Ты не поверишь, но это было⁠⁠

Часть первая.

Приветствую друзья. Это сборник небольших, местами жутковатых, историй. Упаси бог вас подумать, что все они произошли с автором. Как и то, что они на сто процентов правдивы, тут я гарантии не дам. Но за каждой, из этих историй, стоит рассказ живого человека. Верить, нет, решайте сами.

История первая.

Встретились мы как-то раз с товарищем, и предложил он не просто в парке пивка попить, а устроить, так сказать, небольшое путешествие. Мы студенты четверокурсники, лето, сессия сдана, че нет-то? Отправились мы в место, где я раньше не был, не сильно далеко, километров тридцать от города, на электричке можно доехать без проблем. Плюсом, товарищ еще поностальгировать хотел, в тех краях пионерлагеря были, где он в детстве частенько все лето и проводил. С погодой нам повезло, солнечно и не жарко. Собирались не долго. Закинули в рюкзаки по паре баклах пива и вперед. Места надо сказать и впрямь знатные. Смешанные хвойно-лиственные леса, настолько пронзительно зеленые, что как будто через фотошопный фильтр на них смотришь. Родниковые озера, чистые и холодные. И большая, ну относительно конечно, прямо скажем, не Волга, река. В общем, нагулялись мы и впечатлений набрались по полной, да и пива тоже. Дело к вечеру уже было, особо по этому поводу не переживали, на электричку-то мы успеем, последняя тут, почти в пол двенадцатого отходит. А мы поперлись к пионерлагерям. Не надо думаю пояснять, что они к этому времени были уже заброшены.

На удивление, ворота были закрыты на замок. Нас, здоровых балбесов, это конечно не остановило. Через забор перелезть – что плюнуть. Ну и шаримся по территории, ничего особенного, на мой взгляд, там не было, все облезлое, обшарпанное, разваливается, меня, наоборот, в таких местах тоска охватывает, а друг мой конечно рад. Ходит, рассказывает, что где здесь было, как на речку ходили, как друг друга волками пугали, которые конечно, в этих лесах просто стаями вьются. В скобочках, отродясь их тут не было. Ну и прочие наивные детские воспоминания. Так и ходили, пока не вышли к особенно обшарпанному, двухэтажному корпусу. Товарищ мой тут же замолчал.

– Че, - говорю, - у вас тут пыточная была что ли, для особо непослушных детишек, че замолк.

– Да как сказать, - он отвечает, - закрытым этот корпус стоял, понятное дело, байки всякие про него травили, но насколько знаю, внутрь не лазили. Окна бить не решались, а на дверях замки были. Сам, конечно, не проверял, но старшаки болтали, что там шаги можно услышать.

– В закрытом корпусе? Сторож это ходил, стопудово.

– Да может и сторож, но вот что я точно видел, это то, что вокруг этого корпуса кошки всегда ходили. В любое время дня приходишь сюда, и как минимум троих увидишь. А то и пять-семь.

– Медом там кошкам намазано было видимо, точнее мятой кошачьей, - я предполагал, что сейчас последует, и лезть в корпус не хотел, - пошли уже отсюда, тоской от этого всего веет.

– Не, ну смотри, стекол тут сейчас в окнах нет, давай залезем. - Мой друг предложил именно то, чего я опасался.

Слова “гештальт”, мы тогда конечно не знали, но я понял, что товарищу очень надо лично туда залезть. Уронить честь и сказать, что “вот тебе надо, ты и лезь”, я конечно не мог. Залезли без труда, от стекол в рамах не было даже осколков, а уж ширина окна позволяла пролезть, даже не снимая рюкзак. Внутри все было так, как я и ожидал. Осыпавшаяся штукатурка, пыль, грязь, в углу этой комнаты стоял “скелет” панцирной кровати, и разбитые тумбочки. Полы деревянные, местами вспученные. Походили по комнатам, картина не менялась. Как я уже говорил, не нравятся мне такие места. Жилье, пусть даже такое условное как это, после того как из него уходят люди, становится, ну не знаю, дурным что ли. Остановились мы перед лестницей на второй этаж.

– Ну,  на втором этаже тоже будем на разруху смотреть? - говорю я, - нет тут ни хрена интересного, пошли.

Товарищ молча кивнул, и мы потопали обратно к окну, через которое залезли. Естественно, по всем законам жанра, именно в этот момент я и услышал, очень тихие, но отчетливые шаги. Судя по тому, что мой друг замер, их услышал и он. Звуки шли со второго этажа, и направлялись в сторону лестницы. Мысли лихорадочно закружились в моей голове. “Это точно не сторож, что ему тут делать. Меня решили разыграть? Вероятность невелика, но если это так, им же потом хуже будет. Может бомж? Блин. Было бы хорошо, если так.” Мой внутренний монолог иссяк, топот уже раздавался на лестнице. И с каждым шагом я и мой друг двигались все медленнее и медленнее, пока не замерли на месте. Не от страха, нет, я как будто застывал, останавливались мысли, угасало желание двигаться, даже сердце билось все тише и тише. Я чувствовал, что по моим ногам, скользит что-то холодное, как будто в теплой воде ноги попали в ледяное течение.

Кто знает, чем бы это кончилось, но тут вдруг рядом, раздался громкий и как мне показалось тогда, очень злобный и угрожающий, кошачий мяв. Так мог мяукнуть здоровый, матерый дворовый кошак, это был практически мяукающий рык. Меня и друга тут же отпустило. И вот тут нам стало страшно. Мы, не сговариваясь, как зайцы, бегом бросились наружу. Не скажу, что дальнейшее было как в тумане, нет. Но вопросы остались. Что это было, во первых. А во вторых, в теории, конечно, выпрыгнуть одновременно из окна, мы с товарищем могли. Да. Но вот как мы через забор прошли, я понять не могу до сих пор. Мы через него не перелезли, не перепрыгнули со страху. У меня такое чувство, что через решетку мы просто пробежали, насквозь, как будто просочились, причем вместе с рюкзаками.

Ну вот так вот, больше двадцати лет с тех пор прошло. История, конечно, поистерлась в памяти. Более того, тот лагерь, сейчас снова работает. И, если честно, меня так и подмывает, съездить туда и посмотреть. Стоит ли тот корпус, или может снесли его к чертовой бабушке. И есть ли там сейчас, охраняющие это место кошки.

История вторая.

Сколько языков вы знаете? Нет, не так. Можете ли вы сказать на мертвых языках, хотя бы пару фраз? Тоже не так, пару фраз на латинском все знают. Ладно. Знаете ли вы о таком языке, как Арамейский? Да, да, это группа языков, не один. Возможно слышали конечно. Фильм еще был такой, “Страсти Христовы” назывался, вроде как там режиссер… Мэл Гибсон же да? Ну вот, там он заставлял актеров на этом языке говорить. Для аутентичности. В древней Иудеи во времена Христа на нем говорили. Но это все теория. Язык этот мертвый. В смысле, живых носителей сейчас нет. Ну как древнегреческий, латинский, древнеегипетский и так далее. То есть мы не знаем как он звучал. Мы можем лишь предполагать.

Так это я к чему, Арамейского я, конечно, не знаю, и фильм я этот не смотрел. Но. По арамейски я знаю три слова. Эти слова буквально отпечатались на моей подкорке. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, мне становиться жутко. В историю, о том, как и откуда я их знаю, поверить сложно. Что ж делать. Расскажу как есть.

Все началось с одного сна. Да, да. Звучит уже не очень. Сон простой. Еду я в каком-то транспорте, по одному из районов моего города. Там как раз дорога поворот делает, почти в девяносто градусов. И вот за поворотом, города уже нет. Какая-то странная сельская местность. Я во сне, удивленно, пялюсь в окно. Но тут мне на телефон приходит смс. Я беру телефон, открываю сообщение и вижу там какую-то ахинею. Даже не буквы, а что-то совсем непонятное, закорючки какие-то. И на этом просыпаюсь. Да, я где-то слышал, что во сне вообще читать нельзя, типа там отдел мозга не работает, который за чтение отвечает. Но, опять же, говорю как есть. Ну приснилось и приснилось, мало ли какая дичь людям снится. Но через какое-то время, этот сон повторился, один в один. Опять же ничего необычного, сны могут повторяться. И все бы ничего, только этот сон стал сниться мне регулярно, раз в неделю, иногда два. И не сразу, но я заметил, что с каждым разом, сон становился подробней. Появлялись люди, здания, деревья, и, глядя на непонятную абракадабру в сообщении, моему я, во сне, становилось все тревожней и тревожней. Я откровенно стал бояться этого сна, и когда он снился, всеми силами старался проснуться, но ничего не получалось. Впоследствии, к смс, во сне, добавился звонок. И я, отвечая на него, слышал жуткий голос, повторяющий одну и ту же фразу, смысла которой, я конечно не понимал.

Это все закончилось в одну ночь. И я не уверен, что рад этому. Скорее я просто боюсь об этом думать. Кто-то, конечно, скажет, что все это чушь, искренне надеюсь, что вы правы. Сон начался как обычно. Та же дорога, тот же район, тот же поворот. То же сообщение на телефон, тот же звонок и страшный голос. Только на этом все не закончилось. Я оказался снаружи, ощутил своей кожей палящее солнце, легкие вдохнули горячий и душный воздух. И мои глаза увидели. Невысокий, пологий холм. Два торчащих креста, с распятыми на нем людьми. И человека, которого в этот момент прибивали к третьему кресту. В этот же самый момент, жуткая боль пронзила мои руки. Это я уже лежал на кресте, это мою плоть пронзали грубые железные гвозди. И что гораздо хуже, это я же был тем, кто орудовал молотком. Мое сознание разделилось. Я, истязаемый, на кресте. Я истязающий, грубо бьющий молотком. И я во сне, кричащий от страха, непонимания и боли. На этом я проснулся. От пережитого ужаса и боли меня трясло. Но это был не конец. В ночной тишине моей квартиры, уже наяву, раздался тот самый жуткий голос. Он шел ниоткуда и отовсюду. Я зажал уши, но это ни капли не помогло. С каждым повторением, становясь все громче и громче, чудовищным набатом, повторялись одни и те же слова. Мне сложно сказать, сколько это длилось. Я знаю лишь то, что в один момент я понял, что значат эти слова, и все прекратилось. Простые три слова. Он. Умер. Напрасно.

История третья.

Я думаю, у каждого бывало, особенно у тех, кто засиживается допоздна, ну или работает до утра. В ночной тишине, где-то за окном, раздается нехарактерный звук, ну вроде пронзительного и вместе с тем мелодичного железного скрежета, или резкого, внезапного крика, услышав который, потом думаешь: “Что это было? И кто это вообще кричал? Женщина? Мужчина? Ребенок? Кошка?”. Или что-то вроде протяжного секунды на три-четыре громкого шуршания. Ну как пенопластом по асфальту провели. Нет, я прожила всю жизнь в городе, за сельскую местность не отвечаю, думаю, там хватает и животных, и птиц, чтобы странные звуки издавать. Тот, кто слышал крик козодоя, меня поймет. Но в городе, в обычном спальном районе, где нет строек, нет парка, где могли бы ночевать птицы, естественно есть низко социальный элемент, так сказать, но их крики и разборки редко внезапны.

Собственно, я стала замечать такое после переезда. Пришлось мне с родней переехать, из Уфы, в Воронеж. Это я уже потом узнала, что в девяностые и нулевые, город слыл просто Меккой для экстрасенсов, ведьм, колдунов, уфологов, и прочих долбое… гхм… Неважно. Так вот, я законченная “сова”, поэтому работать по ночам для меня очень удобно. Сидишь себе в тишине, стучишь по клавиатуре, никто не отвлечет телефонным звонком, или чем-то подобным. Поэтому меня и поставили в тупик такие внезапные и странные звуки с улицы. Первый раз, это был именно металлический скрежет. Ночную тишину несколько раз разрезал, короткий металлический скрип, я бы и не обратила на это внимания, но звук был как бы живым, мелодичным и певучим, словно музыкальный инструмент. Осмотр улицы в окно, результатов конечно не дал. А я, как и любой нормальный человек, мысленно пожала плечами и вернулась к работе. И такое стало происходит регулярно, иногда крик, иногда шуршание, иногда скрежет, бессистемно, в разное время, и ночью. Днем, возможно, тоже они были, но любой город, в дневное время шумит. Транспорт, люди, телефоны, телевизоры и прочее, все это создает звуковой шум. И услышать, те странные звуки, на этом фоне, думаю, было тяжело.

К чему это все ведется. Я, будучи в здравом уме, трезвым, незамутненным сознанием, возможно, слегка уставшая под утро, но я видела, как мне показалось, источник этого феномена. Так вот. Стою я, у себя на кухне, пью кофе, смотрю в окно. Время, часов так пять утра, еще темно, на улице фонарные столбы горят. Тишина, в общем, и покой. Как вдруг, метрах в сорока от моего дома, в аккурат под фонарем, появилась человеческая фигура.. Ну или я так вначале подумала. А приглядевшись, если честно, струхнула. Это была не фигура, и не человеческая. Это была тень, или проекция, или образ, силуэт, тяжело объяснить. С человека ростом. Оно было черным, но при этом, прозрачным. И ног у этого было не две, а четыре. Дальше я разглядеть не успела. Раздался этот самый металлический мелодичный скрежет, и тень исчезла.

Года четыре с тех пор прошло, в Воронеже я больше не живу. Вернулась в родной город. Но иногда, по ночам, я слышу, те самые, очень странные и знакомые звуки.