Теория наблюдателя часть 3⁠⁠

Глава 18: Генетика и наблюдение

«Гены загружают программу; опыт меняет настройки.» Эрик Кандел

ДНК как носитель шаблонов восприятия. Каждый из нас рождается не на пустом месте: эоны эволюции оставили отпечаток в нашем геноме, формируя набор базовых «настроек» восприятия и реакций. ДНК можно рассматривать как «запись» успешных наблюдений, накопленных видом. Например, новорожденный младенец уже предпочитает видеть лицевые образы – это врожденный шаблон, закодированный генетически, благодаря миллионам лет эволюции в социальном окружении. Животные обладают инстинктивными паттернами распознавания: цыплята с рождения «знают», как выглядит хищный силуэт в небе, и прячутся – такая визуальная программа жестко зафиксирована генами, обеспечивая выживание. В этом смысле ДНК выступает носителем фиксированных паттернов восприятия и поведения, которые когда-то были отнаблюдены предками как полезные. Можно сказать, что геном – это своего рода память наблюдателя, передаваемая через поколения. Он определяет базовую архитектуру наших сенсорных систем (спектр видимого света, диапазон слышимых частот и т.д.), а также склонности к тем или иным чертам восприятия. Например, генетически задано, что человек различает приблизительно 7 миллионов цветов – у нас три типа колбочек в глазу. А пчела, чей геном кодирует другой набор рецепторов, видит ультрафиолетовый узор на цветах, невидимый человеку. Птицы способны замечать магнитное поле Земли, а змеи – инфракрасное излучение, чего мы не можем. Таким образом, каждый вид живет в своем чувственном мире, обусловленном генами – немецкий биолог Якоб фон Икскюль назвал это Umwelt (околомир): уникальная реальность, воспринимаемая данным существом. Генетически запрограммированные механизмы также влияют на психологические реакции. Существуют универсальные человеческие страхи – например, страх змей и пауков, темноты, резких звуков – которые легко формируются и трудно искореняются, что указывает на их эволюционное происхождение. Наши предки-наблюдатели многократно сталкивались с этими опасностями, и склонность настораживаться при шорохе в траве или избегать обрыва закрепилась как врожденная предрасположенность восприятия. Так что наблюдатель внутри нас – отчасти продукт генетического «обучения»: мы видим мир через призму тех категорий и реакций, которые помогали нашим предкам выжить. Эпигенетика: сознание, опыт и экспрессия генов. Но взаимодействие между генами и наблюдателем не одностороннее. Не только гены влияют на наше восприятие, но и наше восприятие (опыт, образ жизни, даже мысли) способно влиять на работу генов – этот двунаправленный диалог происходит на уровне эпигенетики. Эпигенетика изучает изменения экспрессии генов, которые не затрагивают саму последовательность ДНК, но способны включать или выключать определенные гены под влиянием среды и образа жизни. Выясняется, что наши эмоции, стресс, обучения, практики – все оставляет эпигенетический след в клетках. Например, хронический стресс и травмы могут вызывать химические метки (метилирование ДНК, модификацию гистонов) на генах, связанных с регуляцией гормонов и нейромедиаторов. Эти метки меняют, насколько активно ген будет работать, тем самым перестраивая физиологию и даже поведение. В экстремальном случае такая перестройка может передаваться потомкам. Известное исследование Рейчел Йегуды продемонстрировало, что дети выживших в Холокосте имеют характерные эпигенетические изменения в генах, связанных со стрессовой реакцией (например, ген FKBP5), которых нет у контрольной группы . Это указывает: травматический опыт родителей «вписался» химически в их ДНК и был унаследован детьми, влияя на их физиологическую предрасположенность к тревожности . Такой эффект – пример трансгенерационной эпигенетической наследственности, когда опыт наблюдателя (в широком смысле) – в данном случае пережитый ужас – становится частью биологии потомков. Хотя механизм и степень распространенности таких явлений еще обсуждаются (некоторые ученые скептичны и требуют больше данных ), сама возможность того, что память о событии может перешагнуть поколение, минуя сознание, поражает воображение. В масштабах одного организма эпигенетика тоже играет колоссальную роль: наши клетки одной ДНК, но по-разному работают гены в нейронах и, скажем, клетках печени – благодаря эпигенетическим меткам. А что ставит эти метки? В том числе и поступающая извне информация: питание, токсины, социальная среда, и – как ни удивительно – даже умственные практики. Влияние стресса, медитации и намерения на гены. Научные исследования последних лет показывают, что образ мыслей и психическое состояние способны непосредственно отражаться на молекулярной работе организма. Так, состояние хронического психологического стресса ассоциируется с эпигенетическими изменениями в иммунных клетках и гормональных системах: это часть механизма, через который стресс повышает риск болезней. С другой стороны, позитивные психические практики – расслабление, медитация, йога – имеют измеримый эффект на экспрессию генов. В одном эксперименте группа опытных практикующих провела всего 8 часов интенсивной mindfulness-медитации, и по сравнению с контрольной группой, отдыхавшей без медитации, у них обнаружили заметные молекулярные сдвиги: снизилась активность генов, ответственных за воспалительные процессы (таких как гены COX2, RIPK2 и некоторые HDAC), и эти изменения коррелировали с более быстрой физической восстановляемостью после стрессового заданияnews.wisc.edu. Иными словами, всего день глубокой медитативной практики изменил работу сотен генов, снизив уровень воспаления и стресса в теле. Это первое свидетельство столь быстрой «перепрошивки» экспрессии ДНК под влиянием сознательной активности. Другие исследования подтверждают, что длительные программы медитации или йоги (несколько месяцев) приводят к устойчивым изменениям экспрессии генов, связанных с иммунитетом, метаболизмом и даже биохимией мозга. Например, отмечено повышение активности генов, ответственных за теломеразу – фермент, защищающий ДНК от возрастного укорачивания, – у людей, практикующих методы снижения стресса. Это говорит о потенциале замедления клеточного старения через медитативные практики . Даже кратковременные сеансы релаксации, такие как дыхательные упражнения или молитва, могут включать гены, связанные с энергетическим обменом и выработкой инсулина, и отключать гены воспаления – эффект, прозванный «генетическим отпечатком реакции расслабления». Психика как наблюдатель тела способна тонко перенастраивать его работу. Конечно, речь не о «волшебном мысленном контроле» над ДНК, а о сложной системе обратной связи. Тем не менее, сейчас уже очевидно: намерения и состояния сознания интегрированы в физиологию глубже, чем считалось. Даже плацебо-эффект – яркий пример силы намерения – по сути отражается на генном уровне: поверив в исцеление, человек запускает каскады нейромедиаторов и гормонов, которые меняют экспрессию белков и реально улучшают самочувствие. Сознательный наблюдатель способен инициировать телесные изменения: так, спортсмены с помощью ментальных тренировок увеличивают силу мышц (через улучшенную нейронную активацию и рост мышечных волокон, опосредованный генами), а пациенты, практикующие визуализацию, могут ускорять заживление ран (посредством иммунных и регенераторных генов). Все это выходит за рамки старого разделения на «ум» и «тело»: разум и биология работают как единая система, где информация (мысль) превращается в биохимию, а биохимия влияет на мысли. Эпигенетические механизмы – один из ключей к этому единству. Они показывают, как опыт наблюдателя вписывается в биологическую память: не меняя букв ДНК, жизнь как бы помечает важные страницы в книге генома закладками «читать здесь». Эти закладки могут сниматься или ставиться в зависимости от того, чему мы учимся, что чувствуем, в какой среде живем. Практические выводы: Понимание роли генетики и эпигенетики в восприятии повышает ответственность за собственный образ жизни и мыслей. Если стресс, негатив и травмы могут передаваться в виде биохимических меток даже детям, то забота о своем психическом здоровье – это вклад не только в свое благополучие, но и в будущее потомков. С другой стороны, позитивные изменения – осознанная релаксация, медитация, физические упражнения – могут улучшить экспрессию генов «здоровья» даже в краткосрочной перспективе. Значит, мы не рабы своих генов: через выбор среды и практик мы влияем на то, как гены проявляют себя. Это открывает возможности профилактики и терапии заболеваний: уже появляются методики «эпигенетического оздоровления», где наряду с лекарствами используются медитации, диета, йога для переключения организма в более благоприятный режим работы генов. Из познания, что ДНК задает только часть картины, следует и более толерантное отношение к различиям: люди могут иметь врожденные склонности (к тревожности, например), но умение перенастраивать свои эпигенетические регуляции – в наших силах при поддержке общества (психотерапия, тренинг, коучинг). Для теории наблюдателя здесь важна мысль: наблюдая за собой, своим состоянием, мы буквально меняем себя. Осознанное внимание к телесным ощущениям, эмоциям, мыслям – не бесполезное занятие, а способ управлять сложнейшим оркестром генов и клеток. Так практики mindfulness или биологической обратной связи позволяют снизить давление, улучшить иммунитет – по сути, переписывая эпигенетические маркеры стресс-генов на маркеры спокойствия. Человек как наблюдатель своего организма – не сторонний свидетель, а активный режиссер, имеющий инструменты влияния. Современная наука возвращает древней мудрости научное основание: «в здоровом духе – здоровое тело» теперь можно перефразировать как «гармоничный наблюдатель формирует гармоничную биологию».

Глава 19: Глобальное поле и коллективное сознание

«Ни один из нас не умён так, как все мы вместе.» Пьер Тейяр де Шарден

Земля как целостный мета-наблюдатель. Рассмотрев индивидуального наблюдателя и его биологию, естественно поднять взгляд на более широкий уровень: планета в целом, наполненная миллионами наблюдателей, может рассматриваться как единственная взаимосвязанная система. Эта мысль особенно ярко выражена в гипотезе Геи (Джеймс Лавлок и Линн Маргулис), предлагающей, что Земля ведет себя как единый суперорганизм. Согласно этой гипотезе, живые существа и неживая среда находятся в столь тесной связи, что образуют саморегулирующуюся систему, поддерживающую условия, пригодные для жизни. Лавлок указывал, что на протяжении миллиардов лет температура атмосферы, соленость океана, концентрация кислорода и другие параметры оставались в узких пределах, благоприятных для биосферы, благодаря активному участию жизни в обратных связях (например, планктон в океане влияет на образование облаков, регулировать климат). Гипотеза Геи часто описывается фразой: «Земля – живой организм», хотя сам Лавлок осторожно относился к словам о сознательном намерении планеты поддерживать жизнь. Он подчеркивал, что эта регуляция происходит автоматически, без какого-либо целеполагания – путем естественного отбора, взаимной подстройки видов и среды. Тем не менее образ Земли-организма захватил воображение и породил смелый вопрос: можно ли считать планету обладателем сознания? В классическом варианте гипотезы Гея такого вывода нет – критики особенно возражали против идеи, что Земля могла бы иметь намерение или сознательный план. Но некоторые философы и ученые вольно трактовали гипотезу, размышляя: если биосфера функционирует как единое целое, а человечество создало нервную систему коммуникаций (интернет, телекоммуникации), то не зарождается ли на наших глазах планетарный разум?Концепция, сочетающая идеи Геи и растущей роли человечества, известна как ноосфера. Введенная Владимиром Вернадским и Пьером Тейяром де Шарденом, ноосфера означает «сферу разума», следующую фазу развития Земли после геосферы (неживой природы) и биосферы (живой природы). Вернадский писал, что с появлением человечества, способного мыслить и преобразовывать среду, биосфера закономерно переходит в новое качество – планетарный слой мысли, объединенный разум человечества. Тейяр де Шарден, со своей стороны, видел эволюцию как процесс сплочения сознания, ведущий к пункту Омега – гипотетической кульминации, где все отдельные умы сольются в единый сверх-разум. Уже в середине XX века эти мыслители предвосхитили появление глобальных информационных сетей: Тейяр писал об «планетизации человечества» и неизбежной интеграции всех умственных усилий. В наше время метафора «глобальный мозг» получает все более конкретное содержание. Интернет связывает миллиарды людей подобно нейронам, информационные потоки и коллективные решения начинают напоминать процессы мышления на новом уровне организации. Исследователи вроде Фрэнсиса Хейллигана и Питера Расселла разрабатывают модели, где человечество выступает как единый информационно-обрабатывающий организм. Критические подсистемы общества – транспорт, связь, экономика, наука – уподобляются органам, а их интеграция через глобальные коммуникации – нервной системе планеты. Ноосфера в этом смысле не абстракция, а наблюдаемая реальность: каждый раз, когда знания из разных концов света складываются в общую базу (например, Википедию – своего рода «память планеты»), когда люди синхронно реагируют на мировые события, мы видим в действии элементы глобального сознания. Конечно, можно спорить, является ли эта система субъектом, то есть обладает ли она самосознанием. Пока нет признаков, что планета думает как единый «Я». Но некоторые ученые задумываются: а не является ли сам человеческий интеллект функцией этой системы? Ведь каждый из нас – нейрон в гигантском мозге, возможно, не осознающий целого. Если он (глобальный мозг) осознает, то, возможно, на иной временной или пространственной шкале, недоступной индивидуальному наблюдателю. Шумановские резонансы: ритмы планеты и мозга. Интересное пересечение физического поля планеты и биологии наблюдается в феномене резонансов Шумана. Это стоячие электромагнитные волны крайне низкой частоты, «пульсирующие» между поверхностью Земли и ионосферой. Базовая частота резонанса ~7.83 Гц – ее поэтически называют «сердцебиением Земли». Примечательно, что этот диапазон частот (около 8–30 Гц для первых гармоник резонансов Шумана) перекрывается с частотами электрических колебаний мозга человека, в частности альфа-ритма (8–13 Гц) и бета-ритма (до ~30 Гц). В 2006 году исследование выявило синхронизацию колебаний мозга с вариациями поля Шумана в диапазоне 6–16 Гц. А в 2016 году канадские ученые, проведя 238 измерений активности мозга у 184 человек за 3.5 года, обнаружили неожиданно схожие спектральные характеристики между электроэнцефалограммой людей и резонансами Земли. Эти результаты наводят на мысль о неком резонансе между коллективной неврологической активностью и геофизическим полем планеты. Хотя механизм неясен, гипотеза состоит в том, что мозг эволюционировал в электромагнитной «колыбели» планеты и мог подстроиться к ее ритмам. Некоторые идут дальше и предполагают, что связь двунаправленная: мол, резкие всплески эмоционального состояния миллиардов людей могут слегка влиять на электромагнитное поле Земли. Например, сторонники Глобального проекта сознания (Global Consciousness Project) указывают, что во время крупных событий (теракты 11 сентября 2001, празднование Миллениума, массовые медитации) фиксируются статистически значимые отклонения в показаниях глобальной сети генераторов случайных чисел. За 23 года набраны данные, где вероятность случайности таких отклонений крайне мала (о «7 сигма» отклонении от нуля говорят разработчики проекта) . Это интерпретируют как возможное проявление «коллективного поля сознания», влияющего на физические системы. Конечно, научное сообщество воспринимает подобные результаты скептически, указывая на сложности с воспроизводимостью и теоретическим обоснованием. Тем не менее, даже идея о том, что при экстремальном волнении человечества «стрелки приборов дрогнули», заставляет переосмыслить границы между сознанием и материей. Если уж и не сознание, то по крайней мере биоэлектрическая активность миллионов мозгов – часть электромагнитной среды планеты. Можно вообразить, что Земля «чувствует» нашу активность подобно тому, как мы кожей чувствуем ветер. В конце концов, мозг излучает электромагнитные волны, а Земля их может проводить в ионосферном резонаторе.

Экспериментальные данные пока туманны, но метафора обретает все более буквальное звучание: «ноосфера» действительно окружена физическим полем, связывающим все живое. Сердца и мозги людей (как и многих животных) работают на низких частотах, которые в принципе могут модулировать резонансные волны Земли. Известно, что во время сильных солнечных бурь, когда ионосферные условия меняются, люди могут ощущать недомогание, тревожность – возможно, через эффекты на мелатонин и другие гормоны. Это показывает, что мы встроены в геофизические циклы. Человечество и планета образуют систему с обратными связями: мы влияем на атмосферу (не только умственно, но и технически – изменением климата), а атмосфера влияет на наше состояние. Подобно тому как клетки мозга связаны химически и электрически, отдельные сознания связаны через воздух, поля и обмен сигналами. Можно сказать, что Земля – это матрешка наблюдателей: внутри нее множество индивидуумов, но сама она – единый «наблюдатель второго порядка», вмещающий и связывающий их восприятия. Ноосфера и синхронизм человечества. В наше время технические сети придали новое измерение идее коллективного сознания. Мы видим, как коллективные эмоции и мысли распространяются мгновенно – стоит случиться чему-то значимому, как миллиарды людей в курсе в тот же день. Психологи отмечают феномен эмоционального заражения в социальных сетях: настроения (паника, энтузиазм) могут охватывать огромные аудитории, практически как единый организм, реагирующий на раздражитель. Это напоминает, как у стайных животных – птицы, рыбы – группа молниеносно меняет направление движения синхронно, будто подчиняясь единой воле. У людей такую согласованность обеспечивает не телепатия, а технологии и социальные механизмы. Тем не менее, эффект – появление группового разума – налицо. Иногда групповой разум ошибается (массовые истерии, биржевые пузыри), иногда проявляет мудрость (коллективное решение задач, краудсорсинг знаний). Исследователи групповой динамики говорят о фазовых переходах в коллективном мнении: накопление мелких изменений может внезапно привести к смене доминирующей парадигмы (аналогично тому, как в магнитах все спины атомов выравниваются при охлаждении – «магнитизация»). Здесь роль наблюдателя выражается в том, что каждый из нас участвует в формировании реальности более крупной системы – общества. Наше индивидуальное восприятие встраивается в коллективное поле. Концепция ноосферы учит, что человечество должно осознать себя единым целым – по сути, стать само-наблюдателем планетарного уровня. Сейчас мы частично выполняем эту функцию через науку (которая накопила глобальное знание о мире), через ООН и подобные организации (пытающиеся смотреть на человечество в целом). Возможно, дальнейшая эволюция приведет к появлению настоящего планетарного сознания, где каждый человек – как нейрон, а общая мысль рождается из их взаимодействия. Это пока предположения, но уже сейчас можно утверждать: планета полна наблюдателей, которые вместе образуют сложную сеть, способную к координированному восприятию и действиям. А значит, в каком-то смысле Земля «смотрит» на себя нашими глазами и «думает» нашими мыслями. Практические выводы: Идея глобального поля сознания придает новое значение нашим индивидуальным действиям. Если мыслить планету как единый организм, то каждый человек – чувствительная клетка этого организма. Наши коллективные выборы отражаются на здоровье всей системы (пример – климатический кризис). Поэтому теория наблюдателя в масштабе ноосферы зовет к развитию планетарной ответственности: наблюдая мир, мы влияем на него, и это влияние многократно усиливается, когда нас миллиарды. Практически это означает необходимость глобального мышления – учитывать, как локальные решения откликаются в глобальном поле (эффект бабочки в социальном исполнении). С другой стороны, понимание взаимосвязи дает надежду: объединив восприятие и знания, человечество способно решить задачи, непосильные поодиночке. Коллективный разум, при правильной организации, превосходит интеллектуально самых гениальных единиц. Уже сейчас есть примеры успешного сотрудничества масс (от открытых научных проектов до волонтерских движений), когда ноосфера демонстрирует свою созидательную силу. В духовном плане концепция геосознания призывает относиться к планете не как к бесчувственному ресурсу, а как к дому и партнеру. Многие традиционные культуры так и делали, одушевляя Землю – ирония в том, что современная наука частично возвращает эту перспективу на новом уровне. Возможно, следующие поколения наблюдателей будут учиться резонировать с «сердцебиением Земли» (например, проводить синхронные медитации в ритме 7.8 Гц для гармонизации – подобные инициативы уже существуют). Пусть это пока и символические жесты, они отражают правильное направление: осознание себя частью единого поля жизни и мысли. В прикладном аспекте, мониторинг резонансов Шумана и других глобальных индикаторов может войти в арсенал будущей «метеослужбы сознания», предупреждая о влияниях космической погоды на массовое поведение. Теория наблюдателя здесь сливается с экологическим и этическим мышлением: мы – глаза, нервы и разум большого живого мира, и наша задача – сделать это разделенное наблюдение осознанным и согласованным на благо целого.