Велесова ночь
(роман-фэнтези)
(продолжение)
Часть пятая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОХОРОНЫ БОГШИ
На четвёртый день, после трёхдневных молитв на капище, тело Богши было пренесено в их с Баженом дом, где братья жили после смерти родителей для прощания. Из дома убрали всё, чем так дорожил погибший, единственное в доме зеркало завесили чёрной материей, двери в дом не запирали и держали открытыми, чтобы Душа не испугалась и могла свободно выйти. Причёсанный и ухоженный, одетый в богатые одежды, покойный лежал на широкой лавке, укрытый белой материей. Руки были сложены на груди и от безымянного пальца правой руки в ёмкость с землёй тянулась медная проволока, на глазах покойника лежали серебряные монеты. Проститься с Богшей население деревни приходило все три дня. Люди по одному подходили к лавке, что-то тихо говорили, просили покойного, когда он встретит на той стороне реки Смо- родины, их родственников, то пусть передаёт им приветы, пожелания, пусть расскажет, что здесь их потомки живут хорошо. Не было слышно ни плача, ни стонов. Все улыбались и желали покойному доброго перехода в Мир мёртвых, чтобы перевозчик доставил его на тот берег реки Смородины целым и невредимым, говорили, что он настоящий герой, что спас всю деревню от гибели, что его теперь будут помнить только как героя. На третий день покойного, вперёд ногами, вынесли из дома и понесли на берег реки к заготовленному костровищу, там переложили в лодку, в руки вложили тот самый топор, которым Богша перерубил верёвку, рядом с покойным положили продукты, лодку установили на сложенную поленницу и подожгли. Жаркое пламя поднялось до небес, унося бессмертную Душу героя. Никто не уходил с берега пока огонь не догорел. После этого пепел Богши собрали в сосуд и Возгарь с молитвой развеял его над рекой, не сгоревшие кости собрали в короб и передали Бажену для захоронения. Брат покойного поместил прах в домовину, после чего все пошли в деревню на тризну по умершему. В доме братьев накрыли большой стол и пришедшие засели за тризну. Люди смеялись, балагурили, кто-то пел, все поминали добрым словом Богшу, перешедшего в Мир нави, желали ему скорейшего перехода в Мир Прави, пили мёды, ели кутью. Потом пошли плясать на улицу перед домом, состязаться в борьбе. Все веселились и только четыре человека не могли полноценно радоваться: Бажен, Иван, Валентин и Алёша. Они хоть и улыбались и пробовали смеяться, но получалось как-то коряво.
- Грустно как-то без брата, пусто, — проговорил Бажен.
- Жениться тебе надо, Бажен Силыч, — заметил Валентин.
- Может ты и прав… — грустно ответил Бажен.
- Да не может, а точно надобно! — подтвердил Алёшка.
- А на ком?..- спросил Бажен.
- Ну ты и спросил! — удивился Алёшка, — Может тебе ещё и невесту найти?
- Да я не знаю как с девками-то обходиться!
- Это не страшно, — успокоил Валентин, — Мать- природа сама подскажет что и как делать надо. Ты только не протестуй против неё.
- Давайте ка выпьем за Богшу, чтобы у него всё было хорошо? — предложил Иван, всё это время хранивший гробовое молчание.
- Ну? Чего носы повесили? Или не рады, что Богша избавился от забот? — раскрасневшийся от мёда и состязания Молчан подошёл к сидящим за столом друзьям.
- Ну почему не радуемся? — удивился Иван, — Видишь, пьём, радуемся, поминаем…
- Бажен Силыч! А я тебе невесту приглядел! — радостно сообщил кузнец.
- Да ты что?! — одновременно воскликнули Алёша и Валентин.
- Не верите? Пошли, покажу… — Молчан поманил всех на улицу.
На улице, перед домом гулянье шло полным ходом: люди смеялись, плясали, кто-то затеял возню, кто-то рассказывал истории, а слушавшие его громко и заразительно смеялись…
- Ну, и где его предполагаемая невеста? — нетерпеливо спросил Алёша.
- Да вон, Всеслава, дочка Невзора! — показал Молчан на миловидную девушку, лихо отплясывающую с подругами, — А? Хороша девка?
- Да, хороша… — согласились все.
- И когда только успела красавицей стать? Вчера ещё сопливой бегала! — изумился кузнец.
- А ты побольше в кузне пропадай, так всё самое интерес- ное и пропустишь, — подначил его Алексей.
- Ну а ты чего замер? — толкнул Валентин Бажена в бок, — Нравится девка?
- Нравится… — ответил тот, — Давно нравится…
- Ну так вперёд! А то уведут! — подтолкнул парня Антоныч к танцующим.
Бажен несмело двинулся вперёд и присоединился к танцующим, через какое-то время молодые люди уже отплясывали вместе, о чём-то говорили и даже смеялись над чем-то.
- Ну слава Богу! — сказал Иван и икнул, — За Бажена можно быть спокойным. Теперь остаётся дело за малым…
- За чем? — не понял Валентин.
- Надо с её отцом, с Невзором сговориться.
- А! Ну за этим не заржавеет! Это мы сейчас все вместе устроим!
Четверо заговорщиков хлебнули ещё мёда и дружной толпой направились в направлении отца предполагаемой невесты, сидящего здесь же, в кругу веселящихся охотников. Переговоры про- длились недолго. Невзор с интересом отнёсся к предложению выдать дочь за Бажена Силыча, что тут же было подкреплено сдвинутыми чарками с хмельным мёдом. Молодую пару подозва- ли к отцу, чтобы объявить дочери волю отца. При всей деревне было сказано, что отныне Бажен Силыч и Всеслава Невзоровна являются женихом и невестой со всеми вытекающими послед- ствиями, и что женить молодых будет сам Святозар на Ярилу вешнего, или двадцать тетьего дня, березола месяца. А позаботится об этом сам Иван Сергеевич. Известие было с энтузиазмом воспринято всеми жителями деревни.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЗОРЯНА
Под пристальным наблюдением Ивана, и благодаря умелому уходу Любавы и Алёши, вдова пасечника быстро шла на поправку. Синяки и ссадины быстро сошли, рана на лице затянулась, не оставив следа, и только безысходная тоска в глазах выдавала душевную боль, которую испытывала эта несчастная женщина. Все, как могли, утешали её, пытались отвлечь от грустных мыслей, привлечь к какой либо работе и не оставлять ни на минуту наедине с собой. Белослав частенько заходил проведать племянницу, уговаривал перебраться к нему, но Зоряна упорно не соглашалась.
- О чём грустишь, Зорянушка? — спросил как-то Иван Сергеевич, зашедший навестить Лесьяра, выбранного старшиной деревни на общем сходе.
- А то ты не знаешь? — ответила женщина.
- Ну а всё же?..
- Мужа не схоронила, а это грех… Сынок неизвестно где, да и свидимся ли? Не знаю… В пору наложить на себя руки, да грех это великий, — ответила та и заплакала.
- А разве унынье не смертный грех? — поинтересовался Иван, — Или я не правильно понимаю Святое писание.
- А ты откуда знаешь про Святое писание? — слёзы женщины моментально высохли, а глаза расширились.
- А я, Зорюшка, много чего знаю, — хитро прищурился доктор.
- А ещё что ты знаешь? — женщина с интересом глядела на собеседника.
- Ну со временем может и расскажу…
- А почему не сейчас?
- А сейчас ты работой занята, а я тебя буду отвлекать, а ра- бота ждать не будет, да и у меня дело к старосте.
- А когда расскажешь? — не унималась Зоряна.
А ты вечером что собираешься делать? — поинтересовался доктор.
- Пока не знаю…
- Ну если не утомишься, то к воротам приходи? Погуляем с тобой у стены, поговорим о том, о сём. Там всё и обсудим… Поговорим о Ветхом завете, о Евангелии, об Иисусе Христе… Подойдёшь?
- Подойду… — ответила изумлённая женщина.
- Вот и ладно… — улыбнулся Иван, — Ну пойду старосту обрадую своим появлением.
Иван Сергеевич вошёл в дом, а Зоряна, пребывая в неописуемом изумлении, вернулась к своей работе, непрестанно размышляя о только что услышанном. Вечером Иван Сергеевич сидел возле сторожки привратника и любовался закатом через створ открытых ещё ворот. До его слуха донеслись приближающиеся шаги. Он обернулся на звук шагов и увидел приближающуюся Зоряну:
- Ну здравствуй ещё раз! — приветствовал Иван женщину.
- Ну здравствуй! — ответила она и, в первый раз за всё время пребывания в деревне, улыбнулась.
- Ну вот, другое дело! — обрадовался доктор, — А то всё в уныньи пребываешь, ведь это…
- Помню, помню- смертный грех, — улыбнулась женщина и присела рядом на скамейку, — А я думала, что здесь никто не ведает про нашу веру.
- А оно видишь как?.. А оказывается мы ведаем… — ответил доктор, подбрасывая в костёр дрова, — Чаю со мной попьёшь.
- Попью, — согласилась Зоряна.
Иван налил в ковшики травяного чаю из котелка и подсел к собеседнице.
- А ты откуда ведаешь про нашу веру? И ты сказал мы ведаем… А мы это кто? - поинтересовалась Женщина.
- Мы-это я и мои спутники Алёша и Валентин. Просто мы из тех мест, где Христианство - ведущая религия.
- А где эти места?
- Очень и очень далеко…
- За морем?
- Можно и так сказать…
- Имена у вас византийские.
- Мы не византийцы, а русские. А имена у нас всем дают или византийские, или иудейские… — внезапно Иван напрягся, глядя в ворота, — Никак идёт кто-то?
К деревне приближались двое, и один из путников, судя по небольшому росту, был явно ребёнком. Вдруг Зоряна вскочи- ла и с криком «Тихомирушка! Сыночек!» кинулась на встречу путникам. Иван вышел следом за ворота и с улыбкой наблюдал сцену воссоединения матери и ребёнка. Женщина крепко при- жала к себе мальчика, потом обняла старика, и все трое пошли к воротам:
- Ну вот и славно! — улыбнулся Иван Сергеевич, — Сама видишь, как только отказалась от уныния, так всё стало налаживаться!
- Мама, а это кто? — спросил мальчик.
- А это, Тихомирушка, — Иван решил представиться сам и протянул руку для пожатия, — Иван. Он лекарь и привратник. А ещё он знает про Христа! — дополнила мама.
- Ты христианин? — мальчик заинтересованно посмотрел на незнакомца.
- Ну можно и так сказать… — улыбнулся Иван Сергеевич, — Ну, будем знакомы?
- Будем… — согласился Тихомир и пожал протянутую ему руку.
- А как же ты, парень у язычников оказался? — поинтересовался старик.
- А по воле Господней, — пожал плечами доктор, — Да вы не стойте, заходите в сторожку! Там тепло. Я всё равно один теперь там обитаю.
- Внучек, вы с мамкой идите в сторожку, а я пока к брату загляну на капище, — распорядился старик и пошёл в сторону священного места.
Иван пошёл запирать ворота, а сын с матерью поднялись в сторожку. Потом привратник по совместительству присоединился к гостям; в сторожке, на столе горела масляная лампа, Зо- ряна и Тихомир сидели за столом и тихо о чём-то беседовали.
- О чём беседа? — поинтересовался Иван Сергеевич.
- Да обо всём понемногу… — уклончиво ответила женщина.
- Ну ладно, если понемногу… Тихомир, ты чай будешь?
- Буду, — ответил мальчик.
Иван принёс всем чай, сел с краю стола и стал молча наблюдать за своими гостями, не вмешиваясь в их беседу.
- Папку нашего надо похоронить по христиански, — грустно сказала Зоряна.
- А мы его с дедой уже похоронили.
- Да как же так? И без молитвы? — изумилась женщина.
- Ну почему без молитвы? — удивился Тихомир, — Пока деда могилку копал, я молитву заупокойную читал над папкой.
- Ах ты мой ангел! — прослезилась мать.
- Всё я сделал по канону.
- Молодец ты у меня! — погладила по головке сына мать. Иван Сергеевич поразился самостоятельности этого маленького человека. Ему было непривычно, что в этом Мире дети так быстро взрослели. Хотя и удивляться было нечему, но он всё равно всегда удивлялся, сравнивая их с инфантильными юнцами современности, способными только пить пиво и пялиться в свои гаджеты.
- А ещё мы с дедой прибрались в доме и навели порядок на пасеке. А мы когда домой пойдём? — поинтересовался Тихомир.
- А сейчас дедушку дождёмся и решим, — ласково глядя на сына ответила мать.
Вскоре вернулся дед угрюмый и молчаливый:
- Белослав мне всё рассказал, дочка. Да, неприятно, но жизнь на этом не заканчивается…
- Понимаю, батюшка, — кивнула Зоряна.
- Собирайся и пойдём… — предложил старик.
- Да куда же вы в ночь пойдёте?! — вдруг запротестовал Иван.
- А ничего… Бог даст, к ночи уже будем на пасеке, — успокоил старик, — Здесь не далече. Спасибо тебе, добрый человек, что дочку выхаживал!
- Да я что? За ней Алёша с Любавой ходили, а я только присматривал…
- Вот за это и спасибо, и храни тебя Господь! — старик перекрестил Ивана на старый манер, двоеперстием, — Пойдём, дочка.
- Батюшка, не по Божески как-то… Надо же сказать, что ухожу, проститься, ведь люди мне помогали, утешали, лечили.
- И то верно… Ну иди попрощайся и пойдём… Время дорого, а я тебя здесь подожду, — старик присел на лавку у стены.
Зоряна с сыном пошли проститься в дом Лесьяра. Мужчины остались одни:
- Значит ты лекарь? — спросил дед.
- Значит лекарь, — ответил Иван.
- Значит знаешь, что с дочкой супостат сделал?
- Знаю…
- Что скажешь?
- А скажу, что теперь всё будет хорошо, ведь она с сыном воссоединилась. А всё остальное забудется потихоньку.
- Хорошо, коли так… — вздохнул старик.
- На пасеку сейчас пойдёте? Как они там одни-то будут с сынишкой? — поинтересовался Иван.
- Ну почему одни, а я? — удивился отец, — Я теперь от них никуда не уйду, коли такая беда случилась, да и за пасекой догляд нужен, а внучёк ещё маловат хозяйство вести
- Внучёк у тебя, дед, что надо! Самстоятельный и рассудительный! — похвалил Иван.
- А позволь спросить, почему имя у тебя византийское?
- А я нездешний… — уклончиво ответил Иван.
- А откуда же ты будешь? — продолжал интересоваться дед, — И почему у язычников христианин имеет такой авторитет? Мне брат про тебя такие прелести наговорил.
- Откуда я, про то сказать очень трудно, про прелести… Так они во многом преувеличены, — улыбнулся Иван. Вскоре вернулись Зоряна с сынишкой, их пошли провожать Алёша и Любава.
- Всё, батюшка, мы готовы, — Зоряна указала на молодую пару, — А это Алёша и Любава. Они меня выхаживали вместе с Иваном.
- О! — удивился дед, глядя на Алексея, — Ещё один византиец!
- Да русские мы, дедушка. Просто родители так назвали, — улыбнулся Алёша.
- Ничего не понимаю! Ну да ладно, может потом что пойму, — махнул рукой старик, — Пошли, дочка?
- Спасибо вам всем за доброту, за ласку! — Зоряна в пояс поклонилась провожающим, — Простите коли что не так?
- Да Господь с тобой! Зорюшка! — Иван приобнял женщину, которая как-то тронула его сердце и поцеловал три раза, по христианскому обычаю.
- Вы, сынки, и ты, красавица, захаживайте на пасеку, коли надобность какая случится, — пригласил старик, — А надобности не будет и так захаживайте, в гости.
- Спасибо, зайдём! — улыбнулся Алёша.
- Ну, богатырь, — Иван протянул руку мальчику, — Давай прощаться? Мамку береги!
- Ладно… — сухо ответил Тихомир и пожал протянутую ему руку.
Иван отворил ворота, выпуская уходящих, помахал на прощанье и повесив засов вернулся к Алёше и Любаве.
- Что загрустил, Иван Сергеевич? — спросил Алексей.
- С чего ты взял? — удивился доктор.
- Док, мы с тобой не первый год работаем, и глаза у меня на месте, — хитро прищурился Алёшка.
- Да знаешь… как-то обидно… Лечишь, лечишь, душу вкладываешь, а тут приходит какой-то дед и уводит плоды твоего труда в неизвестность…
- Ну во-первых: не какой-то, а отец; во-вторых: не в неизвестность, а на пасеку, то есть домой; и в третьих: похоже, что вы, батенька влюбились…
- Алёшка! Ты на дежурство собираешься заступать?! — возмутился Иван.
- Точно, влюбился… А я уже заступил. Вот, Любава пришла меня на работу проводить, — съехидничал Алексей.
- И как ты его только терпишь? — обратился Иван к девушке.
- Сама не знаю, дядя Ваня, — ответила Любава, — Люблю наверное…
- Ладно, молодёжь, — махнул рукой Иван Сергеевич, — Я на стену. Поднявшись на стену Иван долго смотрел вслед медленно удаляющимся от деревни трём одиноким силуэтам на фоне заходящего солнца. Впервые за много лет женщина сумела при- влечь его внимание, да так, что стало очень жаль с ней расставаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРЕДСВАДЕБНАЯ СУЕТА
Нет прекраснее времени года, чем весна, когда от зимней спячки просыпается, оживает природа, когда птицы, радуясь тёплому солнышку, раннему восходу и позднему закату, поют громче и веселее! Весна! Волшебное время, когда каждая травинка тянется к солнечному свету, даря Миру свой неповторимый аромат молодости! Что и говорить, нет прекраснее времени года, чем весна!
- Алёша, — поинтересовался Иван, стоя на стене вместе с напарником на очередном дежурстве, — как идёт подготовка к бракосочетанию?
- Что это ты, Сергеич, заинтересовался? — удивился Алексей.
- А ты не заметил, что на дворе березол месяц, или по нашему апрель?
- Ну заметил и что?
- А то, что на двадцать третье березола назначена ваша с Любавой и Валентина с Веленой свадьбы. И править их будет сам Святозар! — напомнил Иван Сергеевич.
- Ну да, а ещё Бажен и Всеслава… Ты обещал по пьяни, что устроишь, чтобы Святозар и их обвенчал, — подначил Алексей.
- Ты не подкалывай! Я от своих слов не отказываюсь! Раз обещал, то сделаю! — огрызнулся Иван, — Ты мне ответь, вы готовы, или нет?
- Да ты чего так ерепенишься? Готовы мы, — удивился Алёша.
- А то и ерепенюсь, что хочу, чтобы прошло всё гладко, чинно и пристойно.
- Ой! Успокойся ты, ради Бога! Всё будет тип-топ. А сам-то что? — ухмыльнулся Алёша.
- Что сам?..- не понял вопроса Иван.
- Сам-то когда жениться собираешься?
- А это ещё зачем?
- Ну да, в монахи пойдёшь, или, как здесь, волхвом станешь… — захихикал Алексей.
- Может и стану! Тебе что за печаль?
- Да мне никакой печали, только я помню как ты на Зоряну смотрел, когда её отец на пасеку уводил. Видок у тебя, Сергеич, был ещё тот, будто у ребёнка самую любимую игрушку отобрали.
- Зоряна — не игрушка! — вспыхнул Иван.
- Ну я же сразу сказал-влюбился… — подытожил Алёша, — Ты, кстати, на пасеке не был?
- А что мне там делать?
- А у нас воск закончился, свечи надо делать, — хитро прищурился напарник.
- Не бреши, я на прошлой неделе смотрел, воска было достаточно!
- Собака брешет, а я констатирую, что тебе жизненно необходимо сходить на пасеку за воском, а то вон совсем с лица спал: остались уши, нос и глаза провалились. Мне уже Любава за тебя выговаривает, что, мол, за другом не смотришь, видишь как исхудал. Смотреть на тебя горько.
- А ты и не смотри, — отмахнулся Иван, — Ну ты сам посуди, голова ты садовая, как я к ней заявлюсь, что скажу?
- А кто Бажена поучал, мол, мать-природа сама подскажет?.. Тоже мне мудрец великий! Сам всех наставляет, а свои дела решить не может!
- Думаешь, надо сходить?..- задумался Иван.
- Да тут и думать нечего! Собирайся и шуруй! Заодно подарочек передашь
- Какой подарочек? — удивился Иван.
- Да там, в сторожке я положил подарочки для Зоряны и Тихомира. Любава рубахи сшила, просила тебя на пасеку сходить за воском и рубахи отнести, как плату за воск, — Алексей хитро подмигнул напарнику.
- Авантюристы и интриганы вы с Любавой! — рассмеялся Иван.
- Муж и жена- одна сатана, — могозначительно подчеркнул напарник, — Ты, когда пойдёшь, оденься поприличнее, всё таки к невесте идёшь, а то выглядишь, как БОМЖ последний: рубаха потёртая, штаны на коленях пузырями, борода нечёсана, волосёнки спутаны… Тьфу, ей Богу!
- Ты мне ещё поговори! — возмутился Иван.
- И поговорю, ибо я за тебя переживаю… Кстати, в бардачке нашей машины Антоныч одеколон держит… Можешь воспользоваться.
- Ты совсем сдурел, какой ещё одеколон?
- Ароматный… — заключил Алёша и пошёл прочь со стены открывать ворота.
Вообще, к предстоящим торжествам готовилась вся деревня. Шутка ли, целых три свадьбы, которые будет править сам Святозар! В поселении варили мёды, готовили брагу, коптили птицу и рыбу, проверяли соления, охотники, во главе с новоизбранным старшиной Орликом, каждый день выходили на промысел и неизменно возвращались с добычей: то птицу набьют, то кабана принесут. Поселяне доставали самые праздничные свои наряды, подшивали, вышивали. Женщины применяли свои хитрости, чтобы выглядеть, как можно красивее и моложе. Решено было большое гулянье устроить на лугу, перед воротами деревни, сколотить большой стол, чтобы за ним хватило места всем. Вдруг со стены прозвучал набат… К деревне приближался конный отряд. Мужчины спешно вооружились и собрались у ворот, детей и женщин спрятали в дома. Отряд подъехал к деревне и остановился метрах в двадцати от ворот. Один из всадников спешился и пошёл к стоящим в воротах поселянам. Поклонившись в знак приветствия, он сказал: « Хан Мелек просит проще- ния за своего сына и, в знак вечной дружбы, посылает своему названному брату подарки.»
С этими словами он подал знак остальным своим спутникам, и те подогнали к воротам стадо из десяти баранов и подкатили небольшую повозку с, разного рода, утварью.
- Передай хану Мелеку, — сказал Лесьяр, — Что у нас на Ярилу вешнего будет большое торжество, что мы будем справлять сразу три свадьбы и очень будем рады видеть его на нашем празднике.
- Передам, — ответил посланник с поклоном, после чего, вскочил в седло и весь отряд отправился в обратный путь.