Увольнение.⁠⁠

Одной из немногих радостей в военном училище является увольнение из расположения. А увольнения можно было лишиться по любому поводу. Первый и второй год обучения на нас распространялись законы, установленные для солдат срочной службы. Следовательно, увольнения были по очереди, не более 30 процентов от личного состава. Но даже подошедшая очередь не гарантировала выхода за пределы училища.

Этому мероприятию могла помешать учёба. Можно было всю неделю иметь одни пятёрки, а перед уикендом получить двойку и всё… И совершенно неважно, что предмет ты не смог выучить из-за того, что стоял в наряде или был на хозяйственных работах во время СамПо. И прежние заслуги в учёбе в счёт не шли. Но и наоборот, имея одни двойки, можно было в субботу получить удовлетворительную оценку по предмету в субботу, и двоечником ты уже не считался. График успеваемости часто называли "хроникой пикирующего бомбардировщика". То есть с начала и до середины недели многие расслаблялись и получали двойки, а ближе к выходным лихорадочно исправляли оценки. Надо сказать, что на старших курсах многие преподаватели входили в наше положение и, полученную в субботу двойку, выставляли в журнал только в начале следующей недели. Ну и, естественно, все курсовые работы должны были быть сданы в срок.

Вторая причина, из-за которой курсант мог уподобиться фанере над Парижем, была воинская дисциплина. Достаточно было получить любое замечание и, при желании, командир любого уровня припоминал это при увольнении.

А начиналось всё со списка увольняемых, который создавался командирами отделений. Туда заносились фамилии курсантов, которые не имели неудовлетворительных оценок и по очереди имели право на увольнение. Затем этот список проходил через старшину, командиров взводов и заканчивался командиром роты. Любой из этих начальников имел право вычеркнуть фамилию, вспомнив, например, что три дня назад курсант курил в неустановленном месте или опоздал в строй.

Но это ещё цветочки! В этом случае курсант хотя бы узнавал заранее, что в увольнение он не пойдёт. А представьте ситуацию, когда список утверждён и увольняемые, переодевшись в парадную форму, выстроились у канцелярии командира роты. Далее начинается проверка внешнего вида. При желании, достаточно найти малейшую помятость на брюках, неаккуратную окантовку затылка или пятнышко на кителе, и увольнительная записка рвалась в клочья. Особенно весело было уходить в увольнение после парада в училище. дело в том, что парадная форма для строя от парадно-выходной отличалась тем, что в строю курсанты надевали ремни и обували сапоги. И вот вернулись после парада в казарму, и тут команда: "Построение увольняемых через десять минут!" И надо лихорадочно наводить стрелки на брюках. А количество утюгов в роте ограничено.

На моих глазах произошёл характерный случай. Расстояние от нашивки на левом рукаве кителя, которая обозначает принадлежность к Вооружённым Силам, до нашивки, определяющей курс (от одного до пяти), должно быть расстояние в 10 мм. Погрешность в приказе «О ношении формы одежды» не предусмотрена. Логически рассуждая, ясно, что пришить ровно 10 мм затруднительно даже с использованием штангенциркуля. Командир роты приставил линейку к рукаву и заявил, что расстояние между нашивками у данного курсанта 9мм. А на следующие выходные этот парень ушёл в увольнение без проблем. Причём я точно знаю, что никаких изменений в форме он не делал. Просто по какой-то причине командир роты не хотел отпускать его.

После проверки внешнего вида следовал мини-экзамен по знанию Устава. Конкретно, тех его положений, которые касаются правил поведения военнослужащих. Не курить в неустановленных местах и на ходу, не держать руки в карманах одежды, не поддаваться на провокации со стороны неадекватных людей и многое другое. Не ответил – остался в казарме.

И вот, когда все препоны пройдены, и курсанты предвкушают несколько часов свободы, командир закатывает глаза, якобы что-то вспоминая, и…

- Курсант Антонов! А вы позавчера нечётко выполнили воинское приветствие командиру батальона. Он мне потом высказал. Вы лишаетесь увольнения!

Это очень утончённо, уж поверьте на слово. А когда ещё очередь Антонова подойдёт, а к этому времени надо и без двоек остаться, и с физической подготовкой не подкачать, да и, вообще, замечаний не иметь. Я не буду утверждать, что такие случаи происходили всегда, но всё-таки имели место быть.

Кстати, физическая подготовка имела большое значение. Кроме учебных занятий, почти каждое воскресенье личный состав сдавал какой-либо норматив. Чаще всего это были подтягивание на перекладине и бег на 3 км. Не сдавшие норматив тоже не могли рассчитывать на выход за пределы училищ. Ибо «если на вас хулиганы нападут, вы не отобьётесь и даже убежать не сможете».

Но преодолев все препятствия в роте, поредевший строй увольняемых шёл к дежурному по училищу. Здесь в зависимости от личности дежурного и от его настроения проверка могла повториться или дополниться новыми элементами.

- Правую штанину поднять! – Это у дежурного появилось желание проверить наши носки. Носки должны быть чёрного цвета. А дело в том, что зимняя обувь под парадную форму для курсантов не предусмотрена. А если и предусмотрена, то в силу тогдашней бедности нашей армии, отсутствует. Во все сезоны мы носили чёрные тонкие ботинки, а поддевание шерстяных носков являлось нарушением формы одежды. НФО для краткости. Ещё куда не шло, если шерстяные носки были чёрными, а если нет…

Ещё один элемент зимней формы – это кашне. Для тех, кто не знает, объясняю, что кашне отличается от шарфа своим предназначением. Кашне существует для предохранения шеи от натирания воротом шинели, а не для защиты горла от холода. И при надетом кашне, должен быть виден галстук. Конечно, все люди, даже отцы-командиры. И при сильных морозах они не замечали этого нарушения. Ведь за заболевшего курсанта они тоже могли получить нагоняй от вышестоящего командования. Логика проста, как валенок. Курсант может заболеть простудным заболеванием только по двум причинам: либо он одет не по сезону, либо он не закаляется. В обоих случаях виноват командир, так как не проследил, чтобы курсант тепло оделся и умывался в холодной воде с голым торсом. Кстати, умывание тоже определено Уставом.

Кстати, шинель (правильно говорить пальто демисезонное) должна иметь расстояние от земли до нижнего края сорок сантиметров. Или тридцать пять? Память стирает со временем некоторые цифры, но какое-то определённое расстояние должно было быть. Это я помню точно. И совершено неважно, что такое пальто выдали. Подрезай и опаливай края, чтобы нитки не висели. И подрезай точно и ровно. О погрешностях уже было сказано выше.

И последнее. Заместители командиров взводов и командиры отделений могли лишиться увольнения не только за свои грехи, но и, как Иисус, пострадать за учёбу и дисциплину своих подчинённых.

Прибытие из увольнения должно было состояться точно в срок, определяемый увольнительной запиской. Причём время прибытия контролировалось по часам командира, ответственного в этот день. На часах курсанта могло быть без пяти десять, но на командирских «Командирских» часах две минуты одиннадцатого. Всё! Для данного курсанта увольнения могли прекратиться минимум на три недели.

В декабре месяце младший сержант Пятаев возвращался из увольнения, которое он проводил у знакомой девушки. Поцеловавшись на прощание, Пятаев сел в лифт, нажал на кнопку первого этажа и начал спуск. На уровне третьего этажа в кабине погас свет, и лифт остановился. Попытка вызвать лифтёра удалась только с пятого раза. Ещё около часа заняла операция по спасению. Лифтёр оказался нормальным человеком, вошёл в положение младшего сержанта и разрешил позвонить со служебного телефона домоуправления дежурному по училищу. Кроме того, работник ЖКХ достал пустой бланк с печатью и набросал справку, объясняющую причину опоздания. Итог: месяц без увольнений. Дело в том, что единственной объективной причиной для опоздания является свидетельство о смерти. Ядерные взрывы, ДТП, ураган «Катрина» и прочие техногенные и природные катаклизмы – причины субъективные, которые не мешают военнослужащему вовремя прибыть к месту службы.