Урод во сне
Долго думал, с чего начать свой рассказ. Пожалуй, начну с событий, произошедших ДО того, как я увидел свой сон.
Недели две назад на выходных мы решили с женой искупаться в пруду. Моя любимая слышала, что беременным полезно поплавать, так как это расслабляет нижние отделы позвоночника и даёт ногам удивительное чувство облегчения.
А у нас ещё такая ситуация, что прудом, на который мы ехали, владеет частное лицо, заинтересованное в том, чтобы пруд посещали. Поэтому всё выглядит круто: песочек, шашлычные, музыка, юные девушки и спортивные парни, мужики, отдыхающие от работы, и молодые мамы, играющие с детьми, солнышко светит, лёгкий ветерок, в общем всё как надо.
Искупались.
Через два дня любимая говорит, что живот болит. Щупаю рукой низ живота – напряжён. Обратились на следующий день к гинекологу, та говорит: «Выпей Папаверинчику, всё пройдёт». Приехали домой, жена приняла лекарство – прошло.
И вот за день до сна, что составит кульминацию данного рассказа, опять живот заболел. Те же симптомы. «Что делать?» - спрашивает она у меня. «Едем завтра ещё раз проверяться,» - отвечаю я.
Сказано – сделано. Наступает ночь, мы засыпаем.
И снится мне, будто я нахожусь в тесной больничной палатке примерно 1,5х2 метра, стены выкрашены в тусклый салатовый цвет, лампа дневного света на потолке моргает, из-за чего неприятно немного. И во сне я понимаю, что это своего рода комната ожидания. Здесь находятся родственники и друзья тех, кто в данный момент находится на операции. Только эта комната рассчитана на одного-двух человек в силу её размеров. Я ещё думаю, мол, «Прикольно! Сколько здесь ещё таких комнат? Сколько людей за один период времени можно оперировать?» Не сомневаясь в том, что моя жена рожает, я решаю вздремнуть на какое-то время. Ложусь на кушетку и закрываю глаза…
Две секунды (может три, может полторы) спустя, просыпаюсь, и вижу что возле меня стоит какой-то малой, раздетый, в подгузнике. Стоит на двух ногах, и вроде как радуется мне, так как я ЧУВСТВУЮ его радость, и вроде бы на лице его проступает улыбка. Хрен его знает, младенческие лица для меня чужды, я не привык смотреть на них подолгу, наверно потому, что мужчинам это не настолько важно, насколько женщинам.
Так вот, он вроде бы радуется, а я пытаюсь его идентифицировать: «Кто это? Что он от меня хочет? Это мой сын? Он сам ко мне пришёл?» И вроде бы после мысли «сын», я немного расслабляюсь, и приподнимаюсь с кушетки. И когда я занимаю сидячее положение, и пытаюсь рассмотреть его (а при этом лампа дневного света всё также моргает и раздражает меня). И тут я замечаю, что голова превышает по размеру те пропорции тела, которые считаются в норме для младенцев. Иными словами, она гораздо больше. Затылочной части у головы нету. Ну, то есть она как бы и есть, но она сильно вогнута внутрь черепной коробки. Если вы когда-нибудь держали в руках детский наполовину сдутый резиновый мячик, вы могли наблюдать, как легко можно деформировать одну сторону мяча, вдавив её внутрь, и вместо мячика получается причудливый полумесяц. Так вот, такая же фигня происходит с головой этого стоящего на двух ногах младенца. Далее я замечаю, что глаза у него тоже неравномерно расположены: левый находится там, где ему и положено быть, а правый как будто оттянут к щеке, переносица устремляется выше ко лбу, а нижняя губа перекрывается верхней, при этом обнажены два передних резца с дикой диастемой между ними, и слюна, которая выделяется из его пасти, какая-то чересчур вязкая и перед тем, чтобы капнуть на пол, слишком сильно растягивается…
И этот уродец мне радуется… «Хорошо, что ещё ты произносишь что-то типа ума-ума-мааа, как карлик в игре Ведьмак 3» - думаю я, встаю в полный рост (при этом замечаю, что своим ростом этот младенец достаёт мне до бедра), оставляю его в комнате и выхожу в коридор больницы.
Этот урод не может быть моим сыном, мы с женой не пьём, не курим, в роду у нас нет патологий! Это какой-то левый урод! И где вообще жена?
Я продвигаюсь по коридору, лампы в нём так же моргают, как и в моей комнате («палате?») ожидания, и натыкаюсь на хромую старую то ли уборщицу, то ли медсестру. Спрашиваю её: «А у вас тут детей при выдаче не путают?» Она мне говорит: «Иди прямо, потом налево, и в дверь!» Так как дело происходит во сне, я понял, что она сказала, нашёл дверь. Открываю её, и вижу, посреди комнаты лежит мой вусмерть пьяный друг. «А где жена?» - спрашиваю я его. «Не знаю,» - он приподнимается и чешет репу, - «Сходи на улицу, может там?»
Выхожу на улицу, а там во всю хлещет дождь, да ещё и молния сверкает. «Зашибись,» - думаю я, - «В больнице, значит, лампочки моргают, и получается, что среди Света иногда появляется Тьма, а тут в кромешной тьме сияет молния, и среди Тьмы иногда появляется Свет. Инверсия, бля!»
Я схожу с крыльца больницы (как ни странно, не чувствую дождя на коже, хотя чего тут странного – сон ведь), и направляюсь вдоль сосен (больница расположена в лесистой местности). И среди сосен я нахожу корзинку, в которой лежит чёрный пакет. Я такие когда-то видел в детективах. В них трупы заворачивают. Но этот пакетик гораздо меньше тех, что я когда либо видел, и его верхняя часть едва приподнимается и опускается, как будто под ней дышат.
Я поднимаю корзинку, обращаю свой взгляд на крыльцо больницы, и вижу, что там стоит моя жена. Ждёт меня. Секунду я жду, потом снова смотрю на корзинку в моей руке, и другой рукой расстёгиваю замок на чёрном полиэтиленовом пакетике. В нём лежит чувак. Живой. Шевелится. Обычный младенец, но с чёрными глазами. Настолько чёрными, что мне кажется, у него нет ни радужки, ни склеры. Этакая вселенская тьма в глазах малыша, лежащего в чёрном полиэтиленовом мешочке. Ах да! И ещё веки. Странные веки. Слишком толстые. Как будто, он уже сто лет прожил, и заработал себе такие веки.
Я направляюсь к крыльцу больницы, к жене, и параллельно спорю сам с собой: «Какого хрена за ним никто не уследил? Где был мой друг в нужный час? Что происходило с женой? Как этот малой оказался на улице? И что это за малой? Это ли мой сын?»
Я подхожу к жене и спрашиваю её: «Ты уверена, что это наш чувак?» А она, как будто уставшая, причём уставшая не физически (даже и не видно, что она рожала), а хронически, будто на её душу сваливалось столько всякой грязи, и так долго, что она просто устало берет меня за руку и говорит: «Пошли! Просто пошли… И малого не забудь…»
Вот уж нафиг! Это не мой малой! Это один из тех уродов, что бродят в этих стенах!
Я просыпаюсь!
Смотрю, будильник должен зазвонить через десять минут. Делать нечего, уснуть не смогу. Выключаю будильник, готовлю завтрак, в общем проходим обычные ежедневные утренние процедуры, и вот уже вместе с женой выезжаем из дому. Я еду на работу, но перед этим завожу жену в больницу (нашу больницу, а не ту, что во сне… уже и за сон забыл).
Проходит время, я работаю на своей работе, и мне раздаётся звонок. На проводе висит мой старый знакомый. Он работает гинекологом, и так получилось, что сегодня его смена, и он принял мою жену. И говорит мне: «Ты как у себя закончишь, приезжай в отделение, поговорим, а то у меня ещё приём».
Заканчиваю работу, приезжаю к нему, он говорит: «Ты знаешь, у неё матка открыта примерно на полтора-два пальца, это даже невооружённым взглядом видно, она родить может очень скоро. Я её оставляю у себя в стационаре, пусть капается, а то на таком сроке, если родит, то шансы, что малой выживет… ну практически сводятся к нулю, как показывает практика. Так что четыре-пять дней пусть полежит в отделении. Сходи сейчас, купи что-нибудь седативное, чтобы подкорку слегка отключить, и пусть матка расслабляется».
И вот, когда я купил всё, что нужно, позвонил жене, узнал о её самочувствии, и теперь, сидя дома за компом, я вспомнил, что у меня был вот такой сон, о котором я вам поведал.
Недели две назад на выходных мы решили с женой искупаться в пруду. Моя любимая слышала, что беременным полезно поплавать, так как это расслабляет нижние отделы позвоночника и даёт ногам удивительное чувство облегчения.
А у нас ещё такая ситуация, что прудом, на который мы ехали, владеет частное лицо, заинтересованное в том, чтобы пруд посещали. Поэтому всё выглядит круто: песочек, шашлычные, музыка, юные девушки и спортивные парни, мужики, отдыхающие от работы, и молодые мамы, играющие с детьми, солнышко светит, лёгкий ветерок, в общем всё как надо.
Искупались.
Через два дня любимая говорит, что живот болит. Щупаю рукой низ живота – напряжён. Обратились на следующий день к гинекологу, та говорит: «Выпей Папаверинчику, всё пройдёт». Приехали домой, жена приняла лекарство – прошло.
И вот за день до сна, что составит кульминацию данного рассказа, опять живот заболел. Те же симптомы. «Что делать?» - спрашивает она у меня. «Едем завтра ещё раз проверяться,» - отвечаю я.
Сказано – сделано. Наступает ночь, мы засыпаем.
И снится мне, будто я нахожусь в тесной больничной палатке примерно 1,5х2 метра, стены выкрашены в тусклый салатовый цвет, лампа дневного света на потолке моргает, из-за чего неприятно немного. И во сне я понимаю, что это своего рода комната ожидания. Здесь находятся родственники и друзья тех, кто в данный момент находится на операции. Только эта комната рассчитана на одного-двух человек в силу её размеров. Я ещё думаю, мол, «Прикольно! Сколько здесь ещё таких комнат? Сколько людей за один период времени можно оперировать?» Не сомневаясь в том, что моя жена рожает, я решаю вздремнуть на какое-то время. Ложусь на кушетку и закрываю глаза…
Две секунды (может три, может полторы) спустя, просыпаюсь, и вижу что возле меня стоит какой-то малой, раздетый, в подгузнике. Стоит на двух ногах, и вроде как радуется мне, так как я ЧУВСТВУЮ его радость, и вроде бы на лице его проступает улыбка. Хрен его знает, младенческие лица для меня чужды, я не привык смотреть на них подолгу, наверно потому, что мужчинам это не настолько важно, насколько женщинам.
Так вот, он вроде бы радуется, а я пытаюсь его идентифицировать: «Кто это? Что он от меня хочет? Это мой сын? Он сам ко мне пришёл?» И вроде бы после мысли «сын», я немного расслабляюсь, и приподнимаюсь с кушетки. И когда я занимаю сидячее положение, и пытаюсь рассмотреть его (а при этом лампа дневного света всё также моргает и раздражает меня). И тут я замечаю, что голова превышает по размеру те пропорции тела, которые считаются в норме для младенцев. Иными словами, она гораздо больше. Затылочной части у головы нету. Ну, то есть она как бы и есть, но она сильно вогнута внутрь черепной коробки. Если вы когда-нибудь держали в руках детский наполовину сдутый резиновый мячик, вы могли наблюдать, как легко можно деформировать одну сторону мяча, вдавив её внутрь, и вместо мячика получается причудливый полумесяц. Так вот, такая же фигня происходит с головой этого стоящего на двух ногах младенца. Далее я замечаю, что глаза у него тоже неравномерно расположены: левый находится там, где ему и положено быть, а правый как будто оттянут к щеке, переносица устремляется выше ко лбу, а нижняя губа перекрывается верхней, при этом обнажены два передних резца с дикой диастемой между ними, и слюна, которая выделяется из его пасти, какая-то чересчур вязкая и перед тем, чтобы капнуть на пол, слишком сильно растягивается…
И этот уродец мне радуется… «Хорошо, что ещё ты произносишь что-то типа ума-ума-мааа, как карлик в игре Ведьмак 3» - думаю я, встаю в полный рост (при этом замечаю, что своим ростом этот младенец достаёт мне до бедра), оставляю его в комнате и выхожу в коридор больницы.
Этот урод не может быть моим сыном, мы с женой не пьём, не курим, в роду у нас нет патологий! Это какой-то левый урод! И где вообще жена?
Я продвигаюсь по коридору, лампы в нём так же моргают, как и в моей комнате («палате?») ожидания, и натыкаюсь на хромую старую то ли уборщицу, то ли медсестру. Спрашиваю её: «А у вас тут детей при выдаче не путают?» Она мне говорит: «Иди прямо, потом налево, и в дверь!» Так как дело происходит во сне, я понял, что она сказала, нашёл дверь. Открываю её, и вижу, посреди комнаты лежит мой вусмерть пьяный друг. «А где жена?» - спрашиваю я его. «Не знаю,» - он приподнимается и чешет репу, - «Сходи на улицу, может там?»
Выхожу на улицу, а там во всю хлещет дождь, да ещё и молния сверкает. «Зашибись,» - думаю я, - «В больнице, значит, лампочки моргают, и получается, что среди Света иногда появляется Тьма, а тут в кромешной тьме сияет молния, и среди Тьмы иногда появляется Свет. Инверсия, бля!»
Я схожу с крыльца больницы (как ни странно, не чувствую дождя на коже, хотя чего тут странного – сон ведь), и направляюсь вдоль сосен (больница расположена в лесистой местности). И среди сосен я нахожу корзинку, в которой лежит чёрный пакет. Я такие когда-то видел в детективах. В них трупы заворачивают. Но этот пакетик гораздо меньше тех, что я когда либо видел, и его верхняя часть едва приподнимается и опускается, как будто под ней дышат.
Я поднимаю корзинку, обращаю свой взгляд на крыльцо больницы, и вижу, что там стоит моя жена. Ждёт меня. Секунду я жду, потом снова смотрю на корзинку в моей руке, и другой рукой расстёгиваю замок на чёрном полиэтиленовом пакетике. В нём лежит чувак. Живой. Шевелится. Обычный младенец, но с чёрными глазами. Настолько чёрными, что мне кажется, у него нет ни радужки, ни склеры. Этакая вселенская тьма в глазах малыша, лежащего в чёрном полиэтиленовом мешочке. Ах да! И ещё веки. Странные веки. Слишком толстые. Как будто, он уже сто лет прожил, и заработал себе такие веки.
Я направляюсь к крыльцу больницы, к жене, и параллельно спорю сам с собой: «Какого хрена за ним никто не уследил? Где был мой друг в нужный час? Что происходило с женой? Как этот малой оказался на улице? И что это за малой? Это ли мой сын?»
Я подхожу к жене и спрашиваю её: «Ты уверена, что это наш чувак?» А она, как будто уставшая, причём уставшая не физически (даже и не видно, что она рожала), а хронически, будто на её душу сваливалось столько всякой грязи, и так долго, что она просто устало берет меня за руку и говорит: «Пошли! Просто пошли… И малого не забудь…»
Вот уж нафиг! Это не мой малой! Это один из тех уродов, что бродят в этих стенах!
Я просыпаюсь!
Смотрю, будильник должен зазвонить через десять минут. Делать нечего, уснуть не смогу. Выключаю будильник, готовлю завтрак, в общем проходим обычные ежедневные утренние процедуры, и вот уже вместе с женой выезжаем из дому. Я еду на работу, но перед этим завожу жену в больницу (нашу больницу, а не ту, что во сне… уже и за сон забыл).
Проходит время, я работаю на своей работе, и мне раздаётся звонок. На проводе висит мой старый знакомый. Он работает гинекологом, и так получилось, что сегодня его смена, и он принял мою жену. И говорит мне: «Ты как у себя закончишь, приезжай в отделение, поговорим, а то у меня ещё приём».
Заканчиваю работу, приезжаю к нему, он говорит: «Ты знаешь, у неё матка открыта примерно на полтора-два пальца, это даже невооружённым взглядом видно, она родить может очень скоро. Я её оставляю у себя в стационаре, пусть капается, а то на таком сроке, если родит, то шансы, что малой выживет… ну практически сводятся к нулю, как показывает практика. Так что четыре-пять дней пусть полежит в отделении. Сходи сейчас, купи что-нибудь седативное, чтобы подкорку слегка отключить, и пусть матка расслабляется».
И вот, когда я купил всё, что нужно, позвонил жене, узнал о её самочувствии, и теперь, сидя дома за компом, я вспомнил, что у меня был вот такой сон, о котором я вам поведал.