Этимология синего⁠⁠

Прекрасный цвет: цвет неба, цвет моря, цвет васильков и... и... и всё?

На самом деле синий цвет не так уж часто встречается в природе, а там, где встречается, не слишком стабилен.

Предположим, небо. Да, оно бывает синим или голубым. Но. Очень много но. На рассвете и закате оно красное или оранжевое, ночью - чёрное, осенью и зимой - серое, а иногда даже летом настолько светло-голубое, что почти белое. Не очевидно.

Вода будет повторять цвет почвы, которая под ней находится, а значит может стать серой, черной, бурой, или, допустим, зеленой - из-за водорослей. А вообще-то она скорее бесцветная сама по себе, мы это увидим, если зачерпнем немного.

Голубые глаза на поверку тоже могут иногда оказаться серыми или зелёными, в зависимости от освещения.

Остаются только стабильные, всегда синие цветочки васильки. Но насколько актуально выдумывать целое слово только ради них?

Возможно, именно это малое количество абсолютно синих вещей в природе и привело к тому, что древние народы очень неохотно приходили к появлению обозначений для него в языке.

Есть такая страна посреди винно-цветного моря, - Крит прекрасный, богатый, волнами отовсюду омытый. (Гомер, "Одиссея", перевод В. Вересаева)

Это известный факт, что у древних греков были проблемы с цветами. Нет, они бы, наверное, сказали, что проблемы не у них, а у нас, поэтому давайте скажем, что у них было своеобразное, отличающееся от нашего восприятие. И если море у них винное, то с синим вообще полный провал. Его попросту нет.

Точнее, он будет, и уже даже в древнегреческом, но позднее. Это слово κυάνεος [kuaneos].

Но вот у Гомера мы встречаем его сочетании, например, с бровями. Да, хорошо, с бровями Зевса, а не человека, но как будто никогда у богов не были заявлены синие брови:

"Молвил Кронион и иссиня-черными двинул бровями"\\ ἦ, καὶ κυανέῃσιν ἐπ’ ὀφρύσι νεῦσε Κρονίων· (Гомер, "Илиада", перевод В. Вересаева).

Кронион - это, если что, сын Крона, то есть Зевс. Надеюсь, Куна все читали?)

Затем в Одиссее это слово используется для описания Посейдона:

"Прибыли. Резали черных быков там у моря пилосцы Черноволосому богу, Земли Колебателю, в жертву" (κυανοχαίτῃ).

В принципе, синие волосы Посейдона представить легче, чем синие брови Зевса, согласитесь. Но Вересаев почему-то оставляет цвет чёрным. Но ненадолго.

Буквально в той же песни это слово уже переводится синим: "пять кораблей синеносых" (κυανοπρῳρείους). А потом то же самое слово опять в сочетании с кораблём превращается в "черноносый".

Какого же цвета носы были у древнегреческих кораблей?

Далее, во дворце Алкиноя: "сверху карниз пробегал тёмно-синий" (κυάνοιο).

Потом "синеглазая Афродита" (κυανώπιδος), но вдруг "черные тучи" (κυανέη).

И под занавес, когда Афина вновь делает Одиссея молодым, его лицо покрывается "иссиня-черной бородой" (κυάνεαι).

Перепроверить все примеры по двуязычному тексту очень удобно вот здесь.

По всей видимости, прежде чем выделиться в отдельный цвет, синий у греков был просто... "тёмным". Иначе как можно обозначить, простите, и брови Зевса, и бороду Одиссея, и глаза Афродиты, и тучи?

Это всё лишь иллюстрация того, что синий цвет - не обязателен на первых порах существования народа. Японцы, например, до сих пор не отделяют синий от зеленого. Одним и тем же словом синий и зеленый называются у племени химба, которое живет на севере Намибии.

Гай Дойчер в своей книге "Сквозь зеркало языка" рассказал, что намеренно не объяснял дочери, что небо синее, а когда первый раз спросил её об этом, то в первый момент она ответила, что небо белое. Потом всё-таки решила, что синее, но это был не первый цвет, который пришел ей в голову.

Как мы уже определили в начале статьи, синий действительно не обязателен для описания природы. Черный и белый (темный и светлый) - это первое, что важно. Как минимум, это ночь и день, это противоположные полюса цветов. Потом, наверное, красный - это самый яркий цвет, цвет крови, а значит, опасности. Зеленый и желтый - цвета травы, листьев, плодов, они повсюду.

Синий появляется в культуре только после них всех.

А вот у древних египтян синий был - и слово, и краситель. Египтяне крутые.

А что же наши люди? Слово у нас есть, даже два, тут мы пошли дальше других, различая "синий" и "голубой". Причем для нас это не дополнительное уточнение, для нас это принципиально. Не скажем мы, например, что у нас на флаге голубой цвет. Там же синий.

Далее, очевидно, что "голубой" - более позднее образование. Как минимум, нам видно его происхождение, от слова "голубь". То есть имелся в виду такой сизый цвет, серовато-синий.

Но что такое "синий"?

Если уж мы проштудировали древнейший греческий текст, то будет честно заглянуть и в какой-нибудь из наших. "Слово о полку Игореве" демонстрирует следующие примеры:

• "да позримъ синего Дону!" ("посмотрим на синий Дон")

• "трепещуть синии млънии" (в переводе Заболоцкого "трепещут синие зарницы")

• "чръпахуть ми синее вино" ("черпали мне синее вино")

• "къ синему морю" ("к синему морю")

• "обесися сине мьгле" ("повиснув в синей мгле")

Опять что-то не то, чувствуете? Вот это вот "синее вино"... Как будто опять попахивает дальтонизмом, как винноцветное море у Гомера. Ладно мгла, ладно молнии, но вино...

По всей видимости, это современное понятие цвета, "синий", у нас тоже выкристаллизовалось из какого-то более раннего, более общего понятия.

Вот, например, бесов могли называть такими словами как "темнозрачные", "черные" или "синьцы" (Д.И. Антонов, "Бесовской ономастикон древнерусских текстов").

Синцами могли называть также черных людей - мавров и эфиопов, более того, они "сини яко сажа". Но при этом и про седого человека могли сказать, что он "синеюща власы своими". К тому же мы уже видели "синие" молнии, а ведь синей оказывалась у нас и луна.

В.В. Колесов в "Истории русского языка в рассказах" пишет:

...некоторые старушки в далеких северных деревнях, до сих пор сохраняющие старые особенности речи, довольно легко смешивают синий и черный. О двух парах сапог, с нашей точки зрения абсолютно черных, одна из них сказала: "Эти черные, а те синие". Первые были мужские кирзовые сапоги, вторые — резиновые дамские сапожки с солнечным отливом. Вот как, оказывается: синий — это блестящий черный, черный цвет с блеском. Отсюда и мерцающий синяк, и облитое потом черное тело эфиопа, и блеск молнии в черных тучах, и густой лак горсти сажи, и отблеск с головы седеющего брюнета.

И отсюда вывод:

Синий — не цвет, синий — степень яркости темного цвета, все равно какого: и собственно синего, который раньше назывался другим словом (сизый), и фиолетового, и черного, и даже темно-красного. Поэтому синее море, сизый ворон и черная кручина — это всего лишь разные вариации черного в представлении наших предков. И си-вый, и си-зый, и си-ний восходят к одному древнему корню. Исконное значение этого корня сохранил глагол си-ять.

Вот и становится понятнее и про молнии, и про луну, и даже про вино - в бокале ведь блестит свет.

Любопытно, что английское слово "blue", хотя и не родственно нашему "синему", логику имеет ту же:

Праиндоевропейский корень *bhel-, как видите, переводится тоже именно как "сиять", и даже как "сияющий белый". Со всей очевидностью, у нас он превратился именно в слово "белый". Предлагаю насладиться множеством других слов, которые оказываются ему родственниками:

Рядом с нашим белым тут находится и английский чёрный ("black"), и даже слепой ("blind") - вероятно, изначально "ослепленный сиянием".

Как видите, прежде чем языки пришли к классификации цветов по... по цветам, они тяготели к разделению их по яркости, по блестящести. И этот переход к современному видению происходил уже после разделения индоевропейцев, потому что каждый язык осмыслил цвета по-своему.

Кстати, баклажаны, которые на юге у нас синенькие, на мой взгляд тоже не такие уж синие. Они скорее темно-блестященькие, как раз.

Вообще, цвета как будто очень поздно сформировались в окончательную систему, потому что даже на этапе праславянского у нас почти не находится общих слов. Да даже и в близкородственных языках они довольно редки.

Что же у других славян?

Думаю, у всех на слуху украинское слово "блакитний". Оно пришло из польского "błękitny", а туда как раз из германского *blank, упомянутого выше.

Есть в польском и другое слово, "niebieski", в котором сразу видно происхождение - от "неба". А не "не**ический".

Многие славянские языки сохранили корень *модр, например, в чешском "синий" будет "modrý".

По мнению немецкого (уж простите) лингвиста Фика, этот корень можно считать родственным для латинских слов "madere" ("быть влажным"), "madidus" ("влажный") и для греческого 'αμυδρός [amydros] ("слабый, мутный, неясный"). Если это так, то из вот этого вот "мутный" (видимо, оно было первоначальным в праиндоевропейском) и пришло постепенно значение "синий" у славян.

Ещё у чехов есть "azurový" (как наши "лазоревый" и "лазурный"), это слово проделало долгий путь через Европу, через арабов - от персов, который назвали один камень лазуритом, а точнее - لاجورد [lâjavard].

У словаков есть вариант "belasý", который, как мне кажется, родственен нашему "белый".

А сербское "плава" родственно нашему "половый", который мог означать как бледно-желтый, так и белый, и бледно-голубой. Видимо, первоначально это было нечто вроде "блеклый", а логику переходов вы, думаю, уже уловили.

Такие дела.

Кстати, если хотите узнать больше об этом не с точки зрения лингвистики, а более общо, то очень рекомендую книгу Мишеля Пастуро. "Синий: история цвета". У него и про другие цвета есть.