Темнейший. Глава 12⁠⁠

В усадьбе деревенского старейшины вокруг постели умершего Вольги Святославича собрались приближённые Камила. Все они были озадачены причинами внезапной смерти оборотня.

-- Пища была отравлена? – спросил Лазарь.

-- Но тогда почему живы все остальные? – спросил Савохич. – Меня, правда, вряд ли проберут яды – лишь покрою ближайшие кусты в крапинку…

-- Отравлено вино? – предположил Цветан. – Он выпил гораздо больше остальных.

-- Вольга и вправду выпил больше всех… -- согласился Лазарь. -- Может, он умер от пьянства?

-- А что скажешь ты, Корнелий? – Камил обратился к вампиру. -- Какой смертью пахнет? И способен ли ты различить причины своим нюхом?

Корнелий вздохнул и нехотя принюхался – алкоголь в венах вызывал у него тошноту. Поморщившись, он сказал:

-- Вольга умер от невыносимой тоски.

-- В самом деле? – усмехнулся Камил. – Такое вообще возможно?

-- Такое иногда случается, -- ответил Корнелий. – Похоже, что смерть друзей привела его к собственной смерти.

-- А что, если до смерти его довели грёбаные сновидцы Престола?!

Корнелий задумался.

-- Они вполне могли это сделать. Это было бы очень выгодно для них.  

-- Эти ублюдки объявили мне войну! – тут же вспылил Миробоич, опрокинув стул ударом ноги. – Харвтиг фон Нойманн! Хочу, чтобы сам Кентавр раздробил ему яйца своими руками!

-- Сновидцы действуют в тенях, -- сказал Корнелий. – Но, возможно, они будут отрицать свою причастность к этому. Всё-таки, Вольга мог умереть и от обычной тоски… У нас нет доказательств.

-- Доказательства… -- махнул рукой Камил. -- Сновидцы заманили его в пространства, состоящие из тоски! Вот в чём дело! И чтобы скрыться, они не позволили тварям сделать тело оборотня Одержимым! Ведь тогда их причастность стала бы очевидной! Они явно хотели подстроить всё так, чтобы я не подумал на них. Но при этом они очень сильно хотели убить Вольгу.

-- Звучит логично. Кажется, ты бы мог поступить схожим образом.

-- Эти ублюдки следят за каждым моим действием. Они, кажется, теперь знают про «слёзы радости». И много чего ещё знают.

-- Это значит лишь, что нужно меньше трепать языком, -- посоветовал Корнелий. -- И маскировать свои действия, делать их непонятными для наблюдателя. Сновидцы вездесущи.

-- Да, сновидцы – это проблема, -- сказал Савохич. – Но адептов Грибного Бога они не могут тронуть. Они пытались пробиться и в мои сны, и во сны моих людей. Безуспешно – Грибной Бог встретил их своим свирепым взглядом, ха-ха! Мы для Святого Престола – та ещё заноза в заднице!

-- Мои планы по лёгкой расправе потерпели крах. Без Вольги я не смогу всех легко поработить, избежав кровопролития… -- сетовал Миробоич.

-- Но сновидцы ведь не лишили тебя «слёз радости», -- заметил Корнелий. – И вряд ли лишат многих других преимуществ. Можно будет придумать иной способ доставки колбочек во рты врагов.

-- Какой же это, интересно, способ? – злился Миробоич. -- Моего астрального вылета хватает всего на полверсты! А содержать орду шпионов при чужих дворах – это слишком сложно, дорого и долго. Колбочки будешь носить ты, вампир, прокрадываясь в покои государей? Или, быть может, я буду эти колбочки государям телепортировать прямо в пасти?

-- А такие способы существуют?

-- Существуют… но это всё равно невозможно.

-- Кажется, я слышал о смерти твоего старшего брата, -- вспомнил Корнелий. -- Он погиб во время экспериментов с мгновенными перемещениями?

-- Есений застрял в стене, потому что расчётные формулы оказались лживы, и потому, что он был слишком доверчив к древним учёным и не предусмотрителен. Тот, кто составил трактат о перемещениях в пространстве, нарочно оставил эти ошибки, чтобы никто не заполучил непобедимые способности. Точно рассчитать место телепорта этими формулами невозможно – место неизбежно отклоняется в случайную сторону и ведёт к гибели телепортируемого, если тот упадёт с высоты или сольётся со стеной, кустарником или деревом.

-- То есть мы можем прямо сейчас выбросить на головы врагам целый отряд мертвецов, пусть и с некоторыми погрешностями, а ты об этом молчал? – удивился Корнелий. – Камил, какие ещё секреты ты хранишь в своей голове?

-- Этот парнишка не перестаёт меня удивлять! – рассмеялся Савохич.

-- Формулы ведут себя непредсказуемо, -- возразил Миробоич. -- К тому же сам трактат оставлен мной в поместье, а способов расчёта я не запомнил, потому что не практиковал это опасное мастерство. К тому же для телепорта требуется особая нить, которой у меня совсем немного – а её нужно производить в больших масштабах, чтобы переместить даже небольшой отряд. Да и мертвецы телепортируются в стены. Либо упадут с высоты и поломаются. Конечно, часть из них уцелеет… но даже этой частью я не смогу управлять – мертвецы будут слишком далеко от меня. Короче говоря, идея хороша лишь, если не вдумываться в тонкости её реализации.

-- Но эти формулы способны перемещать что-то в определённую область? Пусть и с большой погрешностью? – спросил Корнелий.

-- Именно так.

-- Кажется, ты скоро сможешь сжигать вражеские города, не выходя из дома.

Камил рассмеялся. Савохич одобрительно хмыкнул.

-- Зря мы это обсуждаем вслух! – разозлился Камил. -- Рядом могут быть сновидцы…

-- Мы будем держать твои секреты в тайне, -- пообещал Корнелий. – И да, господа, поменьше распространяйтесь о наших способностях. Пока в наших руках есть достойные фигуры – ими нужно пользоваться. Оглушительный успех, сопровождающий Камила до сих пор, заключался в его неожиданных способах. Нам, главное, не растерять эти фигуры, либо же умело отвлечь внимание противника от всевозможных ходов, чтобы в нужный момент устроить «вилку».

Корнелий был прав насчёт поджога городов – из этого вполне могло что-то выйти. Осталось только добраться до поместья. У Есения имелся некоторый запас ниток, которые он сделал сам – это значит, что Камил сможет повторить. Отныне следовало помалкивать – и меньше рассказывать о своих планах.

Смерть Вольги Святославича восприняли в дружинах с некоторой грустью – воин пользовался определённой популярностью после побед в многочисленных турнирах, устраиваемых князем Искро в Перевале. Дружинники поинтересовались, какие похороны устраивать в честь Вольги: языческие или христианские? Воители разных взглядов считали, что хоронить следовало именно по их обрядам, однако сам Вольга был язычником.

-- Какие устроите похороны, Ваше Темнейшество? По правилам старой веры или же христианские?

-- Некромантские, -- ответил Камил. – Вольга мёртв. Осталась лишь оболочка из мяса и костей. Не пропадать же ей попусту, а? Ещё успеет покормить червей, но не сегодня!

Вольга вскоре влился в ряды Дружины Смерти, а Камил смеялся над поникшими лицами христиан.

Войско некроманта отправилось дальше, по ледяным и каменистым дорогам.

Камил размышлял над мерами, какие можно было бы предпринять против сновидцев. В голову больше ничего нового не шло – кинжал с символами оказался самым надёжным средством против них. Зато, в ходе этих размышлений, он осознал, что при помощи этих же символов можно уничтожать и рыцарей-симбионтов. Символы можно было нанести на копья, мечи и наконечники стрел. Убитый астральный симбионт внутри рыцаря лишит его силы, вот только всё равно для этого требовалось сначала пробить грудь в области сердца, где и крепились по большей части астральные твари – по крайней мере, те, что были паразитами. Однако ранить симбионта в сердце – уже значит убить его. Поэтому идея оказалась сомнительной и требовала доработки.

Знают ли церковники о подобном оружии? Знают ли они о способах некромантии? Камил не понимал, на что именно были способны церковники, и это держало его в постоянном страхе перед неожиданным ходом с их стороны. К ходу, к которому он может оказаться не готов.

Дружинники шагали, пытаясь не отставать от быстрых мертвецов. И не все бойцы хотели воевать на стороне некроманта против церковников – в походе не обошлось без дезертиров. К Камилу прискакали сотники, чтобы сообщить о побеге нескольких отрядов.

Терять времени на преследование не хотелось – на юге куда более опасный враг, которые не потерпит промедлений. Камил едва ли не махнул рукой, приказав продолжать движение, однако вмешался Корнелий.

-- Снисходительность военачальника ведёт к распущенности и мятежам, -- сказал вампир. – Такое нельзя оставлять безнаказанным. Нужно страшно покарать дезертиров.

-- Уж не свежей кровушки тебе захотелось испить?

Корнелий в ответ лишь блеснул глазами.

Но вампир был прав. Оставшиеся в войске ненадёжные бойцы, которым до этого дня не хватало смелости сбежать в леса, осознают, что некромант слишком торопится, а потому не станет преследовать сбежавших; тогда эти бойцы обретут достаточную смелость, и дезертирство может стать большой проблемой.

Камил завещал баронам и князю Цветану продолжать путь и следить за войском, Савохича он оставил за главного, чтобы тот приглядывал, как бы бароны, в отсутствии устрашающего некроманта, вдруг не подняли мятеж.

В сопровождении мёртвой конницы, Камил бросился в погоню за сбежавшими отрядами. Корнелий помогал идти по следу – вампир чувствовал запах крови и запах страха, какой испытывали дезертиры.

-- Они недалеко ушли, -- говорил Корнелий. – А от мёртвых лошадей им не скрыться даже на самых глубоких сугробах.

-- Я подарю им страшную смерть! За то, что они вынудили меня играть в догонялки!

-- Советую оставить и живых. Показательные казни внушат войску дисциплину.

Дезертиры паниковали, когда слышали топот копыт позади, не сопровождавшийся ржанием лошадей – они с ужасом понимали, что за ними погнался сам некромант. Бойцы бросались врассыпную, но преследовавших мертвецов было кратно больше.

Мертвецы кружили вокруг убегающих, травили их, будто зверей на охоте. Мертвецы забивали лишь тех, кто валился в снег, выбившись из сил.

-- Мы не станем служить демону! – кричали беглецы перед своей бесславной гибелью.

-- Станете. Ещё как станете! – смеялся в ответ Миробоич, с удовольствием пронзая их копьём.

Мертвецы загоняли остальных, словно охотничьи псы, пока дружинники не начинали захлёбываться и блевать, сваливаясь на колени. Обессилевших и сдающихся сначала крепко избивали палками, а затем связывали. Корнелий вспахивал глотки мёртвых своими острыми зубами – лицо его сделалось страшным, когда щёки и подбородок покрылись кровью, будто у дикого хищника. Мертвецы взваливали пленников на лошадей, будто мешки, и Гвардия мчалась дальше, настигая пытавшихся спрятаться в лесах.

До самого вечера Камил и Корнелий преследовали дезертиров, а к лагерю объединённого войска они добрались, когда уже стемнело. После сытного ужина Камил заставил дружинников смотреть, как мертвецы разрывают дезертиров своими зубами. Человеческие челюсти очень крепки, а челюсти мертвецов – ещё крепче, однако, псы убивали куда быстрее, ведь у них имелись клыки и длинная пасть. Раны от укуса мертвеца же были хоть и болезненны, ввиду тупых зубов и отсутствия клыков, но недостаточно рваными и глубокими – это превращало смерти дезертиров в кошмарнейшую пытку.

Дружинники с ужасом и сочувствием глядели на казни, и чтобы сочувствие в их глазах не превратилось в ненависть, Камил вещал:

-- Дезертирство будет жестоко караться! Трусость одних ведёт к гибели всего войска. Тем более, когда речь идёт о противостоянии иноземцам, желающим увести ваших жён и детей в рабство! Знаете, что мне обещал один влиятельный человек из Престола? Он обещал выжечь всю Горную Даль дотла. Мы для них – всего лишь дикари с севера. Они не считают нас за людей. Они уже давно желают уничтожить всех нас, потому что видят в нас опасность. И правильно видят – мы очень опасны! Мы сокрушим их войско. Мы защитим свои земли. Тот влиятельный человек уже мёртв – я убил его. И убью всех, кто придёт на земли Царства с огнём и мечом. Я убью и всех трусов, которые не хотят защищать свои города от нашествий врагов!

Мертвецы таскали замёрзшие трупы за собой – в следующем городке должна повстречаться небольшая темница, пленники которой пригодятся для ритуала.

-- Я не переусердствовал? – спросил Камил у вампира, когда они проводили беседу в шатре.

-- Любить они тебя вряд ли станут, -- ответил Корнелий. – Но страх куда более надёжный друг монарха.

-- Я рад, что в этом мнении мы с тобой сходимся. У меня был друг, который считал иначе…

Камил вспоминал Ларса всё чаще. В долгой и скучной дороге тоска, упрятанная глубоко в сознании, вырывалась наружу – и усиливалась она по вечерам.

Ларс умер всего неделю назад. Казалось, что с тех пор минули годы – на Камила навалилось столько всего, что горевать ему было попросту некогда. Теперь же горе подступилось к нему. Камил стал понимать Вольгу, вот только поделиться с оборотнем этими мыслями уже не успел – он был уверен, что общее горе сблизило бы их.

Камила всё явнее преследовали болезненные воспоминания: холодное небо с  серебристыми облаками; окровавленная дорога, по обочине которой были выставлены головы, насаженные на высокие пики; обрубки четвертованных тел княжеские палачи выложили аллеей, а во главе этой аллеи Камил увидел Ларса – привязанного к столбу, без рук, без ног, с отрезанным языком... Камил сразу после этого пытался успокоить себя, вспоминая свою расправу над палачом, который и сотворил всё это с Ларсом, но месть не унимала тягучей боли.

Своими мыслями Камил поделился с вампиром, рассказав о том, как ужасно было лишиться лучшего друга, который заменил ему и старшего брата и отца. Ларс был лучшим из лучших – иначе не сказать. Где ещё сыскать настолько же хороших людей?

-- Как вампиры справляются с тяжёлыми утерями? – спросил Миробоич. -- Наверняка ты уже устал хоронить своих друзей. Все твои ровесники, должно быть, давно мертвы, а сам ты – кошмарно одинок. Есть ли способ прекратить страдания?

-- Не тем ты путём идёшь, если боишься страданий, -- ответил Корнелий. – Будь готов к несчастной и полной горя жизни. Ведь ты правитель, против которого настроен почти весь мир. Ты, увы, не сможешь избежать злоключений, а значит всегда будешь несчастен. Жизнь твоя будет такова, что ты будешь завидовать собственным мертвецам. Если хочешь стать счастливым, то просто беги со своей семьёй в далёкие края за океаном. В глушь к дикарям. Туда, где никакие враги тебя не достанут и где ты сможешь вести тихую, ничем не примечательную, жизнь, ведь только такая жизнь может называться истинно счастливой… Впрочем, тебе уже поздно отступать – сновидцы отыщут тебя всюду.

-- Утешил… -- слова вампира почему-то произвели на Миробоича сокрушающий эффект. От них повеяло безнадёжностью. Кажется, небесные замки, выстроенные Камилом в далёком воображаемом будущем, в котором он бы победил весь мир, наконец, обезопасив и себя и свою семью, уничтожив всех врагов – рухнули и разбились о землю. А ведь и вправду: на какой исход он ещё надеялся, избрав путь войны и мести? Обратно поворачивать было действительно поздно.

-- По-другому и быть не могло, -- продолжал Корнелий. – А что предопределено – не должно вызывать в нас возмущения. Это то же самое, что и спорить с лежащим на твоём пути булыжником, осыпая его оскорблениями, будто это способно его подвинуть… Твои близкие будут умирать. Вероятнее всего, в войнах и, затем, в дворцовых интригах. Впрочем, от смертей близких не застрахованы и обычные люди. Жизнь вообще – не то место, где можно легко найти счастье. Лишь в сказках люди находят вечную радость. Реальность же ты видел собственными глазами: она может вселять лишь надежду – призрак счастья.

-- Зачем же тогда ты решил прожить тысячу лет? – спросил Камил. -- Почему не удавился в верёвке, если жизнь полна страданий?

-- Увы, смертный, но наши с тобой жизни не равновесны, -- возразил Корнелий. – Люди живут в суете потому, что не могут себе позволить спокойствия. Для этого им недостаёт вечности. Потому удел смертных – страдание и метание. Но проходят сотни, тысячи лет – и в бессмертных исчезают страсти. Они ярко вспыхивают, но перегорают. Все наслаждения ведь – это удовлетворение нехватки чего-то, а если пропадают страсти, то исчезают и страстные желания.

-- Звучит печально. Тогда какая вообще радость от жизни, если нет желаний?

-- И много ты нашёл радости в своих желаниях? – ехидно усмехнулся Корнелий. – Ведь ты делал всё, что только желал, ни в чём себе не отказывая. Наверняка ты сейчас очень счастлив?

-- Нет.

-- Не удивлён. Ведь если нет наслаждений, то нет и несчастья, которое всегда вызывается мучительным желанием. Действительно ли тогда стоит печалиться, Камил? Это ведь то же самое, что и, почесавшись, возмутиться, что чесать больше нечего… Когда в сером мире существует ослепительно яркая вещь, то нам кажется, что исчезни эта вещь – мир станет невыносимо серым. Но, оказывается, от её исчезновения ярким становится сразу всё остальное – весь мир. Проще говоря, я уже давно не живу жизнь – я её наблюдаю. И получаю от этого удовольствие.

-- Получается, твоя жизнь жалка настолько, что ты принимаешь серость за цвет. Так не лучше ли её закончить, о чём я и спросил в начале этого разговора?

-- Твои слова – глупость, юноша. Это и отличает нас, бессмертных, от смертных, -- ответил Корнелий, глядя свысока. – Вы не выносите скуки, какая начинается в вашей старости. Вы считаете старость – жалкой. Я же вижу в ней величие. Вижу в ней – рассвет истинной жизни, освобождение от всего худшего. Люди становятся просто тенями своих давно увядших страстей. Вот что действительно жалко. И затем вы умираете, разлагаясь на червей. Мы же, бессмертные, находим бесконечное наслаждение в порывах ветерка, в снующих под ногами жуках, в быстром течении могучих рек и в сиянии далёких звёзд.

-- Это всё – лишь красивые слова. Они ничем не помогают горю.

-- Что ж. И баран не увидит ангельский лик, отразившись в зеркале, -- сказал Корнелий, и Камил разозлился, побагровев от ярости, но потом что-то понял – и рассмеялся. Возможно, над словами вампира стоило тщательно поразмыслить.

-- Время – лучший лекарь. Оно несёт мудрость, избавляет от страстей и ослабляет власть горя, -- добавил Корнелий. – Вот мой тебе совет – испей чашу до дна.

-- Не намекаешь ли ты мне стать вампиром?

-- Зачем? Тогда от тебя не будет никакого толку. Ведь вампиры не владеют Изнанкой, а принадлежат ей. Впрочем, если ты захочешь скрыться в далёких лесах за океаном – это лучший выбор. Сны вампиров находятся под защитой Мары.

-- Ты можешь превратить меня в вампира?

-- Могу, но я не стану этого делать. Иначе зачем я вообще пошёл за тобой? Ты станешь сильным, но очень голодным – и симбионты запихают тебе святые копья через зад, а я буду смотреть на это издалека, потому что мне-то хватит опыта замести следы, а вот тебе... Соберись, Камил! И расправься с врагами, как тебя учил командир Орманд и Ларс. Что они бы сказали, увидев тебя сейчас в печальном состоянии?

Следовало отвлечься на что-то полезное. Чтобы хоть перед сном убежать от плохих мыслей. Камил созвал совет из баронов и князя Цветана, и предложил тем обсудить всевозможные шаги, дальнейшие действия в противостоянии с Престолом.

Но вряд ли они могли предложить что-то лучшее, чем мог придумать сам Камил, ведь бароны не так хорошо разбирались в положении дел на юге чуждого им княжества. Зато каждый считал себя самым умным.

Зато все сошлись на том, что магистр находился в худшем положении, чем они. Его войско в меньшинстве, к тому же у Хартвига нет замка в распоряжении, на который он мог бы опереться; святоши находились посреди враждебной и чужой земли, которая будет брать их измором. Подвоз снабжения можно будет запросто перекрыть, если рыцари-иноземцы примутся маневрировать по лесам Горной Дали. Да и Вальдемар, сын магистра, находится в плену у Жанны. Все карты – в руках Миробоича. А поэтому он волен протолкнуть самое выгодное для себя условие перемирия.

Камил желал, чтобы Хартвиг отказался от претензий на городок Велены Дубек, а так же, чтобы Святой Престол обязался заключить мир и выплатить крупные репарации Царству за вмешательства сновидцев в государственные дела. К тому же он намеревался припомнить покушение рыцарей на князя Искро, из-за которого эта война и началась. Лишь после выполнения всех этих условий, то есть через месяцы, Камил согласился бы отдать Хартвигу драгоценного Вальдемара.

Если воевода откажется от всех условий, то его войско будет разбито. Хартвиг не выберется из лесов живым. Если бы магистр согласился хотя бы на одно лишь перемирие, то Камил согласился бы, ведь у него получилось бы выиграть достаточно много времени, чтобы построить крупную армию нежити – и потом уже достойно ответить на вероломное вторжение, либо же вторгнуться самому, вернув земли Заречья, некогда принадлежавшего Царству.

Эти мысли успокоили Миробоича – он снова почувствовал власть над ситуацией, а поэтому когда бароны разошлись по своим шатрам, то он уснул спокойным сном. Из рук с грохотом выпал железный шар, а Камил плавно погрузился в осознаваемые сновидения, принявшись путешествовать по пшеничным полям, наслаждаясь свежим ветерком и летней безмятежностью, но при этом стараясь не позабыть, что спит. Он внимательно наблюдал за каждой появляющейся пред ним тенью, но всё равно необычайно удивился, когда на самое утро увидел впереди Вальдемара, шагающего через колосья по полю навстречу. Камил был рад видеть своего старого друга, хоть тот и намеревался покинуть его…

Неужели Вальдемар, за время болезни, настолько расширил свои сновидческие возможности, что теперь мог покрывать такие большие расстояния? В прошлый раз он дотянулся лишь до монастыря, а теперь смог добраться даже дальше княжеского городка… Камил едва решил спросить Вальда об этом, как тот прервал его ужасной новостью, в корне менявшей очень многое:

-- Мой отец не стал дожидаться твоего прибытия – этой ночью он стремительно захватил замок Миробоичей.

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Наталья Б. 2120р "Округлим до красивой суммы этот огромный гонорар)))"

Константин Викторович 300р "на камила"

Светлана Юрьевна 100р "На Камила"

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

Темнейший II на АТ (с вас лайки))): https://author.today/work/442378