свой адрес. Пока ехали, поуспокоилась она, а в приёмном стала проситься в отделение неврозов. Вот только отказали ей, ведь с острой психотической симптоматикой туда никак нельзя. Так что, к сожалению, ей придётся в закрытом отделении полечиться, тут уж без вариантов.

Да, долго мы волынились. Всего-то три вызова отработали, а уж время обеда подошло. Но нет, не судьба. Ещё вызов дали: психоз у мужчины сорока шести лет. Ладно, что ж делать, поедем, посмотрим.

В прихожей нас встретил седой, пожилой мужчина.

- Здравствуйте! Я – дядя его, он мне сам сегодня позвонил, начал какую-то ерунду говорить. Всё чего-то мерещится ему. Видать, допился уже до белой горячки. Он ведь человек-то хороший, образованный, кандидат наук. Совсем его сгубила эта пьянка чёртова! И жена ушла, и работы лишился. Эх, Петька, Петька…

Квартира неухоженная, грязная, беспорядок кругом. На диване сидел мужчина со следами былой интеллигентности на обрюзгшем лице.

- Здравствуйте, Пётр Владимирович! Что случилось, что беспокоит?

- Здравствуйте, да слушайте, я уже и сам ничего не понимаю. Не знаю, что со мной творится. – растерянно ответил он. – Сзади себя какие-то голоса слышу, неразборчивые. Как будто двое мужчин разговаривают. Умом-то я понимаю, что никого здесь нет, а всё равно слышу. Потом, какую-то собачку я здесь видел. Маленькая, чёрненькая, вроде чихуахуа. Дядя говорит, что никаких собачек нет, но я же своими глазами видел.

Сказав это, больной стал с удивлением разглядывать свои очки, которые держал в руках.

- А почему вы их так рассматриваете? С ними что-то не так?

- Да они раздваиваются! Вот, смотрите, их двое. О, а теперь, опять одни! Прям чудеса какие-то! А вон, вон, из той комнаты выглядывает! Иди, иди сюда, не бойся, маааленькая! Вот только даже и угостить-то нечем. Ну вот, опять спряталась, боится.

- Ну ладно, Пётр Владимирович, давайте мы от собачки отвлечемся немного. Вы последний раз когда выпивали?

- Вчера утром попытался похмелиться, а не пошло. Как только ко рту поднесу, так сразу рвать! Одну стопку кое-как проглотил, а дальше не смог. Вот, второй день вообще ни капли не выпил, организм не принимает.

- А долго ли пили-то?

- Месяца полтора, примерно.

- Ну что ж, ладно, поедемте лечиться.

- А куда?

- В наркологию, разумеется.

- Да, конечно. Я уж и сам-то чувствую, что созрел.

Разумеется, настрой больного на лечение не может не радовать. Вот только неизвестно самое главное: будет ли у него мотивация на последующую трезвость?

Ну вот, наконец-то обед разрешили. У входа в медицинский корпус стоял и дымил старший врач Александр Викентич.

- Погоди, Иваныч, – сказал он с загадочной улыбкой. – Звонила мне мадам Коновалова, у которой ты был.

- Да, это дамочка с психосоматикой. И что?

- Ну так вот, она тебя и благодарила, и ругала.

- Это как?

- Благодарила за профессионализм, а ругала за то, что вы бахилы не надели и все полы обшлёпали.

- Вот ведь, зараза нехорошая!

- Во, во.

Ох, как хорошо, когда после обеда чайку накатишь, умеренно крепкого! Сразу бодрость духа ощутимо появляется. Ладно, теперь можно пойти, горизонтальное положение принять. Но вот вздремнуть не удалось. Нет, не из-за выпитого чая. Стыдно признаться, но в тетрис я играл на смартфоне. Как-то давно скачал, а тут вдруг вспомнил, этак не кстати. Эх и приставучая игрушка! Больше часа забавлялся, будто бы, что-то путное делал. К счастью, игровой процесс прервал вызов. Травма головы у женщины на АЗС. Хм, далековато будет, за городом. Да и вообще, это территория второй подстанции, непонятно почему на Центр-то передали? Но с Надеждой препираться бесполезно, на неё, где сядешь, там и слезешь.

Возле входа стоял автомобиль Росгвардии. Никто не заправлялся, пусто вокруг. Ну наверняка, какая-то криминальная бяка там приключилась. Внутри нас встретили двое крепких парней в бронежилетах и дрожащая, заплаканная женщина.

- Напали на нас! Рите, уборщице, он голову разбил, а мне пистолетом угрожал, заставил всю выручку отдать! – сказала она сквозь слёзы.

Пострадавшая, женщина средних лет, сидела в подсобке, зажимая полотенцем рану на затылке.

- А чем он вас ударил-то?

- Я так поняла, что пистолетом. И он ведь не сразу напал. Он сначала у витрины и у холодильника отирался. А я, как раз, полы мыла. И вдруг, такой удар по затылку, что аж в глазах вспыхнуло! И тут же к Ире подскочил, пистолет на неё наставил! Потом, Ира на «тревожку» нажала, конечно, ну а толку-то? Его уж и след простыл.

- Ну наверное, его на камерах-то видно?

- Камеры ничего не дадут, он же в маске был.

- Сейчас вас что-то беспокоит?

- Голова очень болит и мутит меня, того и гляди, стошнит.

Ушибленная рана была глубокой, но, к счастью, кровотечение почти остановилось.

И вот, подъехала следственно-оперативная группа.

- Ой, а вы её увезёте, да? – спросила девушка-следователь.

- Да, конечно. В пятую повезем.

- А что у неё?

- Ушибленная рана затылочной области, открытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга.

- Открытая?! Так у неё что, голова прямо до мозга пробита, что ли?

- Нет, там не всё так печально. Просто нам дано указание диагностировать черепно-мозговую травму, как открытую, если повреждены мягкие ткани.

- Понятно. А может, я её сначала допрошу, а?

- Ну нет, извините. Мы тогда незнамо на сколько здесь зависнем.

- Ладно, давайте я тогда данные запишу.

Нда… Жестокость разбойника совершенно непонятна. Уж уборщицу-то зачем бить? Можно подумать, она бы воевать начала с вооружённым бандитом. Нелюдь какой-то…

Вот и ещё вызовок. И опять травма головы, но только у мужчины семидесяти семи лет. А нет, там ещё и травма руки, для полного счастья.

Больной встретил нас с перекошенным от боли лицом. На левом виске виднелась рана.

- Я цветы поливал на полках и со стула грохнулся. Да прямо виском об угол. Крови вытекло незнамо сколько. Как только жив-то остался? А еще я плечо левое повредил, вон, рука-то, как плеть висит. Так болит, что аж сил никаких нет! Вы уж сделайте мне, пожалуйста, обезболивающее!

Ну что, диагнозы прямо на больном написаны: ушибленная рана левой височной области и вывих левого плечевого сустава. Обезболили трамадолом, рану обработали и перевязали, плечевой сустав и руку шинировали. Ладно, хоть давление держит, в шок не уходит. И вот, боль отступила, страдалец перестал морщиться, разговорился.

- У меня ведь жена умерла в Рождество. И ведь особо-то и не болела ничем, не жаловалась ни на что, как живчик была. Думал, что уж меня-то точно переживёт, а вот, видишь, как получилось. Вечером прилегла, собралась сканворд погадать и тут же умерла. Вот так, была и нету. В морге сказали, что обширное кровоизлияние в мозг. Господи, как мне тяжко-то! Я ведь сейчас, как брошенный ребёнок, ничего не знаю и не понимаю. С Ольгой-то, я как барин жил, на всём готовом. Даже и не знал, как за коммуналку платить, сколько, чего стоит в магазинах. Да и готовлю-то я плохо, всё какое-то невкусное получается. Обедать теперь в кафе хожу, там и недорого, и думать не надо, чего поесть сготовить.

- Ну что ж делать, держись, Николай Григорич, не падай духом. Со временем полегче будет.

- Держусь, куда деваться? Вот только легче не становится…

И этот грустный вызов был последним в моей куцей, полставочной смене. Удивительно, но впервые за последнее время, без переработки обошлось. А по пути домой, заметил я магазин цветочный. Нет, видел я его и раньше, тысячу раз мимо проходил, не обращая никакого внимания. Но в этот раз, будто автопилот меня туда привёл. И купил я букет из девяти замечательных роз, оранжевых с красной каёмкой.

Супруга посмотрела на меня настороженно.

- Юр, а что случилось-то? В честь чего букет?

- Ириш, в честь того, что я тебя люблю и ценю.

- Юр, а ты, часом, не выпил? Нет?

- Нет, Ириш, не пил я ничего, крепче чая. Ну ведь имею же я право, хоть один разок, сделать тебе приятное?

- Да имеешь, имеешь, конечно! – улыбнулась, наконец, она. – Вот только всё равно, как-то странно…

Этот мой цветочный порыв не сам по себе вспыхнул. Искрой послужил тот самый последний вызов. Хотя, любить и ценить своих близких мы должны не приступообразно, а всегда. Не дожидаясь, пока нас обожжёт нечто печальное. 

Все фамилии, имена, отчества, изменены.

источник