Тот, кто ходит под окном⁠⁠

Хрум-хрум-хрум… Проклятье, сколько же можно! Я открыл глаза, сел на уголок дивана, свободный от простыни, скомканной безуспешными попытками заснуть. Со стороны открытого окна раздавался ритмичный звук, донимавший меня каждую ночь в течение последних двух недель. Часы показывали, что недавно миновала полночь.

Вспомните ощущения от сминаемого вашим шагом свежего снега: мягкий скрип, нога погружается в холодное белое облако, подошва слегка пружинит. Вы слышите крики тысяч и тысяч снежинок, которые трутся друг об друга и разрушаются: он кажется громким, но, кроме вас, его мало кто услышит. Так вот: звук, донимавший меня по ночам, был совсем другим. Звонкий громкий хруст утоптанного снега, покрытого тонкой ледяной корочкой: в течение дня тропинку регулярно утаптывают, верхний слой снега на солнце подтаивает, а ночью замерзает. Каждый шаг по такой поверхности порождает хруст и треск, которые особенно хорошо распространяются по тихому ночному воздуху.

Стоило закрыть глаза и немного задремать – звонкий хруст и скрип со стороны улицы разрушал сонливость сильнее самой отвратительной мелодии будильника. Мои окна выходят на узкий проход между моим домом и бетонным забором, за которым скрывается здание районной прокуратуры. Это пространство занято деревьями, небольшими кустами и узкой протоптанной тропинкой, являющейся излюбленным маршрутом для собачников и алкоголиков, которые регулярно оставляют там бутылки и справляют нужду. А теперь и еще кто-то каждую ночь ходит по этой тропинке и тревожит мой сон, его шаги начинают донимать меня сразу после наступления полуночи.

Поначалу я подозревал в этом как раз одного из собаководов: может, это мизантроп, ненавидящий всех вокруг, кроме своего пса, вот и водит его гулять по ночам. Я расспрашивал соседей, выгуливающих своих питомцев в окрестностях, никто из них, внезапно, не вспомнил собачника с такими привычками. Впрочем, я не сильно рассчитывал.
Я совсем перестал высыпаться, от пары часов сна прямо перед звонком будильника голова только сильнее болела днем. Начались проблемы и на работе: я регулярно клевал носом, вяло общался с коллегами, а один раз заснул прямо на клавиатуре, оставив на щеке квадратные отпечатки до конца дня. Мои глаза покраснели, под ними нарисовались темные круги и даже начали проступать мешки.

Самым простым решением казалось закрытие окон спальни на ночь. На третий вечер после начала этого безобразия я так и сделал: и в тот раз проснулся не от надоедливого хруста, а от невероятной жары и духоты. Этой зимой коммунальщики по-настоящему дали жару, то ли отрабатывая недавно повышенные тарифы на отопление, то ли решили прийти к окончательному решению вопросов с должниками, заживо запекая тех в квартирах. Как бы то ни было, жара в квартире стояла невероятная, а выключить батареи не было возможности: в ТСЖ уже второй год согласовывали общую замену старых батарей на новые, и каждая квартира в доме парилась, не в силах ни отрегулировать уровень тепла, ни даже отключить радиатор совсем. Именно поэтому нынешней зимой открытые окна стали моим спасением. До недавних дней.

Не сказать, что я отличался особой чуткостью во сне. Скорее, напротив: ни сосед-алкоголик, ни царапающая ламинат за стеной собака не могли лишить меня сна: я просыпался на пару минут, переворачивался на другой бок и спокойно засыпал. Звуки за окном раньше тоже не причиняли особого беспокойства. Иногда бродячие собаки начинали свою перекличку, по пустому проспекту могли два-три раза за ночь визгом пронестись безумные уличные гонщики. Это раздражало, но не могло серьезно нарушить сон. А вот моему донимателю это удалось. После полуночных пробуждений я каждый раз пытался увидеть в окно хотя бы его силуэт, но густые ветви деревьев сильно ограничивали обзор. Фонари со сгоревшими лампами ситуацию не улучшали. Лишь однажды мне показалось, что я видел отдаляющуюся фигуру в капюшоне, мелькнувшую между ветвей. Но она скрылась в сумраке быстрее, чем я успел рассмотреть хоть что-то.

За неделю я попробовал все, что пришло мне в голову: спать в наушниках оказалось очень неудобно, беруши или выпадали во сне, или натирали ушные раковины так, что те зудели весь следующий день. Я пытался спать в ванной комнате, после чего к недосыпу добавился насморк. На форумах советовали обратиться в полицию. Ага: вызвать и рассказать, что некто нарушает общественный порядок, бродя ночью по тропинке, и хрустит снегом? Отличное проявление гражданской позиции. Однажды я даже поймал себя на слабовольном желании посмотреть предложения об аренде квартиры в соседних домах. Сердито отогнав эту мысль, я понял, что нужно в кратчайшие сроки что-то предпринять, или я окончательно сойду с ума.

Во время очередного полуночного подъема я принялся импульсивно одеваться. Несколько минут – и я уже был на улице. Обогнул дом – и никого не увидел. Хруст также прекратился. Я несколько раз прошел по тропинке туда-сюда, заглядывая под деревья и выступы балконов первых этажей. Конечно, я никого не нашел. Если это и был розыгрыш, то его организатор был слишком умел, чтобы вот так легко попасться. Тогда я вернулся домой в тщетной надежде, что уж сегодня меня больше не побеспокоят. Однако через полчаса злополучный хруст возобновился. Я до утра пролежал в кровати, глядя в потолок.

После этого назойливый хруст поселился в моей голове и днем. Казалось, что все вокруг издает этот отвратительный звук. Клавиатура печатала с хрустом, офисное кресло вместо скрипа издавала хруст, из ртов коллег вместо слов раздавался проклятый звук трескающегося снега. Больше так продолжаться не могло.

Сегодня я решился на радикальное решение проблемы: я не буду гоняться за этим проклятым нарушителем моего спокойствия, а выйду из дома пораньше и подстерегу его у тропинки между домом и забором. Может, достаточно будет просто по-человечески поговорить, хотя «внутренний я» был явно настроен куда радикальнее. Я наполнил старенький термос чаем с мятой, оделся потеплее и вышел на «охоту» через час позже заката. До полуночи было еще часа полтора, но я не хотел пропустить появление своей цели. Людей на улице уже почти не было, мимо меня прошла лишь пара любителей собак. Я выбрал себе место для наблюдения у края дома, откуда начиналась тропа: казалось, что свою прогулку вдоль дома ночной раздражитель начинал с этой стороны.

Холодало. Термос опустел с час назад, пальцы на ногах умоляли вернуться домой и оставить эту глупую затею. Уши начали мерзнуть, надвинутый капюшон помог лишь на время. «Всегда можно попробовать завтра», – соблазнял обманчивый внутренний голос. Но я был непреклонен. Чтобы хоть как-то согреться, я принялся ходить по тропинке вдоль дома туда и обратно. Легкая наледь, присыпанная свежим снегом, громко хрустела под ногами.

В ту ночь мой таинственный раздражитель так и не пришел, хоть я и прождал его до рассвета. Меня это не остановило, и на следующую ночь я снова предпринял безуспешную попытку поймать его. Сегодня будет десятый день, как я выхожу на свою ночную охоту. Лед громко хрустит под моими тяжелыми шагами по узкой тропе между домом и забором прокуратуры. Когда-нибудь я обязательно поймаю его.

Хрум-хрум-хрум.