#Txt_History_Луи_Антуан_де_Сен_Жюст
Уж сколько было сделано мной экспериментов со стилем и формой подачи, но я никогда (что удивительно) не пробовала жанр расшифрованного интервью, хотя в контексте аска, по моему мнению, это один из самых очевидных приёмов, который можно использовать в ответе. Я не знаю, задержится такая манера повествования надолго. По крайней мере, я попытаюсь выдержать один большой ответ на обширный вопрос в общем стиле. А дальше, конечно, on verra!
***
А.Что же, в нашем распоряжении несколько часов и пара занятных вопросов, обсуждение которых может быть очень интересным, учитывая их специфику. Первый из них от Тимофея Скрыпникова, касающийся политической ситуации во Франции во время революции. Ему интересно, что вы скажите о политических объединениях, в которых вы не состояли, но о которых у вас определённо сложилось своё мнение.
С.Ж. Я рад, что мы начали именно с этого вопроса. С удовольствием на него отвечу. Есть ли какие-нибудь конкретные пожелания о клубах?
А. Нет. Автор вопроса даёт вам полную свободу… Не знаю, оцените ли вы мою идею, мне кажется занятным начать разговор о политических объединениях издалека, с ваших самых крайних и непримиримых противников – роялистов. Поскольку это слишком широко: среди сторонников... тиранического строя существует много разных воззрений, и сначала можно обсудить приверженцев абсолютизма, а дальше перейти к конституционалистам.
С.Ж. Хорошо, я согласен. Впрочем, я не вполне считаю роялистов политическим клубом или партией или даже объединением, как раз именно из-за их неоднородности – пускай у них есть некая общая идея, у них могут быть совершенно разные цели и способы достижения оных. Эмигрант не в меньшей степени роялист, чем человек, оставшийся во Франции и выдающий себя за убеждённого революционера, но, тем не менее, сохранивший приверженность абсолютизму; если первый, сидя в английских салонах, наивно полагает, что Революция нежизнеспособна, и «рано или поздно народ перебесится и вернёт короля», то второй, прикрываясь пышными фразами о любви к Отечеству, принимает активное участие в заговорах, замышленных против общественного порядка. Роялизм не партия, в некотором роде это некое политическое убеждение. Даже нет, позвольте мне небольшой каламбур, политическое заблуждение.
А. Вы можете описать подробнее ваше отношение к роялизму и роялистам в частности?
С.Ж. Я думаю, мой ответ будет вполне очевиден. Они нашли своего самого злейшего противника в моём лице: я не боюсь призывать народ к нравственному пробуждению и освобождению от гнёта тиранов и не стесняюсь не только обличать пороки последних (это делали и до меня, и я замечу, что вполне успешно), но ещё преследую врагов республики и стремлюсь их покарать во имя народного блага. Всё это вкупе заставляет их ненавидеть меня и то, за что я борюсь.
Конечно, я не исключаю теоретической возможности, что среди роялистов есть люди честно верящие, что монархия полезла или даже необходима для Франции. Их слепота, несомненно, непростительна: она развращает народ и не позволяет ему следовать его истинному пути, ведь в человеке природой заложено стремление к свободе и сопротивление деспотизму, распространение абсолютизма даже если оно совершено из самых благих «патриотических» побуждений есть нарушение естественного хода вещей и должно быть наказано. Я предполагаю, что, если в них есть хотя бы сотая доля той любви к Франции, о которой они говорят, даже увидев самые первые благие плоды, что подарит республика, они сами с ужасом отринут все свои ошибочные убеждения и станут, возможно, одними из самых последовательных и верных поборников народного счастья.
Тем не менее, я не строю иллюзий, таких людей среди роялистов либо совсем нет, либо они составляют ничтожное меньшинство. Я совершенно убеждён, что большая их часть, которая осознанно обратилась к этой доктрине, стремится восстановить Старый режим, потому что банально не может преодолеть свои сословные предрассудки и стремится вернуть лишь своё собственное прежнее положение, свой комфорт, который обеспечивался многочисленными привилегиями, отменёнными революцией. Им нет дела до народных страданий, им претит даже сама мысль о том, что те, кого они считали веками челядью, теперь могут к ним обращаться на равных и говорить не подобострастное и льстящее им «господин», а братское обращение «гражданин». Подозреваю, что если бы Капет, будучи тираном, лишил бы дворянство части их привилегий, не было бы более убеждённых революционеров, чем аристократия. Переубеждать их сродни тому, как объяснять слепцу феномен цвета – это, по меньшей мере, глупо...
