Венок сонетов: окончательный и бесповоротный⁠⁠

Итак, около 1,5 к слов, 210 строчек, 8 часов работы.
_____________________________________________________

п у р п у р н ы й
в е н о к

0. magistralis

когда автобус красный заглохнет удивленно,

под небом черно-бурым сломавшись насовсем,

замрут сердца в испуге, как ягодки паслена,

и дерева заплачут ветвистой сетью вен.

но пусть не напугают ни смерть, ни сон, ни вечность:

страна пурпурных кролей найдет дорогу в дом.

отринув власть сомнений, ты станешь безупречным,

ты станешь безупречным, а значит – королем.

уделом будет сила, с которой – все отважно.

с которой руки – ловки, а косточки – легки.

не надо думать больше о реках теплой жажды –

страна пурпурных кролей врастает в позвонки.

и вот, и вот как раньше, орел сменяет решку.

останься здесь иль там же, а может, где-то между

1.

когда автобус красный заглохнет удивленно,

замрет небесной стяжки тугое полотно,

качнувшись ветром сонно, обидчивые клены

пурпуром вознесенным овеют старый трон.

настало время выбрать правителя пурпура –

в стране пурпурных кролей всё пляшет и поет.

под сенью сердолика, в обители гипюра

отсутствуют печали и дыры от колгот.

здесь нет моржей и тины, салфеточниц бумажных.

испорченной клубники и ти́гриных полос.

здесь может, даже может не надо сеять пашни,

и даже, может даже сжигать какой-то мост.

здесь все течет снаружи, как мясо в львиный зев,

под небом черно-бурым сломавшись насовсем.

2.

под небом черно-бурым сломавшись насовсем,

озябли в полночь тени, застыв фигурой странно,

в сиянии граната, сквозь призму лунных сфер

ползут соцветья ранок от стебля первой раны.

всё просто неслучайно – случилось как всегда:

вело предназначенье вдоль будничных обочин.

и в место, где скулится, вложи свой славный дар –

он будет очень нежно меж ребер кровото́чить.

пускай гуляет мирно, сверкает снегом пыль,

сметает ее шквалом в вельвет ночной глазницы.

тут главное запомнить, каким ты раньше был.

и кем ты станешь позже, рискнув переродиться.

ведь в час, когда истают все грёзы потаенно,

замрут сердца в испуге, как ягодки паслена.

3.

замрут сердца в испуге, как ягодки паслена —

их так легко, прощупав, смятением увлечь.

и если ты безумный, и если ты влюбленный,

не жди напутствий робких, бери заветный меч.

пурпуром осиянный, погладь по холке пони —

проснется вместо пони пурпурный сильный конь.

и будет проще ездить, и будет проще помнить,

те мысли, что так рано поставил ты на кон.

теперь, поди, попробуй свою ладонь ограбить,

стереть пунктиры линий, что держат ее свод —

в пурпуровом узоре найдутся сотни крапин,

немые предсказанья в оправе горных вод.

но если вдруг погибнешь, они утратят свет.

и дерева заплачут ветвистой сетью вен.

4.

и дерева заплачут ветвистой сетью вен –

тем рыком, что родился в гортаневой утробе,

автобус ярко-красный не спрячет ото всех —

завоют верлибе́ры, что стекла покоробит.

а горны навсекомых взохлещут как хорал,

пронзая песнопеньем пространство кровеносной,

из облаковой глади всплывет чудной нарвал,

ссыпая плавниками в травинки вихрь звездный.

кто сможет это вынесть – звучанье, скрежет, вой?

он ключником умело вставляет в уши вишню –

всё то, что ныло, выйдет – наружу ножевой:

обрящет тот, кто смелый, обрящет тот, кто ищет.

и если ты захочешь, восстань, пурпурный мечник,

но пусть не напугают ни сон, ни смерть, ни вечность.

5.

но пусть не напугают ни сон, ни смерть, ни вечность –

в конце, что этот морок? не больше, чем гнетущ.

а путь исконно длинный, тот путь исконно млечный –

в стране пурпурных кролей опутывает плющ.

везде унылой шуткой встает вопрос вселенной,

он сущности пронзает скоплением пружин.

а тут, в стране пурпура, их лопают олени,

как яблоки на завтрак, что выглядит смешным.

смешным, как ни бывало, и даже искрометным.

любая смерть заплачет, когда ее едят –

оленьи сумасбродства стекают толщей меда

по листикам пурпурным, как капельки дождя.

когда они закончат, сжевав всё влажным ртом –

страна пурпурных кролей найдет дорогу в дом.

6.

страна пурпурных кролей найдет дорогу в дом –

ее ведет как будто нюх преданных щеночков.

какие бы страшилы не жили в бездне домн,

стремится пульс пурпура из темных червоточин.

его бояться тщетно – он ярок, жив и быстр,

храпит в сундучьем детстве монстровьей мягкой тушкой –

когда наступит время, пурпурный декабрист

распустится и станет опять безумно нужным.

как нужен птице воздух в опаловом крыле,

как нужен, чтоб наесться, кошель холеный денег,

как нужен крепкий посох, чтоб встать с худых колен –

с пульсацией пурпура начнется пробужденье.

представь, когда заблещут сплетенья этих речек,

отринув власть сомнений, ты станешь безупречным.

7.

отринув власть сомнений, ты станешь безупречным –

правитель нужен сильный как древо-остролист.

назад, вперед, обратно – встречает бесконечность:

она – уже не тайна, она – беспечный лис.

она несется прытко, владычица в карете,

упрямая невежда везде свой ставит знак.

ее не знают старцы, ее не знают дети,

а ты, нежданный странник… ты будешь ее знать.

всё разом исчезает в ее пурпурной пасти,

но ты – уже другое, ты будешь – ее жнец.

что все эти моменты космических ненастий,

когда тоскует сердце, предчувствуя конец?

рисуя лемнискату пастелью и углем,

ты станешь безупречным, а значит – королем.

8.

ты станешь безупречным, а значит – королем

крысиным и пиратским, подводным и звериным.

среди чудовищ стайных устроишь дикий клёв,

во взгляде их кровавом найдя огонь цитрина.

неважно, что за шкафом, кто вылез и залез,

и кто в шкафу остался — горгулья, мантикора,

дракон, уснувший в гроте, гигант, ушедший в лес —

ты сложишь их за пояс как сласти в птичий короб.

чудесным сумасшедшим — молвою наречен

король всея пурпура; король всея страшилищ —

подумать только, имя придумал звездочет,

а все другие роли давно себя изжили.

и в этом новом мире летаешь будто бражник —

уделом будет сила, с которой всё — отважно.

9.

уделом будет сила, с которой всё — отважно:

моря, поля и горы, хребты из камня, льда.

зачем тебе защитный эфес изящной шпажки,

когда есть мышцы в лапах и сумрачная даль?

с ней можно делать столько: найти в обломке друзу,

коснуться чьей-то нежной наливки теплых губ

и выловить большую, волшебную медузу,

забредшую в ловушку на рваном берегу.

пурпурово-головых, пурпуро-когтеносных,

коров меж глаз погладить, сцедить пурпурный нойз.

ты разве был когда-то скучающим и взрослым?

но был, конечно — помнишь? чесал свой взрослый нос.

но здесь ты полон силы (что волк, медведь и кит),

с которой руки — ловки, а косточки — легки.

10.

с которой руки – ловки, а косточки – легки, –

где эта твоя сказка, ответ на сложный ребус?

что надо тебе сделать, чтоб взрезал волны киль –

найти нигдешный остров, испить соленый эстус?

вопрос в канве вопросов – всего лишь часть венка,

цветок среди поляны и стеклышко в кармане.

в раскладе непутевом крапленых тайных карт –

он золотом сокровищ в густой пучине манит,

свивается в колечко, как перышко стрижа,

и в области грудинной дитем упавшим плачет.

что делать будешь, если оставят вдруг лежать

среди той груды сказок, как в куче пестрых платьев?

но истина простая: попав в страницы каждой,

не надо думать больше о реках теплой жажды.

11.

не надо думать больше о реках теплой жажды,

как не был бы их отблеск лазурен и манящ.

листок, ушедший в небо, летал по кругу дважды,

пока не приземлился в оплот пурпурных чащ.

он стал первопроходцем извилистых излучин,

взгляни в его сосуды, они как гибкий спрут.

вы с ним чуть-чуть похожи – сейчас ты так измучен.

и в это просто верить: глаза твои не врут.

кругом теперь бойницы, часовенки и башни –

тех чаш в помине нету; все так, как быть должно.

всмотрись в простор пейзажа – он полон сытной блажи,

здесь вряд ли кто уколет себя веретеном.

лениво, осторожно, не раня вопреки,

страна пурпурных кролей врастает в позвонки.

12.

страна пурпурных кролей врастает в позвонки,

внедряется надежно в костлявую систему.

и если есть священность – словами облеки,

словам как раз под силу крошить любые стены.

всё то, что было раньше, падет как камень вниз.

как линь зимою в прорубь отдаст свои наживы.

ведь кубик предсказаний над пропастью завис,

пока крючки-шерстинки в твои вплетались жилы.

смотри, живая мякоть стекается к ногам —

их наполняя светом, что свежий торт — начинкой.

стоишь, такой пурпурный, как дикая ирга,

властитель верхоправный, так правь скорее чинно!

иначе ты узнаешь, как нить умело режет...

и вот, и вот как раньше орел сменяет решку.

13.

и вот, и вот, как раньше, орел сменяет решку —

летит рубашкой книзу, а встанет на ребро.

кто правила слагает для глупой белой пешки,

что разума не хватит и тянет жесткий рот?

а может их слагает в норе невежа-гремлин?

он гордо фолианты не выпустит из рук.

у пешки есть приказы, у ферзя — стратагема,

а также пару штолен для выработки руд.

омоет марганцовой водой под водопадом

лоскутья красной ткани, скопленье мышц и хорд.:

взлетать еще больнее, чем просто телом падать.

когда пурпур коснется, начни свой бравый ход.

а если нет отваги, так будь обычной пешкой —

останься здесь иль там же, а может, где-то между.

14.

останься здесь иль там же, а может, где-то между —

страна пурпурных кролей ускорит только шаг.

она тебя укроет, она тебя изнежит,

как бедного ребенка, навек к себе прижав.

упрячет, возлелея, среди стеблей маиса,

зазубринок ключейных и выстилов дорог –

откроются чаинки за тоненькой кулисой,

как призраки с картины – изящно и легко.

завертится изнанка, сминая грань за гранью,

не много и не мало, а ровно сколько есть.

но тем, кто не сломался одним из самых ранних,

страна пурпурных кролей победно сложит песнь.

и ты увидишь вскоре весь пурпур межвремёнья,

когда автобус красный заглохнет удивленно.