Я жду людей. А прилетают птицы
I: http://pikabu.ru/story/_2089080
II: http://pikabu.ru/story/_2093904
III: http://pikabu.ru/story/_2096862
IV: http://pikabu.ru/story/_2098670
V: http://pikabu.ru/story/_2102856
VI: http://pikabu.ru/story/_2105471
VII: http://pikabu.ru/story/_2112248
VIII: http://pikabu.ru/story/_2114024
IX: http://pikabu.ru/story/_2119294
___________________
X
Они изменились. За эти несколько часов, что прошли с момента первого взрыва. И когда над ними пролетел самолёт, ознаменовывая сброс новой бомбы, они не стали паниковать, разбегаться, плакать. Замерли, провожая взглядами железную птицу и тот час вернулись к сборам. Пришедший Сашка сказал, что сбросили километрах в десяти, но уповать на то, что и дальше атаки будут проходить на ещё большем расстоянии не стоит. Отчитался о том, что выставив из каждого отряда по несколько человек, сказал, что многие из людей хотят остаться и присоединиться к военным. Виктор отделался несколькими сухими фразами, отдал новые распоряжения. Было странно ощущать вновь на себе груз ответственности, вновь знать, что все эти люди чего-то ждут именно от него каких-то решений, приказов. За то время, пока он принадлежал только себе, когда толпа плевалась в спину и рычала обвинения, высказывала страхи, было как-то проще. А сейчас это кончилось, он снова принадлежал своим идеям, целям, которыми стали одержимы практически все. Почти все из тех, кто вышел из тоннеля знали, что делать, и с ними было куда проще. Они шли к цели, у них был курс, который Осипову оставалось только лишь изредка править, согласно со сложившимися реалиями. А те, кто жил здесь долгие годы были куда более человечными, приросшими к месту и за несколько часов к дому Лены они подходили и подходили, ища поддержки у того, кого ещё несколько дней назад желали едва ли не растерзать. Спрашивали, что нужно брать, что не нужно, что будет, когда будет новая атака, куда они все идут. Пришлось обратиться за помощью к солдатам, наказав им оказывать населению всю посильную помощь.
Он был благодарен всем тем, кто помогал, поскольку сам сейчас был слишком потерян для каких-то толковых действий. Силился собраться, взять себя в руки, но лишь снова закуривал, вертел в пальцах кулон, который ему отдал Степка и думал о Лене.
Ясик долго ярился, когда узнал про то, что его мама идёт вместе с ними, сжимал кулаки, хмурил брови.
– Ты не имеешь никакого права её брать с собой. Никакого, слышишь?
– Знаю. Иди отговори её, Ясь, а? – огрызнулся Осипов, глядя парню в глаза. Тот потупился, замолчал, обиженно сопя и часто затягиваясь.
Он не хотел её брать, он злился, просил, говорил о Степке. Обнимал, прижимая к себе, гладил по волосам, силясь для самого себя понять, сможет ли сейчас легко её отпустить. И понимал, что не сможет, как бы глупо, как бы опасно это не было. Он говорил, объяснял, что там, куда они пойдут, ей не будет места, там ему нужно будет думать о других, а не о ней. Но не думать о ней он не сможет. Она упрямо поджимала губы, не отходила ни на шаг и молчала, только лишь когда Виктор в очередной раз сказал о сыне, шепнула что-то про Катьку, что она позаботиться, что она обещала.
– Ты понимаешь, что она тебя будет тянуть назад? – старый друг был безусловно прав. Да и многие, кто высказался до этого тоже были правы. И их обвинения в том, что если что он будет спасать её, а не кого-то другого, если и не всё дело были совершенно обоснованы. Нет, в отряде были женщины, не только в качестве поддержки и врачей, среди простых бойцов тоже, и им никто не мог сказать что-нибудь про щи, послать угождать мужу. Эти женщины уже однажды потеряли всё, они были боевыми товарищами для всех, они были равны с другими. Но не Лена, которую прожигали взглядами, когда он привёл её в штаб, на которую смотрели с той странной смесью неприязни и жалости. Они все знали её и знали, что она не уйдёт. И за это в те часы готовы были прогнать её палками, связать и отправить вместе с уходившими силой. Она молчала, когда её начинали в открытую гнать прочь, сжимала кулаки, стискивала зубы, но не уходила. Когда прощались с другими, обняла Степку порывисто, поцеловала в щеку и отошла, заставляя Виктора обреченно вздохнуть, он надеялся, что в последний момент она передумает. Не вышло.
– Снимай, – тихо шепнул Виктор, глядя через плечо Сашки на экран ноутбука. Тот размял пальцы, ввел команду и глянул в сторону оставленного ими несколько дней назад поселения. Самолеты появились из-за Стены почти тут же. Громыхнуло, деревья согнулись под взрывной волной. Виктор впервые ощутил присутствие Лены рядом, на ощупь нашел её руку, сжимая. Дом, который стал ей родным, только что был уничтожен.
– А где девчонки? – Матвей снимал сапог, разминая ноги, – холодно блин.
– Ручей нашли. За водой или там, не знаю, с ними Яша и ещё там... двое, готово почти, – ответил Саша, пробуя варящуюся в котелке кашу, – Слыш, Вить, сколько там натикало?
– Тридцать пять процентов. Ускорить это вообще никак нельзя?
– Не, и так на пределе. Радуйся, что хоть что-то есть. До двадцать восьмого бы дотянуть. Генератор уже почти всё топливо сожрал, сука.
– Экономнее надо быть, Сань, не в игрушки ночью резаться, а спать.
– Дык, скучно же, да и к тому же, я ж слежу...
– Угу, знаем мы, как ты следишь, – Матвей затягивал шнурки, недовольно морщась, – только монстров твоих и слышно. Так тихо!
В возникшем молчании послышался треск веток. Мужчины вскинули оружие, направляя его в сторону звука. Сначала в поле зрения, среди серости и черноты леса мелькнула знакомая медь волос. Затем сквозь треск начали долетать отдельные слова, пропитанные отчаянием, страхом.
– Яша, – шепнул Матвей, перекинув винтовку через плечо и кинувшись к парню. Саша продолжил целиться, следя за приближением Ясика. И когда тот показался из-за кустов, в тот момент, как к нему подбежал Матвей, все увидели, как парень держит кого-то на руках.
Виктор так и не осознал, каким образом в тот момент он понял, кто на руках у рыжего. Догадался ли, почувствовал, не суть.
– Вить, – побелевший Матвей подхватил с рук Яши его ношу, повернулся к другу и снова позвал, уже громче, – Вить!
Ясик, как только её забрали с рук осел на землю, подогнул колени, вцепился в волосы руками и завыл, раскачиваясь, все просил прощенья, да проклинал кого-то. Осипов почувствовал, как плечо его сжала чья-то рука и услышал, как его позвали по имени, раз, ещё раз. Он дернулся, резко поворачиваясь к говорившему и зарычал, пытаясь обличить ставший хрипом голос в слова:
– врача позови.
– Вить...
– Врача, блять, позови быстро!
Шагнул навстречу Матвея, подхватывая её, помогая другу уложить её на землю. Боялся тронуть, прикоснулся к шее, улавливая под пальцами слабый пульс. Он не видел ран от пуль, но на её теле было слишком много крови и понять наверняка было слишком сложно. Кровью были залиты волосы и остатки одежды, которую на ней разорвали. Были разбиты губы, нос, рассечены брови. Все тело её, все лицо превратилось в один сплошной кровоподтёк.
– Ленка, – хрипло звал, едва прикасаясь к волосам, боялся навредить ещё больше, – что же ты, что же ты, а, девочка...
За три дня он пропитался дымом насквозь. За три дня он подходил к ней всего несколько раз. Стоял над импровизированной койкой, смотрел долго и пристально, будто бы под его взглядом она может очнуться. Врач, который штопал, сказал, что были профессионально, зная, куда нужно бить, чтобы было больно, но не смертельно. У неё были трещины в нескольких ребрах, легкое сотрясение, множество ушибов, вывихнуто плечо и сломан палец. Лицо трогали не сильно. Сложилось такое ощущение, что его оставили узнаваемым специально. Её жизни ничего не угрожало, но она потеряла очень много крови. Не из-за побоев, нет. Случился выкидыш.
– Водки налей, – садясь рядом с солдатами, которые окружив костер ужинали кашей. Пил много, заливая ту пустоту, что возникла в груди, ту бездонную пропасть, но отчего-то выходило крайне хреново. А жаль.
– Мы должны, Вить, слышишь, – опьяневший Ясик хватал его за рукава, пытался заглянуть в глаза, Осипов сжимал челюсти, не желая признавать правоту парня, но понимая, что он прав.
– Пожалуйста, не надо, Витя, не надо, пожалуйста.
Она поняла это по его глазам. Или по стуку сердца, или по ещё бес знает чему, но поняла. И сейчас не хотела пускать, обнимала ладошками лицо, пыталась заглянуть в глаза. Чувствовала, как под пальцами ходят туда-сюда желваки, видела, что он не хочет смотреть на неё. А он не хотел. Не хотел видеть глаз, не хотел чувствовать её боли, потому что своей хватало. И избавиться от этой боли можно было только одним способом. Это понял и Ясик, который сейчас сидел в назначенном месте и ждал. Как же жаль, что здесь детям так быстро нужно взрослеть.
– Всё, Лен, всё, – снял её руки со своего лица, поцеловал сбитые пальцы, поцеловал в висок, – отдыхай, хорошо? Отдыхай...
За пологом палатки стоял Матвей. Кивнул, усаживаясь на землю, пожал другу руку.
– Что хочешь делай, но уйти ей не дай. Нас не будет два дня.
Это было слишком легко. Найти следы, пойти по ним, натыкаясь на небольшой лагерь солдатов Коалиции. Вышка, с десяток палаток. Они не таились, не скрывались. Они ждали.
_______
Продолжение в комментариях
II: http://pikabu.ru/story/_2093904
III: http://pikabu.ru/story/_2096862
IV: http://pikabu.ru/story/_2098670
V: http://pikabu.ru/story/_2102856
VI: http://pikabu.ru/story/_2105471
VII: http://pikabu.ru/story/_2112248
VIII: http://pikabu.ru/story/_2114024
IX: http://pikabu.ru/story/_2119294
___________________
X
Они изменились. За эти несколько часов, что прошли с момента первого взрыва. И когда над ними пролетел самолёт, ознаменовывая сброс новой бомбы, они не стали паниковать, разбегаться, плакать. Замерли, провожая взглядами железную птицу и тот час вернулись к сборам. Пришедший Сашка сказал, что сбросили километрах в десяти, но уповать на то, что и дальше атаки будут проходить на ещё большем расстоянии не стоит. Отчитался о том, что выставив из каждого отряда по несколько человек, сказал, что многие из людей хотят остаться и присоединиться к военным. Виктор отделался несколькими сухими фразами, отдал новые распоряжения. Было странно ощущать вновь на себе груз ответственности, вновь знать, что все эти люди чего-то ждут именно от него каких-то решений, приказов. За то время, пока он принадлежал только себе, когда толпа плевалась в спину и рычала обвинения, высказывала страхи, было как-то проще. А сейчас это кончилось, он снова принадлежал своим идеям, целям, которыми стали одержимы практически все. Почти все из тех, кто вышел из тоннеля знали, что делать, и с ними было куда проще. Они шли к цели, у них был курс, который Осипову оставалось только лишь изредка править, согласно со сложившимися реалиями. А те, кто жил здесь долгие годы были куда более человечными, приросшими к месту и за несколько часов к дому Лены они подходили и подходили, ища поддержки у того, кого ещё несколько дней назад желали едва ли не растерзать. Спрашивали, что нужно брать, что не нужно, что будет, когда будет новая атака, куда они все идут. Пришлось обратиться за помощью к солдатам, наказав им оказывать населению всю посильную помощь.
Он был благодарен всем тем, кто помогал, поскольку сам сейчас был слишком потерян для каких-то толковых действий. Силился собраться, взять себя в руки, но лишь снова закуривал, вертел в пальцах кулон, который ему отдал Степка и думал о Лене.
Ясик долго ярился, когда узнал про то, что его мама идёт вместе с ними, сжимал кулаки, хмурил брови.
– Ты не имеешь никакого права её брать с собой. Никакого, слышишь?
– Знаю. Иди отговори её, Ясь, а? – огрызнулся Осипов, глядя парню в глаза. Тот потупился, замолчал, обиженно сопя и часто затягиваясь.
Он не хотел её брать, он злился, просил, говорил о Степке. Обнимал, прижимая к себе, гладил по волосам, силясь для самого себя понять, сможет ли сейчас легко её отпустить. И понимал, что не сможет, как бы глупо, как бы опасно это не было. Он говорил, объяснял, что там, куда они пойдут, ей не будет места, там ему нужно будет думать о других, а не о ней. Но не думать о ней он не сможет. Она упрямо поджимала губы, не отходила ни на шаг и молчала, только лишь когда Виктор в очередной раз сказал о сыне, шепнула что-то про Катьку, что она позаботиться, что она обещала.
– Ты понимаешь, что она тебя будет тянуть назад? – старый друг был безусловно прав. Да и многие, кто высказался до этого тоже были правы. И их обвинения в том, что если что он будет спасать её, а не кого-то другого, если и не всё дело были совершенно обоснованы. Нет, в отряде были женщины, не только в качестве поддержки и врачей, среди простых бойцов тоже, и им никто не мог сказать что-нибудь про щи, послать угождать мужу. Эти женщины уже однажды потеряли всё, они были боевыми товарищами для всех, они были равны с другими. Но не Лена, которую прожигали взглядами, когда он привёл её в штаб, на которую смотрели с той странной смесью неприязни и жалости. Они все знали её и знали, что она не уйдёт. И за это в те часы готовы были прогнать её палками, связать и отправить вместе с уходившими силой. Она молчала, когда её начинали в открытую гнать прочь, сжимала кулаки, стискивала зубы, но не уходила. Когда прощались с другими, обняла Степку порывисто, поцеловала в щеку и отошла, заставляя Виктора обреченно вздохнуть, он надеялся, что в последний момент она передумает. Не вышло.
– Снимай, – тихо шепнул Виктор, глядя через плечо Сашки на экран ноутбука. Тот размял пальцы, ввел команду и глянул в сторону оставленного ими несколько дней назад поселения. Самолеты появились из-за Стены почти тут же. Громыхнуло, деревья согнулись под взрывной волной. Виктор впервые ощутил присутствие Лены рядом, на ощупь нашел её руку, сжимая. Дом, который стал ей родным, только что был уничтожен.
– А где девчонки? – Матвей снимал сапог, разминая ноги, – холодно блин.
– Ручей нашли. За водой или там, не знаю, с ними Яша и ещё там... двое, готово почти, – ответил Саша, пробуя варящуюся в котелке кашу, – Слыш, Вить, сколько там натикало?
– Тридцать пять процентов. Ускорить это вообще никак нельзя?
– Не, и так на пределе. Радуйся, что хоть что-то есть. До двадцать восьмого бы дотянуть. Генератор уже почти всё топливо сожрал, сука.
– Экономнее надо быть, Сань, не в игрушки ночью резаться, а спать.
– Дык, скучно же, да и к тому же, я ж слежу...
– Угу, знаем мы, как ты следишь, – Матвей затягивал шнурки, недовольно морщась, – только монстров твоих и слышно. Так тихо!
В возникшем молчании послышался треск веток. Мужчины вскинули оружие, направляя его в сторону звука. Сначала в поле зрения, среди серости и черноты леса мелькнула знакомая медь волос. Затем сквозь треск начали долетать отдельные слова, пропитанные отчаянием, страхом.
– Яша, – шепнул Матвей, перекинув винтовку через плечо и кинувшись к парню. Саша продолжил целиться, следя за приближением Ясика. И когда тот показался из-за кустов, в тот момент, как к нему подбежал Матвей, все увидели, как парень держит кого-то на руках.
Виктор так и не осознал, каким образом в тот момент он понял, кто на руках у рыжего. Догадался ли, почувствовал, не суть.
– Вить, – побелевший Матвей подхватил с рук Яши его ношу, повернулся к другу и снова позвал, уже громче, – Вить!
Ясик, как только её забрали с рук осел на землю, подогнул колени, вцепился в волосы руками и завыл, раскачиваясь, все просил прощенья, да проклинал кого-то. Осипов почувствовал, как плечо его сжала чья-то рука и услышал, как его позвали по имени, раз, ещё раз. Он дернулся, резко поворачиваясь к говорившему и зарычал, пытаясь обличить ставший хрипом голос в слова:
– врача позови.
– Вить...
– Врача, блять, позови быстро!
Шагнул навстречу Матвея, подхватывая её, помогая другу уложить её на землю. Боялся тронуть, прикоснулся к шее, улавливая под пальцами слабый пульс. Он не видел ран от пуль, но на её теле было слишком много крови и понять наверняка было слишком сложно. Кровью были залиты волосы и остатки одежды, которую на ней разорвали. Были разбиты губы, нос, рассечены брови. Все тело её, все лицо превратилось в один сплошной кровоподтёк.
– Ленка, – хрипло звал, едва прикасаясь к волосам, боялся навредить ещё больше, – что же ты, что же ты, а, девочка...
За три дня он пропитался дымом насквозь. За три дня он подходил к ней всего несколько раз. Стоял над импровизированной койкой, смотрел долго и пристально, будто бы под его взглядом она может очнуться. Врач, который штопал, сказал, что были профессионально, зная, куда нужно бить, чтобы было больно, но не смертельно. У неё были трещины в нескольких ребрах, легкое сотрясение, множество ушибов, вывихнуто плечо и сломан палец. Лицо трогали не сильно. Сложилось такое ощущение, что его оставили узнаваемым специально. Её жизни ничего не угрожало, но она потеряла очень много крови. Не из-за побоев, нет. Случился выкидыш.
– Водки налей, – садясь рядом с солдатами, которые окружив костер ужинали кашей. Пил много, заливая ту пустоту, что возникла в груди, ту бездонную пропасть, но отчего-то выходило крайне хреново. А жаль.
– Мы должны, Вить, слышишь, – опьяневший Ясик хватал его за рукава, пытался заглянуть в глаза, Осипов сжимал челюсти, не желая признавать правоту парня, но понимая, что он прав.
– Пожалуйста, не надо, Витя, не надо, пожалуйста.
Она поняла это по его глазам. Или по стуку сердца, или по ещё бес знает чему, но поняла. И сейчас не хотела пускать, обнимала ладошками лицо, пыталась заглянуть в глаза. Чувствовала, как под пальцами ходят туда-сюда желваки, видела, что он не хочет смотреть на неё. А он не хотел. Не хотел видеть глаз, не хотел чувствовать её боли, потому что своей хватало. И избавиться от этой боли можно было только одним способом. Это понял и Ясик, который сейчас сидел в назначенном месте и ждал. Как же жаль, что здесь детям так быстро нужно взрослеть.
– Всё, Лен, всё, – снял её руки со своего лица, поцеловал сбитые пальцы, поцеловал в висок, – отдыхай, хорошо? Отдыхай...
За пологом палатки стоял Матвей. Кивнул, усаживаясь на землю, пожал другу руку.
– Что хочешь делай, но уйти ей не дай. Нас не будет два дня.
Это было слишком легко. Найти следы, пойти по ним, натыкаясь на небольшой лагерь солдатов Коалиции. Вышка, с десяток палаток. Они не таились, не скрывались. Они ждали.
_______
Продолжение в комментариях